Рандеву с самой судьбой

Свет бумажных фонарей гасит звезды, превращая небо во что-то холодное и чернильно-синее. Играет музыка — спокойная и медленная, буквально ожившая на фоне затихших людей, что с блаженным упоением ловят каждый звук. Со стороны кажется, что они и вовсе забыли, как дышать. Все вокруг пропитано дымчатым сумраком, искажая очертания между реальностью и вымыслом. Отчетливо пахнет сладостями. Я держу руки на вороте своего кимоно, от волнения даже не замечая, как пальцы все сильнее растягивают новую ткань. Воздух обжигает горло, превратившись в глоток сухого пламени. По виску катится капля пота, в то время как язык механически пробегает вдоль орбитали пересохших губ. Душно настолько, что в глазах то и дело мелькают черные пятна. С каждой секундой становится все хуже, тошнота почти душит, но у меня нет права даже моргнуть. – Вправо… — беззвучно произносит приоткрывшийся рот. Тонко, словно поцелованные ветром, звенят колокольчики на деревянной ручке. Плавно порхают привязанные к ним широкие ленты, пряча руку, направляющую тело выверенными движениями. Невесомо шуршит серебристая ткань, расшитая замысловатым фиолетовым орнаментом — в цвет ее глаз. За спиной застыл огромный темно-бардовый бант, напоминающий опущенные крылья бабочки. – Влево… Вот так… Еще раз вправо, вперед… По низкой деревянной сцене скользит бесшумный шаг маленьких ног — так шествует девушка, вжившаяся в роль богини Солнца. Каждое ее движение — дань обряду, что несет за собой благословение. Пряди темных волос овиты скрещенными нитями, с которых свисают крохотные бусинки, щекоча обнаженную шею. Колокольчики взмывают над головой, рукав закрывает лицо. Хватает секунды, чтобы красно-белая маска незаметно исчезла где-то в складках одежды, открывая нежные черты с мягко-отрешенным взглядом. – Ее кагура* просто великолепна, — тихо восхищается стоящая рядом старушка. Секундой позже морщинистое лицо оказывается совсем близко. — Ты должна гордиться своей сестрой. – И горжусь, — ослабевшим шепотом отвечаю я, морщась от запаха пота. — Больше всех горжусь. Руками упираюсь в края сцены, чувствуя, как мир начинает все сильнее вращаться. Тошнота просто невыносима, из-за нее внутренности застывают в напряженном спазме, позволяя дышать лишь через нос. Опускаюсь на колени и закрываю глаза, упираясь лбом в теплую твердь дерева. Колени мокнут от грязи, впитывающейся в мягкую ткань. В ушах слышатся беспокойные голоса, но гул делает их до одури нечеткими и абсолютно бессмысленными. Потом посмотрю. Через минутку… Резкая вспышка пробуждает от чего-то, смутно похожего на сон. Больно. Я хватаюсь за грудь одной рукой, сминая кимоно, и не имея сил на глубокий вдох; не позволяет собственное тело. Такое чувство, словно под ребрами приютилось больше дюжины ножей. И с каждой секундой они входят все глубже, пропадая где-то за границами материального. Невыносимо. Рот раскрывается в беззвучном крике, а глаза смотрят куда-то в черноту. – Ты в порядке, малышка? Вся боль исчезает с легкостью щелчка. Этот холодный голос слишком просто пробивается сквозь гул и звучит настолько ясно, что кажется нереальным. И знакомым — прямо-таки до жути, из-за чего все тело покрывается мурашками. Секундой позже меня осеняет: именно так звучит расплавленный страх в собственных жилах. Я медленно поднимаю подбородок, тут же замирая. В мир вновь врываются звуки — настолько быстро, что становится дурно. Однако одного взмаха ресниц достаточно, чтобы незнакомец исчез. Сердце стучит слишком сильно — еще чуть-чуть, и из-за него на коже проступят синяки. Я боязливо оглядываюсь, и вижу вокруг лишь хаос. По ушам режут истошные крики; сливаясь воедино, они перекликаются друг с другом, образуя нечеловеческий вой, рожденный в самой преисподней. Как это случилось? Когда?.. Ведь совсем недавно люди радовались и веселились… Теперь же все объято слепящим пламенем — таким невероятно страшным, беспощадным и жадным до разрушений. До чьих-нибудь смертей. Черный силуэт мечется из стороны в сторону, порой озаряясь грязным отсветом багровых теней. Факел? Приглядевшись, я холодею; животный визг обретает форму и различимые, когда-то человеческие черты. Всего в нескольких шагах падает, замолкая, обожженное тело знакомой старухи. В нос ударяет ужасный запах горелого мяса, заставляя зажать рукой нос и рот. – Эй… Протягиваю другую руку и легонько касаюсь сморщенного плеча, покрытого липким слоем расплавленной кожи. От тошнотворного смрада скулы сводит в знакомом спазме, который мгновеньем позже падает вниз, обхватывая горло и желудок. Меня сейчас вырвет. Внезапно обуглившийся кусок плоти оживает и хватает за локоть. Лопнувший внутри пузырь ужаса разносит по телу что-то парализующее, вынуждая лишь смотреть, трусливо застыв. – По-мо… ги… Пом… Старуха замолкает на полуслове, даже не закрыв рта. Очнувшись секундой позже, я громко вскрикиваю и вырываюсь из буквально-таки мертвой хватки. Отвернувшись, позволяю желудку вывернуться на изнанку. Затем еще раз, сгибаясь пополам почти до боли. Спешно вытерев рот тыльной стороной ладони, пытаюсь отползти назад, но затылок упирается во что-то твердое. Сцена. Хочется вскочить и убежать, но меня не отпускает взгляд этих остекленевших глаз, от вида которых язык присыхает к небу. – Мертва… — неверующе шепчут онемевшие губы. Внезапная мысль молниеносной вспышкой проносится в сознании, почти развеивая тягучую дымку. – Где?.. Где моя сестра?! – Я отведу тебя к ней. Просто дай руку. Я резко поднимаю голову и сквозь пелену слез вижу лишь туманный силуэт. В эту самую секунду становится страшно по-настоящему, страшно как никогда. Подобное чувство дикого и безмерного ужаса родилось много раньше меня самой, не раз кидая человечество на край гибели — чувство невероятной силы, способное проиграть лишь чему-то столь же несокрушимому. И прямо сейчас оно отбивало под ребрами пулеметно-быструю трель, от которой на лбу выступала холодная испарина. Я знала: с незнакомцем было что-то не так. Даже сгустившаяся гарь и жар огня как будто притуплялись вокруг него, превращаясь в клубящийся арктическим холодом дым. Как ни старалась, но я не могла ухватить взглядом хоть что-то кроме протянутой руки — остальное казалось размазанным, старательно залитым водой пятном, не имевшим четких граней. Запах соли резал ноздри и оседал во рту вяжущим привкусом, от которого мгновенно высыхала слюна. – Не бойся. Я не обижу тебя. Этот голос гипнотизировал, замедляя само время и позволяя прочувствовать потустороннюю сырость произнесенных слов — на первый взгляд таких добрых, на деле же ничуть. Низкий и ужасно тягучий тембр звучал прямо в голове, походя на эхо, зовущее из свежевырытой могилы. И почему-то я не могла ему сопротивляться — ладонь против воли потянулась навстречу, как будто обретя собственное, отделенное от тела сознание. На ощупь кожа незнакомца казалась еще грубее, чем на вид. — Разве что чуть-чуть. Слышится усмешка. Секундой позже руку прожигает дикая боль, сжавшаяся кольцом вокруг запястья. Я открываю рот, чтобы закричать, но в ушах отзывается лишь треск лопающегося дерева, сдавшегося под напором бушующего пламени. Сглотнув, пробую снова, чувствуя, в каком надрыве вибрируют связки. И не издаю ни звука. В груди что-то обрывается, откликаясь на зов сгустившейся тьмы, сотканной из агонии чистого отчаянья. — Отойди от нее! — слышится совсем рядом. Приоткрываю отяжелевшие веки и вижу сестру, бегущую ко мне со всех ног. Полы прекрасной одежды в пыли, волосы выбились из прически, в особенности короткая раздвоенная прядка, на мокрой от пота коже следы сажи, а глаза блестят от слез. Ее губы раскрыты в безмолвной мольбе, срывающейся с пальцев протянутой руки. Даже сейчас, на фоне столь многоликого кошмара, обагрившего кровью весь Руконгай, она кажется сошедшим с небес божеством — таким всепрощающе сильным, но при этом одиноко-хрупким. — Рукия! — Хисана!.. — крикнула я, открыв глаза. Я лежала на боку, слыша лишь собственное дыхание, частившее в такт обезумевшему сердцу. Вокруг стоял черно-серый полумрак, да такой плотный, что все силуэты сливались в один. В висках агонически пульсировало, тело пожирал жар, из-за которого одежда прилипла к взмокшей коже. На пересохшем языке ощущались нотки гари и металла, а в каждом шорохе слышались мольбы о помощи. Не выпущенный во сне крик ужаса поднимался откуда-то из глубины, сдавливая горло. Темнота не давала окончательно вырваться из тисков воспоминаний, заполняя комнату воющими фантомами. Этот кошмар преследовал меня вот уже на протяжении десяти лет. Кошмар под названием реальность. Каждую ночь, стоило закрыть глаза и сбежать из одного мира, как меня настигал другой – полный мрака, боли и страха. — Свет… — прохрипела я, не узнав собственный голос. Правая рука выбралась из-под одеяла, нащупав гладкую прохладную поверхность на стыке татами. Стоило поглубже вдохнуть, приподнявшись на локте другой руки, как на меня накинулась тяжесть собственного тела. Рухнув обратно, я зашипела сквозь стиснутые зубы, а потом почти полностью перевернулась на живот. Воздух выходил из легких с небольшим хрипом, но боли, как ни странно, не было — лишь ощущение титанической неподъемности. Словно каждая мышца, каждая кость и каждый нерв в ее теле весили целую тонну. Ну или как если бы меня тянул за собой целый легион мертвецов. Во главе с сестрой. В это же мгновенье черноту вспорол расширяющийся прямоугольник яркого света. Я закрыла глаза и плотнее уткнулась щекой в подушку, отдающую легким запахом пыли. На изнанке век заплясали красные пятна. Левой рукой, спрятанной под одеялом, я ощупывала ребра — медленно и осторожно, одно за другим, старясь не привлекать внимания; под пальцами чувствовалась тугая повязка. Слышались шаги, — тяжелые и короткие, явно неуклюжие. Глухая вибрация, идущая от них по полу, отдавалась в ушах резкими толчками. — А я зна-а-аю, фто ты не спиф, — прохихикал каркающий голосок. — Твое серфеколофиса та-а-акбысро, что Нелл дазе не слыфыт своих мыслей. А если Нелл не будет слыфать своих мыслей, то как она смофет бегать по поместью за Пефе и Дондочаккой? — Что ты сказала?! — вскрикнула я, ухватившись за край грязно-зеленого балахона. — Повтори!.. Подняв голову, я обомлела. На меня смотрели по-детски огромные и невинные глаза невероятного цвета — слишком теплого, чтобы называться серым, и слишком светлого, чтобы походить на карий. Голову венчала короткая, но густая копна аквамариновых волос. Поперек носа — от скулы до скулы — тянулся лиловый стигмат, перечеркнутый шрамом, что почти полностью скрывался за челкой. Из правой ноздри медленно вытекала прозрачная сопля, которая была тут же втянута обратно с затянутым хлюпом. Черт возьми. Это был всего лишь ребенок. Пальцы сами разжались, выпуская из хватки потрепанную ткань. — Фтотвоесерфеколофиса о-о-офеньбысро. — Малютка моргнула, как ни в чем не бывало, а потом широко улыбнулась, обнажая длинные, но по-кошачьи мягкие клыки. — Не перефывай. Хоть раны ефе не полностью зафыли, твоей фывнинисего… — Я не о том спрашивала! — я осеклась, поняв, что вновь не сдержалась. — Прости. Мне… Ты сказала что-то про поместье… Так, получается, я… — В моей личной резиденции, — раздался раздражающе знакомый голос. Резко втянув воздух сквозь стиснутые зубы, я переборола себя и села, не желая выказывать слабость. Спина тут же заныла, а в глазах заплясали черные пятна. Дрожащие руки пришлось спрятать под одеяло. Хоть бы не хлопнуться в обморок. Момент для этого явно неподходящий. Я пыталась нормализовать дыхание. Казалось, чья-то невидимая рука давила на плечи, стараясь прижать к земле. — Так вот, куда налоги уходят, — хрипло заметила я, не поворачивая головы. — А я-то надеялась, что на них плодят кроликов. — Только проснулась, а от тебя уже столько шума. — Хицуго! — радостно взвизгнула Нелл. Снова звучно хлюпнув носом, она со всех ног побежала к двери — прямо к высокому силуэту, окруженному мерцающим ореолом. Запутавшись в складках бесформенной одежды, малютка чуть не влетела носом в пол, но успела вовремя ухватиться за белоснежные хакама**. Демон на это лишь раздраженно фыркнул и поднял ногу, пытаясь стряхнуть крохотное тельце. Не тут-то было: Нелл вцепилась в ткань не только своими маленькими пальчиками, но еще и зубами, попутно издавая донельзя довольное мычание. — Эй, а ну не слюнявь! — рявкнул он. — Разожми свои проклятые челюсти, Нелл! Клянусь, если ты опять меня подожжешь, то я не знаю, что с тобой сделаю! — Хицуго, давай поигха-аем! — Черта с два! — Резко дернув малютку за шкирку, он отбросил ее в сторону. — Я кому говорил не ходить сюда?! — Ты как с ребенком обращаешься?! — возмутилась я. — Немедленно извинись! — А ты вообще умолкни! До тебя еще очередь дойдет, уж поверь. — Что, опять собрался меня в стены швырять? Демон проигнорировал меня, сделав вид, что не услышал; об обратном свидетельствовала лишь плотно сжатая челюсть. Выйдя из сгустка солнечного света, он начал обретать четкие черты, что были схожи с его обликом чудища в той же степени, в какой и разнились. Скулы сохранили именно тот изгиб, который мне запомнился: высокий, скульптурный. Нос — прямой и длинный, но не слишком. Губы — сухие, теряющиеся на бесцветной коже, и при этом то и дело цепляющие взгляд. А глаза… вся та пугающая чернота, казалось, сосредоточилась в зрачках, добавляя в цвет золота кислотный оттенок. Остановившись на полпути, он резко повернул голову в сторону Нелл, которая уже поднималась на ноги, что-то гнусаво пыхтя себе под нос. Увидев на его шее огромный рваный шрам, что тянулся от мочки левого уха до ключицы, я на какое-то время перестала дышать. И как я раньше не обратила внимания? Стоило ему засунуть руки по локоть в рукава, как часть груди обнажилась; темно-серые тени четко очерчивали контур твердых и ровных мышц, похожих на мрамор. Какая-то давящая сила окружала демона невидимой стеной, заставляя воздух еле заметно рябить. Это навело на мысль: обладая подобной мощью, он мог просто приволочь меня сюда, наплевав на все. Зачем же ему потребовалось добиваться заключения сделки в пещере? Да еще с такой настойчивостью? Совесть? Вряд ли. Демон пытался казаться безучастным, но было понятно, что я нужна ему, причем весьма сильно. Вопрос только — для чего? По виду не скажешь, что он любит людей. Я перевела взгляд на Нелл. Что-то в ней было не так, но у меня не получалось понять, что именно. Малютка грубо отерла вновь набежавшие сопли рукавом, и тут же потянулась к демону, явно прося взять ее на руки. Тот в ответ лишь скривился и сделал шаг назад. Нет, явно не то. Я еще раз внимательно оглядела обе фигуры с ног до головы. В глаза тут же бросилось явное сходство, которое стало заметно только сейчас. Особенность практически всей человекоподобной нечисти — длинные клыки и странный цвет глаз. А зачастую и волос. Получается, что этот ребенок… — Демон, — шокировано прошептала я. — Такая кроха… — Так, а ну пошла отсюда. С такими темпами я из-за тебя весь авторитет растеряю, мелочь. Что прикажешь делать, если звание грязного ублюдка передадут кому-то еще, а? — Его слова звучали одновременно зло и как-то… шутливо. — Но ведь Хицуго не грязный! — упрямо возразила Нелл. — Хицуго сильно пахнет солью, но он софсем не грязный! — Да-да. — Он закатил глаза. – Все, иди. Хватит ставить под сомнение мой статус законченной мрази. Не успев себя одернуть, я издала приглушенный смешок, тут же переросший в непритворный кашель. Демон обернулся, его глаза сверкнули чем-то темным и ядовитым, стирая смягчившийся контур губ. Стоило неуклюжему топоту маленьких ножек затеряться среди шума просыпающегося сада, и он оказался рядом настолько быстро, что я испуганно вздрогнула, чувствуя, как из комнаты постепенно исчезает весь свет. Все тепло. Он возвышался надо мной огромной алебастровой тенью, жадно вбирая в себя мою уверенность в том, что худшее позади. Демон с ленивым изяществом присел на корточки, на удивление аккуратно взяв мой подбородок двумя пальцами. Я поморщилась и попыталась отстраниться, но хватка не позволила. Его кожа была ледяной настолько же, насколько — белой; в ней не чувствовалось прежнего жара, пульсирующего и струящегося, точно кровь по венам. Теперь от этого прикосновения в теле просыпалась сырая и до жути пробирающая дрожь, похожая на дыхание мертвеца. Взгляд невольно опустился на бесцветные губы, воскрешая воспоминание нашей первой встречи; нашего первого поцелуя с привкусом соли и ветра. Демон медленно, со смыслом ухмыльнулся, как будто поняв, о чем я думаю. Это вызвало толику смущения вперемешку с раздражением. Я со всей силы впилась ногтями в его руку, поборов очередную волну мурашек. Казалось, что я касалась льда, который не таял. Поддавшись вперед и заметно сократив расстояние между нами, он ответил не менее пристальным взглядом и каким-то предвкушающим оскалом. От него пахло землей после бури, когда в воздухе еще потрескивает электричество. От него пахло озером Рейвен. Пахло опасностью. Смертью. — Какие-то проблемы? — Белая бровь сардонически выгнулась. — Кроме твоей привычки лишать других личного пространства? — просипела я, подняв бровь в ответ. — Никаких. — Славно. Нам... – Нелл… не человек? – перебила я. Я сразу поняла, что, задав этот вопрос, совершила ошибку. Из большого пальца, лежавшего на моем подбородке, вырос коготь и больно полоснул по коже. Тонкая дорожка крови медленно обвела выступающие косточки трахеи и остановилась где-то у ключиц. Находившиеся под одеялом руки машинально сжались в кулаки, сминая новую одежду. От демона в буквальном смысле повеяло холодом. – Тебя это не касается. Еще раз спросишь, и я разорву наше соглашение. А вместе с ним и твою тушу. Казалось, его слова могли резать металл. В золотистых глазах полыхнула неприкрытая злоба – всего на мгновенье, но этого хватило, чтобы меня парализовало от ужаса. Его зрачки вытянулись в тонкие щелки, а с внешних уголков глаз белки начала заполнять клубящаяся тьма. В груди тут же проснулась знакомая боль, похожая на тиски. Я не могла пошевелиться, не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пока демон не моргнул. В ту же секунду все исчезло – даже выражение презрения на его лице. – Так вот, – продолжил он после затянувшейся паузы, – нам нужно кое-что обсудить. Меня всю трясло, и я зажмурилась, пытаясь собраться. Пытаясь отвлечься на мысли о том, какого черта только что произошло. Это ощущение… почему оно проснулось именно сейчас? Неужели из-за него? Нет, не может быть. Подобное просто невозможно. Разве что… – Ты меня вообще слышишь? – Он пощелкал пальцами перед моим лицом. – Я сказал, что нам нужно поговорить. Я моргнула и помотала головой, изо всех сил стараясь убедить себя в том, что он не может быть тем незнакомцем из сна. Трагедия в Руконгае произошла чуть больше десяти лет назад – тогда передо мной явно стоял взрослый мужчина. Демон же, несмотря на рост и массивность мышц, выглядел не старше двадцати трех. Но даже если его возраст не сопоставим с внешностью, протянутая рука, изувечившая мою собственную, была смуглой, а не мертвецки-бледной. Уж это-то я хорошо запомнила – в память намертво врезались каждая линия и каждый изгиб мозолистой ладони. Стоило прийти в себя, и я вспомнила, что еще меня так удивило. Почему безобидный вопрос о Нелл вызвал у демона настолько бурную реакцию? Что-то тут было не так. И я почти не сомневалась, что загвоздка заключалась в нем самом. Может, Нелл знает то, чего другие знать не должны? — Нужно тебе, а вот придется – мне. — Поверь, все с точностью наоборот. Знаешь, почему?.. — Он наклонился чуть вбок, почти коснувшись губами моего уха. — Потому что от этого разговора зависит, доживешь ли ты до заката. Я почувствовала, как в желудок опустился ледяной ком. Близость демона подавляла, угнетая своим могуществом… Но при этом заставляла острее ощущать ритм сердца и чистоту мысли. А еще густоту ненависти — такой жгучей и необъятной. — Говори, — спокойно ответила я, посмотрев ему прямо в глаза. — Но перед этим отодвинься: меня отвлекает вонь из твоего рта. Не хватало еще получить отравление ядовитыми испарениями. — Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется укоротить твой наглый язычок. — Он выразительно опустил глаза на уровень моих губ, при этом его собственные презрительно скривились. — Я даже знаю пару интересных способов… — Не сомневаюсь. Так о чем мы?.. — О том, как бы тебе попытаться не сдохнуть после стольких моих усилий. — И как же? — раздраженно фыркнула я. — Мне жутко интересно. — Кровавый договор. Не то от самих слов, не то от их звучания из его уст я ощутила, как внутри что-то дрогнуло, подобно задетой струне. В этот момент я поняла, что сила, окружавшая демона, исчезла, а вместе с ней и невидимая рука, явно пытавшаяся меня раздавить; дышать сразу стало легче. Пока не окрепну, нужно вести себя осторожнее. После всего произошедшего не было сомнений в том, что даже в человечьем обличье этот подонок мог с легкостью меня убить. Придется быть хитрее. — Кровавый договор? — тихо переспросила я, все еще чувствуя, как першит в горле из-за криков и соли. — Это один из древнейших контрактов хозяина и слуги. Обратимых, по крайней мере. С его помощью тебя не тронет ни одна демоническая тварь, — холодно усмехнулся демон, — если ему дорога шкура, конечно. — Но к тебе это не относится. — Я не спрашивала. Понимала, что это было ни к чему. — Разумеется. Ведь я обладатель печати. Не волнуйся, я не стану этим злоупотреблять. Если будешь себя хорошо… Замолкнув на полуслове, он резво отстранился и глянул себе за спину, в сторону двери. Я посмотрела туда же, успев заметить лишь чью-то тень, скрывшуюся в саду. Из груди мужчины вырвался низкий рык, и мне тут же стало не по себе. Может, это всего лишь Нелл? Нет. Тень была слишком большой. Здесь есть кто-то еще, и похоже, что он настроен не слишком дружелюбно — судя по реакции демона. В голове всплыли его недавние слова…

…от этого разговора зависит, доживешь ли ты до заката.

Возможно, он все-таки не врал. И даже не шутил, пытаясь припугнуть меня. Дело обстояло серьезней, чем показалось на первый взгляд. Вот только… чего же он все-таки хочет? Почему до сих пор не перешел к сути сделки? И... как все это связано с Хисаной? — Судя по названию… нужна кровь? — Твоя проницательность поражает, — съязвил он, поворачиваясь обратно. – Да, понадобится кровь, причем как твоя, так и моя. Ну… и еще кое-что. Однако это не проблема. Меня беспокоит другое. — И что же? Демон нахмурился и смежил веки, выглядя не то озадаченным, не то раздраженным. Костяшкой правого указательного пальца он почесал сначала бровь, потом закрытый глаз. А после устало вздохнул, как если бы держал на плечах тяжелый груз. На секунду мне показалось, что напротив сидит человек — совершенно обычный, просто изможденный, переживший слишком много. Со своими тайнами. Со своей болью. Но вот, он открыл глаза и, слегка прищурившись, посмотрел на меня. Возникший в голове образ в мгновенье ока развалился на куски, оставив после себя бушующую пустоту. Внутри всколыхнулась очередная волна неприязни. Однако следующие слова мгновенно остудили меня: — Я не знаю, выдержишь ли ты сам ритуал. — Что?! — задохнулась я. — Обычно более сильный демон заключает этот контракт с более слабым. Он не предназначен для людей. Единственный описанный случай скрепления подобного договора между демоном и человеком не удался. — И… что случилось? Мне не хотелось спрашивать, но слова сами сорвались с языка. И я тут же увидела ответ в его глазах. Демон мог ничего не говорить. Но он этого не сделал — в этот раз его голос прозвучал безжалостно, подобно приговору: — Человека разорвало на части.