Заново

Порок. Как далеко может зайти человек ради удовлетворения своих алчных, первобытных, желаний? Как глубоко готов погрязнуть в этой всепоглощающей пучине? Сорвавшись всего раз, всего раз пойдя на поводу у чувств, можно перестать ощущать себя человеком. Нет. Вовсе не тем набором генов, нервов, облаченных в кожаный мешок и мозга, который по первоначальному замыслу должен был отличать его от животного. Другим — менее неиспорченным, точно теперь ты стоишь не больше использованной туалетной бумаги. И не важно, как ты расценишь свой проступок. Будешь сидеть в ванной часами и драть тело, пытаясь почувствовать себя чистым, или со смехом отнекиваться, делая вид, что произошедшее не имеет к тебе никакого отношения, — конец для всех один. Это не забудется. Даже спустя годы, когда твоя жизнь наладится, а прошлое больше не будет проделывать очередную дырку в груди, останется осадок. То самое гложущее ощущение, которое в самый ответственный момент всегда напомнит о себе. Как хорошо, что сейчас ему нет дела до этого. Эдгару хотелось всё и сразу. Сделать то, что откладывал, пробежаться, заняться спортом, рисованием, танцами, говорить с людьми долго-долго, вести длинные беседы и смеяться с чужих шуток — сейчас это приобрело форму необходимости. Что угодно. А кто ему помешает? Вон тот парень, как истукан смотрящий в стену? Или девушка с куском перегноя вместо волос? Кто? Может те идиоты, встретившиеся ему ранее? Он заходил по комнате вперед-назад, пораженный своей идеей. Мысль о банде гопников, избивших его, совсем не пугала, не напомнила о ранах и синяках, прячущихся под одеждой. Наоборот, показалась ему тем, за что можно зацепиться. Тот страх, когда его горло сжали, перекрыв доступ к кислороду, сейчас ощущается не сильнее мелкой неприятности, сущим вздором, который не стоит и капли волнения. Волнует другое. Он найдет их. Обязан найти! Ради мести? Нет-нет. Слишком масштабное слово для такого… Пустяка? Да! Как они вообще посмели?! Эдгар, думая об этом с таким энтузиазмом, точно бы как в игре, поставив себе ключевую цель, захотел поделиться своими великими планами. Но он не увидел вокруг ни одной вменяемой души, поэтому вместо этого бормотал желанное под нос. Со стороны выглядело странно. Неровная, дерганая походка в сопровождении активной жестикуляции рук, неестественно часто, как при сильной нехватке кислорода, вздымающаяся грудь, маниакальная улыбка и губы, бормочащие слова, которые, увы, не складываются в предложение — речь не поспевает за мыслями. А зрение то какое! Какие цвета! Мир в глазах Эдгара приобрел новые краски, став в разы ярче и привлекательнее. Да и пространство тоже изменилось — стало больше… Ощутимее, как если бы увидеть свой самый реалистичный осознанный сон из всех. Это… Хорошо. Очень хорошо! Он никогда ещё не чувствовал себя таким отдохнувшим, словно в груди появился неизвестного происхождения источник энергии. Задев ногой из-за своей неровной походкой бутылку, давно забытую на полу, Эдгар протянул к ней руку, но первая попытка оказалась комом, а он промахнулся. Ах. Всё ещё проблемы с координацией. Какая жалость! Знал бы, что окажется тут, вообще не пил бы! Вскоре бутылка оказалась у него в руках, а он завороженно смотрел на нее, прокручивал в руке, прежде чем со всей силы ударить в стену. Ха! Сейчас координация не подвела. Он целился прямо в пятно, зелёной кляксой растекшееся по обдёртым обоям, и не промахнулся. Посыпались осколки, а на раскатистый звук прибыла та самая девушка с безобразием на голове, открывшая дверь ему с незнакомцем. — Что ты творишь?! — какой-то слишком живой для такой особы, возмущенный возглас показался слишком громким в тишине вонючего помещения, но девушка сразу замолкла, когда перед ее глазами повертели острыми краями разбитого донышка. — Видишь это? Да-а-а? — внушительно спрашивает Эдгар, дотрагиваясь уголком до чужой щеки. В глазах напротив чувствуется страх. Замечательно! То, что нужно! — Именно это, да, во-от эта красотка, ха-ха, окажется в задницах тех тупоголовых идиотов, — речь его прерывистая, хлипкая, словно бы он только что пробежал километровый забег без перерыва, но, при всём этом, её можно использовать как синоним слову «уверенность». Ни малейшей мысли о неудаче или бывалом страхе. Он начал пересказывать причины своего негодования, где «чмыри ебаные» было ключевым словосочетанием, но быстро опомнился, руководствуясь тем, что лучше не затягивать и поскорее найти обидчиков, пока они не ушли слишком далеко. — Ну, благодарю за теплый прием. Я отчаливаю! — пролепетал он, совсем потеряв интерес к девушке. Отсалютовав напоследок, Эдгар, как не на своих ногах, вышел из квартиры и направился вниз, спускаясь очень даже легко для человека, некогда которому небольшая возвышенность казалась неподъемным испытанием. Правда, несколько раз он всё-таки оступился. Может врезался в стену тоже… Но это совсем не показатель! Улица встретила его в первую очередь свежим воздухом. Как ему этого не хватало, проведя он всего ничего в той квартире! Вдохнув полной грудью, Эдгар направился в… Кажется, только сейчас он осознал, что совсем не помнит, в какую сторону смоталась банда гопников — не до них тогда было. Что ж, не проблема. Взяв за ориентир осунувшееся деревцо и тропинку возле него, он побрел в поисках обидевших его людей.

***

Пятницу Фэнг встретил в гордом одиночестве. Нет, он совсем не жалуется! Даже рад, что Колетт наконец вышла из состояния хандры и жалования на всё на свете, включая слезы по поводу упавшей ложки или злость из-за неодинаковых стрелок вплоть до уничтожения ненавистной в тот момент подводки, и ожила, причиной чего на этот раз была попытка вновь построить свою личную жизнь. Целый месяц он замечал как та улыбалась телефону чаще, чем ему, а очередной писк или хохот после просмотренного уведомления уже не удивлял. На вопросы она отвечала интригующим «это пока ничего не значит» и бросала глубокий взгляд в даль, как типичная героиня любовной драмы, пока в один момент не выдержала и не выдала всё разом. Целый день он слушал восторженные хвалебные комментарии: множество эпитетов и метафор несусветной красоты избранника, его комфортности, описания «милейших» родинок на лице, красивейших глаз и голосовых, вызывающих мурашки, пока виновница торжества накручивала волосы и готовилась к первому свиданию. На фотографиях Спайк показался чересчур зажатым, чем напомнил ему кое-что, и Фэнг поспешил сказать как есть, сравнив того с закончившимся тюбиком пасты и увядшей хризантемой на подоконнике. Колетт лишь злобно зыркнула, пихнула его, высоко задрала нос и с чувством промолвила, что он кретин без вкуса. А после ушла, оставив после себя бардак, который грозным тоном поручила убирать, и все «не ни» не учитывались. Собирая ее мусор, он чувствовал на редкость сильное желание возмутиться и изменить их график уборки от и до, где хоть в один день добавится имя Колетт. Пошел второй час непривычной тишины. Сосуществуя с таким взбалмошным и говорливым существом каждый день жизни больше года, он позабыл о том, что тут тоже может быть тихо. Мелодия высокого голоса его подруги, как и людская компания в целом, чувствовались чем-то настолько привычным — настройками по умолчанию, что теперь ощущение её «неощущения» завладело мыслями уже на первых пятнадцати минутах. Теперь он просто страдал. Ел чипсы и страдал. Да, он решил взять на себя ответственность по опустошению холодильника, ну и что?! Включив турецкий сериал на телевизоре в качестве фона, Фэнг методично поедал соленый картофель и листал ленту новостей в соцсетях. Он думал о том, что передачи не сравнятся с реальным общением; о том, как будет слушать длинный-длинный рассказ подруги о ее сегодняшних похождениях и закатывать глаза на слишком слащавых подробностях; как потом, быть может, они вместе посмотрят какой-нибудь фильм, а Колетт как всегда на самом интересном моменте вспомнит о «неожиданно» вырисовавшемся докладе, который — о как же так! — нужно подготовить за выходные и с ворчанием побежит в комнату созваниваться с одногруппниками; о привычной вечерней пробежке, своем пути к тренировочной площадке под музыку, а потом холодный душ и теплую кровать. Но он никак не думал, что ему позвонят, а после он отправится прямиком по услышанному адресу. Ну никак не входило в планы! В этой ситуации было несколько пунктов, каким можно удивляться. Первая — так это он сам, Фэнг собственной персоной, поспешивший вызвать такси по первому зову, чтобы вникнуть в чужие, но та-акие важные ему проблемы. Ну ладно! Он то понятно — слишком уж добросердечная душа, для которой отказать, сказав что-нибудь вроде «сейчас не могу», когда он действительно может, — сродни преступлению. Истинной причиной удивления были всплывшие на экране буквы, складывающиеся в слово «Эдгар». Тот самый, который блистательно имитирует свое неприсутствие где-либо, или сливаясь с рельефом, или и правда втихаря уходя пораньше. Тот самый, чьё существование в чатах можно отследить лишь по количеству людей в ней, и то только предположительно! Ладно, если подумать, то тут нет ничего странного. Но вызов по видеозвонку его всё же смутил! Как и слёзная просьба принести воды. Прямо сейчас Фэнг спешно собирается до приезда такси, чтобы передать бутылку минералки, от чьей, по словам из трубки, зависит жизненное состояние Эдгара. Он остановился, обвел взглядом комнату, ища то, что мог забыть, и вздохнул. Хоть качество съемки и было на нуле, а палец, закрывающий пол экрана, тоже не улучшал ситуацию, но он же не полный идиот! По одному голосу можно было понять, что дело не терпит отлагательств, а оставлять Эдгара одного попросту нельзя. Так он думал, пока не увидел быстро мелькнувшие синяки на лице собеседника перед тем, как телефон того упал в траву. С того момента Фэнг был твердо уверен в своем намерении приехать. Считаные минуты — и экран уведомил о прибытии такси. Что ж, он же недавно изнывал от одиночества? Надо будет написать Колетт, что он тоже ушел на «свидание».

***

Петлял по полупустым улочкам Эдгар довольно долго. Он не задумывался о том, сколько времени прошло, пока не дошел до совершенно незнакомой ему местности. Здравый смысл и мысли, чтобы развернуться и пойти назад, успешно блокировались огромным чувством собственной всесильности, а он просто шел вперед. Спрашивал людей, давая им описание главаря банды, но почему-то в ответ получал лишь косые взгляды и ускорившуюся походку. И никто не подсказал! Глупые люди. Глу-пые. В какой-то момент его настолько разозлил этот факт, что любому прохожему он показывал средний палец. Один исключительно неразумный мужчина на это оскалился и намеревался призвать его к ответственности, но Эдгар вовремя оступился, споткнувшись о камень, и солдатиком полетел вниз. Мужчина выругался, махнул на него рукой, отвернулся и пошел своей дорогой. Эдгар же невозмутимо поднялся, отряхнулся, словно это может привести одежду в надлежащий вид, и направился куда глаза глядят. Простимулированные гормоны обеспечили ему хорошую выносливость, и он уверен, что мог бы хоть несколько дней вот так вот ходить-бродить в поисках банды без чувства усталости. Правда, одышка начинала порядком надоедать, а сухость во рту стала слишком явной, чтобы ее можно было так просто игнорировать. Это всё… Не так хорошо. Сердце бьется в груди с бешеной скоростью, а тело не может угнаться за такими нововведениями, и в итоге остаётся только терпеть. Ранее это чувствовалось как что-то незначительное на фоне, но теперь приобрело более ощутимый характер. Эдгар упёрся трясущейся рукой о стену. Живот резко скрутило спазмом. Узкий, сырой, затхлый переулок в миг обратился клеткой, чьи прутья сжимают слишком сильно, напрочь лишая кислорода. Из трубы капля за каплей стекает вода. Где-то вдалеке слышны чужие разговоры и смех. Ещё дальше доносится визг сигнализации машины, которую по неосторожности задели. Звуки. Их чересчур много. Они сливаются в одну неразличимую какофонию, путающую сознание еще больше. Вдох-выдох. Шумно. До невозможности шумно! Голова. Его голове — хаосе из мыслей, в какой-то момент стало сложно определить, что происходит в реальности, а что в спутанном сознании. Внезапно стало страшно, некомфортно, удушающе, а его покрыла мелкая дрожь. Тень от урны в его глазах приобрела совершенно иную форму — призрачный образ чего-то более внушительного, знакомого и устрашающего, а к шуму на фоне прибавились собственные мысли, слова, которые жужжащим роем шептали далёкие, но отнюдь не новые предложения. Ему срочно нужно открытое пространство. Воздух, небо, что угодно и как можно скорее. Эдгар что есть силы ускорил шаг, желая покинуть переулок, но даже когда треклятые стены были позади, а он вышел на более открытую местность, чувство паники всё никак не отпускало. Дойдя до моста, возвышающегося высокой горой над рекой, он сел, а затем и вовсе лег на траву неподалеку возле берега. Изначально он хотел погрузиться прямо в водоем, попить прямо оттуда, ведомый желанием избавиться от долго сопровождающей его жажды и перестать чувствовать жар на лице, облившись ледяной водой, но попросту не смог совладать с собой и отложил эту затею на неопределенный срок. Эдгар не знает, сколько прошел за сегодняшний день, не знает даже улицы, на которой находится, но знает, что ему необходимо остановиться. Усталость здесь вовсе не причем — он всё также чувствует прилив энергии и то, что мог бы оббегать весь пройденный путь хоть десять раз. Но голова, опасно кружившаяся на каждом новом шаге, как и неконтролируемая дрожь, подпитываемая всплеском эмоций, попросту не дала продолжить начатое. Его сердце, вероятно, побило мировой рекорд по ударам в минуту, живот неприятно скрутило, руки тряслись и всё, в общем-то, было плохо. А как дошло до такого — не поддается объяснению. Полежав-подрожав так, Эдгар понял, что хочет домой, да и в целом в любое знакомое более чем на пять минут место. Поступив очень умно для человека, который некогда корчил рожи прохожим и показывал непристойные жесты, он взял телефон, набирая номер Биби, чтобы его забрали. Но он напрочь забыл, что та сегодня в роли свидетельницы-лучшей-подружки гуляет на свадьбе Булла, а потому слова «абонент не отвечает» были восприняты весьма в негативном смысле. А больше-то ему и некому звонить. В черепную коробку добавилась мысль о собственном одиночестве, пока он беспорядочно листал чаты всевозможных мессенджеров. В глаза бросилось недавнее сообщение, где улыбающийся смайлик служит ответом на его скромное «спасибо». Эдгар открыл аккаунт Фэнга и нажал на первый попавшийся значок в попытке позвонить. Удалось с первого раза и пошел гудок, а камера на экране его вовсе не смущала. — …Да? — Звуки копошения и слегка запоздалый ответ, ибо человек по ту сторону экрана не был готов к праздным разговорам. — Принеси воды. Срочно. Хуево до тошноты, — Эдгар не утруждался на составление предложений, раскрывающих суть более понятно. Он даже телефон не старается держать — кинул куда-то на шею, а сам рассматривает мост над головой. — Эм… Тебя плохо слышно. Можешь поднять телефон и повторить? Эдгар сделал, как тот говорил, поднял телефон и положил на лицо, чтобы его точно было слышно. Руками обнял себя, словно стараясь сдержать от непредвиденных действий, и повторил предложение точь в точь. — Понял? Воды. Сейчас. Я щас умру. Или сам утоплюсь в речке. Не знаю, что лучше… Лучше, луч-шее… — он вспомнил строчку песни, начинающуюся также, и напел её несколько раз. Только эту часть, к слову, ибо продолжение не помнит. В трубке затихло. Ха! Его вокальные способности оценили. — Я понял! Вода, — прервал его голос Фэнга. — Я принесу много воды. Только скажи адрес. — Я не знаю. Тут есть мост. Я снизу. — Есть рядом что-то, с чего можно прочитать название улицы? Прочитать название? Эдгар перевернулся, телефон упал в траву, а он прищурился, пытаясь разглядеть буквы на табличке в начале моста. — Пре… Пр… Пире… — запинается он, так и не придя к чему-то конкретному. — Не видно. — Тогда скинь геолокацию, — нетерпеливо доносится из трубки. — Я не умею. Казалось бы, патовая ситуация. Фэнгу удалось выудить у того информацию, минут так десять точно объясняя, как переключить фронтальную камеру на основную и показать окружающее пространство. Эдгар либо закрывал пальцем экран, либо картинка зависала на расплывчатом моменте, но всё же удалось уловить несколько вменяемых кадров, по каким он понял местоположение довольно быстро. Считай повезло, что тот не находится на другом конце города, куда поездка заняла бы гораздо больше времени. Помимо этого он задал вполне логичный для ситуации вопрос о внешнем виде Эдгара, синяках на лице, состоянии в целом, но тот чертыхнулся, бросил грозное «тебя ебать не должно» и отключился. Сказать, что Фэнг вышел из квартиры рассерженным, — ничего не сказать. Взяв за цель любой ценой узнать, что случилось во ВСЕХ подробностях, он остановился у аптеки и купил заживляющую мазь заодно со стягивающим пластырем. Пихая это всё в карманы, где уже находится его «воскрешающий набор джентльмена», который он обычно носил для Бастера, умоляющего его забрать с очередной попойки, Фэнг рассердился с двойной силой. Почему он никогда никому не отказывает! Ладно Бастер — тот уже проверен временем и совершенно безобиден, но Эдгар! Который сказал, что «ебать его не должно»! Который в целом ничьей помощи не жалует, но, видно, чувство жажды оказалось сильнее! Нужно будет кинуть ему этот пластырь в лицо. Ладно. Хорошо. Эдгар вовсе не плохой, наверно. Увы, на большее предположение он не способен, потому что, ну… Он не знает. Стена того от внешнего мира оказалась довольно прочной, а — уж извините! — Фэнг не рыцарь, способный перелезть ее ради принцессы. Нет — значит нет. Но, нельзя не признать, местами Эдгар забавный, и ясно, что выразился бы другими словами, будь в более…сносном состоянии. Но всё же это не отменяет факта, что, сколько бы Фэнг не проявлял стремления коммуницировать, мистер-мне-не-интересно всегда оставался незыблем в своем нежелании! Черт с тем, что Колетт перегорела идеей подружить их, которой загорелась ещё со случая с телефоном, ещё на первой неделе совместного клубного рандеву, и перестала уговаривать его пойти «выпить по стаканчику» просто ради того, чтобы в очередной раз побесить одного определенного бармена! Суть в том, что для Фэнга их похождения были отнюдь не такими тягостными, как он уверял подругу. В какой-то момент неясный позыв разговорить Эдгара, методично смешивающего напитки, превратился в четко оформленное желание вывести того на эмоции. Редкая улыбка была приятной наградой за работу клоуна, и даже негативные эмоции, те фырканья и закатывания глаз были такими искомыми, что даже сейчас, в начале семестра, он пару раз являлся на пороге ночного клуба. И всё ради глупой болтовни, где диалог каждый раз стремился превратиться в монолог. Как хлипко! Но Эдгар действительно был исключительным. Исключительным сухарем с порой настолько незаинтересованным видом, что выбесить того становилось принципом! Ну правда, Фэнг ещё никогда не видел такого уставшего, осунувшегося и в целом подходящего под описание «пиздец заёбанного» лица. А он вовсе не идеалист с розовыми очками, общающийся исключительно с радостными мира сего! Все студенты уставшие. Но Эдгар был аномалией. Весьма грубой аномалией. Что ж. Фэнг вышел из такси. Если он не бросит пластырь в чужое лицо, то со всем пристрастием заставит того ответить на интересующие вопросы. Он пошел дальше. Фигура, трупом лежащая как-то слишком рядом с берегом, не заставила себя долго ждать. Подойдя ближе, оказалось, что не таким уж и трупом было тело, резво болтающее ногами в позе звёзды. Не-труп повернул голову и посмотрел на него снизу вверх, а конкретнее на минералку в руках. Фэнг же обвел того глазами, остановившись на разбитой бутылке, брошенной хозяином неподалеку. — Ноль семь, Эдгар, да ты монстр! — прозвучало удивлённо. Азиат после такого количества валялся бы в слюнях возле унитаза, а тут в сознании, да и в состоянии сформулировать предложение! Поразительно! Нет, конечно, каждый хмелеет по-своему, но Эдгар не выглядит как человек, способный запросто одолеть столько. Хм, а почему он так думает? Телосложение, что ли, хлипковато для такого… Фэнг понял, что, в общем-то, приехал не для того, чтобы рассуждать о чужой толерантности к алкоголю, и потянулся вниз, дабы помочь тому подняться. Но в итоге его руки резко отбросили чужие, заметно трясущиеся, и закрыли лицо, начав тереть глаза. Эдгар плачет. Не стыдясь, громко и чувственно всхлипывает, как не делал уже очень-очень давно. Не потому что не хотел — не мог. И всё трёт глаза, быстро, дергано, словно эта эмоция должна быть ему чужда. А Фэнг оторопел, застыв на месте. Слёзы? Почему? Недавно он ехал в такси и думал о том, как выводит Эдгара на эмоции, но сейчас это желание, к сожалению, исполнившееся, кажется самым глупым на свете. Он же ничего плохого не имел ввиду… Опустившись на колени, он снова застыл, не зная как поступить, ведь знает, что Эдгар не любит, когда его трогают. Что сделать? Как он успокаивает Колетт?.. Обняв? А Бастера? Положив руку на плечо? Не зная, что делать, азиат почувствовал себя ужасным человеком, вот так просто доводящим до истерики знакомых, причем один предложением. Это надо уметь. Очередной всхлип, и Фэнг всё же подносит руку в попытке прикоснуться. — Прости, я не имел ввиду ничего такого… Как и ожидалось, его хлопнули по руке да и ещё отодвинулись в придачу. — Не трогай меня! Я же монстр! — голос сквозил обидой. Самой настоящей. — Мо-нстер… Фэнг вновь попытался что-то сказать, объясниться, но ему крикнули, чтобы он замолчал. Остаётся только слушать. — Твои извинения ничего не значат! Ничьи извинения ничего не значат, попросту не стоят времени! Агх… Как же это надоело… Всё! Абсолютно! Почему все говорят и говорят, когда не нужно, а когда нужно, то молчат?! Слова о том, что жаль… Боже правый, как же глупо! — На этих словах Эдгар приподнялся, сравнявшись с азиатом, и посмотрел на него заплаканными глазами. Смотря в огромного размера зрачки, у Фэнга невольно вырвалось «ты под чем-то?», на что последовал мгновенный ответ. — Под чем-то! Да-а-а, вот эти глазки сейчас не врут. — Он ткнул пальцем возле своих глаз, приблизившись к азиату совсем близко. — А знаешь, что плохого в правде? То, что она всегда говно, потому что жизнь говно и быть по-другому не может. Занюхнул у соседа, которого видел второй раз в жизни, предста-авь себе! Или тебе надо название? Прости, не знаю. Или… Как он там говорил?.. Сладость! Точно! Но, знаешь, мне не очень сладко было, наверно, бракованные конфеты попались, ха-ха. И чувствовал себя так мерзко, сидел там думал-думал… Сколько можно думать?! И знаешь чего надумал? Что был бы рад передознуться прямо там! Среди отбросов, смрада, на обрыганном полу, как последний мусор. Достойная меня смерть. Кхм, хочешь скажу кое-что по секрету? Я очень уважаю целомудрие, сам являясь антонимом этого слова. Ты бы знал сколько раз меня имели во всех смыслах… А кто! Из этого обычно мемы делают, ха-ха! Прикинь? Да, я монстр, ублюдок, животное, сплошное несчастье, мое наказание, или как ты там меня называл? — слова в конце были обращены вовсе не Фэнгу, а чему-то более личному. На губах играет улыбка, из глаз снова льются слезы. Никогда в жизни он не был более искренним, чем сейчас. Открытым, как книга. Задай любой вопрос — получишь правдивый ответ. Но вопросов не было. Фэнг сидел, молчал и впитывал каждое слово. Поверхностный образ Эдгара в голове начал ломаться, и на смену ему пришло нечто более тяжёлое и сложное. Казалось, теперь, вспоминая всё время, проведенное вместе, каждое его слово или действие обрело другой, более значимый смысл. — Фу… Блядь, реально, пойду утоплюсь. — Тело двинулось, чтобы совершить задуманное, но его остановили, притянув к себе. — Река омоет меня-я-я… А? Тц! Отпусти! Эдгар пихнул азиата локтем, но его только сильнее прижали, обняв со спины, не давая возможности двигать ни руками, ни ногами. Силы и стремления у него было хоть отбавляй, но чужая хватка была непосильным испытанием. — Отпусти меня, говорю! — Нет. Считай твой душераздирающий рассказ сработал. Я тебя не брошу. — Не бросишь?.. Да кому ты нужен?! — Ну, как минимум властям, если допущу твое самоубийство. А вообще, правильнее было бы думать, что не я тебе нужен, а ты мне. Эдгар завис на секунды две-три. — Что за тупорылая логика? Я вообще не тебя ждал! Где Биби? — На свадьбе. И ты мне позвонил, к слову, если забыл. — На свадьбе? Откуда ты знаешь? — искренне удивился Эдгар. — Биби сказала. — Биби сказала? — глупо переспросил он. Выражение лица мгновенно поменялось на ещё более обиженное. — Я думал это секрет. Типа вау новость, а оказывается это все знали. Блин, ну почему мне не доверяют секретов, а?.. Кажется, он был на грани, чтобы снова расплакаться. Фэнг мысленно влепил себе оплеуху. — Свадьба — чаще всего не тайное мероприятие. Это радостная новость. Биби могла поделиться с друзьями, а те с другими. Даже пригласить кого, поэтому в "не-секретности" нет ничего удивительного. — Это не отменяет факта того, что мне не доверяют секреты! — Хочешь я доверю? — Валяй. Фэнг попытался вспомнить то, чего никто не знает, но как назло кроме глупых детских шалостей ничего в голову не лезло. — Я всем говорю, что мои любимые фильмы — фильмы с Джеки Чаном, либо другая легендарная боёвка, но на деле мой любимый фильм — это Титаник. Об этом знает только Колетт, и то, потому что один раз застукала, как я в десятый раз пересматривал его, захлебываясь в слезах. Эдгар молчал. — Недостаточно лично? Подожди, я вспомню получше… — Мне тоже нравится Титаник. Они замолчали. — Оу, поразительное совпадение. Предлагаю это отметить твоим не-самоубийством! Эдгар кивнул. — Хорошо. Тогда пойдем вместе искать придурков, отпиздивших меня? — Тебя что?.. — Ну их. — Эдгар, с трудом повернувшись из-за того, что Фэнг до сих пор крепко держит его, указал на свое лицо, разбитую губу и даже высунул язык. Фэнг удивлённо поднял брови. Он думал, что тот упал где-нибудь по дороге, не совладав с собой, но такое… Более, чем ужасно. В один момент ему очень сильно захотелось снять с того одежду и увидеть тело. Страшно представить, что могло скрываться под черной толстовкой. — Эдгар, это… — Так мы пойдем их искать?! И дай мне наконец попить! Фэнг отпустил его. Эдгар больше не пытался добраться до реки, а только взял минералку, оставленную на земле, резво открыл и опустошил больше половины за один присест. Он не врал, говоря, что умирает от жажды. — Скоро будет темнеть. Предлагаю отложить эту идею до завтра, а сейчас отправиться домой отсыпаться. Согласен? Эдгар смотрит на него как истукан и ничего не говорит. Но спустя время довольно ярко и стремительно меняется в лице перед тем, как его тошнит прямо на джинсы Фэнга. Выругавшись, азиат отполз назад и сочувственно посмотрел сначала на штаны, и только потом на виновника новой камуфляж-расцветки. Хорошо. Спокойно. Штаны — не то, о чем стоит сейчас беспокоиться. Бастер ему вещи и получше портил… Когда Эдгар закончил, прополоскал рот той же минералкой и с мученически скривившимся лицом согнулся к земле, словно под тяжёлым грузом, Фэнг понял все размеры проблемы. — Да ты же зелёный! — заметил он. — Я вызываю скорую. Азиат достал телефон, намереваясь набрать три незамысловатые цифры, но услышал истошный вопль. — Не-е-т!!! — Эдгар очень прытко для человека, некогда корчившегося от боли, приблизился с намерением отобрать телефон. Но Фэнг был проворнее, и в крови его было на малость меньше инородных веществ, а потому не менее прытко отодвинулся и хотел подняться на ноги, только и тут ему сумели помешать. — Я, конечно, красивый, но не настолько, чтобы с меня срывали одежду… — пытается отшутиться азиат, но всё тщетно. Вцепившись в футболку Фэнга, как за самое важное в жизни, Эдгар взмолился: — Прошу, не надо! Я ж обдолбанный! Меня повяжут и я буду сидеть в тюрьме! Я такой молодой… Вряд ли там найдется услужливый афроамериканец с молотком, да и двадцать лет я ждать не готов!.. — Тебя просто откапают, Эд, — пыхтит Фэнг, вынужденно скрючевшись, ибо привстань он чуть выше — футболка растянется, если не порвётся, а с него хватит одной испорченной вещи. — Откапают и повяжут! — Ты думаешь, что единственный, кого под наркотой привозят? Таких куча, и эта куча сидит на свободе. До тебя никому нет дела. — Не так всё просто! Зачем мне этот шухер? Думаешь, на учёт не поставят, ректора не уведомят?.. Отчислят и всё! Я не хочу гнить в холодной камере… Всё это время Фэнг пытался отцепить чужие руки, и, наконец, у него это получилось. Выпрямившись, он вздохнул и сказал: — Даже если так и будет, с любым можно договориться. — Да. Но только за деньги. — Эдгар, сидя на траве, разочарованно глянул на него, потом притянул к себе колени и обхватил, начав шататься из стороны в сторону. — Всё в этом мире можно купить. Честь, уважение, достоинство, мораль — ничего не идёт в счёт со стопкой бумажек. Всё святое — мертво, всё живое — гибнет, — сказано было тихо-тихо, куда-то себе, нежели миру, но Фэнг его прекрасно услышал и прекрасно понял. — Но денег у меня нет! Ах, беда! Ничего у меня нет, кроме самого себя… Хотя стой. И правда, можно же расплатиться телом, как я сразу не подумал! Отличная идея! Как думаешь, Фэнг, дорогой, им понравится, начни я предлагать себя прямо на кушетке? — Послышалось мерзковатое хихиканье, а азиат нахмурился, понимая, насколько тот на деле эмоциональный, но умело скрывающий это. — Давай начнем с того, что за употребление не садят. Эдгар, это ты на праве или я? — Агх, ну да, конечно… — Пускай Эдгар и не совсем в себе, но отлично помнит, как пугал прохожих разбитой бутылкой, вполне сошедшей за оружие. Если это раскроется, проблем не оберешься. Озвучивать всё это было утомительным и, по его мнению, даже ненужным, поэтому он просто попросил: — Ты можешь меня послушать? Пожалуйста, не надо никуда звонить. Всё лучше, чем скорая! Просто помоги добраться до дома. Фэнг с нетерпением глянул на него. Всё начало слишком затягиваться. — Чёрт, ты хоть представляешь, как выглядишь со стороны? — Плохо и очень плохо. Куда его девать, если не в больницу? — Так, словно коньки прямо сейчас двинешь! Нюхал у соседа и даже названия не знаешь? Ты в курсе, что некоторая наркота несовместима с алкоголем? По виду ты под скоростями, но не факт, что продукт чистый! — с каждым новым предложением тон Фэнга становился все более рассерженным, пока нить самообладания не натянулась до предела. — Ты идиот, Эдгар! Тебя били? А вдруг есть какое-нибудь внутреннее кровотечение и ты умираешь! Так и будет, если я не позвоню, а мы продолжим препираться! — Заче-е-ем всё так усложнять?.. — протянул человек на земле. — Почему нельзя сделать так, как я сказал? Просто домой, боже, это что, так сложно?.. Почему меня никто не слушает, а?.. Блядь, ну хоть кто-то сделайте то, что хочу я! Я, понимаешь? Хоть ты! Пожалуйста. Один раз. Всего один раз выслушайте меня. Не себя… — взмолился он. Фэнг в миг остыл. В глазах его читается сожаление. Но… так всё равно нельзя. Успокаивая себя тем, что собеседник не может здраво отвечать за свои слова, он решился на отказ, открыл рот, но не успел сказать и пары слов, как Эдгар резко поднялся, мол, вот, посмотри, отлично себя чувствую, а ты заебал ныть. И глянул в глаза так пристально, что Фэнг не осмелился продолжить. — Фэнг, никуда не звони. Я не боюсь умереть. А если боишься ты, то… — он схватил чужую, чуть больше, чем у него руку, и приложил к груди, туда, где должно быть сердце. — Чувствуешь, как часто? Если бы я собирался умереть, то сделал бы это гораздо раньше. — Он посмотрел на небо, чьё закатное солнце почти ушло за горизонт, а на них падал лишь небольшой проблеск света. — Хм, часа так три назад точно. Да-а-а… Мое тело уже было бы холодным, хе-хе. Или слишком рано?.. — пробормотал он, вероятно, ошибшись в подсчётах. — Не суть. А насчёт моего «избиения»… Фэнг слушал внимательно. Как никогда, впитывая каждую смену интонации, каждый смешок или мимическую реакцию. Пускай радужки в глазах было почти невидно, пускай это спутанные мысли человека, не дающего себе отчёт, но звучало убедительно. Если не вдумываться, конечно. Улыбка на лице и та стойкость, с которой его убеждали поступить иначе, поражали. Вот так вот прижимая руку к чужой груди, улавливая скорее частое дыхание, нежели реально чувствуя сердцебиение, сам момент Фэнгу показался каким-то незаконченно-недосказанным. — Можешь проверить, что со мной всё хорошо. — Эдгар задрал кофту и покрутился вокруг себя, открывая вид на синяки, фиолетовым пологом опоясывающие спину и поясницу. Фэнг хмуро взглянул на результат побоев, думая, что найти извергов, сделавших это, было не такой уж и плохой идеей, просто не совсем подходящей по времени. — Выглядит не очень убедительно. Пусть только скажет, что ему не больно. — Да фигня! Мне не больно совсем. Зная Эдгара, можно быть уверенным, что не будь он под наркотиком — ответил бы так же. Фэнг не знает, как на все это реагировать. Точнее знает — но не сейчас. За этот вечер произошло и открылось столько всего, что большую часть из этого его разум упорно игнорирует, концентрируясь на насущных проблемах. Например, на том, что терпеть подобную халатность к своему здоровью — вверх его сил. Резко ткнув пальцем в самый большой синяк, Фэнг ожидал хоть какой-то реакции, но каменное лицо Эдгара говорило об обратном. Разозлившись от этого ещё больше, азиат пригрозил: — Ты!.. Как так можно?! Знаешь что? Я тебя сейчас сам придушу, но — увы! — ехать в больницу всё равно придется — морг находится именно там. Эдгар засмеялся. А Фэнг глубоко вдохнул. — Ладно! Хорошо! Твоя взяла, Эдгар, мы направляемся к тебе домой. — Смирился он. — Но учти, что телефон всегда при мне, и если я хоть на малость усомнюсь в твоей «жизненной состоятельности», то уже не передумаю. Ясно? — Спа-а-асибо, ты настоящий друг! — служила ответом ему приторно-протяжная благодарность, как и руки, в порыве радости вцепившиеся в предплечье. — Кстати об этом. Спасибо за сегодняшнее утро. Я думал, что Марфа Яковлева меня съест. — Ты костлявый и наверняка невкусный. Можешь не бояться. На этот раз Эдгар надул губы, что выглядело абсолютно не мило, но абсолютно забавно. Фэнг подумал, что, быть может, его излишняя альтруистичность пусть и хлопотная, но порой не такая и бесполезная. В плане добычи новой информации так точно.