Little Red

Се Лянь краем глаза наблюдал за ёрзающим на своём месте Хун-эром, который, затаив дыхание, наблюдал за очередным листком золота, аккуратно помещённым Се Лянем на вершину растущего в размерах дворца. Мальчик постоянно дёргался и хмурился, пытаясь себя сдерживать. Но в конце концов желание захватило его тело, вытеснив разум. Хун-эр протянул руку и ткнул в стену золотого дворца. Листки сусального золота затрепетали, оставшись без опоры, и здание обрушилось. Хунхун-эр резко отдёрнул руку, наблюдая за падением замка. В какой-то момент на его лице промелькнуло виноватое выражение, но оно быстро сменилось раздражённостью. — Это всё равно скучно... — проворчал он, его отношение к этой игре с первого знакомства с ней так и не изменилось. Она всё ещё ему не нравилась. — Ты так считаешь? — спросил Се Лянь. Его голос звучал мягко, без малейшего намёка на злость. Очевидно, что Хун-эр сделал это спонтанно, даже если утверждал обратное. Он ещё такой маленький, а маленьким детям порой довольно сложно осознавать и контролировать свои поступки. — Ну, — ребёнок скрестил руки на груди и фыркнул, — если он итак в любом случае упадёт, будет веселее, если я сам его столкну! — Дворец веселее рушить самому? — перефразировал Се Лянь и получил в ответ утвердительный кивок. Фраза, произнесённая днём ранее во время визита Фэн Синя, до сих пор звенела у него в ушах. Иногда проще перестать подпускать людей близко к себе, если тебя ранили или бросили. Потому что оттолкнуть кого-то гораздо легче, чем довериться и вновь испытать горечь предательства. Се Лянь понимал, что мальчик вряд ли поймёт эту метафору, но он чувствовал, как сильно стучит о рёбра его сердце, когда он смотрел на Хунхун-эра перед собой. — Ты можешь его рушить, — сказал Се Лянь, собрав листки в кучу и начав собирать новый дворец. — Я не против. — Правда? — Хунхун-эр звучал неуверенно, когда наблюдал за строительством нового замка и держал себя в руках. — Мгм, — кивнул Се Лянь, прежде чем взглянуть на него с ослепительной улыбкой, что излучала ни с чем не сравнимое тепло. — Неважно, сколько раз ты уронишь этот дворец. Я всегда буду рядом, чтобы построить новый. Глаза Хун-эра расширились, и он тихо выдохнул. Ещё немного понаблюдав за строительством, ребёнок неуверенно вытянул руку и взглянул на Се Ляня, который кивнул в знак согласия. Этого Хунхун-эр и ждал, поэтому тут же чуть сдвинулся вперёд и коснулся листков золота, наблюдая, как они трепещут и опускаются на пол. Он ухмыльнулся, пока в его взгляде отражалось их мерцающее сияние. — А знаешь, как можно повеселиться? — Се Лянь задумался, наблюдая за падением дворца. — Можно сделать из этого игру. — А разве само строительство не было игрой? — Было, — подтвердил он. Но ведь всё не должно быть так. Они вполне могли изменить правила под себя. — Что если я буду строить замок, пока ты будешь пытаться его разрушить? О, и у меня будет моя защитница Жоё! Услышав своё имя, Жоё выползла из-под краюшка рукава Се Ляня. Хун-эр издал вопль и резко отпрыгнул. — Всё нормально, Жоё хорошая! — поспешил убедить его Се Лянь. Он сказал ленте выйти из своего укрытия, затем поманил Хун-эра ближе. — Давайте я представлю её тебе. Хун-эр, это Жоё, мой магический артефакт. Хунхун-эр, колеблясь, протянул к ней руку. Жоё оставалась на месте, позволяя себя гладить. Жоё выглядела взволнованно, похоже, что она скучала по Сань Лану не меньше своего хозяина. Но, судя по всему, Хун-эра она тоже полюбила. Она проскользнула по его руке прямо к щеке, потеревшись о неё. Мальчик хихикнул от того, сколько внимания досталось ему от шёлковой ленты. — Щекотно! — завизжал он, при этом не сделав ни единого движения, которое могло бы оттолкнуть Жоё. Се Лянь дал им ещё минутку, чтобы поиграться друг с другом, прежде чем начать игру. Его целью было построить золотой дворец настолько высоким, насколько это возможно, пока Хун-эр пытался пробиться сквозь оборону Жоё и разрушить его. Составляя листки золота вместе, он чувствовал себя особенно живо. Будучи ребёнком, он проводил много времени, доводя до идеала структуру и дизайн дворца, только чтобы в конце он развалился, несмотря на все приложенные усилия. Се Лянь любил эту игру, всегда любил, но она требовала от него очень много концентрации и, в конце концов, постоянно влекла за собой укол разочарования. Но сейчас на его лице сияла улыбка, когда он вытянул одну руку в качестве последнего слоя обороны от Хун-эра, в то время как Жоё металась из стороны в сторону и вполсилы защищала строение. Се Лянь решил не думать о том, как долго дворец простоит, а о том, какой у него получится достичь высоты. Он знал, что строит его для того, чтобы он пал. В конце концов, это ведь всего лишь игра. Он в любой момент может построить новый. А вот другого Хунхун-эра Се Лянь сделать не смог бы, поэтому его лицо светилось от счастья, когда дворец рушился. Как может он беспокоиться о такой незначительной потере, если комната заполнена смехом Хун-эра? Раньше Се Лянь ненавидел наблюдать, как его дворец рушится. Но сейчас, глядя на танцующего победный танец мальчика и вертящуюся в воздухе вокруг него Жоё, он понимал, что теперь это его любимая часть игры. Той ночью, когда Се Лянь укладывал ребёнка спать, тот был подозрительно тихим. — Всё в порядке? — спросил Се Лянь, закончив осмотр комнаты на предмет монстров. — Ты даже не попросил меня проверить дважды. — Правда ли... — начал Хун-эр тихим заикающимся голосом. Он сжал в руке простыни, другую поднёс к своему лицу. Его пальцы расположились прямо на повязке, — правда ли я могу её снять? — Конечно, можешь, — Се Лянь присел на краюшек кровати, нежно разжав его кулак и взяв его за руку. — Но только если ты сам этого хочешь. Се Лянь понял, что произошло. Это был последний толчок золотого дворца, который отказывался падать. Последняя проверка того, как долго он ещё сможет держаться. Должно быть, Хунхун-эр думал: «Как сильно нужно мне раскрыться, прежде чем он меня отвергнет?» Хуа Чэн когда-то задал тот же вопрос. И ответом послужило всё. Он мог полностью открыться Се Ляню, и это не заставило бы его любовь дрогнуть. Он видел все тёмные стороны Хуа Чэна и любил его из-за них, не игнорируя их. Ничего в его возлюбленном не сможет заставить Се Ляня покинуть его. И когда Се Лянь задал тот же вопрос, Хуа Чэн воспринял все его недостатки с непоколебимой преданностью безоговорочным позитивом. «Главное здесь "ты", а не "какой" ты».Даже спустя десятилетия они оба поддерживали это высказывание. Трясущимися пальцами Хун-эр снял повязку. В уголках его глаз скопились слёзы, когда он молча поднял голову и посмотрел на Се Ляня в ожидании его реакции. Увидев красную радужку глаза, Се Лянь почувствовал, как его сердце переполняет тепло. Эмин. Конечно, в этом обличии у него ещё не было его магического оружия. Хунхун-эр вздрогнул, когда Се Лянь приблизился к нему, но тот продолжил уверенно двигаться. Безобидно. Мальчик понурил голову, но вновь посмотрел вверх, когда Се Лянь прижался ладонью к его щеке. — Вот и ты, — голос Се Ляня был полон любви, — мой Хунхун-эр. Хун-эр не ответил, из его глаз полилось больше слёз. — Почему ты плачешь? — спросил Се Лянь, проведя большим пальцем по его щеке, стирая слезу. — Ты очень красивый. Плечи Хун-эра подёргивались, и Се Лянь прижал его к своей груди. — Чшш, всё хорошо, дорогой, — успокаивал он ребёнка, нежно поглаживая его спину и тихо раскачиваясь из стороны в сторону, — я здесь, я рядом. Той ночью он остался в кровати Хунхун-эра, отказываясь уйти даже когда мальчик уже давно спал. Он остался рядом, прямо как и обещал. Он будет рядом столько, сколько потребуется Хун-эру. Хунхун-эр проснётся, зная, что его любят и о нём заботятся. Следующим утром он не просил надеть повязку.