«Говорят, что слова ничего не значат, А сами слова не плачут Не блестят, не приносят удачу Это просто слова. Не лечат, не ранят сами, Но нашими голосами Меняют мир полюсами слова, Наши слова.» «Слова», NucKids
— У нас проблемы. Витани с недовольной мордашкой села бок о бок с янтарноглазым другом. Казоро с удивлением посмотрел на неё, и львица, похоже, совсем не шутила. Взор её был как никогда серьёзен, сама она сгорбилась, съёжилась, будто провинившийся перед матерью детёныш. — Что случилось, Вит? — с тревогой произнёс Казоро, окидывая подругу оценивающим взглядом. Что он пытался найти? Песок после игры в Катани? Нет, проблема была в другом! — Отец всё чаще остаётся дома, — жарко выпалила Витани, от переполнивших её эмоций вскочив обратно на лапы, — а это очень-очень плохо! Мне нужно подбирать момент, чтобы улизнуть к тебе, и возвращаться в пещеру приходится тоже раньше… Витани никогда бы не подумала, что будет так несчастна, когда отец снова начнёт появляться в их пещере! Будто бы нечто очень желанное в прошлом стало её проклятием — да, да, тем самым, из сказок! — в настоящем. Всё-таки стоило быть осторожнее со своими желаниями. Казоро вздохнул, казалось, с облегчением. Поймав на себе испытующий взор подруги, подросток спешно пояснил: — По крайней мере, это далеко не худшее, что могло с тобой случиться. — Это не худшее? — Витани закричала во весь голос, ставший очень похожим на крик взвившейся в небо птицы — таким же высоким и крикливым. — Да что может быть страшнее этого?! Лев замер. Казоро непроизвольно отставил переднюю левую лапу, которую так усердно прятал всю их встречу, подальше от Витани. Это не укрылось от её внимательных глаз, и львица, с подозрением сощурившись, подошла вплотную ко льву. Тот не стал сопротивляться, поняв, что это бесполезно — Витани коснулась серой лапы льва и на тыльной её стороне заметила распустившийся алый цветок. Львица уже видела у него такие. Эти странные цветы распускались в его серебристой шерсти довольно часто, рвано изгибаясь в самые разные формы — зачастую кривые и довольно-таки неопрятные. Почему Казоро так старательно прятал их от неё? Витани не понимала, но очень хотела бы знать! — Что это за цветок? Казоро замолчал, и друзья ещё какое-то время долго и пристально смотрели в глаза друг другу. Львичка заранее пыталась угадать в янтарях друга, что же это всё-таки было за растение — быть может, символ прайда Казоро? Почему на ней не распускались такие цветы? Казалось, лев долго искал, что бы ей ответить. Однако Витани не хотела выдумку, какими были папины сказки. Ей хотелось знать правду об этих цветах! — Скажи правду, — голос её хоть и прозвучал по-детски требовательно, однако в глазах мелькнуло нечто очень похожее на печаль. Будто бы она говорила: «Не предавай меня ложью» своими прекрасными фиалковыми глазами, смотревшими прямо в душу. — Пожалуйста… — Это не цветок. — А что же? — Это кровь, Витани. Львица уставилась на него, не моргая. Это слово… она будто бы слышала его раньше, только очень, очень давно. Словно оно было ей когда-то знакомо, но за ненадобностью пришлось его забыть. Кровь. Что такое кровь? Что это за цветок — хотя нет же! Казоро сказал, что не цветок, значит, так и есть… что же это за не-цветок? — Что такое… кровь? — пробормотала она, глядя на эту самую кровь на лапе серого львёнка. Почему же его тело так часто покрывалось ей? Она заметила эти не-цветки ещё с самой первой встречи, но всё не решалась спросить до сегодняшнего дня. Когда оказалось, что эта кровь была даже ужаснее, чем вернувшийся в пещеру отец. — Это то, что течёт внутри и дарит нам жизнь, — медленно начал лев, старательно подбирая слова. Он робел, запинался, отводил глаза, и всё-таки продолжал говорить, чтобы подруга узнала правду: — Кровь для нашего тела — как вода для саванны. Без неё никак. — Ого… — с восхищением вымолвила Витани, по-новому взглянув на алые полосы на лапе друга. Они давали ему жизнь! Но почему же таких не было у неё? Львица вдруг сильно-сильно испугалась! Неужели без крови в ней не было жизни? — Но почему же ты считаешь, что она страшнее всего-всего на свете? Даже моего вернувшегося отца. Серый лев вновь попытался убрать лапу подальше от подруги, но та упорно продолжала разглядывать не-цветок на ней, даже если подросток пытался скрыть его от неё. Казоро пояснил, тяжело вздыхая: — Сама по себе кровь нестрашная, если находится внутри нас. Но когда она оказывается снаружи, то тут же приносит боль. — Боль? — Она знала это слово, но не до конца понимала его смысл. Витани часто слышала о нём в сказках, даже думала, используя его, но никогда не могла полностью осознать всей сути. — А… а что такое боль? — Боль… — повторил Казоро, снова пытаясь подобрать слова, чтобы хоть как-то ей объяснить. Витани вдруг подумала, что, наверное, все обитатели внешнего мира точно знают, что такое «кровь» и «боль». А она не знала, и львице было от этого стыдно, ведь теперь Казоро приходилось объяснять ей то, что должно быть ей понятно изначально! — Боль, это когда ты словно разрываешься на мелкие-мелкие песчинки, только не на самом деле — лишь ощущение такое. — Я знаю, как чувствуется боль, — перебила его Витани. — Но я не знаю, что это такое. Серый лев горько усмехнулся: — Это проявление того, что мы всё ещё живы. Пока мы живы, мы будем ощущать боль наравне с другими чувствами. — То есть… живые неизбежно чувствуют боль? Д-даже я?.. — львица мысленно сжалась в маленький-маленький калачик, всеми силами пытаясь унять воспоминание об этом, как оказалось, разновидности чувства. Когда Рахиси променял её на Зиву, она чувствовала боль. И теперь, когда отец снова вернулся к ней, ей было ещё больнее. — Да. — Казоро тяжело вздохнул, ободряюще коснувшись лапой плеча Витани. — Но не переживай, боль и кровь не такие страшные, как они могут звучать. — А что же тогда самое-самое страшное? Наверное, этот вопрос был для него неожиданным. По крайней мере, так показалось Витани, внимательно глядевшей в янтарные глаза друга. Казоро знал ответ, она чётко это видела, однако он отчего-то снова медлил с тем, чтобы его озвучить. «Или пытается придумать ложь, как мой отец?» — львица давно уже поняла, что папины сказки были лишь выдумкой, чтобы её запугать. Хотя, судя по словам Казоро, внешний мир всё-таки был довольно жесток и без прикрас её отца… Так кому же верить? Где правда, которую она ищет? «В прайде Казоро я бы узнала точно…» — Смерть. Смерть. Она, к собственному удивлению, была хорошо знакома с этим словом. Её мама умерла много лун назад — то есть исчезла и больше никогда-никогда к ним не возвратится. — Д-да… пожалуй, ты прав, — тяжело выдохнула Витани. — Смерть самая страшная. Казоро замолк, Витани понурила голову в тон его печально-задумчивому настроению. Во внешнем жестоком мире была и кровь, и боль, и смерть — в её пещере было спасение от всего этого, видимо, вот, что подразумевал отец рассказываемыми сказками. Но в этот момент львичка усомнилась в словах Рахиси ещё больше прежнего. Она вдруг задумалась и поняла, что их пещера — это тоже часть жестокого внешнего мира. Каменные стены ведь находятся внутри него! Значит, здесь тоже была и боль, и кровь, и смерть… противоречило этому разве что то, что Витани ни разу не видела и не ощущала ничего из этого в своём доме. Быть может, их пещера действительно была особым исключением? — А откуда ты знаешь обо всём этом? — Витани серьёзно взглянула на друга. Казоро, помедлив, ответил: — Моя мать… она льёт мою кровь, принося тем самым боль. А ещё я видел, как стремительно настигает нас смерть, когда едва ли не потерял родную сестру. — Лев остановился на какой-то короткий миг, вдруг по-новому взглянув на Витани, вслушивавшуюся в его слова, пытавшуюся понять их смысл и запомнить — навсегда-навсегда! — Знаешь, Витани, быть может… твой отец не такой уж и плохой. Львица тут же возмутилась: — С чего ты вдруг так решил? Однако серому льву было, что ответить. — Ты не видела крови, боли и смерти. Запирая в пещере, он действительно спасал тебя от главных ужасов жестокого внешнего мира.***
А ведь это было правдой. Витани всё никак не могла избавиться от мыслей о сказанных лучшим другом словах. Нет, не тех трёх, истинное значение которых она теперь знала наверняка — других, об отце. О её отце. Честно говоря, львица прежде редко задумывалась о том, почему вообще её прячут в пещере от жестокого внешнего мира. Со знакомства с Казоро этот мир уже перестал ей казаться таким уж страшным и безжалостным ко всем и каждому, однако три слова — кровь, боль и смерть, — начали вновь убеждать её в обратном. Витани ведь действительно не знала ничего из этого, когда жила в пещере. Кровь львица впервые увидела у Казоро — хотя, как она теперь догадывалась, те красные цветы, распускавшиеся на телах добровольно пошедших на обед животных — это тоже кровь. Боли от крови она не знала, а смерть… Львица похолодела. Ей совсем не хотелось сталкиваться со смертью! Это слово уже лишило жизни её матери, так что оно уж точно не сулило ничего хорошего. Витани верила Казоро, тот всегда говорил ей правду, в отличии от отца. Утро. Солнце плавно выплывало из-за багровеющего горизонта, осыпая золотистую шубку львицы сияющими рубинами. Витани продолжала в задумчивости за ним наблюдать, мысленно надеясь, что хотя бы сегодня отец уйдёт на охоту, и ей удастся сбежать на встречу с Казоро. Это становилось всё сложнее провернуть, ведь путь до их поляны был неблизким, а Рахиси внезапно перестал встречаться с Зивой. Будто бы они перестали быть закадычными друзьями специально назло Витани! Ветра не было, и это тревожило золотистую львицу. Установившееся в пустыне безветрие, столь редкое и примечательно долгое, могло сыграть с ней злую шутку, и… — Доброе утро, милая… Витани с удивлением взглянула на подошедшего отца. Рахиси мягко улыбнулся дочери, и та, с непониманием хлопая фиалковыми глазами, пыталась понять, с чего вдруг такая любезность. — Доброе, — пролепетала золотистая, решив, что стоит вести себя как ни в чём ни бывало. Сердце пронзило ужасающей догадкой: что, если отец узнал про их с Казоро встречи? Про её многочисленные побеги?! Однако Рахиси оставался поразительно спокоен и в то же время… напряжён?.. Да, встревожен чем-то, отец сильно волновался. — Сегодня красивый рассвет, не правда ли? — Витани показалось, что отец просто старательно искал повод заговорить с ней. Но в тот момент ей просто хотелось, чтобы он ушёл как можно дальше от этой пещеры, и она тоже убежала от неё на край света — на встречу с Казоро! — Не сказала бы, — львичка помедлила, с интересом взглянув на небо. Оно не показалось ей прекрасным, совсем наоборот. Этот оттенок… ярко-алый — совсем, как те не-цветы на лапах Казоро! — он сильно угнетал. Витани даже не понимала, почему. — Небо похоже по цвету на кровь. Рахиси взглянул на дочку с большим удивлением: — Кровь? — он быстро состроил из себя глупого дурачка, однако его игру Витани раскусила сразу. — Что ещё за «кровь»? — Ты прекрасно знаешь, пап, — львица решила играть по его правилам. Если он врал ей, так почему бы Витани не соврать в ответ? Это конечно было ох, как нехорошо, и ей наверняка будет