85
Сэм смотрит на этого парня настороженно (этот парень отвечает тем же — Сэм думает, что это наглость; он-то точно на стороне хороших парней). Единственная причина, почему он всё ещё оставался на месте, заключается в том, что этот парень пришёл со Стивом, а Стиву Сэм доверяет, даже когда он творит вот такую вот херню. Ведь это действительно была какая-то неслыханная ХЕРНЯ. Хоть этот парень и выглядит менее убийственно, чем Сэм помнит, и у него нет с собой оружия, не считая металлического протеза (который — на секундочку! — способен поймать Стивов щит и не сломаться), это не отменяет того факта, что этот парень вроде как был на стороне Гидры. Блядь, да что Стив творит? Кто-то взял его разум под контроль? Если так, им всем в скором времени грозит тотальный пиздец: Сэм знает, на что способен Стив, Сэм видел, на что способен этот парень, и кто знает, на что́ они способны вдвоём. Поставить на колени сразу всю страну? Как минимум — расправиться с армией лучших бойцов вроде тех, что были у ЩИТа (у Гидры, как выяснилось позже, но не то чтобы это сейчас имело какое-то значение). С одним из таких бойцов Сэм лично имел дело, и, если бы здание не начало рушиться, кто знает, кто вышел бы победителем из той драки, потому что за тот небольшой промежуток времени, что они дрались, Сэма успело изрядно помотать. — Сэм, это Баки, — говорит Стив с улыбкой, и это нисколько не успокаивает, — Баки, это Сэм. — О, тот самый Баки, — Сэм был наслышан о нём, хотел даже познакомиться с ним, а сегодня, наконец, увидел, и если он впечатлён, то только немного; ну и друзья у Кэпа, охренеть, конечно. — Привет. — Привет, Сэм, — кивает этот— Ладно. Баки. Кивает этот Баки. Это ведь его имя — как бы странно ни было обращаться к первоклассной машине для убийств по имени, Сэм будет это делать. Хотя бы из уважения к Стиву. Но всё равно это ПИЗДЕЦ КАК СТРАННО, конечно. Всё это знакомство пиздец какое странное. Из всех стрёмных знакомств, выпавших на его долю, Сэм с уверенностью может заявить, что это — определённо лидирует в списке. А ведь Сэм перезнакомился со всеми бойфрендами Сары и огромным количеством ветеранов с таким запущенным ПТСР, что было страшно находиться рядом с ними — хотелось сделать шаг назад, а потом ещё и ещё, пока не окажешься у самого выхода. Не то чтобы Баки совсем не выглядит дружелюбно, но по нему видно, что встреча не приносит ему радости: Баки молчит и угрюмо смотрит то на Сэма, то по сторонам; эмоционально держится за Стива. Баки неуютно, а от бывшего солдата, ощущающего угрозу, всякого можно ожидать. В Центре помощи ветеранам Сэм, конечно, и не с такими дело имел, но что-то ему подсказывает, что с Баки обычный подход не сработает. Баки с огромной натяжкой можно назвать «ОБЫЧНЫМ». Но стоит отдать Баки должное — он старается, это заметно, и это похвально. Между ними даже завязывается разговор. Не без помощи Стива, конечно, но Сэм знает некоторых ветеранов, которые даже в присутствии своего эмоционального якоря молчали, когда их пытались вывести на диалог. Однозначно с Баки ещё не всё потеряно. — Можно тебя на пару слов, Стив? — говорит Сэм, когда они собираются прощаться. Стив вопросительно оглядывается на Баки, как будто без его разрешения никуда не пойдёт; и Сэм только больше убеждается в том, что всё это пиздец, просто пиздец как странно. Он знает другого Капитана Америка, и он был уверен, что тот, другой Капитан Америка, и есть настоящий Стив. Сэм привык к нему, привык к тому, как Стив ведёт себя с другими людьми, — честно, Сэм не ожидал, что может быть как-то иначе. Может, оказывается. Ещё как может. В ответ Баки пожимает плечами, и Стив вновь поворачивается к Сэму. — Конечно, — отвечает он, после чего обращается уже к Баки: — Я ненадолго. Баки кивает. Сэм натянуто улыбается ему, заметив, как Баки провожает их взглядом. Не лучшая идея уводить эмоциональный якорь у нестабильных людей, так что Сэм следит за тем, чтобы они всё ещё находились в поле зрения Баки, когда отводит Стива в сторону. Из-за этого кажется, будто он, в приступе паранойи, оглядывается по сторонам, стараясь заметить людей, преследующих его. Сэм не знает, насколько острый у Баки слух, тем не менее подозревает, что пиздец какой острый, так что, когда они отходят на расстояние, которое кажется Сэму подходящим, он красноречиво смотрит на Стива и говорит вполголоса: — Поправь меня, если я ошибаюсь, но Баки же убить тебя собирался. Стив поджимает губы, даже не думая возражать. — И, — продолжает Сэм, — это я ещё закрываю глаза на то, что ты говорил, что он трагически погиб. Говоря об этом, Сэм понимает, какое это на самом деле безумие, но это Стив. Тот самый парень с планом. Наверняка у него есть объяснение. Оно ДОЛЖНО БЫТЬ, если учитывать сложившуюся ситуацию. — Всё очень запутанно, Сэм, — Стив устало прикрывает глаза. — Даже не сомневаюсь, — соглашается Сэм. Он бы очень удивился, если бы было иначе. — Ты ведь понимаешь, что должен будешь держать язык за зубами, если я расскажу тебе? Потому что, клянусь, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить Баки, — голос Стива угрожающе опускается. — Разумеется, — Сэм кивает. Не держите его за дурака. Может, Сэм не тайный агент и не шпион, но он отставной военный, и он знает, что к чему. — Во многое будет непросто поверить, — предупреждает Стив. — Вряд ли меня можно уже хоть чем-то удивить, Стив. Так что начинай уже: я постараюсь понять всё, что ты мне расскажешь, и поверить всему, что услышу. Стив кивает. И Сэм внимательно слушает.86
— Ты молодец, — говорит Сэм. Баки недоуменно косится на него. Его слова кажутся насмешкой. — Я просто выжил. И Баки невероятно стыдится этого. Он чувствует вину, потому что многие из тех, кто был действительно достоин жить, многие из тех, чья жизнь была намного ценнее его собственной, умерли — погибли от его руки. Сэм забывается и хлопает его по плечу, как старого знакомого. — Это немало.87
— Сэму можно доверять? Сейчас Баки так похож на Зимнего Солдата, когда тот впервые столкнулся со Стивом: он чувствует себя беззащитным, открытым перед лицом опасности, которая угрожает ему. — Да, — Стив кивает, — он надёжный человек. — Хорошо. Думаю, тогда ничего смертельно опасного не произошло из-за того, что ты рассказал Сэму обо всём. — Ты так быстро стал ему доверять? Самому Стиву понадобилось больше одной неловкой встречи, чтобы завоевать доверие Баки. Это— Уязвляет. Но, наверное, в этом мало удивительного. Сэм работает с военными ветеранами, отставными солдатами; он умеет находить к ним подход, умеет расположить к себе — это часть его работы. — Не говори глупости, Стив. Я доверю тебе, а раз ты доверяешь Сэму, то и мне стоит это делать.88
— Это было очень близко к провалу, — говорит Баки, когда они возвращаются домой. (Альпин, как всегда, встречает их, но, как только получает свою долю внимания, сразу же уходит — спать, как замечает Стив). — Да? А мне показалось, всё прошло вполне хорошо. — Ну да, — Баки горько усмехается, — мы не подрались. Это вполне хорошо. Стив с долей упрёка качает головой. — Ты не справедлив к себе. Ты отлично справился. — Может быть. А может, я мог бы лучше. Должен был, — Баки напряжённо смотрит на Стива. Его взгляд, словно остро наточенный нож. — Баки, ты справился отлично. Сэм тоже так считает, а он разбирается в таком, — Стив подходит к Баки и мягко сжимает его плечи, отвлекая от самобичевания. Если вовремя это не остановить, всё может закончиться очередным актом безудержной, разрушающей ненависти к себе — не хотелось бы возвращаться к началу, когда они так далеко продвинулись вперёд; не хотелось, чтобы все затраченные усилия пропали зря. Недовольно сжимая губы, Баки тяжело вздыхает, отводит взгляд; тем не менее кивает. Стив ведёт ладонями вверх — оглаживает плечи Баки и в утешающей ласке водит большими пальцами по его шее. Баки опускает руки Стиву на талию и поднимает на него взгляд, щурится, вглядываясь в глаза. — Ты что-то задумал, — в итоге говорит он. С лёгкой улыбкой Стив кивает. — Скажешь это для меня? — О, — с притворным разочарованием тянет Баки, — а я надеялся, это будет поцелуй. — Как только скажешь, что ты отлично со всем справился, я тебя поцелую. — Манипулируешь мной? — косо усмехается Баки. Стив поражённо замирает, как будто Баки отвешивает ему хлёсткую пощёчину; это отрезвляет — чувство вины убивает весь по-романтичному игривый настрой, заставляет забыть о прежних желаниях и намерениях. — Я бы никогда, — оправдывается Стив. Его голос звучит надтреснуто. — Я бы никогда не стал делать этого, Баки. Он убирает руки от Баки, как будто больше не имеет права прикасаться к нему, и хочет отстраниться, но Баки удерживает его за талию рядом с собой, не позволяя ступить ни шагу назад. — Спокойно, Стив, — говорит Баки и успокаивающе гладит бока Стива, — я знаю. Я просто дразнился. Видимо, неудачно. Прости меня. Поцелуй, чтобы забыть об этой неприятности? Стив первым тянется к Баки, соединяя их губы в поцелуе. Баки замечает его отчаянное желание быть прощённым и мягко отстраняется. — У тебя нет причин чувствовать себя виноватым, Стив. Я начал это. Стив упрямо качает головой. — Мы оба постарались. — Хорошо, — кивает Баки, — оба. Но, так же оба, мы отлично со всем справились. В уголки губ Стива закрадывается улыбка. — Ты играешь грязно. — Ну, — с деланным равнодушием Баки пожимает плечами, — мне есть у кого учиться. Стив вновь наклоняется и целует его. Этот поцелуй другой; более интимный, дразнящий. Стив нежен; уже не угнетает своим страстным желанием получить прощение, не хватается за Баки так, как будто боится, что иначе тот уйдёт, не удушает своей любовью, а дарит её — преподносит на раскрытых ладонях, как сердце. Баки гладит тело Стива нарочито медленно, потому что спешить некуда и торопиться нельзя, иначе это превратится в пошлую игру. — Я чувствую твоё возбуждение, — Баки ласкает его грудь, живот и ведёт рукой вниз, вниз, вниз — Стив тянется за прикосновением, ему мало этого, хочется больше, больше и быстрее, чтобы Баки наконец дотронулся до его члена, гладил и сжимал его; Стиву хочется сделать то же для Баки — и чтобы им не мешала одежда, чтобы им ничего больше не мешало. Стив не видит, но чувствует сквозь сыплющиеся на его кожу поцелуи, что Баки усмехается — он нарочно не касается его пробуждающегося, напряжённого члена и каждый раз ловит ладонь, когда Стив хочет дотронуться до самого Баки не только поцелуями. Ему разрешено прикасаться к любой части его тела, кроме члена. Стив готов взвыть от этого, но не оставляет попытки дотронуться. — Опять дразнишься? — говорит он, когда Баки в очередной раз ловит его за руку. Голос звучит потяжелевшим от возбуждения. Их взгляды встречаются — глаза Баки пленят, Стив не способен смотреть куда-то кроме, только в эти глаза, как будто прежде никогда не видел такой красоты; в голове пусто, пусто и легко, это схоже с эйфорией. Вместо ответа Баки целует его — сначала центр ладони, потом прямо в губы. Вплетая пальцы в короткие волосы Баки, Стив прикрывает блаженно глаза и толкается бёдрами вперёд, ища твёрдости чужого тела, ища прикосновения, трения, плотнее прижимается к Баки; невыносимо держать себя в руках, когда Баки льнёт к нему и целует, целует целует осыпает его поцелуями — лицо, шею, каждый открытый участок кожи; скользит ладонью с поясницы вниз, забирается за пояс джинсов и гладит, и тискает его зад. Приглушённым стоном Стив просит Баки помедлить. Он не хочет отстраняться, растворяясь в их совместном жаре возросшего желания, но пока ещё есть силы — необходимо предупредить, поинтересоваться: — Нам нужно остановиться прямо сейчас, если ты не хочешь— — Я хочу, — перебивает Баки и сразу же за этим вовлекает Стива в поцелуй. Баки действительно испытывает желание, а не заставляет себя, он действительно возбуждён, и это распаляет Стива лишь сильнее. Одежда мешает, как будто становится им неожиданно тесна, и они избавляются от неё, помогая друг другу; постепенно обнажая плечи, изгиб спины, сильные мускулистые бёдра, жаждущие ласки члены. Они перебираются в комнату Стива, и Стив укладывает Баки на кровать, а сам садится на его бёдра и нависает сверху, глядя в раскрасневшееся от возбуждения и удовольствия лицо Баки. — Теперь моя очередь, — он целует Баки и спускается поцелуями по шее вниз, на грудь, и нет ничего более дразнящего и сладостно-трепетного, чем это. Лишь сделав над собой усилие, Баки отстраняет левую руку от Стива — чтобы, увлёкшись, забывшись, потерявшись в безумном мороке жарких прикосновений и поцелуев, одним неосторожным движением, неловким и страстным касанием не сломать ему что-либо. Неожиданно Стив останавливается. Он неуверенно смотрит на Баки взглядом из-под ресниц, и эта нерешительность во взгляде Стива приводит Баки в чувства. В груди змеится беспокойство, сжирающее возбуждение. Что-то не так. Баки приподнимается на локтях — Стив кладёт ладонь на грудь и мягко толкает назад, на подушку. — Что такое? — Мне лучше рукой или?.. — Стив невольно облизывает губы. Прошлый раз, когда Стив собирался отсосать Баки, закончился плохо; Стив поддался моменту и наделал ошибок, много, много ужасных ошибок. Баки говорил, что, может быть, ничего не было — он точно не помнит, но Стив сомневается, что «может быть, ничего не было» и «не помню точно» что-то значат; это могут быть не домыслы Баки, не выстроенные расколотой и потерявшей некоторые фрагменты памятью новые кусочки его жизни, а настоящие воспоминания — всё БЫЛО, только Баки не хочет говорить об этом, чтобы Стив не испытывал вины. — Рукой. Я не мылся со вчерашнего вечера. Если хочешь, можешь, конечно, попробовать взять в рот, но потом не лезь целоваться. — Ты такой романтичный, Баки, — иронично говорит Стив и криво усмехается. — Ну прости, что я так внимателен к тебе. — Не хмурься, — Стив целует Баки и обхватывает его член ладонью, добиваясь тихого, как шелест ветра, вздоха, сорвавшегося с приоткрытых красных исцелованных губ, и тут же начинает двигать запястьем, — я люблю тебя. Чужой член в руке ощущается иначе, чем собственный. Не то чтобы Стив не знает, что делать, но сейчас он может полагаться только на реакцию Баки, чтобы понять, приносят ли его действия удовольствие, и Баки пока что не выглядит наслаждающимся, а его член едва дёрнулся, в то время как у Стива — встал, хотя он даже не прикасался к себе. Стив дрочит Баки, как дрочил бы самому себе: резко и быстро, тесно сжимая в руке член, не растрачиваясь на какие-либо ласки. По-видимому, Баки такое не нравится. — Как ты любишь? Баки облизывает губы, прежде чем ответить. — Не сжимай так сильно, Стив. И помедленнее: я бы ни за что, — Баки резко замолкает, вновь облизывает губы. — Мягче, Стиви, — (дыхание перехватывает — Стив шумно выдыхает, прикрывая на секунду глаза). — Мы не на войне. Не на войне — разве? — Незачем торопиться, — Баки берёт лицо Стива в свои ладони и вовлекает в долгий, безумно долгий поцелуй, подтверждая свои слова. Поцелуй как интимный способ выражения любви. Поцелуй как теплящийся огонь, и с каждым движением губ он разгорается сильнее, становится жарче, всё тает и плавится. Баки целует его, отстраняется, заглядывая в глаза, улыбается, затем целует вновь и вновь, и вновь — серия коротких поцелуев, которые разделяют взгляд и улыбка. Поцелуй, взгляд, улыбка. Поцелуй — взгляд — улыбка. Поцелуйвзглядулыбкапоцелуйвзглядулыбкапоцелуйвзглядулыбкапоцелуйвзглядулыбкапоцелуйвзглядулыбка. Взгляд — что Баки видит? Хватка становится мягче, движения рукой — плавнее, поцелуи — чувственнее, но как бы Стив ни старался, член Баки встаёт лишь наполовину. — Мне жаль, — говорит Баки, спрятав виноватое лицо в изгибе локтя. — Извини. — Всё нормально. Баки отнимает руку от лица и смотрит на стоящий, покачивающийся горячий член Стива, к которому Стив не притрагивается. — Ты всё ещё возбуждён, Стив. Давай я подрочу тебе— — Баки, всё нормально, — повторяет Стив и красноречиво скашивает взгляд в сторону двери. — Я могу с— Возражения прерываются низким полустоном — Баки обхватывает член Стива ладонью. — Ты что-то говорил, Стиви? Стиви крепко сжал пальцы на плечах Баки, прикрывая глаза. — Тебя возбуждает, когда тебя называют «Стиви»? — удивляется Баки. Стив тихо и низко стонет. Его голос напоминает дремлющий гром. — Баки. Член в руке Баки горячий, пульсирует. — О, тебя это и правда возбуждает, Стиви. Баки почти не приходится ничего делать, Стив сам исступлённо толкается в его кулак — влажная, блестящая от смазки потемневшая головка члена мелькает между пальцами. Баки повторяет и повторяет его имя, и от этого как будто становится мала собственная кожа, Стив ощущает, как тесно становится в собственном теле — хочется освободиться, выплеснуться, как облизывающие берег океанские волны. Удовольствие змеится и копится внизу живота, стягивается в нём тугим узлом, сжимается тугой пружиной; Стив выгибает спину, подбрасывает бёдра вверх — пружина выстреливает, распрямляется, тугой узел распускается, опутывая всё тело электрическими жгутами. Стив кончает, и Баки притягивает его к себе за шею и вновь целует, вторгаясь языком в рот и медленно лаская его нёбо; этот поцелуй откровенный, глубокий, застилает охваченный негой разум пеленой, и Стив не замечает, как Баки переворачивает их, меняя местами. Баки сверху; мысли Стива — одна неприличнее другой, будто ему снова четырнадцать, и он не может прекратить думать и думать, и думать о Баки и фантазировать о нём, о его губах, которые Баки так часто облизывал, о его сильных руках, сжимающих и прижимающих к себе, и прикосновениях, о его члене — в своей руке, в своём рту; о том, какой будет вкус. Приятно истомлённый оргазмом, Стив расслабленно распластывается по кровати, ощущая вес Баки на своих ногах; он тянет руки — погладить бёдра Баки, его бока, торс, грудь, почувствовать тепло его тела, силу его мышц, всё это на самом деле — это не фантазия; Стив счастлив, счастлив и безумно влюблён, счастье пузырится в нём, разрывает грудь — голова идёт кругом, и разве можно всё это испытывать на самом деле. Баки перехватывает обе его руки левой рукой, удерживает за запястья, не позволяя до себя дотронуться. Чувство эйфории, охватившее Стива, даёт трещину, стремительно покрывается ими, как поверхность разбитого стекла от сильного удара, и лопается, как воздушный шар, разваливаясь осколками, впивающимися глубоко-глубоко в грудь. — Баки? — Хочу привести нас в порядок, — Баки шевелит правой рукой, перепачканной спермой, и красноречиво смотрит на живот Стива, который тоже был испачкан. О. — Подожди пару минут. — Конечно, — кивает Стив. Баки уходит в ванную, и Стив, оставшись один, неожиданно ощущает себя до ужаса неловко; собственный обнажённый вид кажется ему неприличным — хочется прикрыться. Стив отчаянно борется с этим желанием, и вид полностью обнажённого Баки, вернувшегося с влажным полотенцем руках, помогает в этом. Баки не стесняется своей наготы: он почти перестал прятать от глаз Стива левое плечо. Баки вытирает его живот, не позволив Стиву сделать это самому, и, оставив полотенце на полу, укладывается обратно в кровать — ложится рядом и внимательно смотрит на него, вглядывается, как будто что-то пытается найти. И почему-то хмурится. — Что? Что ты увидел, что что изменилось во мне? — Надо было побриться: я тебя поцарапал, извини, — подушечками пальцев Баки гладит зудящие царапины на лице Стива. Стив даже не заметил. Он прижимает ладонь Баки к своей щеке. — Всё в порядке: царапины быстро заживают. — Я не об этом. Вряд ли такие следы могла оставить девушка, — («О»; Стив об этом даже не думал). — Люди начнут говорить. — Люди всегда говорят. — Но не о том, что Капитану Америка нравятся мужчины, — голос Баки звенит укором; Баки чувствует вину, немного злится. Его эмоции направлены не на Стива или кого-то, кто будет трепать языком, когда это совершенно неуместно, — все его негативные эмоции направлены исключительно на самого себя. Баки борется с комплексом вины, захлестнувшим его после совершённых Зимним Солдатом поступков, но он ещё далёк от того момента, когда сможет всецело избавиться от него. — Всё в порядке, Баки, — спокойно повторяет Стив. Уверенность и убеждённость — вот что сейчас важно; и голос Стива твёрд. Ничьей вины в происходящем нет. В подобных случаях вообще не может быть вины. — Сейчас нормально быть геем. — Геем? — Баки усмехается. — То есть, сейчас ничто не мешает нам веселиться? Стив улыбается. Его тоже веселил получившийся каламбур. — Да, Бак, сейчас можно веселиться на всю катушку. — Ну, хоть что-то хорошее, да? Что-то — это так мало; Стив может назвать уйму хороших вещей, которые происходят сейчас. Взять хотя бы то, что они вместе и им не нужно прятаться. Улыбка Баки блекнет. Он задумчиво смотрит на Стива и неожиданно спрашивает: — Тебе нравится Сэм? — Ты правда хочешь поговорить сейчас о Сэме? Они, обнажённые, лежат в кровати после того, как привели себя в порядок, и Баки удобно устроил голову на его груди — Стив играет с его короткими, клочковато обрезанными волосами и чувствует блаженное наслаждение, умиротворение; незачем всё портить. Всё ведь так хорошо. Кажется, так хорошо просто не бывает. — Просто ответь, Стив. Стив хмурится. Ему не нравится этот вопрос: у него двойное дно. Он убирает руку из волос Баки и говорит: — Сэм мой друг, Бак. Конечно он мне нравится. Странно дружить с людьми, которых ты ненавидишь. — Ты понял, о чём я, Стив. Конечно, он понял, и он не хотел бы говорить об этом. Стив тяжело вздыхает, упрямо глядя на Баки, когда тот задирает голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я люблю тебя, Баки. Тебя. Я не хочу заниматься сексом с кем-то ещё, — Стив вновь возвращает пальцы в его волосы, расслабляюще массажирует кожу головы; он не хочет, чтобы Баки думал, что он злится. Стив просто… устал. — Кажется, я достаточно чётко выразил свою позицию относительно свободных отношений, даже если ты дашь мне своё согласие. Я понимаю, ты считаешь, что так будет лучше, но на самом деле это только оскорбляет меня. — Извини, Стив. Я не хотел оскорблять тебя. Но если ты найдёшь кого-то, с кем захочешь заняться сексом, — (Стив с укором смотрит на Баки, но Баки только закатывает глаза в ответ), — если, Стив, если, то не молчи, договорились? Ты прямо скажешь мне об этом. — Ты ведь знаешь, я редко держу язык за зубами. — Но ты достаточно добросердечен, чтобы пощадить меня и оставить в неведении. — Баки, — Стив вкладывает в его имя всю любовь, нежность и искренность, на которые только способен, — я честен с тобой. Был и буду. — Звучит, как клятва. Это — КЛЯТВА — подходящее определение его словам. — Да, пусть это будет ещё одной клятвой.