Little Red

Когда Хун-эр увидел ванную комнату, его глаза расширились. Он осмотрел её, затем обернулся на Се Ляня, потом обратно, выглядя так, как будто его привели не туда. — Эта комната такая большая, — удивился он, протягивая руку и касаясь пузырьков на воде. По правде, Се Лянь и Хуа Чэн обычно мылись в другой комнате, но купальня, способная вместить двух взрослых мужчин — и, зачастую, Эмина, к превеликому неудовольствию Хуа Чэна — была бы великовата для ребёнка. А Се Лянь не хотел, чтобы мальчик утонул! Но даже так для Хун-эра это было в новинку. Судя по всему, его семья владела лишь небольшой бочкой для купания, что уж тут говорить о блестящем фарфоре и специальных талисманах, призванных поддерживать горячую температуру воды внутри ванны. — Ты сможешь сам залезть вовнутрь и принять ванну? Или мне стоит тебе помочь? — Я сам! — настоял Хунхун-эр. Се Лянь кивнул, спрятавшись за находившуюся рядом ширму. — Я останусь здесь, хорошо? Скажешь мне, если тебе что-то понадобится. — Нет! Се Лянь не мог сказать точно, имел ли мальчик в виду, что ему не понадобится помощь, или что он о ней не попросит. Хотя подозревал, что речь шла о втором варианте. Он наблюдал, как тень худенькой фигурки за ширмой снимает свою одежду. Хун-эр успешно стянул свои штаны, а вот с чересчур большой верхней частью одежды возникли трудности, и он застрял головой в своей рубахе. Из его уст послышалось беспомощное кряхтение, пока он, постоянно спотыкаясь, пытался высвободиться. — Тебе точно не нужна моя помощь? — Нет! Благодаря крику Се Лянь удержался от того, чтобы тут же обогнуть ширму и помочь ребёнку. Вместо этого он лишь задержал дыхание и принялся ждать, надеясь, что тот не упадёт в ванну, споткнувшись в очередной раз. Последний рывок, и одёжка наконец сдалась. Хунхун-эр швырнул её на пол и для верности пару раз топнул по ней ногой. А затем шумно преодолел стенку ванной и плюхнулся в воду. Се Лянь терпеливо ждал, пока мальчик помоется, слушая, как всплески воды отдаются эхом от стен комнаты. Внезапно все звуки стихли, осталось лишь чужое дыхание и тихое бульканье капающей воды. — Ты закончил? — спросил Се Лянь. — Нет… — пробормотал Хун-эр. Даже сквозь ширму Се Лянь видел его надутые губы. — Тогда тебе нужна по– — Волосы, — оборвал Хунхун-эр кратко. Очевидно, он был не очень доволен ситуацией. — Тебе нуж… ты хочешь, чтобы я помыл твои волосы? — Се Лянь решил воздерживаться от употребления слов «нужна» и «помощь». — Угу, — согласился Хун-эр, относясь к подобной формулировке гораздо более мирно. Обойдя ширму, Се Лянь нахмурился, видя сгорбленные плечи Хунхун-эра и наклонённую вниз голову с застрявшим среди запутанных волос гребнем. — Всё не так плохо, — он опустился на колени на краю ванной и аккуратно принялся доставать гребень, застрявший в чужих волосах, — я видел и похуже, живя на улице. Жизнь неделями без возможности помыться может вызвать немало проблем. И это была правда. Хоть Се Лянь всегда старался следить за своей личной гигиеной, иногда случалось и так, что он неделями не мог найти речку или пруд, в которых можно было бы помыться. И благодаря его «удаче» каждый гребень, который у него был, ломался или терялся после всего нескольких использований. — Ты тоже жил на улицах? — Ага, — кивнул Се Лянь, продолжая своё занятие, — а ещё в пещерах, заброшенных храмах, амбарах и один раз даже на дереве, — (пока однажды ветка, на которой он спал, не сломалась под его весом и не опрокинула на землю. В конце концов, он решил больше никогда не спать на деревьях, и неважно, насколько толстыми были ветки и насколько искусна была Жое в создании гамаков). — И как вышло, что ты живёшь здесь? — голос Хун-эра был полон удивления. Се Лянь и сам об этом задумывался временами. От жизни в роскоши и богатстве до нищеты, а потом возвращение в роскошь и богатство. Вот уж действительно — уму непостижимый путь. Но об этом невозможно было догадаться, просто увидев Се Ляня. Он до сих пор предпочитал обычные белые одеяния монаха и наслаждался сбором мусора в качестве хобби. Для случайных незнакомцев Се Лянь был скромным монахом. А для тех, кто был с ним знаком, он был сильнейшим Богом Войны в Небесных Чертогах и любимым мужем Собирателя цветов под кровавым дождём. Иногда такая жизнь была забавной. — Я временно живу здесь, — поправил Се Лянь, — и по природе своей не люблю сидеть на одном месте, поэтому обычно иду куда глаза глядят, — или, мысленно добавил он, туда, где его муж. Хоть он и любил путешествовать от деревни к деревне, проводить время с Сань Ланом ему нравилось куда больше. Они обычно наслаждались тихой жизнью, и желание Се Ляня путешествовать было единственной причиной, по которой у них было множество домов. Иногда и правда приятно было сменить обстановку. — Если… когда ты уйдёшь… ты возьмёшь меня с собой? — тихо и неуверенно спросил Хунхун-эр. — Ох, Хун-эр, конечно! — сердце Се Ляня обливалось кровью от того, что этому ребёнку нужно было подтверждение от его попечителя о том, что он его не бросит по своей прихоти, — я не планирую покидать это место, пока ты здесь. Но если бы я уходил, то, конечно же, взял бы тебя с собой. Только если ты сам не предпочтёшь остаться тут с Инь Юем. Хунхун-эр ничего не ответил, и спустя пару минут Се Лянь наконец достал гребень из его волос. — Готово, хорошая работа! — похвалил Се Лянь, только вот непонятно кого: себя за проделанную работу или мальчика за то, что он тихо и терпеливо сидел, — а теперь, когда я достал гребень, не хочешь ли ты, чтобы я помыл твои волосы? Хун-эр застыл на секунду, после чего коротко кивнул. Се Лянь, улыбнувшись, вылил немного шампуня на спутанные пряди. Судя по их состоянию, он мог сказать, что последний раз ребёнок смог помыть волосы лишь несколько недель назад. И он сомневался, что Хунхун-эр в своём возрасте мог самостоятельно справиться с проблемой такой степени. Его короткие пальчики были недостаточно проворными и ловкими, и, вероятно, он бы только усугубил ситуацию. К счастью, всё было не настолько плохо, и Се Ляню не пришлось бы что-то обрезать, ведь восемьсот лет жизни с волосами такой длины, как у него самого, научили его распутыванию колтунов. — Закрой глаза, ладно? — попросил Се Лянь, выливая ещё больше, — я не хочу, чтобы это попало тебе в глаза. — Хорошо. Изначально Хун-эр был напряжён, особенно когда Се Лянь с волос перебрался на кожу головы, но быстро расслабился от прикосновений, удовлетворённо мурлыча. Он был слишком милым! Се Лянь проследил за тем, чтобы вода не попала мальчику в лицо, когда промыл волосы, после чего взял ополаскиватель и принялся за настоящую работу. Он взял гребень и начал с кончиков, аккуратно расправляясь с колтунами, попутно удостоверяясь, что не слишком сильно тянет. Это был медленный процесс, но Се Лянь вовсе не был против. Но был Хунхун-эр. Он начал ёрзать на своём месте, очень скоро становясь беспокойным. — Хуа Се, почему ты такой медлительный? Се Лянь даже не обратил внимания на жалобу, потому что был занят тем, как его ранило это обращение. Он слишком привык к тому, как Сань Лан называл его гэгэ. Или Его Высочеством. Но никогда не называл его по имени. Хотя, формально, Хунхун-эр тоже использовал не его имя. — Прости, Хун-эр, — извинился он, продолжая распутывать волосы, — здесь слишком много колтунов. — Дай мне посмотреть на гребень, — потребовал Хун-эр, протянув руку. Се Лянь покорно вложил предмет в руку ребёнку. Хунхун-эр взял вещь и резко провёл ею по волосам, продираясь сквозь запутанные места. Болезненный стон слетел с губ мальчика, когда его голова также потянулась набок. — Хун-эр! — испугался Се Лянь, мгновенно среагировав и остановив его. Он аккуратно высвободил гребень из его пальцев и распутал волосы на месте, где она и осталась, — Хун-эр, тебе не стоит так делать. Тебе же больно. — Но я всегда так делаю, — он не звучал злобно, скорее сконфуженно. — Я знаю, малыш, я знаю, — Се Лянь погладил его по голове, старая избегать того места, за которое Хунхун-эр только что себя потянул, — но я не хочу, чтобы тебе было больно. — Но ты просто тратишь своё время. — Это не так, — голос Се Ляня был уверенным, пока он продолжал своё дело, — ты не трата времени, Хун-эр. Хун-эр ничего не ответил, скрестив руки на груди и глядя перед собой. — По правде, быть с тобой — мой лучший способ провести своё время. Проводить время с Сань Ланом Се Лянь очень любил, и не важно, как тот выглядел. Спустя полчаса он наконец отложил гребень в сторону и провел пальцами по волосам мальчика, смывая ополаскиватель. — У тебя такие мягкие волосы, Хун-эр, — Се Лянь улыбнулся, — спасибо, что позволил мне их расчесать. Я знаю, что тебе нелегко было всё это время сидеть тут на одном месте. — Всё хорошо. — Могу ли я снять бинты с твоего лица, пока ты моешься? — Се Лянь аккуратно прикоснулся к повязкам, скрывающим за собой глаз Хунхун-эра. — Нет, нет! — он резко дёрнулся, закрыв глаз рукой, при этом вода в ванной всколыхнулась, обрызгав одежды Се Ляня. — Тише, всё в порядке, я тебя не заставляю. Но если тебе больно, нам нужно– — Не больно! — Хун-эр начал яростно мотать головой, давя на глаз ещё сильнее, — уродливо! — Кто сказал, что мой Хун-эр уродливый? — нахмурился Се Лянь. — Не твой! Хун-эр принадлежит сам себе! — Конечно, — он кивнул, хоть от этих слов у него кольнуло в сердце, — но и так ты не уродлив. — Уродлив! — Нет, — чётко поставил точку Се Лянь твёрдым голосом, не терпящим возражения, — теперь ты готов вылезать? Мальчик кивнул, отказываясь смотреть на него. Се Лянь взял полотенце, и, несмотря на их разногласия, Хунхун-эр позволил поднять себя и закутать в полотенце, прежде чем поставить на землю. — Вот, — он протянул ребёнку стопку одежд, принадлежавших Хуа Чэну, которые Инь Юй специально уменьшил и сделал удобными для его маленькой версии, — попробуй надеть. Хун-эр взглянул на одеяния и нахмурился. Се Лянь был уверен, что его восхитит эта одежда, в том случае, если у мальчика всё же была ванная. Она не была какой-то экстравагантной, нет. Это были простые красные одеяния, которые Хуа Чэн обычно носил дома, но они были в разы лучше обносков Хунхун-эра. — Я не люблю красный цвет. — Не любишь? — Се Лянь наклонил голову набок в замешательстве, — но ведь красный идеально подходит Хунхун-эру. В конце концов, имя мальчика и означало «Маленький Красный». — Это не так! — вновь замотал головой Хун-эр, капли воды полетели во все стороны, — я его ненавижу! — Правда? Это мой любимый цвет. Мне кажется, ты будешь выглядеть в нём очень красиво. На самом деле, он знал, что красный подходит мальчику. В конце концов, это был фирменный цвет его мужа. Но, подумал он, у Хуа Чэна ведь было целых восемьсот лет, чтобы преодолеть эту детскую неприязнь и обратить красный цвет в признак могущества, проклятие, наложенное не на него, а на других. Что-то, что символизировало бы его восхождение на вершину и дало ему имя. Хун-эр, в любом случае, всё ещё являлся обычным ребёнком. Его раны ещё не затянулись, а насмешки и издевательства эхом звучали в голове. Естественно, он ненавидел красный цвет. — Тогда хорошо, — Се Лянь отложил стопку в сторону, — не стоит носить то, что тебе не нравится. Я найду тебе что-нибудь другое. Он мысленно связался с Инь Юем, и к тому моменту, как Хунхун-эр полностью вытерся, тот прибыл с уменьшенной версией простых монашьих одежд. Се Лянь поблагодарил его, прежде чем протянуть робу Хун-эру. Хоть Хуа Чэн медленно менял его гардероб, заполняя его одеждой из мягкого материала, Се Лянь всё ещё предпочитал более грубую и дешёвую одежду, в отличие от элегантного стиля одежды его мужа. Даже если его одежда была лучше, чем простые изношенные робы, Се Лянь надеялся, что так будет лучше для Хунхун-эра. А вообще, ему стоило бы отправить Инь Юя за новой одеждой, когда всё уложится. Он был слегка обескуражен тем, как всё получилось, и видеть Хуа Чэна в чём-то, помимо его привычных красных одеяний, было чем-то новым. Но, Се Лянь признал, Хун-эр чудесно выглядел в его белой робе. Ему пришлось несколько раз остановить себя, чтобы не ущипнуть мальчика за щёчки. Когда Хунхун-эр оделся, Се Лянь протянул ему руку. — Пошли, я проведу тебя в твою комнату. Се Ляню хотелось думать, что ребёнок уже не так долго колебался, как в прошлый раз, но, наверное, он просто выдавал желаемое за действительное. Ведя Хун-эра по коридору, он старался показать ему все комнаты, объясняя планировку поместья. Се Лянь надеялся, что, если мальчик и сбежит снова, он хотя бы не заблудится. — Комната Инь Юя находится в конце коридора. Если тебе что-то понадобится, он будет рад помочь, — он продолжал идти, пока не остановился перед одной из дверей, — а это моя комната. Она находится прямо напротив твоей, так что я буду рядом, если тебе будет нужна помощь, хорошо? — Хорошо, — Хунхун-эр кивнул и позволил повести себя в свою комнату. Комната не была очень большой. Раньше она использовалась как запасная, и в ней супруги хранили всякие безделушки, которые собирали годами. Хуа Чэн никогда особо не заботился о материальном, разбрасывая бесценные сокровища, как какие-то игрушки, но он очень любил сиявшее от счастья лицо Се Ляня, когда тот находил какую-то особенно интересную вещь. Если это что-то значило для его мужа, он совершенно не был против выделить отдельную комнату для вещей, которые большинство посчитали бы мусором. Всё же к этим предметам Хуа Чэн ощущал странную привязанность. Се Лянь верил, что Инь Юй был аккуратен, когда убирал их в другую комнату. В Доме Блаженства была куча других комнат, но всё же гораздо легче было разместить Хунхун-эра где-нибудь поблизости. И сейчас в комнате были лишь маленькая кровать, тумбочка с лампой, шкаф, заполненный (на данный момент) простой белой одеждой, и небольшой ящик с игрушками. Хун-эр на пробу сделал шаг в комнату. — Она моя? — Да. — И мне не придётся ни с кем её делить? — Комната целиком твоя, — Се Лянь приободрительно подтолкнул мальчика, чтобы тот зашёл дальше. Хунхун-эр неуверенно прошёл дальше, его глаза расширились, когда он полностью оглядел всё пространство. Первым делом он подошёл к ящику, из которого достал деревянный меч, стакан с кубиками и ларец, полный сусального золота. — Ты сможешь поиграть со всем этим завтра. Уже поздно, время ложиться спать. Хун-эр надулся, но не стал спорить, сложил игрушки обратно и залез в кровать. После чего встал и начал прыгать. Се Лянь не знал, смеяться ему или плакать. С одной стороны, сердце радовалось от счастливой мордашки ребёнка, а с другой… — Хун-эр, осторожно! — он словил мальчика, когда тот оказался слишком близко к краю, — пожалуйста, дорогой, уже стоит успокоиться. Се Лянь положил Хунхун-эра и замотал его в одеяло. — Но я не устал! — протестовал тот, пнув его. Се Лянь лишь снова повторил свои действия. — Почему бы просто не попробовать закрыть глаза? — сказал он, разглаживая одеяло, — мы даже можем сделать из этого игру и посмотрим, как долго ты сможешь держать свои глаза закрытыми. Звучит весело, не так ли? — Нет! — Хун-эр замотал головой, — ты пытаешься меня надурить. Се Лянь вздохнул. Его Сань Лан был слишком умным даже в таком юном возрасте. — Ой, ты меня подловил. Мой… — он внезапно застыл. Прочистив горло, Се Лянь снова натянул улыбку, — Хунхун-эр такой умный. Мальчик не ответил. Он выглядел немного потерянно. Се Лянь сомневался, что ему когда-либо делали комплименты. Ничего, в своё время он к ним привыкнет. — Если хочешь, я могу рассказать тебе сказку или спеть колыбельную. — Это для детей! С этим бы он поспорил. Они с Хуа Чэном зачастую рассказывали друг другу перед сном истории и пели колыбельные, чтобы помочь уснуть, и им обоим было по восемьсот лет. — Тогда, раз Хун-эр такой взрослый мальчик, он, должно быть, знает, насколько важен сон ночью? — Наверное… — Особенно если он хочет вырасти большим и сильным. Хунхун-эр многострадально вздохнул, что больше подходило его двойнику-Князю Демонов, но никак не маленькому ребёнку. — Ладно, — пробурчал он, зажмурив глаза. Се Лянь отпустил тёплый смешок, и по той причине, что добился своего, и по той, как забавно поморщился Хун-эр. Он поднял руку, чтобы большим пальцем аккуратно разгладить морщинки на лбу ребёнка, после чего переместил ладонь на макушку, ласково гладя. — Я прямо напротив, помнишь? — повторил Се Лянь, поглаживая мальчика по волосам. Тот не предпринимал ничего, дабы остановить его, что было явно хорошим знаком, — если тебе что-то понадобится, или тебе будет грустно или страшно из-за нехорошего сна, или произойдёт ещё что угодно, ты всегда можешь прийти и найти меня. Или можешь просто позвать, я услышу. Понял? Хунхун-эр кивнул под его рукой. — Хорошо, — он улыбнулся и убрал руку, в последний раз поправив одеяло, — доброй ночи, Хун-эр. Сладких снов. Се Лянь рискнул и оставил короткий поцелуй на лбу ребёнка, прежде чем отстраниться. На пути к двери он подошёл к лампе, убедившись, что она ещё горит. Хуа Чэн не боялся темноты, у него для этого не было причин. Но Хунхун-эр был маленьким ребёнком, который проводит ночь в незнакомом месте. Даже если он боялся, Се Лянь знал, что он никогда бы не признался в этом. Се Лянь ненадолго заглянул в свою комнату и переоделся, прежде чем пойти искать Инь Юя на кухне. — Здорово выглядите, — прокомментировал последний, оторвав взгляд от баночки специй, которую до этого осматривал. Се Лянь глянул вниз, на свои красные одеяния, и нервно провёл по ним рукой. Конечно, они принадлежали его мужу, но он знал, что Хуа Чэн не будет против, если он их одолжит. Одежда была свободной в области груди и узкой в области талии, но в целом сидела очень даже неплохо. — Спасибо. — Я изменил слишком много вашей одежды, чтобы поместить в гардероб Молодого Господина? Я могу сходить и– — Нет-нет, ты всё сделал правильно! — покачал головой Се Лянь, отметая его идею, — я сам захотел надеть это, вот и всё. Я подумал… Я подумал, что, может, если Хун-эр увидит, как я их ношу, он скорее начнёт любить красный цвет. К тому же, я… Это глупо, правда. Я знаю, что прошло всего несколько часов, но я уже скучаю по нему. Ношение его одежды помогает мне справиться с этим. Се Лянь увёл взгляд в сторону и прикусил нижнюю губу, сжимая в руке кольцо с прахом. — Да, кстати, об этом. Я выяснил, что является причиной нашей… проблемы. — Ты узнал? — его глаза расширились, когда он повернул голову в сторону Инь Юя, — это было проклятие? Он болен? Сань Лан будет в порядке? Вопросы посыпались один за другим, и Инь Юй под таким напором невольно отступил на один шаг. — Градоначальник Хуа будет в порядке, — уверил он, после чего добавил, — спустя некоторое время… — Спустя некоторое время? — брови Се Ляня сошлись, — что это значит? — В общем, состояние Градоначальника Хуа было вызвано вот этим, — с этими словами Инь Юй вручил ему баночку, которую осмотрел ранее. — Специи? — сконфуженно спросил Се Лянь, нахмурившись. — Это что-то вроде зелья, только в виде порошка. Он очень мощный, настолько, что может повлиять даже на Князя Демонов, но эффект у него недолговечный. Этот порошок не несёт никакой угрозы, кроме резкого «омолаживания» любого демона, который употребит его. Се Лянь побледнел, читая на баночке мелкую надпись, говорящую о том же, о чём сейчас говорил Инь Юй. — Так это… Я… — Се Лянь почувствовал, как горло сдавило. Он никогда не обращал внимания, что и в каком количестве кидал в пищу. Он добавлял ингредиенты от сердца, вместо того чтобы следовать рецепту. И он был тем, кто добавил эту «приправу» в еду. Он был тем, кто отравил своего мужа, — это моя вина. Се Лянь почувствовал, что у него защипало в глазах, когда он поднял голову. Это его вина. — Ваше Высочество, пожалуйста, не вините себя, — Инь Юй подошёл к нему и положил руку на плечо. — Вы же знаете, что Градоначальник Хуа Вас не обвинит. И это была правда. Его Сань Лан был слишком добрым по отношению к нему. Се Лянь чувствовал, что Хуа Чэн был кем-то, кого он не заслужил. — И надолго? — Трудно сказать. Зависит от того, сколько вы использовали. — Я не… Я… — он не считал. — Учитывая количество духовных сил Градоначальника Хуа, не думаю, что он будет таким дольше месяца. — Месяца? — голос Се Ляня надломился. Это было… терпимо. Они с Хуа Чэном разлучались и на более длительное время, но мысль об этом заставляла сердце болезненно сжиматься. — Это в худшем случае, Ваше Высочество. Пожалуйста, не волнуйтесь, может, уже через неделю всё будет как раньше. — Хорошо, — он кивнул, но мысли в его голове путались. Чувствовалось так, будто он под водой, — я собираюсь… идти спать. Я сказал Хун-эру, что я буду в своей комнате, если что-то случится, так что… — Конечно, — Инь Юй изо всех сил постарался сделать свой голос ободряющим, — пожалуйста, дайте мне знать, если кому-то из вас что-то понадобится. — Так и сделаю. Спасибо. По пути в свою комнату Се Лянь остановился, чтобы проверить Хун-эра. К счастью, он и правда уснул. Естественно, Се Лянь любил Хунхун-эра. Он любил своего мужа в любом обличии. Может, тот и был дерзким и шумным ребёнком, но он был настоящим сокровищем. И Се Лянь был готов заботиться о нём неделями, месяцами или даже веками. Так долго, как только ему потребуется. Вот только это не значило, что он не будет скучать по своему Сань Лану. И это не значило, что он окажется хорош в этом. Хоть Се Ляню и приходилось заботиться о детях ранее, каждый раз, так или иначе, всё шло наперекосяк. Бань Юэ уничтожила своё государство и веками страдала, будучи призраком, Гуцзы был в итоге похищен Ци Жуном, а Лан Ин оказался… Се Лянь даже не хотел думать об этом. Лан Цяньцю вознёсся и стал Богом благодаря наставлениям Се Ляня, но это было после того, как тот убил его отца и вынудил ребёнка похоронить его заживо на целое столетие. Так что, в целом, его послужной список был и правда не очень хорош. Хун-эр заслуживал кого-то получше. По этой причине Се Лянь, несмотря на обычную нерешительность, всё же решил обратиться за помощью. Не то чтобы он был гордецом, не желающим признавать, что что-то выходит за рамки его возможностей. Нет, Се Лянь просто предпочитал решать всё самостоятельно, не впутывая других людей в свои проблемы. В обычной ситуации он бы сражался до последнего, но справился сам. Но Хун-эр был не старой робой, которую Се Лянь пытался залатать три недели, и не импровизированной палаткой, повалившейся от лёгкого дуновения ветерка. Он был его возлюбленным, и Се Лянь не посмел бы ранить его ещё сильнее, чем уже ранил. Поэтому он приложил два пальца к виску, сконцентрировавшись на присоединении к сети духовного общения, пока– — Ваше Высочество? У тебя всё в порядке?