честно-честно

кровь вскипает в жилах, руки крепко сжимаются на чужом горле, пока из него вылетают приглушённые вдохи, похожие на отчаянное желание жить. существовать, по крайней мере — очень знакомо ване. бессмертных никогда не умел себя контролировать, его поступки всегда граничили с безумием, потому что безумие находилось внутри него вместо сердца, которое должно было биться, но заходилось в отчаянии, ведь парень не может контролировать себя в порыве злости. злость — эмоция разрушения, которую русый испытывает постоянно. в такие моменты он почти не соображает, что делает, потому что для него злость — способ защититься, отогнать от себя того, кто может навредить. причинить боль, сломать, как раньше. злость — способ удерживать себя в равновесии, но равновесие уже давно потеряно, потому что зеленоглазый, наверное, всегда был психически нездоров, нестабилен, непредсказуем и даже чертовски опасен для других. похуй. ему ведь и правда плевать на свою жизнь, потому что её нет. его самого нет. и вновь состояние нечеловеческой ненависти поглощает, не даёт дышать — он срывается. опять превращается в монстра, который хочет только одно — убить леру, потому что она заслужила это — она заслужила умереть. степанова и малышев сделали много дерьма в жизни вани, поэтому сейчас хочется больше всего избавиться от виновников, которые мозолят глаза. бессмертных сейчас не существует. он поглощен этим безумием. давит. сжимает до боли. выбивает последний воздух из лёгких своими руками. но не слышит криков за спиной. крик сережи, который вцепляется руками ему в район плеч и тянет на себя в попытке оттащить от леры, которую ваня пытается задушить. степанова смотрит в серые глаза, но не видит сожаления, потому что это необъяснимо. русый не может противостоять этому состоянию. никогда. это какая-то ебаная болезнь. не может себя остановить, не получается справляться со своей злостью. прямо сейчас ваня безумен. снова. и снова это видит пешков. шатен видит, как бессмертных снова прекращает быть нормальным, потому что его парализует от эмоций, бушующих внутри. он не слышит. зеленоглазый толкает парня свободной рукой слишком агрессивно, почему тот падает, испуганно смотря на ваню. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. осознание. он убьёт леру. это заставляет сделать мощный рывок на ноги. юноша вскакивает, хватая ваню снова, тянет на себя и что-то кричит, но русый не способен его услышать — словно уши заложило. степанова в его руках уже начинает белеть. пешков снова кричит, а на глаза наворачиваются слезы, потому что он не может ничего сделать. они с вадей, казалось, не в состоянии его остановить. ваня вновь отпихивает от себя сережу, попадая ему локтем по лицу. парень сгибается на несколько секунд и зажмуривается от резкой боли, удар оказался слишком сильным. кажется, в бессмертных зародилась новая сила, которой он может уничтожить весь этот мир. пострадавшая губа начинает щипать, из неё струйкой стекает кровь. кажется, что это возвращает парню сознание, он отпускает степанову, и та тут же оказывается в крепких руках козакова, который пытается привести ее в хоть какую-то форму. по её щекам стекают слезы, оставляя соленые дорожки, которые друг растирает пальцами, заглядывая в стеклянные глаза. пешкову больно, но, скорее всего, больше морально, чем физически, потому что пустота вновь стремительно заполняет его. ваня смотрит на него от силы секунды три, но этого хватает, чтобы понять, что шатена трясет от ужаса, потому что он снова стал свидетелем безумия зеленоглазого. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. пешкову больно, но еще больнее, потому что бессмертных уходит, даже через мучительную боль. он даже не пытается бороться, убегая от своих же проблем, которые растут в геометрической прогрессии. вадя не успевает остановить юношу. тот выбегает из квартиры следом за русым. но ваня не собирается останавливаться, он даже не поворачивается. оба вылетают из подъезда. — стой! бессмертных, стой. ваня, блять, остановись, — сережа преграждает путь парню и упрямо смотрит на него. — какого хуя ты делаешь? скажи мне, что ты творишь? скажи, что тебя заставляет быть таким? хватит, слышишь? ты мог убить её! — она рано или поздно сдохла бы, — плюет ваня слишком резко. — почему? что она такое сделала, чтобы ты так говорил? хватит. хватит. хватит. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. бессмертных не хочет, чтобы пешков был рядом. он не хочет, он злится, и если сережа не оставит его, то снова получит по лицу. русому не нужно ничего, русому не нужен шатен сейчас. — съеби, пешков, — рычит парень, — не трогай меня. просто, сука, не трогай меня. отъебись, хорошо? пешков, ты раздражаешь меня. — почему, скажи мне? почему ты так сильно всех ненавидишь? за что? ответь на этот ебаный вопрос, и я позволю тебе уйти, — смотрит в душу. — тебе нравится причинять боль людям? я хочу понять, но не понимаю, по какой причине ты так жесток к другим. я хочу знать, слышишь? я хочу знать, что с тобой происходит и почему ты не хочешь, чтобы тебе помогали! — его голос срывается слишком быстро. всё, что он держал внутри, выливается, обдавая холодной водой. — потому что мне не нужна ничья помощь, а тем более твоя, ты не понял? — злится бессмертных. — отъебись от меня по-хорошему, просто оставь меня. я же сказал тебе держаться от меня подальше. на каком языке объяснить, чтобы ты понял? — на каком языке объяснить, что это невозможно? невозможно прятать свои чувства за ненастоящей ненавистью, — не унимается пешков. — а с чего ты взял, что ненависть — ненастоящая? — выгнул бровь русый. — знаешь, пешков, что тебя погубит? твоя ненормальная вера в то, что всё будет хорошо. что все будут жить долго и счастливо. ты не замечаешь, какая хуйня творится вокруг, ты не замечаешь, какие люди мрази. и ты не понимаешь, какая я мразь, верно? ваня подходит к сереже ближе и смотрит тому прямо в глаза. в темные, живые, искренние, где ещё не потух огонёк надежды, но все же он медленно гаснет, превращаясь в пепел. — я не смогу дать тебе того, что ты хочешь, потому что я — не герой, я — чертов злодей, который убьёт тебя однажды, если ты продолжишь лезть. это не сказка, а суровая реальность, пешков, — шипит, как настоящая змея. шатен выдыхает прямо в губы. он стоит слишком близко. очень близко. — я верю за двоих. знаешь, я верю за тебя, и я верю в тебя. ты можешь уничтожать меня, но эту веру ты не сломаешь никогда. не получится, потому что вот здесь, — кареглазый прикладывает ладонь к груди бессмертных. там, где сердце, — есть светлое. и я знаю, что оно живое. — нет, — холодно отвечает ваня, — там пусто. русый отходит от шатена, забирая вместе с этими словами душу. бессмертных сжимает кулаки, пытаясь подавить нечеловеческую ярость в своей груди, заполняющую каждый миллиметр, но выходит слишком плохо. гнев поглощает целиком и полностью, а в голове — ни единой здравой мысли, беспорядочно шарит по карманам джинс и матерится, когда не находит спасительную пачку сигарет. сука. это единственный способ справиться с этим тупым состоянием, в обратном же случае, он либо вернётся и проломит лере голову, что будет правильно, потому что та вряд ли заслужила жизни, либо проломит голову сереже, который продолжает стоять за спиной и прожигать взглядом его затылок. это всё очень раздражает. бесит до такой степени, что хочется развернуться и уничтожить всё, что есть впереди. — ваня, — тихо говорит пешков. парень снова медленно приближается к русому, и кажется, что от этого лишь хуже, потому что шатен никогда не оставляет его в покое. юноша преследует его. и это бесит, потому что, как он ни старается, он не может избавиться от кареглазого. тот везде: в мыслях, душе, ледяном сердце. его имя — как чертово клеймо на всю жизнь. прямо сейчас бессмертных не может обуздать свою злость, потому что она пожирает изнутри. — вань, посмотри на меня. я ведь знаю, что ты врешь. все твои слова — неправда. блять, уже всем давно понятно, что бессмертных не в порядке, потому что он — конченный псих. степановой повезло, что его оттащили до того, как он сломал ей шею, забирая жизнь. а верный щеночек — сережа — прибежал его успокаивать. зачем? всё становится лишь хуже. русый чувствует это всем своим нутром, а шатену это не нужно, потому что он не заслужил таких мучительных страданий. пешкову нужен тот, кто бы умел бы его ценить, а ваня не умеет: не умеет чувствовать, потому что в его сердце слишком много пустоты, которая не даёт возможности чувствовать что-то по-настоящему. и зеленоглазый не выдерживает, разворачивается всем телом к кареглазому и разъяренно смотрит на него, надвигаясь, как хищник на жертву. сережа инстинктивно делает несколько шагов назад, но бессмертных хватает его за затылок, причиняет боль, и пешков на секунду зажмуривается, но тут же снова смотрит на ваню спокойным взглядом, где плещется страх. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. он почти уверен, что русый не причинит ему боли намеренно. он никогда не был уверен в этом, но сейчас верит, что ваня отпустит его, потому что на самом деле не хочет причинять ему боли. вдох. но без выдоха. кислород застревает в горле. шатен смотрит прямо в глаза своему ночному кошмару — уже не испытывает страха. сейчас его нет, но есть боль внутри обоих. зрачки напротив почти темнеют, а сердце парня почти останавливается. ладонь бессмертных больно сжимает волосы на затылке кареглазого, и тому приходится задрать голову, чтобы не прерывать зрительного контакта. такая покорность только сильнее злит ваню. откуда эта чертова верность? откуда она взялась? откуда всё это? ведь они всегда ненавидели друг друга. и для пешкова не было ничего страшнее, чем остаться с бессмертных наедине. сейчас они стоят на улице слишком близко, так, что можно протянуть руку и коснуться напряжённого тела под пальцами. сейчас, когда парень смотрит в серые глаза, он понимает — всё то, что было между ними, было не просто так. но оно тает, ведь ваня чего-то боится. ему легче оттолкнуть, чем принять свой страх. но русый совершенно точно решил, что сегодня он поставит точку в их взаимоотношениях. он снова срывается и снова на сережу. и снова знает, что причинит ему боль своими словами. доверие — слишком хрупкая вещь, которую, увы, сломали на глазах бессмертных. парень, правда, не хочет больше ничего. лучше уж быть одному, потому что тогда нечего терять, и никто не сможет воспользоваться твоими слабостями. а пешков — это слабость, которая продолжает топить его. — сука, сколько можно за мной таскаться, пешков? что тебе еще надо от меня? мне не нужен ни ты, ни твоя гребаная помощь. я говорю последний раз — свали на хуй и не появляйся на глазах, потому что ты меня уже достал. ты подумал, что я — хороший, добрый, мягкий и пушистый, посмотри на меня, блять, пешков, — смотрит в темные глаза, — я сейчас очень зол, а когда я зол, я не могу контролировать себя. я ведь на полном серьёзе могу проломить тебе голову, потому что мне ужасно это хочется прямо сейчас. — тогда сделай, — без какого-либо страха, а наоборот — с заявлением произнес шатен, — давай, сделай, бессмертных, — прошептал сережа, — ударь меня, это же так приятно — бить тех, кто не может дать сдачи, верно? вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. паника не уходит на второй план, она притупляется, потому что юноша хочет верить в то, что бессмертных не превратиться в чудовище. и в следующую секунду происходит именно то, что так боялся кареглазый — ваня отпускает его и бьёт прямо по лицу. он не способен себя контролировать, и пешков падает на асфальт от слишком сильного удара, а в глазах мгновенно мутнеет. на ресницах собираются слезы, но парень поднимается через боль и размазывает кровь по подбородку, которая стекает, падая на асфальт и оставляя маленькую лужицу. смотрит на русого, в глазах которого бушует ржавчина ненависти, разъедающая юношу по маленьким частичкам, по крупицам, добираясь до сердца. но там же пусто. — давай, врежь мне посильнее, тебе станет от этого намного легче! — шипит сережа. — давай, бессмертных! но пешков реагирует быстрее и тоже ударяет зеленоглазого в плечо, потому что снова идёт на поводу у своих, на этот раз, эмоций. он не такой сильный, как ваня, но они начинают драться. сережа пытается всё-таки не навредить бессмертных, но тот сильнее попадает шатену по лицу. парень хватает русого за футболку и толкает от себя со всей силы. ваня кипит от ярости, потому что ему тоже досталось. это была ошибка. теперь он спустит с кареглазого шкуру. у сережи полностью пропало чувство самосохранения, а у вани полностью отказали тормоза. он снова хочет ударить пешкова, но выбежавший из подъезда вадя помешал убить друг друга. козаков яростно толкает бессмертных в грудь, отталкивая от друга. — убрал от него руки, ты понял меня? не смей, бессмертных. хватит. да посмотрите вы на себя, — вадя смотрит на сережу, у которого разбита в кровь нижняя губа и, кажется, нос, потому что из него тоже хлещет кровь, и затем смотрит на ваню, которому плевать на то, что он сейчас мог избить шатена, если бы не появился козаков. — в кого вы оба, блять, превращаетесь? тебе нравится бить тех, кто слабее, бессмертных? он любит тебя, блять! это только тупому не видно. — я не люблю его, — совершенно холодно говорит русый. — держи своего дружка подальше от меня, иначе в следующий раз вы будете долго пересчитывать все кости. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. — почему ты так сильно меня ненавидишь? — шепчет сережа. — почему…? почему? почему? почему? только этот вопрос вертится у парня в голове, пока сердце обливается алой кровью. — я никогда не смогу чувствовать к тебе что-то по-настоящему, — говорит бессмертных и прекрасно понимает, что разбивает сердце кареглазому. он смотрит на парня пять секунд. — держись от меня подальше. единственное, что я испытываю к тебе — это жалость, пешков. если ваня хотел окончательно разбить сердце шатену, то он это сделал, потому что стержень внутри того треснул, а за ним сломался и сам юноша. он смотрел, как русый уходит, и не мог поверить, что всё кончено. теперь, кажется, окончательно. как после такого можно что-то чувствовать к нему? это просто слова, но пешкова раскромсало ими на разные кусочки. сережа делает один шаг в сторону вани, но вадя успевает его перехватить. — пусть уходит, — произнёс козаков. — пусть, серег. нам нужно вернуться к лере, пошли, — хватает его за кофту. но пешков не двигается, и друг понимает, что его лучший друг не в порядке. шатен больше не хочет дышать. шатен хочет умереть. — посмотри на меня, — заглядывает в темные глаза, где пропадает жизнь. — он тебе что-то сломал? — он сломал меня, — тихо говорит кареглазый. приятель больше ничего не спрашивает — просто обнимает сережу, позволяя дать волю своим эмоциям. если бы не вадя, юноша побежал бы за ним. сколько можно? сколько можно делать больно? сколько можно ранить чужие чувства? хватит. хватит. хватит. он врёт, это — просто слова. но почему тогда так больно в груди? почему пустота внутри растёт? пешков не может реагировать по-другому, потому что слова бьют сильнее кулаков. больнее, чем от открытых ран, которые кровоточат постоянно. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. они с другом возвращаются в квартиру. парень тут же подходит к лере, которая всё еще сидит возле холодной стены на кухне и всхлипывает. вадя поднимает её, и степанова сочувствующе смотрит в сторону шатена, у которого продолжает идти кровь. — всё хорошо. ты в порядке? — спросил вадя у леры. — да, в порядке, — степанова на долю секунды поднимает взгляд, сталкиваясь с сережиным. — ты же знаешь, что с ним происходит, я прав? — спрашивает пешков. — за что он так сильно тебя ненавидит? откуда он знает тебя? скажи! шатен надвигается на степанову. та бегает по комнате глазами, ища помощи. — эй, серёг, остынь, — сказал друг, останавливая его. — она не виновата. успокойся. — я спокоен, — гневно ответил сережа, — они знакомы, и ваня по какой-то причине ненавидит её. скажи, по какой! — если он не говорит тебе, значит не хочет, чтобы ты знал, но я больше не хочу иметь с этим дело. поверь мне, сереж, будет действительно лучше, если ты послушаешься ваню. — какого хуя? — спрашивает пешков. — посмотри, что он со мной сделал! я устал, понимаете? это убивает меня изнутри, поэтому мне нужна правда, которую точно знает она, — парень указывает головой на девушку. — сереж, — начала лера, — я сейчас не готова к этому, дай мне время, хорошо? — мы разберемся с этим вместе, хорошо? ты же в порядке? пожалуйста, главное — успокойся, — сказал вадя. но юноша не в порядке. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. сережа дышит, вдыхает, но снова задыхается от боли. он не знает, что ответить другу, поэтому молчит. и это тупое молчание убивает. шатен не знает бессмертных совершенно. русый прав: сережа ничего не знает о его жизни. он не знает, как контролировать его приступы ярости, он не знает, что тот чувствует, он не знает, что ожидать от этого человека дальше. ваня убивает себя своими действиями, словами, поступками и всё это отражается на кареглазом — тот тащит юношу в бездну своего безумия. в такие моменты стержень внутри шатена ломается на несколько частей, потому что в ване он снова видит чудовище. он видит и чувствует, потому что абсолютно всё, что совершает русый, проходит бумерангом через него, и это убивает. безжалостно. стремительно. он не в состоянии вытащить парня из этого состояния, потому что бессмертных, на самом деле не хочет, чтобы ему помогали: живет злобой и насилием, а сережа — абсолютно не такой. они разные. воспоминания слишком отчетливые — ваня превращается в монстра, когда злится. он безумен, он болен. и пешков вместе с ним. остаётся только ноющая боль и желание испариться. пешков уверен, что это безумие внутри бессмертных совершенно скоро сожрëт его, и, самое страшное, — шатен позволяет этому случиться. сережа остался один на несколько минут, пока вадя проводил леру. друг сел рядом с ним, и повисла тишина. кареглазый опустошен, а козаков напуган, потому что сегодня он увидел демонов, которые скрываются в зеленоглазом, а вот его лучший друг на первый взгляд был спокоен. когда молчание стало слишком невыносимым, пешков всё-таки заговорил: — как она? — он говорит сдержанно, не позволяя эмоциям выплеснуться наружу, потому что истерика — не лучший выход в данной ситуации. слишком спокоен. может, потому что не удивлен? может, разочарован, но не удивлен. он ожидал от бессмертных чего-то подобного. впервые ему трудно нормально говорить с лучшим другом, потому что тот ждет от него ответы, но ответы и сам шатен не знает. он не знает, о чём думает ваня, совершая подобные жуткие вещи. сожалеет ли тот? нет. он не понимает и ничего не осознаёт. наверное, никогда не поймёт, а губа предательски дрожит. сережа почти справляется, но это «почти» рассыпается, когда он снова начинает пытаться оправдать русого. оправдания делают лишь хуже. он похож на бомбу замедленного действия, и однажды она взорвется и убьёт всех. а пешкова, несомненно, первым. и у сережи сейчас абсолютно не возникает желания говорить с ваней — станет только хуже. их отношения за гранью нормального. они ненормальные. шатен всё чаще начинает задумываться о том, чтобы отпустить юношу. возможно, так будет лучше для него. не думает о том, что ему точно будет плохо. не думает: просто знает. парень устал биться головой о бетонные стены чужого разума. вадя коротко кивает, значит, всё хорошо. всё хорошо. всё нормально? нет, но это не важно. со степановой всё нормально, а с ним? не важно. похуй. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. он бы не смог пережить, если кто-то пострадает от рук русого. с лерой всё будет хорошо, а с сережей? сейчас его состояние не имеет значения. он знает, что это пройдет, потому что не в первый раз подобное случается. пустота возвращается, а парень встречает её, как родную подругу, которая так давно не появлялась на глаза. юноша старается не думать, потому что мысли убивают. пешков слишком сильный, чтобы тратить свои силы на бессмысленные истерики. ваня посчитал нужным уйти, сбежать, оставить его, и сережа достойно принимает это решение. зеленоглазый никогда не откажется от монстра внутри себя, потому что тот уже врос ему под кожу, а шатен совершенно бессилен. парню хорошо и без него. такого человека, как бессмертных не исправишь. — выглядишь хуево, — признается вадя. — я в порядке, — тут же отвечает сережа, будто ожидая подобных слов. он не смотрит в его сторону, потому что боится, что козаков поймет, что это ложь, которая уже привыкла крутиться на языке. въелась, так сказать. приятель видит, что кареглазый страдает, и страдает из-за вани. это порочный круг. — я знаю, что ты в порядке, — кивает парень, — ты никогда не говоришь, что всё хреново, но я знаю тебя, поэтому знаю, что ты врешь. — всё нормально. не надо, — пытается говорить спокойно, но голос дрожит. — что «не надо»? волноваться за тебя, сереж? ты должен… — «доверять мне» — но это теряется, потому что пешков резко перебивает: — что я, по-твоему, должен? — он нетерпеливо посмотрел на лучшего друга. — что я должен, вадь? нервы у обоих на пределе. у шатена — потому что его снова бросили и чуть не совершили убийство в его квартире, а у козакова — из-за того, что его лучший друг постоянно страдает из-за бессмертных, который отравляет его жизнь постоянно. это ненормально. — я переживаю за тебя, — тихо говорит вадя. — ты — мой лучший друг, и ты должен быть счастлив. бессмертных не создан для чего-то более, чем убийства. тебя, сереж. — я знаю! я знаю, что он не идеален, именно это убивает меня больше всего. ты понимаешь? там внутри… — серег, я чертовски переживаю за тебя, потому что ты любишь урода. — я знаю, — выдыхает ответ. — через некоторое время мне станет легче, но мне нужен отдых и одиночество, хорошо? я хочу побыть один. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. — сереж… — пожалуйста. со мной всё будет хорошо, я не буду ничего делать. когда дверь за другом закрывается, пешков остаётся со своими мыслями, но самая главная — люди не бывают такими от рождения, они становятся такими под влиянием других людей. сережа должен быть сильным. ему всегда казалось, что он сильнее того, что с ним происходит. сильнее вани, потому что тот убежал от своих проблем. — хорошо, бессмертных, не хочешь так, будет по-хреновому. он больше не позволит никому делать себе больно. он больше не позволит так нагло лгать.

***

весь следующий день сережа решил провести в одиночестве, да и вадя так сильно не противостоял этому — знал, что другу нужно время. кажется, за этот период ему удалось преодолеть то подавленное состояние, которое могло утянуть на дно. утро понедельника выдалось тяжелым практически для всех, кроме пешкова, который доставал тетради по русскому языку. скрыть за тональником огромные синяки под глазами получилось не сразу, но шатен справился и сейчас смотрелся вполне бодро. — бля, ты готов к сочинению? и почему в одиннадцатом классе детей заставляют страдать такой хуйнëй… ты как, вообще, в порядке? — и тебе привет вадь. да, я готов к сочинению, и да, я в полном порядке, всё хорошо. — можно было и не спрашивать, — издал смешок козаков. — нашего русого придурка не видно, кстати. скорее всего, не появится сегодня. — это же охуенно, — улыбнулся сережа, — минимум бессмертных — минимум проблем. полная свобода действий и никакого страха. это то, о чем я мечтал всё последнее время. друг повернул голову, подпирая её рукой: — ты заболел? — нет, я в порядке, — пожал плечами шатен, — просто я больше не хочу слышать о бессмертных. вообще ничего, поэтому не говори о нём при мне, хорошо? ваня хотел войну, он её и получил. сережа больше не будет слабым, он больше не будет бегать за русым, как щеночек на верёвочке. пора подумать о себе. — никакого бессмертных? — неуверенно произнес вадя. — никакого бессмертных, — улыбнулся сережа. но выглядело, если честно, вымученно. — точно всё хорошо? — да, не парься, — кареглазый дарит ещё одну улыбку, а потом поворачивается на учителя, который раздает черновики. нет, он не в порядке. козаков уже не уверен, что пешков может быть в порядке после того, что было в его жизни. и он прав. всё действительно было хуже, чем было до этого. после уроков кареглазый обычно оставался на подготовку к профильной математике, но сегодня что-то пошло не так, и он отказался от любых посещений, что заставило друга начать волноваться, хотя пешков был совершенно спокоен, на первый взгляд. но этот взгляд практически всегда обманчив. — серег, — не выдержал вадя, — только глупый или слепой не увидит, что ты ведешь себя очень странно. — в смысле «странно»? я в порядке, со мной всё хорошо. кажется, что он слишком часто говорит «я в порядке», а для козакова это — не есть нормально. точнее, совершенно ненормально. — давай честно: ты переживаешь из-за всего, что было? вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. — нет. мне плевать на него. просто похуй. врать плохо, но это лучше, чем постоянно натыкаться на жалостливый взгляд лучшего друга. шатен справится с этим. он поклялся себе, что больше никогда не позволит ивану бессмертных причинять себе боль, но ивану бессмертных было сейчас больнее, чем пешкову. потому что правильные решения всегда причиняют боль. и парню, который не умеет чувствовать, больно прямо сейчас, потому что его решение спасти сережу от рук глеба оказалось последним. последним, потому что он умрет.