no, you'll never be alone when darkness comes, i'll light the night with stars hear the whispers in the dark
скажи, что для тебя самый большой страх, вань? что заставляет твое сердце сжиматься? пустота. почему от неё так больно именно сейчас? расскажи о своих страхах, бессмертных, ведь ты всегда молчал: хранил в себе, не открывал никому свою душу — поломанную, но всё же еще живую. так странно чувствовать это именно сейчас, когда на грани между пропастью и землей. либо прыгнуть, либо остаться, — этот выбор ты должен сделать сам. спасти или умереть. ответ очевиден: он умрет, но не оставит их, потому что уже давно пора платить за свои ошибки, которых слишком много. он почти уверен, что не вернется живым, но сейчас это не важно. он здесь, они — там. страх обволакивает с ног до головы, кровь вскипает в венах, разносясь по телу миллиардами ледяных мурашек. мысли не дают покоя. сознание рисует хаос, не позволяя русому найти между своими эмоциями тот самый баланс, который спасёт его от очередного неправильного решения. а правильные ли это решения? ошибка на ошибке. правильные решения причиняют боль. правильные решения в мире неправильного. хочется кричать, и бессмертных действительно кричит. внутри себя. кажется, ваня понял, что чувствовал пешков. как он смог с этим жить? самое страшное то, что зеленоглазый потерял себя. он теряется в бесконечных эмоциях, мыслях. не может остановиться. не может. не контролирует себя. парень достаёт телефон и звонит на выученный номер телефона. — я убью тебя, если с ними что-то случится, — это отнюдь не пустые угрозы. ваня орет в трубку, а на другой линии слышится сумасшедший смех. глеб. ему до безумия приносят удовольствие чужие страдания. — я ведь тебя предупреждал, — отвечает малышев. — я не позволю тебе быть счастливым. — не смей трогать их, слышишь? — рычит бессмертных. — ты угрожаешь мне? — оставь их в покое. тебе нужен я, верно? — ты мой, — произносит парень. — полностью мой, ванечка. вы все принадлежите мне отныне и навсегда. хочешь увидеть братика и любимого человека? тогда верни мне то, что ты забрал у меня. тишина. малышев сбрасывает трубку, оставляя пустоту. сердце вани падает в пятки и разбивается вдребезги. злость не решает ничего, а пустота внутри кричит не своим голосом. ощущение, что взяли и вырвали сердце. с корнем, оставляя только убивающую боль. бессмертных думал, что в нем живëт монстр, но это не его монстр. люди становятся жестокими и злыми под влиянием других людей. таким он стал под влиянием глеба. казалось, что теперь он должен сделать этот выбор. однако выбор уже сделан. и он, черт возьми, правильный. — чего он хочет от сережи? — спрашивает рядом стоявший вадя. — он убьёт его, — говорит русый. — что, блять? — козаков смотрит на ваню. — просто, сука, объясни мне всё по-нормальному. что ты собираешься сделать? — он хочет, чтобы мне было хуево, поэтому он убьёт пешкова и моего брата, а я — единственный, кто может его остановить. поэтому я еду к нему прямо сейчас вместе с ней, — взглядом указывает на леру, — он хочет, чтобы я её вернул. вадя встает перед лицом бессмертных, защищая собой степанову. он слишком сильно верит в неё, он уверен в ней на все сто десять процентов. может, он действительно был прав, что она не желает никому ничего плохого? жаль, что убедить в этом русого было практически невозможно. — придумай что-нибудь другое, — шипит в лицо юноши. — уйди по-хорошему. просто, блять, уйди, потому что я не хочу делать кому-то больно. козаков стоит, не сдвигаясь с места и прямо глядя в глаза русому, который вскипает изнутри с каждым выдохом и вдохом. какого черта он защищает её? разве она этого заслуживает? ни за что на свете. ваня был уверен, что нет. такие люди, как она, не меняются. она защищает только интересы своего брата, который сломал бессмертных всю жизнь. они все сломали ему жизнь, они разбили ему сердце, растоптали душу, а потом выбросили, как ненужного котенка на улицу. когда ваня больше всего нуждался в любви, он её не получил. ни капли: когда сам любил малышева, когда надеялся, что заслужит его любовь, но всё это было бессмысленно, напрасно и не оправдано, потому что любви никакой не было. никогда не было. к сожалению, парень понял это, когда бежать было уже поздно. если нужно умереть, чтобы исправить собственные ошибки, то юноша готов: он давно готов посмотреть в глаза своей смерти. в глаза глебу, ведь боль может забрать лишь тот, кто её причинил, верно? кажется, так говорил и думал пешков, и он всегда был прав. даже тогда, когда невозможен выход.***
— сереж? — что такое? — кого бы ты выбрал, если бы у тебя спросили? он спрашивает, потому что хочет знать ответ, ведь шатен не умеет врать. хотя он уже знает ответ на свой вопрос. неправильный ответ, в котором надежды гораздо больше, чем любви, потому что пешков всегда верит в лучшее и пытается заставить верить в это бессмертных. именно это пронзает каждую живую клетку тела, даже когда сережа рядом: он забирает только чуточку его боли. пешков поворачивается, улыбаясь, и вдыхает запах тела. ментол и сигареты. так пах именно ваня. дурманит разум слишком быстро. безумие выглядело именно так, но это слишком прекрасное безумие, когда руки скользят по спине и прижимают ближе. шатен понимает, что с этим тоже придется проститься. — я выберу тебя, — смотрит в серые глаза. — нет, — отрезает бессмертных. — не выбирай меня. — почему? — потому что это будет неправильный выбор, — откровенно признается русый. — никогда не вздумай выбирать меня, понятно? никогда. если у тебя будет выбор, ты должен выбрать себя, свои мечты, но не меня, сереж. — даже если я люблю тебя? — смотрит на него, а во взгляде боль. та, что сжирает изнутри бессмертных. — даже если любишь. просто пообещай мне это. — сомневаюсь, что я имею право давать обещания, которые не смогу сдержать, — шепчет пешков. ваня вспоминает последние слова сережи. воспоминания душат его. зеленоглазый будто чувствовал, что у шатена будет этот выбор, и он должен выбрать себя. он обязан сделать правильный выбор, потому что пешков должен жить и быть счастливым. именно тот выбор, который не смог сделать ваня когда-то. — это важно для меня, — совершенно честно произносит парень. — просто, пожалуйста, пообещай. — зачем? — потому что это важно для меня, — отвечает бессмертных. — обещай. сережа внимательно смотрит прямо в серые глаза и ничего не понимает. он никогда не понимал юношу, особенно его поступки. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. — от кого ты пытаешься сбежать, от кого ты пытаешься спрятать меня? чего ты боишься? — тихо-тихо шепчет шатен. — я боюсь тебя потерять, — честно отвечает. — это вся правда, которую я могу тебе рассказать. кареглазый прижимается щекой к груди вани. он сможет с этим справиться. они смогут. и самое страшное лишь то, что им придется расстаться. именно этого так сильно боялся пешков: потерять бессмертных навсегда. — я не потеряю тебя, вань? — спрашивает сережа. словно ребенок, он тянется к русому, нуждаясь в его тепле, там где его, кажется, не существует. но ваня молчал, и сережа все понял, чувствуя, как собственное сердце снова разбивается вдребезги. они уже теряют друг друга. пешков был уверен, что потеряет зеленоглазого, а тот лишь подтвердил это своим молчанием.***
воспоминания беспощадны: они убивают. всегда. даже тогда, когда ты пытаешься что-то вычеркнуть из своей жизни. он хотел забыть о существовании сережи: он хотел его спасти от себя самого, ваня ведь знал, что этим всё и обернется, когда позволил пешкову подойди к себе так близко. и даже ненависть не была способна заглушить эти чувства. утопия. проклятие. бессмертных смотрит на козакова и видит в нем отражение пешкова. только сейчас стало понятно, почему эти двое всегда были вместе: они сошлись душами, а русый с шатеном сошлись сердцами. только счастливый конец в этой истории вряд ли возможен. — твой лучший друг может умереть, а ты выбираешь её? — рычит ваня. — ты ведь нихуя не понимаешь, что может произойти. уйди по-хорошему. самые близкие люди для зеленоглазого сейчас находились там, и им было очень страшно. и он чувствовал этот страх всей своей кожей. это, на самом деле, было самое худшее ощущение, потому что счет шел на на минуты. он не готов потерять своего сводного брата. он не готов потерять пешкова. дима. «маленький мальчик, который даже если вырастет, будет всё равно малышом для вани. он вырос, но любовь выросла вместе с ним. брат верит тебе, не подведи его. только не сломай эту веру. спаси его. сдержи, наконец, своё обещание» сережа. «он научил тебя улыбаться, он научил тебя снова любить, он доказал, что ты тоже достоин быть счастливым, он увидел твою душу, он проник в нее и убрал всё то дерьмо, что съедало изнутри, он обнял и успокоил, он заставил тебя снова поверить в любовь, и ты поверил, ты принял, обнял его покрепче и успокоился. он научил тебя всему, чему не мог научить себя ты сам» какой у тебя страх? чего ты так сильно боишься? ты ведь боишься? боишься потерять их навсегда? ты боишься остаться один, ты боишься остаться без любви, без счастья. ты боишься. ты боишься не успеть, опоздать. ты боишься потерять смысл своей никчемной жизни. ты чертовски боишься. неконтролируемый поток мыслей, что даже сердца не слышно. чертовски холодно. руки дрожат, внутри все органы сжимаются, а на лице — маска. пустота. ведь так легче: ты неуязвим, но не свободен, потому что ты боишься и ты слабый, потому что страх внутри тебя — он сильнее, а ты был пустым, но никак не сильным. «ты их потеряешь» самое страшное — они не виноваты. самое страшное — они заплатят за твои ошибки своими жизнями. самое страшное то, что если ты потеряешь их, весь мир рухнет в одну секунду для тебя. самое страшное то, что тогда ты навсегда останешься один. ты будто чувствуешь их страх внутри себя, и он прошибает насквозь. прошибает все органы словно разряд молнии, владеющий огромной силой. силой, что способна поглотить тебя. сережа боится. дима страдает. а ты всё равно пустой, но если боишься, значит всё же хотя бы живой. если ты чувствуешь, значит пешков действительно добился того, чего хотел — он вернул тебе веру во что-то лучшее, подарил необходимую надежду, подарил любовь и растопил ледяное сердце. бояться нормально. внутренний голос не давал покоя, он грыз его изнутри. сейчас он полностью освободился, и бессмертных уже не был способен его заткнуть. это был голос собственной совести, которая наконец проснулась. — она виновата в том, что пешков оказался у глеба, разве не понимаешь? — рычит ваня. — бессмертных, а ты не задумывался, что обвиняешь всех вокруг, но никогда не обвиняешь самого себя? — говорит резко вадя. он не хочет отдавать леру. только через его труп. — если бы ты не играл с сережей, как с ручным щеночком: сначала приласкал, а потом выбросил, то ничего этого не было бы. сережа бы не захотел уезжать отсюда. ты обвиняешь леру, но это совершенно пустые обвинения. откуда, сука, ты знаешь, что она виновата в этом? у тебя есть доказательства? нет. у тебя ничего этого нет. русый молчал. он слушал всё то, что говорил козаков. а тот хотел сказать почти всё, что вертелось у него на языке. выплеснуть всё то, что накопилось внутри. — да, может она и виновата перед тобой во многом, но она приняла и поняла свои ошибки, она хочет, чтобы ей верили, потому что она не сделала ничего плохого. это всё было в прошлом, — продолжает козаков. — она хочет, чтобы ты дал ей этот шанс, а ты ведешь себя как конченный придурок, который обвиняет всех, кроме себя. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. слова даются тяжело, особенно когда приходится кричать это в лицо бессмертных. — может, и виновата, но она хочет исправить свои ошибки, а ты не даешь ей ни малейшего шанса. я не ебу, что заставляет тебя так сильно ненавидеть её, но каждый человек имеет право ошибаться, и каждый человек заслуживает, чтобы к нему относились с уважением, а еще каждый человек заслуживает, чтобы ему дали второй шанс. каждый заслуживает попытки исправиться. точно такое же пытался объяснить ване сережа. русый слышит в этой речи слова пешкова. сердце сжимается и разжимается. — шанс показать, что он стал лучше. разве сережа не давал тебе эти шансы? я ведь знаю, что он давал, и уверен, что очень много раз, несмотря на то, что ты втаптывал его в грязь. в таком случае разве ты лучше леры? почему ты заслуживаешь эти шансы, а она нет? козаков был во всём прав. прямое попадание прямо в сердце. всё было плохо. кажется, слова вади пронзили ваню. он винил всех, но не себя. ему казалось это правильным — перекладывать свою собственную вину на чужие плечи. невыносимое чувство собственного омерзения. — если бы ты был честен с ним, то он бы сейчас был здесь. и ты знаешь, что я прав. он бы помог тебе спасти брата. да блять, мы бы все тебе помогли, а теперь ты хочешь, чтобы страдали все, потому что сам не смог поступить правильно? я ведь говорил, что нельзя отпускать сережу, но ты меня не послушал. всё было бы по-другому, если бы чуть раньше ты сделал правильный выбор. — я пытался его защитить, ты пытаешься обвинить меня в этом? — шипит в лицо ваде русый. — дело не в этом, хотя ты действительно виноват. дело в самом тебе, разве не понимаешь? сережа был бы защищен, если бы ты рассказал всю правду с самого начала. он бы остался здесь, с тобой, и возможно всё было бы нормально, — закончил козаков. эти слова ещё сильнее резали по душе. но ведь другого варианта не было? малышев бы забрал пешкова в любом случае, а тут хотя бы появился шанс, что за сотнями километров он не будет трогать его. но этот шанс был уничтожен. — ты сам отдал его прямо в руки этому ублюдку, потому что отпустил, и это не было твоим правильным решением, бессмертных. вы двое нужны друг другу, и вы должны были держаться друг за друга. сережа делал тебя сильнее, разве это не так? даже не показывая этого, но ты менялся. сережа был нужен тебе, потому что он — твоё спасение, а теперь ты нужен ему и брату, потому что только ты можешь вытащить их оттуда. ты - их спасение. — он прав, — сказала лера. — ты нужен им обоим. я помогу тебе, и это не потому, что я хочу твоего прощения, а потому, что я не хочу, чтобы они страдали, они этого не заслуживают. мне жалко только то, что я слишком поздно поняла это. ты можешь убить моего брата, но я не хочу отправиться следом за ним. я хочу жить и, когда это всё закончится, я могу пообещать тебе, что навсегда исчезну из твоей жизни. ты думаешь, что мне нравится это? я не буду вымаливать у тебя это прощение. я виновата, я знаю, но судить меня будешь не ты. она говорила это всё ровно, но чувствовалось, как у нее рвётся душа. трещит по швам. — я хочу исправить свои ошибки, и я их исправлю, а потом исчезну, чтобы не напоминать тебе о себе больше никогда. больно. невыносимо больно. — я пойду с тобой, — уверенно произнесла степанова, взглянув на русого. — ведь по-другому глеб никогда не прекратит это. он мой брат, я люблю его несмотря на всё, что он делает, но я не с ним и не против него. — мне кажется, нам стоит поговорить, — говорит вадя и берëт девушку за руку, отводя от бессмертных на приличное расстояние. его сердце стучит так сильно, что, казалось бы, это слышит весь мир. что она хочет сделать? — что ты собираешься делать? — спросил козаков, хватая степанову за руку и останавливая, когда та смотрит на ваню. — это похоже на самопожертвование, не надо так поступать со мной. ты ведь можешь разбить мне сердце. — я нужна ване. я должна помочь ему. это действительно так, вадь. я должна вернуться к своему брату, чтобы остановить его, потому что я единственная, кого он может послушать. — а ты нужна мне! я не хочу потерять тебя, лер. — я нужна ване, а ты нужен сереже, понимаешь? сейчас все мы нужны им, я не собираюсь оставаться в стороне, хватит. я хочу, чтобы постоянное бегство от прошлого и самой себя наконец закончилось, я должна вернуться туда, откуда сбежала. глеб мой брат. и он всегда им будет. я тоже хочу его спасти, как ты хочешь спасти сережу, как бессмертных хочет спасти диму. он единственный, кто у меня остался. если всё получится, то мы с глебом уедем, я заберу его, и мы постараемся начать новую жизнь. — ты бросишь меня? — смотрит ей в глаза. — в твоей жизни еще появится любовь, — улыбается степанова. — а если я уже нашёл её? — я не могу быть ею, — отвечает лера. — я не твой человек, вадь. — но это ведь не так... я люблю тебя, лера. я люблю тебя, поэтому ты нужна мне, — честно признается вадя. — я знаю, — кивает девушка, улыбаясь через боль. — но сережу ты любишь сильнее, и ему ты нужен сильнее, чем мне. я уверена, что ты полюбишь еще, а он тебе поможет в этом. — я не хочу потерять тебя. она улыбается, обнимает вадю и целует его в щеку, словно прощаясь, а ведь она действительно была уверена, что больше никогда не увидит его. это слишком больно, но она улыбается. улыбается сквозь эту боль. так искренне, что у козакова сжимается сердце. он крепче хватает её за руку и взглядом просит остаться, но оба понимают, что это абсолютно невозможно. — всё в порядке, правда. всё хорошо, вадь, поверь мне. — нет, не в порядке, — качает головой. — не надо врать, прошу, пожалуйста. — я не вру, — улыбается девушка. — всё будет хорошо. я должна вернуться к своему брату, ведь он мой брат, хоть и такой неправильный. а ты должен отпустить меня. это будет мой выбор и правильное решение, которое, возможно, спасет всех нас. — мы должны их спасти, но не ценой жизни. твоей, лер. — я ведь не умру, — улыбается. — с чего ты это взял? — по глазам вижу, что ты прощаешься, — отвечает вадя. — но это не значит, что я умру, — говорит степанова. — ты ведь сам понимаешь, что мы не сможем быть вместе. отпусти меня, я хочу этого. я действительно хочу вернуться к брату. возможно, если бы я не сбежала, то с сережей всё было бы в порядке. ваде больно. он обнимает её. — я люблю тебя, — говорит он. — я тоже люблю тебя, — шепчет она. — спасибо за всё, правда. ваня дышит, пытаясь успокоиться, но это не помогает. кажется, почти ничего не поможет ему. бессмертных никогда не признавался даже самому себе, что страх следует за ним, страх живет в его душе, он съедает его изнутри. страх и боль. пустота и самобичевание. агрессия и дыра в том месте, где должно было быть сердце. почти всю свою жизнь юноша сам, своими собственными руками закапывал себя, не давал себе вырваться из этого полного душевного опустошения. он ходил по краю. и теперь понял, и сережа помог ему осознать то, что он все время жил неправильно. он вернул ему чувства, заполнил пустоту. там, где была пустота, теперь жил пешков. в груди. он словно подсказывал, что нужно делать, он рядом, он живет в нем. ваня знает, что от этого уже нельзя избавиться. — я должен их спасти, даже если это будет стоить мне жизни, — проговорил бессмертных. — и твоего брата я тоже заберу с собой, если что. девушка промолчала. ей казалось, что ваня одним своим пронзительным взглядом способен уничтожить и расчленить её на мелкие кусочки. как же сильно он её ненавидел. для него её просто не должно существовать, потому что она не лучше своего брата. степанова знала одно: ваня никогда ей не поверит, он никогда не даст ей шанса исправить свои ошибки. ненависть и злость так сильно лились из него, что невозможно было видеть и чувствовать что-то другое. русый никогда не умел прощать. она этого заслуживает. она должна заплатить за это вместе со своим братом, потому что у зеленоглазого не было сомнений, что она сдала сережу, ведь больше некому. он видел её насквозь. чудовище с красивой мордашкой. — я не хочу, чтобы они погибли. поверь мне, пожалуйста. я помогу тебе, но ты должен оставить нас с глебом в покое. — ты думаешь, что я позволю ему жить? — спрашивает ваня. — ты ошибаешься, и, если ты помешаешь мне убить его, я убью и тебя. — и тогда ты станешь похожим на него, — отрезает лера. — убийцей. ты хочешь, чтобы они считали тебя убийцей? — ты думаешь, что я буду слушать тебя? — я думаю, что ты гораздо лучше моего брата. ты лучше него, поэтому ты сделаешь правильный выбор. ради димы и сережи. они верят в тебя. ты не убийца. ты никогда им не был и никогда им не будешь. ты хороший, а твое сердце всё еще может чувствовать. всё еще можно исправить.***
вадя едва успевает за ваней, потому что тот идёт слишком быстро. абсолютно всем понятно, что бессмертных сейчас переполняет злоба и ярость. снова неконтролируемый приступ агрессии, а за агрессией прячется страх. он прямо под кожей. возле сердца. он никогда не умел держать свои истинные эмоции под контролем. если парень хотел сломать кому-нибудь нос, значит он пойдет и сломает, а остальное абсолютно не важно, ведь становилось легче. на других было плевать. — что ты собираешься делать? — не трогай меня, — резко ответил русый, но тот не собирался затыкаться, потому что на кону была жизнь его лучшего друга, можно сказать, брата, а значит он должен знать всё в мельчайших подробностях. сейчас ничего не было важнее, чем это. главное — спасти. спасти. спасти. спасти. бессмертных не думал ни о чем другом, он даже не думал о себе, потому что на себя тоже было плевать. он здесь, а они там — руках монстра. малышев знал, что ваня придет за ними: придет за сережей и за димой. они были дороги русому. чтобы сломать, нужно забрать самое дорогое. чтобы окончательно сломать зеленоглазого, у него нужно было забрать пешкова. глеб забрал у него самое важное: он забрал семью. разве это можно было простить и отпустить от себя, освободить своё сердце от тяжкого груза ненависти? ваня не верил, что сможет поступить правильно, когда вокруг слишком много неправильного. такое не прощается. кто же бессмертных? неужели он такой же монстр, как малышев? на этот вопрос знает ответ только ваня. и это даёт ему возможность на новые вдохи. их жизни важнее, чем его. он сделает всё, чтобы спасти, потому что так правильно. если надо, он готов умереть. когда ты дорожишь и любишь, у тебя не остаётся другого шанса. самое время исправлять свои ошибки.