Рандеву с самой судьбой

– Что ты сказала?! – Я резко остановилась, очень надеясь, что мне послышалось. – Господин желает тебя на ночь. Не послышалось. Я вдохнула, но выдохнуть не смогла. Весь мир как будто сжался до одной единственной точки. Для этого хватило секунды. Сердце же обреченно ухнуло куда-то вниз. На лице Нанако отчетливо читалось сожаление. Для того, чтобы ее губы превратились в тонкую линию, не хватало маленького усилия. От столь активного старания изобразить искренность меня бросило в жар. – А как же мой жених?! – вспылила я. – Что я скажу, если он все же явится? После такого я точно не буду ему нужна! А значит… … что я навсегда застряну в этой дыре. Только уже без возможности выбраться. Эта мысль привела меня одновременно в безудержное отчаянье и какую-то первобытную ярость. Да как смеет этот жирдяй отбирать у меня последнюю надежду на спасение после всего, через что я прошла?! Десять лет назад мы с моей сестрой оказались на пороге этого помпезного поместья – все израненные и обессиленные. В тот день шел дождь, похожий на россыпь ледяных гвоздей; он буквально прибивал одежду к коже. Хисана закрывала меня своим телом, но от этого не было никакого толка. Мы стояли у подножия час. Может, два. А может и больше. Если честно, тогда я потеряла счет времени, поскольку то и дело отключалась, от холода уже просто не чувствуя собственного тела. Перед глазами была лишь чернота и яркие росчерки красного, хотя вся кровь давно стекла на землю, слившись с грязью и помоями. Чувства стали напоминать кость, вставшую поперек горла. Когда нас, наконец, впустили, я думала, что к тому времени умерла. Мне хотелось на это надеяться. Очень. Особенно после того, что случилось в Руконгае. Того, что до сих пор преследовало меня в кошмарах. Пока с меня сдирали вконец испорченную одежду, Хисана разговаривала с феодалом. Я так и не узнала, как сестре удалось убедить его не только оставить нас при себе, но еще и сделать старшими служанками. Более того, ей удалось заключить сделку, которая в будущем позволяла мне беспрепятственно покинуть это место. Но что-то… пошло не так. – Мы говорили то же самое, но господин Омаэдэ ответил, что положенный срок передачи наступил полгода назад, – в день, когда тебе исполнилось девятнадцать – однако с тех пор никто не объявлялся, поэтому договор можно считать недействительным. – Это же смешно! – всплеснула руками я, уже не сдерживая гнева. – Он ни черта не понимает! – Нам обеим известно, что, будучи банкиром, господин прекрасно разбирается в подобных вещах. – В светло-серых глазах Нанако сверкнул укор, мгновенно вытеснивший жалость. – Идем. Тебя еще нужно привести в порядок. Сжав кулаки почти до хруста, я молча вошла за девушкой в комнату, полностью выложенную из светлого дерева. Панели были расписаны силуэтами бьющихся о скалы волн; морская пена игриво отливала серебром, грозясь выйти за рамки стен и выплеснуться прямо в лицо. В воздухе витали густые клубы белого пара, притупляя яркость светильников. На полу сидело несколько служанок, которые увлеченно о чем-то спорили. Однако тут же смолкли, стоило им завидеть меня. Не сложно догадаться, о чем шел разговор. Я еле удержалась от того, чтобы не наорать на них, как прежде – на Нанако. Пришлось сделать очень глубокий вдох. Чертовы сплетницы. – Не знаю, из-за чего ты задержалась, но пахнешь как банка со специями. А от тебя несет потным мужиком, мысленно ответила я, отдаваясь в их руки. С меня бесцеремонно сняли кимоно и затолкали в источник, предварительно накинув на голову мокрое полотенце. К щекам и шее мгновенно начал приливать жар. Никогда не любила горячую воду: она превращала кожу во что-то сморщенное. Горячая еда оставляла ожоги на языке. Горячие ветра – сухость во рту. До чего ненавистно. Все это слишком сильно напоминало о доме, которого больше нет. Который исчез с лица земли, превратившись в пустырь. Серый. Безликий. Мертвый. Но всем ведь плевать. Меня натирали множеством ароматических масел, из-за которых кожа блестела, как отполированная. Стоило больших усилий не кривить рот, когда служанки открывали очередную склянку. Смешавшись с лимоном, лавандой и еще парочкой компонентов, обычно приятный миндаль по аромату теперь напоминал рыбий жир. Голова болела из-за гребней, которыми чересчур сильно оттягивали волосы. Пытка, не иначе. Когда я наконец встала перед зеркалом, то непроизвольно открыла рот. Черт подери. Пытаясь сделать меня похожей на гейшу, девушки потерпели катастрофическое фиаско. Либо они намеренно воссоздали образ шлюхи. В сочетании огромного количества белил и ярко-красной помады мое лицо больше напоминало маску кабуки с огромными глазами. Из-за маленькой длины волос не вышло сделать полноценную прическу, поэтому передние пряди были убраны бесчисленным числом заколок с цветами и камнями, открывая уши. Расшитое серебряной сакурой темно-синее кимоно было завязано под самой грудью так, что открывало ключицы и значительную часть плеч. То есть, снять его не составляло абсолютно никакого труда. Нижнего платья не было. Собственно, как и какого-либо другого белья. Сделав шаг, я чуть не вылетела из окобо – высоких деревянных сандалий с кожаными ремешками и зауженными носами. Просто прекрасно. – Ну вот, – хмыкнула Нанако. – Теперь ты похожа на человека. – Я всегда знала, что у тебя что-то не то с чувством юмора. – Я смерила ее холодным взглядом, почему-то чувствуя себя как-то чересчур спокойно. – Как и с чувством стиля. – Скажи это нашему господину. Меня передернуло. Хисана ходила так с нашего появления в поместье. Каждый. Чертов. Вечер. Когда, еще будучи маленькой, я спросила, почему она так ужасно одевается, сестра лишь грустно улыбнулась и погладила меня по голове. Но теперь ее здесь не было. Рано или поздно все заканчивается. За десять лет я усвоила это. Даже слишком хорошо. – Это не так страшно, как кажется. Все то время, что мы шли, я держала Нанако под руку. Отчасти, чтобы не споткнуться о собственные ноги, отчасти, чтобы унять тошнотворную дрожь. Я просто смотрела вперед, стараясь держать подбородок выше. Спину – прямее. И все же сердце колотилось, словно обезумевшее. В животе образовалась пустота. Холодная и склизкая. Меня пробил пот, поэтому ладони машинально прошлись по бокам кимоно, которое своим шуршанием напоминало бумагу. Ночь казалась чересчур душной. Проходившие мимо стражи старались делать вид, что не смотрят. Выглядело нелепо, поскольку их глаза беспорядочно бегали в разные стороны, то и дело возвращаясь к вырезу кимоно. Пришлось прикусить язык, чтобы случайно не съязвить: каждого из этих людей я знала уже несколько лет. Если бы не какое-то подобие дружбы с ними, то мне бы не удавалось так легко выскальзывать из поместья. Наконец, мы попали в комнату, освещенную настолько ярко, что пришлось ненадолго прищуриться, чтобы привыкнуть после полумрака открытых коридоров. Нанако сказала, что я могу разуться, поскольку у господина обувь все равно не понадобится. Да с таким же успехом я могла дойти босиком, при этом не боясь, что могу в любую секунду свернуть себе шею! Мы сели у дверей, на которых танцевал черный дракон, освещая ночное небо своим огненным дыханием. Покои главы клана Маричиё. Нанако наклонилась и тихо шепнула: – Прости за то, что не смогла отговорить его. – Ты сделала все, что могла. Спасибо. И прощай. Последние слова я произнесла одними губами, раздвигая панели и опустив голову в приветственном поклоне. С этого момента моя жизнь изменится. Мысленно я умоляла Хисану простить меня. Ведь я собиралась загубить то, ради чего она жертвовала собой все эти годы. На ресницах выступила влага, поэтому я начала очень быстро моргать, пытаясь загнать слезы обратно. Сейчас мне понадобится вся выдержка. – Омаэдэ-сама, вы звали меня? – Я постаралась сказать это как можно теплее, но вышло плохо. Ответа не последовало. Сперва я подумала, что в комнате никого нет, но частое дыхание и противное шмыганье носом слышалось даже чересчур отчетливо. За мной наблюдали – слишком нагло и пытливо. Кимоно сползло с плеч еще на чуть-чуть. Я опустила взгляд и мысленно чертыхнулась: в таком положении открывался весьма неприличный вид на мою, хоть и маленькую, но грудь. Теперь понятно, почему я до сих пор на коленях. Проклятый извращенец. – Подойди. – Его голос был противным и грубым. – Налей мне выпить. За все время пребывания в поместье я видела этого человека не больше пары-тройки раз, однако подобного хватило, чтобы взрастить в душе жгучее отвращение. Соотношение веса и роста Омаэдэ Маричиё было примерно одинаковым, поэтому его не так сложно спутать со столбом, к которому привязали мешки с крупой. Больше всего раздражали режущие взгляд черты лица: квадратная челюсть, толстые губы и маслянистые глазки, выглядевшие чересчур комично на фоне нелепо больших ушей. Черные волосы зигзагом сбриты ото лба до темени, а по бокам отпущены торчащие треугольные бакенбарды. Кожа вечно блестит от испарины. Смотря на него, в мозгу назойливой мыслью пульсировало слово «свинья». Хоть он и позволил нам остаться, за десять лет не выполнил ни один пункт из оговоренного договора. Подробностей я не знала, но со слов сестры было известно, что Омаэдэ Маричиё обязался заботиться о нас и принимать как гостей. Однако вместо этого он нагло использовал Хисану в качестве личной наложницы. А сейчас собирался сделать то же самое со мной, заодно нарушив главное условие сделки, до сих пор служившей щитом от этих жирных рук. Не прощу. – Вы, как всегда, прекрасно выглядите, Омаэдэ-сама. – Садясь рядом с ним, я заставила себя растянуть губы в легкой улыбке. – Для меня честь составлять вам компанию. Его покои были выполнены в темных тонах, поверх которых вились яркие росписи горных вершин. По углам стояли квадратные светильники, а у дальней стены был расстелен двуспальный футон с кипенно-белыми простынями, расшитыми желтыми нитями. Этот человек обожал все золотое, и потому на нем вечно висело бесчисленное число блестящих украшений толщиной с палец. Выглядело отвратительно. Напротив двери было огромное круглое окно, выходящее в сад. Отсюда вышедшая из-за облаков луна казалась чем-то по-настоящему огромным, способным вот-вот коснуться земли. Тишину порой прерывал стук бамбуковой трубки, переполнявшейся водой. Я посмотрела вдаль. У подножия поместья вилась наполовину пересохшая река, после которой небольшая поляна почти сразу исчезала под натиском вековых деревьев, ведущих куда-то в горы. В этой части леса мне не доводилось бывать, потому что он выглядел невероятно жутко даже днем. Порой оттуда доносился страшный вой, однако все говорили, что это просто волки. Я сглотнула, понимая, что сегодня смогу проверить, так ли это на самом деле. Если удастся добежать хотя бы до реки. Я прикусила губу и на секунду зажмурилась, пытаясь унять пулеметно-быстрый стук сердца. А потом взяла небольшую бутыль с саке, стоявшую на подносе рядом со столом и начала наполнять рюмку. Хорошо, что Омаэдэ Маричиё был занят своими бумагами, иначе бы он увидел, как сильно у меня дрожат руки. Проклятье. Надо успокоиться. Взгляд зацепился за небольшую свечу, стоящую на приземистом квадратном столе. В этот момент в голове созрел план. Я посмотрела на футон, потом – снова на свечу. Скосила глаза в сторону сада. Абсурд. Безумие. Однако, чем больше я думала об этом, тем стремительнее уменьшалась дрожь волнения. Мысли стали ясными. Стоит попробовать. Иного выбора все равно не было. Эта ночь все равно станет худшей в моей жизни. Разве имеет значение, по какой причине? – Ты так выросла, – раздалось над ухом. – И стала невероятно похожа на сестру. Эти слова вызвали вспышку гнева, которую едва удалось подавить. Захотелось выплеснуть саке ему прямо в лицо. Может, это смогло бы хоть немного перебить спертый запах пота. За секунду этот человек смог убедить меня в том, что задуманное – не такая уж плохая идея. Губы тронула предвкушающая улыбка, однако Омаэдэ могло показаться, что я обрадовалась комплименту. Ведь Хисана была настоящей красавицей. Все это знали. – Благодарю, Омаэдэ-сама. Внезапно он схватил меня за обнаженное плечо и посмотрел прямо в глаза. От попытки сфокусировать взгляд на его лбу взбугрилась вена, а сжатые губы стали напоминать сморщенные сливы. Все-таки слишком пьян. Я чуть не рассмеялась, однако сдержаться заставило чувство холода в груди. Сейчас или никогда. Все произошло буквально за секунды, однако мне еще долго казалось, что это длилось вечно. На лице не дрогнул ни один мускул, когда я кинула в мужчину рюмку, а вслед за ней – свечу. Его кимоно тут же зашлось ярким пламенем, он повалился на пол. По ушам резанул истошный крик, а в нос ударил запах гари. Я ринулась к футону, резким движением сдернула простыню на пару с летним одеялом и выпрыгнула в окно. Сад как будто ожил, оглушая стрекотанием цикад. В несколько шагов добежав до небольшой темно-бордовой ограды, доходящей до пояса, я начала связывать узлом два куска ткани. В отдалении уже слышались громкие возгласы стражи. Решив, что затянула узел достаточно крепко, я начала приматывать один конец к перилам. Руки покрылись потом, поэтому то и дело соскальзывали. Ноги стали ватными из-за воплей феодала, к которым прибавился топот, похожий на набат. Казалось, еще немного, и я задохнусь от страха. Ведь все могло кончиться в любую секунду. – А ну стоять! – раздалось за спиной. Даже не оборачиваясь, я потянула простынь на себя и, сжав в кулаках, прыгнула. От нескольких мгновений полета перехватило дыхание. Ветер свистел в ушах, импровизированная веревка стремительно натягивалась. И тут ткань резко дернулась вверх и остановилась. Я врезалась в каменную стену, сильно приложившись правым плечом. Так больно мне еще никогда не было. Перед глазами взорвалась канонада из ярких пятен. Я посмотрела вниз: до земли оставалось не меньше пяти ярдов. Вот дерьмо. Какое-то время потребовалось для того, чтобы перевести дыхание. Я вздрогнула, когда увидела, что земля шаг за шагом начала отдаляться. Подняла глаза. Несколько стражей тянули меня наверх. В этот момент внутри как будто что-то оборвалось. Ну уж нет. Я так просто не сдамся. Просто не имею права поле того, что сделала. Я разжала пальцы, начав съезжать по стене. Цеплялась за плющ, который, не выдерживая моего веса, тут же с жутким треском ломался и рвался, с корнями вырываясь из щелей между камнями. Снова и снова. Земля стремительно приближалась, а отчаянье все сильнее перерастало в новую волну боли. В последнюю секунду не удалось ни за что схватиться, поэтому я рухнула спиной на траву. Из тела вышибло дух настолько резко, что невыпущенный вздох так и остался в груди. Я лежала, понимая, что к глазам подступают слезы. Мне не удалось почувствовать собственные руки, но сомнений не было: пальцы изодраны в кровь, а с локтей и одного предплечья сползла кожа. Плечо и правая ключица горели. Икры сковала судорога. Из груди вырвался невеселый смешок. Несмотря на все это, мне удалось совершить задуманное и выжить, спрыгнув с ужасной высоты. Однако это не конец. Я перевернулась на бок и попробовала приподняться при помощи относительно целой руки. Вышло только с третьей попытки. Я откашлялась, сплюнув сгусток крови, и обернулась. От середины каменного подножия тянулся неровный след вырванных растений, который обрывался совсем недалеко от земли. За спиной возвышался древний лес, чьи деревья-гиганты тянулись ввысь до самых облаков. Листва выглядела чернее смолы, прогалин же не было видно вовсе. Он был густым и непроходимым. И источал потусторонний холод. Поежившись, я все же направилась прямо в его сторону, чувствуя, как тело пробирает дрожь при одном только взгляде. Кто знает, что скрывается там, за непроглядной чернотой. И что ждет меня саму. Но другого варианта ведь не было. Если останусь, меня поймают. Отправлюсь в город – найдут. Так или иначе. Рано или поздно. Ноги то и дело подкашивались, а каждый шаг отдавался тупой болью во всем теле. Я уже не знала, сколько раз упала, прежде чем смогла идти достаточно твердо, не запинаясь на каждой кочке. Подобрав полы кимоно, вошла в реку, которая доставала не выше колена. Вода была настолько ледяной, что пришлось стиснуть зубы. Слабое течение сейчас казалось невероятно мощной волной, которую надо преодолевать дюйм за дюймом. И тут за спиной послышались приглушенные голоса. В момент, когда я обернулась, луна зашла за облака. Среди воцарившегося мрака в паре десятков ярдов извивались и дрожали два ярко-желтых снопа света. Стража. Грудь сковало таким ужасом, что я чуть не сорвалась с берега. Чтобы добраться до леса, осталось лишь пересечь поляну. Со своим ночным зрением не составит труда затеряться среди теней и деревьев. Но это при условии, что у меня будет фора. Голоса звучали все громче, а сердце заходилось все быстрее. Я почти выбралась с небольшого глиняного порога, как поскользнулась и звучно плюхнулась на колени, подняв фонтан брызг. Попыталась еще раз. Не вышло. Ноги слишком сильно онемели от холода. Придется выбираться на четвереньках. – Она там! – донеслось до меня. Черт. Они были все ближе. – Бежим в сторону реки! Руки скользили по грязи, но продолжали двигаться. Оставалось совсем чуть-чуть. Приближающиеся шаги пульсировали в ушах. Мне даже казалось, будто я слышу, как хрипит один из мужчин, и как гарда его меча позвякивает, ударяясь о пояс. Чистое безумие. Нужно бежать – бежать сию секунду, иначе потом будет поздно. Я встала и сделала несколько быстрых шагов, но тут же рухнула на одно колено. Проклятье. Времени почти не осталось. Стоит луне вновь появиться – все будет кончено. Я ощупала голову и выдернула из волос длинную заколку с заостренным концом. Полоснула по разодранному плечу и вновь поднялась, кусая собственный язык. Иначе закричу. Полоска свежей крови обожгла кожу вместе с болью, но заставила ноги двигаться. И я рванула со всех сил, понимая, что это последняя попытка. Нельзя останавливаться. Я должна смотреть только вперед. Если споткнусь, то умру. Если продолжу сомневаться – исчезну. Плевать на боль. Плевать на страх. Главное – добраться до цели. Когда до ближайшего дерева оставалось всего несколько футов, лунный свет вновь разрезал ночную тьму. Я не сдержалась и громко чертыхнулась, посмотрев себе за спину. Они были совсем рядом. И теперь точно знали, куда бежать. В отличие от меня. Такое чувство, словно сегодня весь мир против меня. Раздумья в такой ситуации казались роскошью, поэтому я кинулась напрямик, больше не смотря по сторонам. Тонкие сучья врезались в ступни, а иссохшие листья ужасно громко шуршали под ногами. Плечи кимоно болтались почти у самых локтей, то и дело оголяя грудь. Каждая мышца ужасно болела, но я не обращала на это внимания, продолжая бежать и лишь слыша позади себя погоню. Сейчас преимущество сохранялось исключительно из-за того, что я прекрасно видела, куда наступала. Однако с каждым шагом тело становилось все тяжелее. Легкие буквально горели огнем, не давая сделать нормальный вдох. Одежда как будто весила целую тонну, поэтому ноги начали все чаще заплетаться. И все едва не пошло крахом, когда я оступилась, раздавив засохший корень. Пальцы вцепились в ободранный подол и подвернули ткань в несколько слоев, полностью оголяя икры. На время стало немного легче. Ветки хлестали по лицу, точно плети. Над головой громко ухнула сова. Я невольно вздрогнула, будто очнувшись. Поняв одну важную вещь: это был первый звук, раздавшийся в лесу. А ведь я даже не обратила внимания на гробовую тишину. На то, что до этого мне не встретилось ни единого животного. Все как будто вымерло. Или спряталось. В какой-то момент я поняла, что становится холоднее. Намного холоднее – у земли уже стелился белый туман, а изо рта вырывались частые облачка пара. Глаза стали закрываться из-за потяжелевших ресниц, покрывшихся инеем. В груди смешались лед и пламя, грозясь вспороть глотку. Но силы почему-то прибывали. Что-то толкало вперед. Сплошная стена деревьев оборвалась настолько резко, как будто кто-то просто отодвинул их в сторону. Земля ушла из-под ног с такой же неожиданностью, заставляя катиться кубарем по песчаному оврагу. От бесчисленных вспышек боли показалось, что меня закидывают камнями. Из лопаток словно выдирали только что прорезавшиеся крылья. Я сильно прикусила язык. Вкус собственной крови вызвал тошноту. Когда падение прекратилось, в нос ударил невероятно знакомый запах – такой едкий, но при этом освежающий. Соль. Я распахнула глаза и попыталась приподняться, однако лишь приглушенно застонала. Рука коснулась чего-то гладкого и сырого. Дерево. Какого черта? Разве лес не… Я осознанно моргнула. Не показалось. Впереди был наполовину сгнивший помост, под которым разверзлась угольно-черная водная гладь – от нее не отражалась даже луна. В воздухе висела плотная пелена потустороннего тумана. Если лес источал холод, то это место источало смерть. Ошибки быть не могло. Озеро Рейвен. – Хуже быть не может. Слова были произнесены шепотом, однако эхо походило на удар грома. Оно разносилось все дальше и дальше, словно перезвон колоколов. Расползалось по поверхности озера и разлеталось на части, пока в ответ не донесся тихий отзвук собственного голоса с жутко томным «может». Издевательство. Настолько явное, что аж смешно. И я действительно расхохоталась, тут же зайдясь в кровавом кашле. Все было бесполезно с самого начала – стоило кинуть свечу. Мне по любому суждено умереть, причем той же участью, что постигла Хисану. Падение от руки демона. Ха. Не в прошлый раз, так в этот. От судьбы не убежать, как ни старайся. Я поползла по помосту, буквально таща тело на руках. Дерево прогибалось под моим весом и жалобно скрипело, на изодранные локти попадала грязь. Левый глаз чересчур настойчиво закрывался. Хрипение в груди мешало дышать. Но совсем скоро все кончится. Наконец-то. Отражение озера ответило мутным силуэтом мертвенно-бледного лица. Кожа сама стала цвета белил. Волосы выбились из-под заколок и спутались, однако привычная прядь все также маячила перед глазами, хоть и покрылась тонкой паутиной холода. Позади раздался неестественный шорох травы. Догнали, наконец-таки. Вот только слишком поздно. Я обернулась. Стражи стояли всего в нескольких шагах от помоста и пытались отдышаться, держась за ножны своих мечей. На лицах читалось нечто среднее между испугом и шоком. Судя по всему, пребывание в проклятом месте причиняло им немалый дискомфорт. Куда больший, чем неестественный мороз, от которого начинают стучать зубы. Мне же было все равно. Верхняя часть тела уже практически полностью висела над водой. Чтобы сорваться, стоило лишь опустить руки. Одно маленькое движение, и нить оборвется. Умереть так просто, оказывается. – Вот и все. Бежать больше некуда, – сказал один из них. Наивный. – Прежде, чем ты вернешься в поместье и подвергнешься жесточайшему наказанию, у тебя есть, что сказать в свое оправдание? – Есть. – Я вдохнула полную грудь ледяного воздуха. – Я не жалею о сделанном, потому что уж лучше бы отдалась ёкаю, чем этому жирному бурдюку! Я потянулась к воде, отпуская правую руку. Отражение потянулось вслед. Еще секунда. Громкий всплеск. Чувствуется боль, ведь соль щиплет глаза и раны. Эта боль такая необычная. Она оседает на теле, как заскорузлый слой ила. Собственная кровь собирается вокруг темно-бордовым ореолом. А ведь не врали о том, что озеро холоднее льда. Темнее ночи. Значит, правда и то, что… В следующую секунду острые когти впиваются в руки и ноги. Вот и они. Вода как будто ожила, наполнившись силуэтами и диким шипением. От нечеловеческих криков хочется заткнуть уши, но не получается дотянуться. Я понимаю, что с каждой секундой опускаюсь все ниже и ниже – на самое дно. Куда не проникает свет. Где нет надежды. Как глупо. Ведь уже решила для себя, что все кончено. Тогда почему продолжаю бороться? Почему вырываюсь, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не выпустить остатки воздуха? Я поднимаю голову, видя лишь, как собственные волосы тянутся вверх, плавно извиваясь и кружась у лица. В этот момент черноту прорезает серебристый блик. Неужели луна? В слабой попытке вскидываю руку, даже не надеясь дотянуться. Но тут чьи-то пальцы переплетаются с моими. В ту же секунду ёкаи отпустили меня, будто растворившись один за другим. Однако я продолжала тонуть, чувствуя незнакомую ладонь. Сил абсолютно не осталось. Теперь уж точно. Изо рта вырвался сноп пузырей, мгновенно сменившись бесконечным потоком воды. В глазах стало стремительно темнеть, а грудь сковало болью. Невыносимо. Когда же я умру? – Мы снова встретились, – этот голос был полон ехидства. – Добро пожаловать в мои владения, человечишка. Не знаю, послышалось ли мне это. Ведь сознание наконец поглотила долгожданная темнота – настолько горячая, что тело как будто сгорало в огне. Плечи. Ноги. Спина. Даже губы. Особенно губы.