Сказки наяву

      Время шло, а дружба Казоро и Витани всё росла и крепчала.       Узнав о том, что подруга голодает, Казоро начал к каждой их встрече регулярно приносить еду — зачастую это была парочка пустынных кроликов, однако тех золотистой львице хватало с головой, чтобы наесться досыта. Порой серому льву удавалось принести даже целую антилопу или зебру — вот, насколько он был искусен в «догонялках на жизнь с едой»! Витани хотелось бы играть в эту игру так же хорошо, как это делал её друг, однако животные отчего-то совсем не желали принимать её приглашения, сколько бы она не пыталась. Травоядные в панике срывались с места и убегали — вот и вся игра. Собственно, после нескольких неудачных попыток подряд Витани перестала даже пытаться, смысла-то в том совсем не было.       Тем более теперь, когда Казоро приносил ей добычу, и она, как и сейчас, жадно поедала светло-бурого кролика. Острыми белыми клыками львица раздирала ещё тёплую тушку на части, заглатывая ароматные кусочки мяса немного небрежно, с большим аппетитом. Её друг в это время молчаливо наблюдал за ней, где-то в глубине души задумавшись о чём-то своём. Вот только о чём?       Когда Витани покончила с трапезой, она, с деловитым видом слизнув остатки кролика со своей мордашки, двинулась ближе к Казоро: — Теперь можем поиграть!       Лев задумчиво усмехнулся, но возражать не стал. Он поднялся с песка на четыре лапы, и, состроив намеренно хмурую мордашку, поинтересовался: — Во что сыграем? — Хм… ну… — золотистая львица задумалась, будто бы этот вопрос стал смыслом её жизни. Нужно было сыграть во что-то очень-очень интересное, чтобы хоть как-то отблагодарить Казоро за принесённых кроликов! — Можем сыграть в прятки! — В прятки? В пустыне? — сдержанно усмехнулся Казоро, оглянувшись по сторонам. Витани тоже повертела головой из стороны в сторону: точно, они же были на пустоши за пределами её пещеры! Тут ну никак не сыграть в прятки… а если и попытаться, то она всегда будет побеждать, потому что, как сказал Казоро: «Твоя шерсть хорошо маскирует тебя на песке». Львица до конца не понимала смысла сказанного, однако, в общих чертах, она хорошо пряталась на песке. — Да, пожалуй, ты прав, — нехотя признала фиалкоглазая, попытавшись придумать ещё какую-нибудь увлекательную игру! Однако, как назло, в голову не приходило ничего подходящего. С досады она с силой плеснула лапами по песку, и тот высокой и плотной волной взметнулся в воздух, с головой окатив Казоро. — Эй, ты что творишь? — Лев поднялся с места, и Витани боялась увидеть в его янтарных глазах искры недовольства или даже злобы, однако подросток с трудом сдерживал тёплый, задорный смех. Казоро игриво плеснул лапой по земле, новая песчаная волна понеслась теперь уже на Витани. Львица громко фыркнула, но успела понять, что их игра уже началась — вольная, без правил, абсолютно спонтанная, но такая весёлая!       Песочные волны взметались к голубому небу всё чаще и настойчивее, а громкий хохот двух подростков разносился далеко за край неба. Витани осыпала Казоро с энтузиазмом, всё чаще и всё агрессивнее, лев же, по большей части, уворачивался от «песчаных волн» подруги, не забывая в нужный момент запускать свои.       Так продолжалось до тех пор, пока друзья не свалились с лап от усталости, тяжело дыша и жадно глотая раскалённый дневным солнцем воздух. Уже вечерело, однако в пустыне всё ещё было очень тепло — лишь ночи холодные, но с заходом солнца подросткам приходилось расходиться по домам. Казоро — в прайд, а Витани в проклятую пещеру, к отцу, которого вечно не было дома… — Ну, как мы её назовём?       Львица обернулась на Казоро, её фиалковые глаза засияли тёплым огоньком. Серый лев в лёгком недоумении воззрился на подругу: — Кого — её? — Игру! Мы же сами её придумали, значит, имеем полное право дать ей название. — Витани гордо вздёрнула носик, явно довольная тем фактом, что они с Казоро только что придумали свою игру! Только их, больше никому не принадлежавшую, игру! — Быть может, Виманга? — предложил серый подросток, однако Витани этот вариант ну совсем не понравился — она по-детски нахмурила бровки, констатировав, казалось, и так очевидный факт! — Совсем не звучит. Нам нужно что-то такое звучное, запоминающееся, символичное! Например, — идея пришла в голову сама собой, быстро и внезапно, так что золотистая львица с широкой улыбкой поспешила её озвучить, — Катани! — Ка… Катани? — с некоторым непониманием, но плохо скрытым интересом переспросил Казоро, и Витани довольно закивала в ответ: — Казоро и Витани, вместе — Катани. Это же мы придумали эту игру? Имеем полное право назвать её своими именами!       Серый лев какое-то время подумал, а после согласно кивнул: — Да, очень хорошая идея! Катани действительно звучит.       Они ещё немного поиграли в придуманную ими же самими игру, а после, с заходом солнца, были вынуждены расстаться, договорившись о встрече завтра, всё на том же месте. Той самой песчаной полянке, где они когда-то впервые встретились.       Хоть полупустыня и выглядела безжизненно-одинаково, однако Витани легко находила путь домой. Первое время приходилось идти по собственному запаху, а уже после она начала запоминать каждый высохший кустик, каждую жухлую травинку на пути между их с Казоро полянкой и её пещерой. В общем, с каждым днём путь занимал всё меньше времени, так что и играть с другом они могли подольше.       Когда Витани увидела стену из высокой травы, за которой и был её дом, она осторожно оглянулась: никто ли за ней не следил? Конечно, это могли бы быть и опасные хищники внешнего мира, но гораздо больше львица боялась, что за побегом её застукает отец. Хотя на вряд ли Рахиси вернётся сегодня домой так рано, обычно его стоило ожидать лишь под утро.       Но не в этот раз. Витани испуганно вздрогнула, когда увидела вдали золотистый силуэт, неспешно направлявшийся к той же «травяной стене», что и она. Она в панике посмотрела на западающее солнце: то светило отцу в глаза, а значит, у неё ещё были шансы проскочить незамеченной!       Только в этот момент львица осознала всю суть слова «маскировка», которое так тесно связывало её золотистую шерсть с таким же золотистым песком. Подросток ловко юркнула за высокие кусты травы, и, пытаясь утихомирить разыгравшееся дыхание и бешено колотившееся сердце, стремглав бросилась в пещеру. Прыгнула, легла, притаилась… стала прислушиваться: поначалу кроме своего частого, тяжёлого дыхания львица ничего не ощущала. Но вот после ей удалось различить медленные, развязные шаги, которые сопровождались шумом осыпающегося песка.       Широкая львиная морда показалась из-за каменной стены пещеры, и Рахиси, мягко улыбнувшись — собственно, как и всегда при их столь редких встречах, — опустил на землю пару пустынных тушканчиков. — Прости, это всё, что мне удалось поймать на сегодня, — неловко усмехнулся черногривый лев, а Витани мысленно добавила с обидой: «Два тушканчика за три дня? Видимо, не так уж ты и старался, раз Казоро за это время умудряется ловить антилопу и пять-шесть пустынных кроликов!» — Хорошо, мне и этого хватит. — Витани решила не отвергать «подарочек» отца, всё же, это могло показаться ему подозрительным. С покорной улыбкой благодарности она подошла ближе к нему, подняла с земли двух тушканчиков, прихватив тех за голые хвостики, и уже было хотела вернуться на своё место, но ей помешали. — Витани, а ты чего вся в песке?       Львица застыла на месте, всеми силами пытаясь скрыть вмиг окутавший её страх — как хорошо, что в тот момент отец не видел её округлившихся в несколько раз фиалковых глаз! Нельзя, чтобы Рахиси узнал об их с Казоро игре, узнал о самом Казоро, о её побегах из пещеры… ей было страшно, сердце боязливо сжалось, однако золотистой удалось выпалить первое, что пришло в тот момент у голову: — Я спала. Плохо спала, вечно ворочалась с боку на бок, пока ждала тебя, и вот… вся в песке.       Пол-то у пещеры действительно был песчаным. — А, ну тогда ладно, — ещё раз окинув дочь придирчивым взором, Рахиси отошёл в сторону и прилёг у дальней стены, широко, протяжно зевнув. Витани успокоилась, когда поняла, что на сегодня больше расспросов не ожидается, и, покрепче сжав в зубах двух тушканчиков, направилась к своему углу пещеры. Золотистая намеренно отвернулась от отца, чтобы тот не заметил некоторого смятения на её мордашке — собственно, после эта осторожность стала попросту ненужной, ведь лев, спустя какие-то пару минут, глубоко заснул.       А Витани приходилось буквально заставлять себя есть этих двух несчастных тушканчиков, пойманных так небрежно и ради какой-то непонятной галочки…       Интересно: сколько бы ей удалось так продержаться, если бы не Казоро? И всё-таки, чуть позже ей придётся научиться играть в эти проклятые догонялки!

***

— В моём прайде взрослые львы и львицы всё делают вместе. Растят львят, играют в… догонялки на жизнь с едой, помогают старейшинам. — Старейшинам?       Некоторые произносимые Казоро слова были Витани совсем незнакомы. Как бы то ни было, этот загадочный прайд нравился львице всё больше и больше — все в нём были за одно, помогали друг другу, вместе веселились и грустили… наверное, она бы хотела побывать в прайде Казоро, хотя бы разок. Правда, придётся это делать тайком от отца. — Да, — серый лев коротко кивнул, с большим интересом рассказывая о своём родном доме. — Это львы и львицы в преклонном возрасте, так что они заслуживают особого уважения и почтения. Старейшины помогают прайду своим опытом: рассказывают истории из прошлого, или просто поучительные вымыслы. — Поучительные… вымыслы?.. — снова не поняла Витани. К чему нужны были такие длинные, громоздкие названия вроде этого? Что за «поучительные вымыслы»? Собственно, Казоро весьма быстро развеял её догадки: — Проще говоря, сказки. — Ого! — с восторгом протянула золотистая, мечтательно прикрыв глаза: старейшины прайда рассказывали самые настоящие сказки! Она могла бы приходить к ним каждый-каждый день, слушая удивительные истории, притом всегда разные. — Вот это здорово! Самые настоящие сказки…       Внезапно львица погрустнела. Отец всегда говорил, что внешний мир — жесток и опасен, и она будет счастлива только в их пещере. Слова Казоро говорили совсем об обратном — львы и львицы в прайдах держались вместе, работали сообща, там рассказывали интересные сказки. В прайде никогда-никогда ей не было бы так голодно и одиноко. — Ты чего, Вит? — Казоро называл её этим сокращённым именем только тогда, когда на то был особый случай. Львица обернулась на него, и, опечалено прижав уши к голове, пробормотала: — Как бы мне хотелось побывать в твоём прайде — поиграть со львятами, львами и львицами, научиться этим дурацким догонялкам! Наконец, послушать сказки…       Казоро призадумался над словами подруги — серый лев уставил янтарный взор куда-то вдаль, за горизонт, по-видимости, размышляя. Витани лишь тихо смотрела в ту же сторону, куда глядел он: солнце только-только поднималось над горизонтом, и это не могло не ободрять. Хотя бы немного. — Я думаю, это возможно, — наконец, произнёс Казоро, мягко улыбнувшись львице. — Но немногим позже. Сейчас сезон засухи, в него приходится особенно тяжело, львы и львицы моего прайда могут быть не очень дружелюбны.       Но Витани было всё равно. Уже сама надежда — маленький шанс на то, что она побывает в этом замечательном прайде! — подарила ей столько радости и тепла, что львица, расплываясь в широкой, искренней улыбке, вскочила на лапы и запрыгала вокруг своего друга, радостно вопя во весь голос: — УРА-А-А-А! Я ПОБЫВАЮ В ПРАЙДЕ, Я ПОБЫВАЮ В ПРАЙДЕ!       Будь на то возможность, Витани бы в тот момент услышала вся пустыня. Золотистая львица с шумом плюхнулась на песок рядом с Казоро, продолжая широко улыбаться. Мысль о том, что ей удастся побывать в прайде, оказалась столь яркой, красочной и прекрасной… сердце с трепетом колотилось, не желая успокоиться! Да и зачем? — Я сделаю всё для этого… — вполголоса произнёс Казоро, однако львица прекрасно услышала его слова.       Спинами они лежали на прохладном после ночи песке, глядя на плывшие по голубому небу белые кучерявые облака. Витани отвела от них фиалковый взор, задумчиво взглянув на друга: тот, казалось, снова размышлял о чём-то своём — был на то особый любитель, — порой поглядывая в сторону золотистой львицы.       Это молчание продолжалось ещё какое-то время — они, как два дурака, смотрели то на небо, то друг на друга, то снова на небо. Как в сказках. Внезапно Витани вспомнила принцессу и бродягу — теперь она, наконец, поняла, отчего же принцесса была вынуждена отдать дочь на воспитание другу. Она дорожила своим прайдом, его уважением — разве это было плохо? Смотря для кого… — Хочешь, я расскажу тебе сказку?       Львица выкалила это так быстро и неожиданно, что сама не успела до конца осознать смысл сказанного. Казоро немного повернул голову в её сторону — растущая чёрная грива с шумом прошлась по золотому песку, — и уверенно кивнул: — Почему бы и нет! Рассказывай.       Витани на какой-то миг замешкалась в нерешительности. Эту историю всегда ей рассказывал папа, но не она сама… сможет ли она передать всю трагичность этой сказки? Сможет ли вспомнить её спустя столь долгое время?       Вспомнила. Всю историю, слово в слово, до самого конца. Витани хотелось знать, что думал об этой сказке Казоро! — Давным-давно, — тяжёлый вдох, затем выдох. Начало уже положено, пути назад нет, — в одном замечательном королевстве, жила юная принцесса. Она была сестрой короля — умная, задорная, а ещё очень отважная! Всегда могла постоять за себя. Во всём королевстве её любили, прислушивались к ней. А принцесса всегда и всем стремилась помогать.       Витани сделала паузу, чтобы снова перехватить дыхание. Она рассказывала порой отрывисто, неуверенно, но с таким трепетом и любовью, словно дороже этой истории у неё не было на свете ничего! Пожалуй, так и было. — Эта львица продолжила бы беззаботно жить в своём королевстве, если бы однажды не встретила на границе бродягу, попавшего в смертельную ловушку. Льва завалило огромными валунами. Их народ презирал подобных ему, но принцесса прониклась к бродяге искренним сочувствием и помогла молодому льву. Она оттащила массивные камни и освободила бедолагу, который чудом был спасён — львица буквально вырвала его из лап смерти, за что он был ей вечно благодарен. Принцесса и бродяга успели подружиться, — сейчас начиналась её любимая часть в этой истории. — Каждую ночь лев приходил к границе прайда и дожидался свою подругу, чтобы проводить время вместе с ней и просто общаться. Они относились друг к другу всё теплее с каждым днём, и всё было бы так же чудесно, если бы их идиллию не нарушило появление у принцессы дочери. Львица очень боялась, что об их запретных законом встречах узнают, и поэтому была вынуждена отдать дочь на воспитание отцу, после чего раз и навсегда пропала из их жизни. Бродяга очень долго горевал по своей подруге, но слишком сильно любил их дочь, чтобы бросить всё и пуститься вслед за принцессой, — Витани снова остановилась, глубоко вдохнув терпкий пустынный воздух. Она всегда проникалась этой историей — каждый раз, когда её слышала, когда думала о ней, — было так… так ново и так здорово рассказывать её кому-то ещё! Этот маленький лучик света… который вёл её по жизни, — и одинокий лев стал самостоятельно воспитывать юную львичку в память о её матери.       Повисло молчание. Казоро долго раздумывал, пытаясь, казалось, окончательно понять и вникнуть в эту историю — его янтарные глаза блестели в солнечном свете, будто бы само солнце. Витани ждала его слов, не решаясь спрашивать первой — вдруг оттолкнёт друга от его настоящей мысли об этой сказке?       Вдруг выяснится, что она ему не понравилась?       Но в конце концов Казоро с грустной полуулыбкой произнёс: — Хорошая сказка, только… конец печальный.       Примерно такой же была мысль Витани, когда она в самый первый раз услышала эту историю. — Он показывает жестокость этого мира, — вздохнула золотистая львица, — иначе не могло случиться. — Что уж говорить, этот мир и впрямь жесток… — Казоро горько усмехнулся, кажется, задумавшись о своём. Быть может, о матери? Его собственной матери, которая наносила нелюбимому сыну страшные алые раны? Наверное, это и звалось той самой жестокостью. — В каждой сказке есть доля правды. — Даже в этой? — удивилась золотистая, вопросительно вскинув брови. — Вполне возможно.       Витани вдруг задумалась: она ведь никогда не воспринимала эту сказку как нечто, когда-то действительно произошедшее! Это же просто красивый «поучительный вымысел», придуманный её отцом… или нет?       Что, если принцесса и бродяга всё-таки существовали когда-то?