***
— Выходи уже, мне очень интересно поглядеть на тебя, — Хэйдзо малость подпрыгивал и пытался заглянуть за ширму примерочной; однако Кадзуха опередил его и вышел покрасоваться. — Воу… — изумился и одеревенел Сиканоин. — Отвечаю, это точняк твой шмот. — Серьёзно? — опустил голову, осмотрел себя, покрутил и ногой, и рукой, попытался взглянуть на свою спину. — Ну, на клоуна хотя бы не похож. — Ты смеёшься надо мной или что? Бери, выглядит отменно, как на тебя шили. — Ну, не знаю, не знаю… Беловолосый встал перед зеркалом, что было в примерочной, и улыбнулся. Ему никогда не хотелось одеваться так вызывающе и, видимо, стильно, если верить другу. Подобное сочетание различных элементов, слитых воедино, Каэдэхара называл одеянием подростков-варваров, которые всегда выступают инициаторами шумных вечеринок и пьянок до рассвета. Но выглядело взаправду неплохо. Футболка, где насыщенный красный плавно переходит внизу в белый; поверх неё чёрная куртка типа косуха с манящими мелкими серебряными деталями. Чёрные джоггеры-карго, с обычными алыми полосами на карманах и на коленях; а также белоснежные кроссовки на красной платформе и несколькими толстыми неоновыми линиями по бокам. — Я как рок-звезда без таланта, ха. — Опять ты за своё… Это мода, Кадзуха, мода! Пока что не так холодно, поэтому можно в этом шнырять по городу, а? — Ладно, модник, твоя взяла. Правда, Хэйдзо на этом не остановился. Он заставил друга прикупить для окончательно великолепного образа митенки, а от себя вручил подарок — кулон с тёмно-красным кленовым листом, чтобы этот наряд казался Каэдэхаре роднее и привычнее.***
— У пятого этажа новый король, возрадуйтесь и восславьте его величество! — кричит Сиканоин с распростёртыми руками, шагая впереди Каэдэхары, который тотчас толкнул его в спину. — Эй, очки мне сломаешь! — обернулся и вынул ключи из кармана, поправив аксессуар. — А толку от них? Ночью в них шляться будешь? — Ой, не начинай, а. Цацка-то крутая. Не, ну, с твоим великолепием она, конечно, не сравнится, но какая разница? — хихикнул и протолкнул ключ в замочную скважину, которая еле как поддалась. — Господи, с дверью нам точно не повезло. Пока приловчишься её открывать, с ума сойти можно. Ты чего притих? — повернул голову в сторону, а там — никого. — Кадзуха! Ты что, удрал от меня, мышь? А Каэдэхара, тихо и по-заговорщически посмеиваясь, прикрывая рот ладонью, лишился сразу скрытности и громко стал спускаться по лестнице, умудряясь кое-где даже почти навернуться. Выбежал на улицу, глянул назад и прислушался — Хэйдзо бежит, слышен топот, но не догонит. Дело не в скорости, а в умении прятаться. «Тебе не было равных в салочках, но в прятках ты знатно отставал», — подумал Кадзуха и, избегая ряд фонарей, помчался тёмною дорогою в парк. Нет, он не планировал играть в эти дурацкие игры, ему попросту хотелось побыть одному и поразмышлять, а друг бы стал привязываться, допрашивать, как хороший полицейский. Каэдэхара не хотел ни обидеть, ни соврать, потому попросту избежал и признания, и увиливания. Прибежав к своему уже знакомому и излюбленному месту, он достал телефон и написал Сиканоину.Рыжий Клён Такой хороший лук мне подобрал, что не можешь ни догнать, ни найти. Теряешь хватку
Малый Олень Куда ты делся? Я тебя не могу найтиРыжий Клён Конечно, ты же в солнечных очках небось сейчас. Ночью. Не парься, я скоро приду
Малый Олень Ничего не понял но очень интересноРыжий Клён Ты запятую забыл поставить
Малый Олень Душнила. Придёшь и получишь по жопеРыжий Клён Ладно, мам, иду :с
Никуда он не собирался. Отмазался как-нибудь, а вернётся через минут пятнадцать-двадцать. Хорошо, что пакет со старыми вещами нёс Хэйдзо, иначе побег можно было бы считать полным провалом. Кадзуха коснулся холодного кулона подушечками пальцев и устало улыбнулся, устремив очи наверх, где беспокойно колышутся кроны деревьев. Такая резкая смена настроения ему вовсе не нравилась. Он словно чувствовал беду, которая привела его сюда. Ещё по пути в общежитие оглядывался, думал, что что-то не так, что что-то пережило во время их отсутствия кардинальные изменения. Но что? Может, будет дождь? «Нет, что-то не так, действительно не так. Дождя не будет, только сильный ветер. Почему я вообще побежал именно сюда? Почему мне вдруг стало не хватать уединения? Наверняка мы с Хэйдзо переборщили совместными прогулками. Странно, ведь раньше мне это не доставляло хлопот…» Впервые Кадзуха перестал понимать, что побудило его совершить, грубо говоря, побег. Всё же прошло правда замечательно, он был и рад, и приятно взволнован, и по-детски удивлён. Между верным трактованием и его нынешними возможностями стоял могучий барьер, который снять наверняка возможно, но каким образом — загадка. И над этой загадкой юноша долго не ломал голову, наплевал на скрытую от него сокровищницу и пошёл другой дорогой, где тянулась длинная и, если учитывать поздний час, пустынная дорога со стражами-фонарями. Пусть то, что происходит, остаётся погребённым в его подсознание — эксгумировать он не будет, потому что пока не в силах. «Хэйдзо меня совсем не поймёт, если расскажу…» Кадзухе и врать не придётся. Беспричинно ноги повели куда-то, вот и убежал. Друг не на том уровне, чтобы понять подобную глупость. Почти доходя до места назначения, Каэдэхара лишь сейчас увидел, насколько хороши неоновые полосы на кроссовках, окружённые мраком. Невозможно оторвать взгляда, а ведь это так, пустяк, однако он всё равно смотрел на них, думал ни о чём, крутил стопой и так, и этак. «Чёрт, да что со мной вообще творится?» Разом с его мыслями заиграл чужой голос, доносящийся неподалёку. Что-то подсказывало ему не высовываться, подождать, пока люди, обычно не блуждающие в такое время этим парком, не пройдут мимо. Кадзуха сел на корточки, еле как макушкой выныривая из кустов и наблюдая за проходящими. — Как-то не верится. Ты челик лживый, не первый год тебя знаю. — Бля, ну, чё мне ещё сказать? Хуёво знаешь, походу. Ну, окей, давай иначе разберёмся. Как мне доказать, что все слухи — дичь несусветная? — Никак, наверное. Мои пацаны проверенные, врать мне не станут, зачем им это делать? — А я ебу, кто из твоих шавок на меня зуб вздумал точить? Кадзуха узнал один голос скорее из-за манеры общения, нежели из-за внешности. Вышло уж так, что по большей части первокурсника впечатлила постоянная брань и недовольство и он воистину считал таких людей редким типом. Присмотрелся, как только смог, и вмиг понял: тот самый сосед, который не нуждается в дружбе с добряками, идёт вместе с коротко стриженным рыжим парнем. «Хоть бы не увидели, хоть бы не увидели…» У Каэдэхары заплясало сердце, стало холодней. Ему страшно, если этот сосед увидит, опять нагрубит, опять вынудит утонуть в его глазах, похожих на бездну, обречённую на бесконечную тьму, где ты, утопая, впитываешь в себя всю его злобу и обиду поневоле, страдаешь, коченеешь и лишь кричишь от этого безумия. — Видишь ли, ты стал непрактичным участником нашего славного общества. Ты несёшь потери, сбавляешь обороты, мне об этом не отчитываешься, зато другие мои люди говорят об этом вместо тебя. И знаешь, кого винят потом? Меня, потому что я тебя поставил в строй. — Будто бы у меня был выбор. — Был, был, не делай из себя жертву. Твоя задача ясна и проста, а ты с ней перестал справляться. — Ну и чё теперь делать? — Я же сказал, ты непрактичный, Скара. «Скара? Ну и прозвище…» Для Кадзухи развитие данных событий оставалось непредсказуемым ровно до тех пор, пока рыжий незнакомец не ударил своего спутника в этот поздний вечер. Удар пришёлся прямиком в челюсть, и так называемый Скара упал наземь, отчего-то с хрипотцой смеясь и трогая свой подбородок. — Ваши методы устранения свидетелей вообще менялись когда-нибудь? — По отношению к таким, как ты, нет, милосердие ни к чему. — Я всегда знал, что вы суки пиздливые, — поднявшись, Скара презрительно ткнул пальцем на обидчика. — Особенно ты. — Наконец-то наши мнения сошлись, дружище. Хорошее завершение наших связей. Незнакомец вновь наотмашь ударил парня в лицо, затем схватил его за ворот, что-то шепнул, и достал из кармана штанов небольшой острый предмет. Кадзуха закрыл рот ладонью от увиденного кошмара, не мог смотреть куда-то в другую сторону. Перед ним разыгрывается не игра в разбойников, а это и есть настоящие разбойники, один из которых вот-вот переступит через мораль, и если не отберёт жизнь, то покалечит. «Что делать, боже, что?» Каэдэхара никогда не считал себя храбрецом, но стать невидимым свидетелем нанесения увечий и ничего не сделать — худший выход из ситуации. Он второпях коснулся холодной земли ладонью и искал что-то стоящее — нашёл небольшой камень, взял его; в горле першило. «Я не смогу, я промахнусь, вдруг попаду не в того, — подумал и положил камушек в карман куртки. — Остаётся лезть на рожон». Кадзуха точно не понимал, что следует предпринять, но знал, что бездействием отяготит жизнь себе и, вероятнее всего, лишит таким образом жизни другого человека. Выпрыгнув из кустов, он подбежал сбоку и постарался применить силу по максимуму, однако этот рыжий незнакомец лишь отпрянул в сторону, оглянулся, и сильно удивился. — Быстрее, беги! — приказал Каэдэхара и хотел было подтолкнуть избитого, показать, куда мчаться, но вместо этого крепко взял за руку и самостоятельно выбрал путь иного, очень рискованного побега. Преследователь был хорош в беге, почти догонял, винил убегающего в том, что он трус и предатель, который заранее запасся подмогой. Только не учёл, что эта подмога незапланированная, неожиданная для всех троих. Парни нырнули во тьму, сойдя с дороги, и продолжили вилять меж деревьями в постоянных оглядках, пока совсем ничего не увидели. Скара примкнул к толстому столбу дерева и больно промычал, выплёвывая кровь, а Кадзуха беспокойно стоял рядом и шумно дышал ртом, прислушиваясь, — не слышно больше ничего и никого. Каэдэхара предположил, что всё закончилось и можно кратенькой тропинкой последовать в общежитие, но возобновлённые шаги, шуршавши из-за сухой листвы, казались неимоверно близко, пока голос рыжего не подсказал, что находится он далековато. — Ну, Скара, хорошо ведь общались, чего ты избегаешь меня? Ещё и дружка своего подговорил. Думаешь, это спасёт и тебя, и его? Ты сам его под прицел подставил, не стыдно ли? «Что он несёт?» Беловолосый отнюдь ничего не понимал. Шаги приближаются — неужели их видно? «Твою же мать!» — теперь всё стало ясно. Всё дело в неоновых полосах на обуви. Парень впопыхах разулся, практически голыми ступнями ощутил весь хлад и листьев, и земли, и раскидал кроссовки в разные стороны. Благо один из них пролетел дальше и глухо столкнулся с деревом, привлекая внимание пуще другого. Кадзуха взял за рукав угрюмого соседа и потянул на себя, молча намекая идти дальше, но тот отдёрнул руку, высвободился, сказал шёпотом: — Притормози. — Я знаю одно место немного поодаль, вряд ли он туда сунется. — Уже за полночь, нам надо в общагу. Кто на вахте? — Седой такой, с козлиной бородкой. — Тогда нам пизда. Не впустит. — Со мной он добрый, так что попытаться можно. — Ток тихо, пойдём твоим путём. Парни осторожно шли, не проронили ни слова, и Кадзуха глядел в оба: в любой момент могло всё пойти наперекосяк, по чужой задумке, и вдруг его осенило, спросил, не выдержав: — Он знает, в какой общаге ты живёшь? — Да, этот хуй может там поджидать. Его тоже не впустят, придётся выпутываться. — Он в нашей общаге? — Каэдэхара был готов поклясться, что главная суть дела, в которое он ненароком сунул свой нос, заключается не в помощи бездомным животным. — Да, бля, поэтому и пиздец. Хули ты вообще вылез? — Он бы не остановился на кулаках, я видел. — А тебя это волнует? Кадзуха промолчал: не видел смысла в растрате слов, потому что сосед вряд ли поймёт, каково стоять в стороне и наблюдать. — Как ни крути, я у тебя в долгу, — будто бы глумясь, нехотя признался Скара. — Мы могли бы ладить? — Это просьба? — Это… попытка всё устаканить. — Я нихуя обещать не буду, но постараюсь погасить свой долг перед тобой. Видно, что Скара не умеет говорить «спасибо». У него всё в голове переворачивается в выплату, в обязанность закрыть сделку. Трудно просто поблагодарить и разойтись? Но отлично уже то, что он хотя бы перестал грубить. В их первую встречу Скара был ядовит от макушки до пят, а ядовитее всего был его поганый язык, что мелет всё подряд. Чутьё подсказывало Кадзухе, что с ним, радиоактивным, и разговоры-то желательно вести в химзащите, чтоб уж наверняка не свалиться с ног и не блевать кровью, однако после сегодняшнего неприятного инцидента всё кажется не таким мрачным.***
Затрезвонил звонок, дверь в общежитие открыл вахтёр, удивился позднему приходу Каэдэхары, однако, когда краем глаза уловил другого парня, сразу стал угрюмым, сообщил, что Кадзухе вход всегда открыт, а второму — нет. Кадзуха пожал плечами, грустно улыбнулся, виновато посмотрел на соседа, уверенно и твёрдо произнеся: — Лучше поброжу с тобой. — Вали домой. Нам охуеть как подфартило, что его не встретили здесь, — стал перечить Скара, доставая пачку сигарет с зажигалкой и без лишних объяснений уходя. — Не пойду. Подожди минуту. — Точно? — переспросил вахтёр, видимо, очень желая впустить беловолосого в общежитие. — Господи, а чего ж ты босиком-то бродишь, а? Заболеешь же! — Извините, что потревожили, мы пойдём ещё прогуляемся, — сомнительно зыркнул на отдаляющегося соседа; вахтёр хмыкнул, приняв юношу за дурака, и закрыл дверь. — Подожди, я с тобой пойду! — кричит вслед. — Бля, давай реще, — отошёл в полумрак и закурил. Кадзуха убеждал себя и своё тело, что он совсем не чувствует холода, не чувствует неудачно лежащих камней, не чувствует порой болезненных уколов упавших сучков. Даже такие фокусы он проводил успешно. Но всё-таки рисковать не любил, если имелись другие варианты. Позвонил Хэйдзо, а тот мигом ответил, наговорил кучу всего о Каэдэхаре не в лучшей форме, обозвал врушкой, и приказал немедленно подниматься. — Скинь кроссовки, пожалуйста, — жалостливо попросил Кадзуха, смотря на их светящееся окно, как кот на рыбу. После некоторых словесных перепалок Сиканоин сдался, попытался осторожно кинуть обувь, а Кадзуха поблагодарил и обещал воротиться ровно тогда, когда общежитие откроют для всех. — Но это ж больше пяти часов ждать, ты чё, дурко? — закричал на всю округу Хэйдзо. — Я щас выйду! — Не надо, я не один буду. — Завтра пары, не глупи! Я задобрю вахтёра сладостями, щас, погодь, щас, — Сиканоин пропал, но свет остался гореть. — Всё, я ушёл, спокойной ночи! — быстро сообразил беловолосый, обулся наспех и подбежал к Скаре. — Зачётные кроссы были. Потом за ними сходим, — сосед сделал последнюю тягу и кинул окурок себе под ноги, затушил. — Как-нибудь вечером. Лады, — чересчур громко вздохнул, — друзья зовут меня Скара, поэтому… ты тоже можешь так меня звать, — протянул руку. — Кадзуха, — пожал руку новообретённого товарища, сжал крепко, по-дружески — настолько важен был ему сей момент, и первокурсник счастливо улыбнулся. — Рад знакомству, Кадзуха. Прятавшийся в полутьме почему-то был далёк от радости. Хотя, когда Каэдэхара пригляделся, юноша улыбался, только подозрительно, лукаво, словно наготове выдать что-то коварное. А может, ему всего лишь показалось. Снова головоломки, снова ребусы. Одно прозрачно, подобно родниковой воде: в этот парк звала, оглушая, беда и Кадзуха единственный, кто услышал немой зов Скары.