Little Red

— Так Вы говорите, что… — Инь Юю пришлось поддерживать свою голову руками от переизбытка эмоций, — Градоначальник превратился в карапуза? — Ну, я бы не сказал, что в карапуза, — Се Лянь приостановился и задумался. Он никогда не был силён в плане измерения возраста. Когда он впервые увидел Хун-эра, то был уверен, что ему лишь восемь, когда на деле ему было уже десять, — ему как минимум пять лет, хоть он и выглядит младше своего возраста. — В любом случае, он всё ещё ребёнок, — Инь Юй убрал руки. Выражение его лица было… сложным, — я даже не знаю, лучшее это или худшее, что со мной случалось. — И я вот тоже не знаю. Хоть Се Лянь считал Хуа Чэна замечательным во всех обличиях, вид ребёнка делал его особо очаровательным. Когда он последний раз выглядел так, Се Лянь проводил дни напролёт, гладя его по голове и тиская за щёчки, заставляя того недовольно дуться. Но то был ребёнок, который его узнавал. Ребёнок, который за восемьсот лет жизни закалил своё сердце против детских травм. Это же был не Хуа Чэн, это был Хунхун-эр. Он оказался в неизвестном месте, окружённый незнакомцами. И ему было страшно. — Вот что удивляет меня больше всего, — Инь Юй окинул взглядом комнату, будто пытаясь найти пропавшего босса, — я думал, что он будет цепляться за Вас даже в таком обличии. — А, ну, вообще-то… — Се Лянь отвёл взгляд, неловко улыбнувшись, — я пытался взять его на руки, но он пнул меня в голень и убежал. — Он что? — глаза Инь Юя округлились, он неверяще глядел на Се Ляня. Инь Юй столетиями служил Хуа Чэну и уяснил одно: он боготворит Его Высочество и скорее вонзит себе в сердце Эмин, чем его ранит. — Это была не его вина! — Се Лянь замахал руками, пытаясь встать на защиту Хунхун-эра, — я его напугал, вот и всё! Он ведь ещё такой маленький, а я незнакомец, конечно, он мне не поверил и не позволил прикасаться к себе без спроса. Это я виноват, что не учёл этого и ожидал, что он поведёт себя как Сань Лан. — До сих пор, — Инь Юй покачал головой, пытаясь хотя бы представить Хуа Чэна, не обожающего Се Ляня, — я думал, что Вы знали его в детстве. — Знал, но не настолько маленького. Тем более, мы встретились при особых обстоятельствах. Я спас ему жизнь, и это заставило его легко довериться мне. Я не виню его за то, что он сомневается во мне сейчас, ведь он попросту не может быть уверенным в моих намерениях. Инь Юй тяжело вздохнул, переваривая всю полученную информацию. — Хоть я с Вами и согласен, я всё ещё хочу, чтобы это было не так. Надеюсь, что Градоначальник не будет винить себя за это, когда вернётся в норму. Се Лянь вздрогнул. Зная негативное отношение мужа к себе, без сомнений, он точно будет чувствовать себя виноватым за то, что пнул Се Ляня, даже если тот этого почти не почувствовал, что уж там говорить о боли. И, к сожалению, Се Лянь понимал, что это вряд ли последний раз, когда Хунхун-эр срывает злобу на нём. Тем не менее, это тот мост, который им придётся пересечь, когда они до него доберутся. Терзания его мужа могут подождать, сейчас главной является безопасность Хун-эра. — Он будет, и я знаю это, но сейчас нам надо найти Хун-эра. Дом Блаженства далеко не безопасен. А с остальным мы потом разберёмся сами. Инь Юй кивнул в знак согласия: — Я уже поставил защиту, чтобы он не смог войти или выйти из более опасных комнат. К счастью, в большинство комнат в Доме Блаженства и так трудно попасть, и только Градоначальник Хуа — взрослый Градоначальник Хуа — имеет к ним доступ. Но нам всё ещё стоит не расслабляться и найти его как можно раньше, на всякий случай. Вы можете пойти поискать его, пока я обустрою для него детскую со специальной защитой. Сомневаюсь, что он будет рад делить с Вами одну спальню. — Согласен. Спасибо тебе, Инь Юй, — Се Лянь поклонился ему, прежде чем спешно покинуть комнату. Его единственной надеждой, помимо безопасности Хунхун-эра, была надежда на то, что ребёнок уже перебесится и успокоится к тому моменту, как его найдет Се Лянь. — Хун-эр! — Се Лянь, сложив руки у рта, громко звал мальчика, бегая по залам Дома Блаженства и заглядывая в каждую встречную комнату, — Хун-эр, всё хорошо, я не злюсь на тебя! Тебе стоит показаться прямо сейчас. Это не очень безопасное место, ты здесь можешь потеряться или пораниться! Он продолжал выкрикивать имя ребёнка, хоть и не был уверен, что это хоть как-то помогает. В худшем случае, он мог бы убежать ещё дальше в поместье, услышав голос Се Ляня. Но Се Лянь решил, что лучше заранее объявить о своём присутствии, чем рискнуть и подкрасться к Хунхун-эру, напугав того ещё сильнее. Спустя примерно полчаса Се Лянь открыл дверь старого склада и увидел маленькую детскую фигурку, свернувшуюся в углу. Хун-эр вздрогнул, когда услышал звук открывающейся двери. Он прижал колени ещё ближе к груди, спрятав лицо в них. Что ж, даже если мальчик всё ещё был в подавленном состоянии, по крайней мере, он был в безопасности. Поняв это, Се Лянь облегчённо выдохнул. — Вот ты где, — голос Се Ляня был максимально тихим, и он не предпринимал никаких попыток войти в комнату, — я волновался за тебя. Ты не виноват в том, что случилось, я понимаю, что не должен был прикасаться к тебе без твоего согласия. И мне очень жаль. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Хун-эр приподнял голову, чтобы посмотреть на него, и ненадолго застыл, прежде чем снова спрятать лицо в колени. И больше никакого ответа от него не последовало. Се Лянь нагнулся, чтобы сесть. Он хотел показать, что у него нет намерений как уходить, так и приближаться к мальчику. — Я понимаю, что ты напуган. Но, пожалуйста, не убегай больше. Дом Блаженства не предусмотрен для детей, так что пока Инь Юй — он друг, ты его просто ещё не знаешь — не обезопасит его, тебе стоит держаться со мной рядом. Его голос затих, и они вдвоём остались сидеть в комфортной тишине. Се Лянь надеялся, что она была комфортной. Спустя ещё пятнадцать минут Хунхун-эр вновь поднял голову, на этот раз изменив положение и сев в позу лотоса. Се Лянь улыбнулся ему, на что тот лишь нахмурился и отвернулся. Всё это очень напоминало Се Ляню, как он пытался заслужить любовь бродячих кошек, которых как-то встретил на улице. Ему тогда просто пришлось сесть и терпеливо ждать. Хотя в этот раз Се Лянь надеялся, что всё обойдётся без такого количества царапин, учитывая темперамент Хун-эра, он старался не быть уж слишком оптимистичным. Он решил, что это отличная возможность помедитировать, так что закрыл глаза и притворился, что не видел ни как удивлённо Хунхун-эр посмотрел на него, ни как начал потихоньку подползать ближе. Во время медитации Се Лянь подключился к сети духовного общения и сообщил Инь Юю о том, что мальчик нашёлся. Голос Посланника Убывающей Луны звучал облегчённо, когда он также сообщил о своих успехах. Он запечатал большую часть поместья, оставив в их распоряжении лишь зону с кухнями, спальнями и ванными комнатами. Се Лянь знал, что и этого пространства достаточно, чтобы ребёнок мог потеряться. Но хоть даже эта территория Дома Блаженства могла вместить дюжину Храмов Водных каштанов, по крайней мере, Хунхун-эр был здесь в безопасности. Поблагодарив за помощь, Се Лянь покинул сеть духовного общения и открыл глаза. За это время Хун-эр успел преодолеть всё пространство склада и теперь сидел прямо перед Се Лянем. Он подался вперёд и заинтересованно глядел на него, но мгновенно отпрыгнул, когда уловил движение. Се Лянь мягко усмехнулся, а на лице у него возникла нежная улыбка. — Можешь смотреть на меня, сколько вздумается, я не против, — поспешил уверить Се Лянь. На самом деле, он уже успел привыкнуть к тому, что Хуа Чэн постоянно смотрел на него. Даже если он не был поблизости, где-нибудь рядом Се Лянь всегда замечал наблюдающую за ним небольшую призрачную бабочку, — я странно выгляжу? Хунхун-эр покачал головой. — Ох, ну… — Се Лянь с трудом удержал улыбку, — я красивый? Хун-эр на этот раз ничего не ответил, лишь отвернулся. Се Лянь заметил, что щёки ребёнка покраснели. — Прости, мне не стоило тебя дразнить, — извинился Се Лянь, чувствуя себя немного виноватым, — должно быть, тебе многое интересно, да? Мальчик кивнул, глядя на него через плечо. — Можешь задавать мне любые вопросы. Я отвечу на них по мере возможности. Хунхун-эр молчал столь долго, что Се Лянь решил, что он не собирался принимать его предложение. Он уже обдумывал решение сдаться и дать Хун-эру подольше побыть одному, когда услышал тихий голос: — Где я? — Это Дом Блаженства, — честно ответил Се Лянь, — тут я живу. Это место находится в Призрачном городе. — Призрачном городе? — Хунхун-эр что-то обдумывал, его бровь изогнулась. — Знаю, звучит страшно, но люди здесь на самом деле очень хорошие, — пообещал Се Лянь, надеясь таким образом успокоить мальчика, — в это поместье никто не может попасть без моего разрешения, и я обещаю, что никогда не впущу сюда человека, который может тебя обидеть. — А Призрачный город… далеко от Сяньлэ? Се Лянь нахмурился. Он знал, что точно услышит этот вопрос. — Да, — кивнул он с огорчённым выражением лица, — извини, Хун-эр, боюсь, мы никак не сможем туда попасть. Хунхун-эр безразлично пожал плечами. Се Лянь задумался, правда ли он не испытывал никаких чувств или просто храбрился. — В такой ситуации естественно быть грустным, — произнёс Се Лянь, едва удерживаясь от того, чтобы погладить ребёнка по плечу, — я ведь тоже родом из Государства Сяньлэ. И знаю каково это — скучать по нему. — Нет! — лицо Хун-эра исказилось злостью, — я ненавижу Сяньлэ! Я ненавижу, что нам пришлось остаться там жить! Ненавижу! Ненавижу! — Это тоже естественно. Се Лянь всегда подозревал, что Хуа Чэн не был коренным жителем Сяньлэ. Они старались избегать разговоров о своём прошлом. И всё же Се Лянь надеялся, что если в будущем они заговорят о нём, его Сань Лан ответит, что хоть что-то хорошее было в жизни в Сяньлэ. — Я не хочу возвращаться. Я всех их ненавижу. Хун-эр не сказал, кого конкретно ненавидит, но Се Лянь догадался, что он говорил о своей семье. Может, и о соседях, а может, и обо всем государстве, которое он только что проклинал. Се Лянь до сих пор слышал голос разозлённого ребёнка, много веков назад кричавшего, что он мечтает убить всех в этом мире, а затем — себя. И Се Лянь не собирался больше смотреть на то, как он страдает. — Тебе не придётся возвращаться. — Придётся, — голос Хунхун-эра стал мрачным, — каждый раз, когда я убегаю, кто-то находит меня и тащит домой. Ненавижу. Ненавижу! Теперь Се Лянь понял, почему Хун-эр утверждал, что у него нет семьи, в которую можно вернуться, когда он его нашёл, и почему так разозлился, когда Му Цин назвал его лжецом. Он почувствовал грусть от того, сколько ненависти может быть в таком маленьком теле, и поклялся, что будет дарить мальчику столько любви и заботы, сколько вообще сможет. — Я так не сделаю, — пообещал Се Лянь, — пока ты со мной, никто не посмеет тебя забрать. Я им не позволю. Хунхун-эр молча смотрел на него. В его глазах всё ещё было место подозрению, но теперь он стал менее закрытым, чем до этого. — Так ты… заботишься обо мне? — спросил ребёнок, вспомнив слова Се Ляня, сказанные ранее. — Так и есть. — Как долго? Се Лянь задумался. Как долго они с Хуа Чэном были вместе? Уже несколько десятилетий. К сожалению, с датами Се Лянь не дружил, так что за их многочисленными годовщинами всегда следил Хуа Чэн. Сам Се Лянь не очень понимал, например, зачем праздновать день, когда они впервые вместе пошли собирать мусор, но раз его муж счёл это достойным праздника днём, то кто он такой, чтобы спорить? — Некоторое время, — Се Лянь наконец ответил. — Почему я не помню об этом? — голос Хун-эра звучал беспомощно, пока он сосредоточенно пытался выудить из головы нужные воспоминания, которых на самом деле не было. — Извини, но я не знаю, — он планировал поискать ответ вместе с Инь Юем, когда они уложат мальчика спать, — но я расскажу тебе об этом, как только сам узнаю. — Хорошо. Они оба замолчали. Се Лянь решил, что вопросы Хунхун-эра уже исчерпали себя, поэтому он медленно поднялся с пола, после чего протянул руку ребёнку. — Теперь ты готов помыться? Хун-эр молча глядел на протянутую руку, пока её обладатель терпеливо ждал. Взгляд мальчика скользнул выше, на тёплую улыбку Се Ляня, после чего снова вернулся обратно. Хунхун-эр неуверенно принял протянутую руку и тоже встал с пола. Се Лянь широко раскрыл глаза, когда ребёнок в самом деле взял его за руку и повёл по холлу. К счастью, он знал, что Инь Юй уже подготовил ванную.