Витраж расколотой судьбы

Кадзуха никогда не задумывался о безысходности, также не думал, что он, поступившись принципами, нормами и моралью, станет совершенно другим. Для кого-то, быть может, подобная ситуация не показалась бы роковой, однако Каэдэхара лишь в самый последний момент осознал своё предательство. Это предательство пережил пока один человек — Хэйдзо, а общество и вовсе, если разнюхает о его похождениях налево и направо, не будет медлить и выслушивать басни о нужном ему риске. Всё было туманным и в то же время ясным. Будущее туманно, потому что парню приходится лишь блуждать в потёмках собственных догадок, чтобы рассеять хотя бы мимолётное заблуждение; и будущее ясное, потому что он мог в точности представить последствия, которые могут возникнуть как внезапно, так и после предупреждения в виде немых знаков, твёрдых слов или стремительных действий. Сиканоин оставил его наедине абсолютно со всем, и Кадзуха, дабы не отчаиваться уж совсем, немедля переехал к Скаре. Беловолосого парня всё равно что-то держало в этой простецкой комнатушке. Наверное, большое значение он придавал былым откровениям, которые сохранили стены, а теперь вырвался из этого уютного, полного приятных воспоминаний уголка, поскольку он давно не достоин называться местом искренности. В последнее время напряжённый воздух давил на черепную коробку, и никакое проветривание комнаты не было способно облегчить участь Кадзухи и Хэйдзо. Оба нашли себе пристанище, где царит иная атмосфера. За Сиканоина Кадзуха ручаться не стал, но почему-то уверен, что другу нравится жить с другим человеком. Каков этот человек — без разницы. Зато Каэдэхара вполне может ручаться именно за себя. Он, переехав к соседу, объяснил, что Скаре взаправду остро необходим контроль. Вряд ли Кадзуха уважаемый авторитет или кто-то, на кого можно равняться, но он постарается помочь. Перед ним вновь всплыл вопрос, который был когда-то: зачем ему столько усилий прилагать для того, чтобы Скара чувствовал себя и независимым, и нужным, и, возможно, счастливым? Ему за это не платят, да и деньги ему отнюдь не нужны. Его никто не просил о помощи, а он всё суёт нос не в своё дело, подставляет себя и перечёркивает собственное будущее. Какова польза всего этого? Кадзуха, верно, отвечает всё так же, как и в прошлый раз: попросту хочется помочь человеку в беде. Однако, с головой утонув в другом ответе, сказал бы, что это, пожалуй, единственный путь к возмездию. Чтобы побороть тьму, иногда света недостаточно и требуется прибегнуть к этой же тьме, какой бы всеразрушающей изнутри и снаружи она не была. Кадзуха чувствовал себя намного сильнее Скары в плане психологического давления с чьей-либо стороны, и поэтому решился кардинально изменить свою жизнь. Она шла пока плавно, как и прежде, и особенных изменений не произошло, однако одна мысль о будущем выходе на «работу» вызывала неподдельный страх. Возможно, для него столь ценна дружба со Скарой, что он готов и горы свернуть? Видимо так, ибо механизм запущен. Каэдэхара вызывал подозрения, постепенно менялся, и ему казалось, что он закаляется, а не ломается. Он бы поговорил со Скарой на этот счёт, ведь интересно, чувствовал ли сосед некое возвышение своих возможностей перед первым выходом на «работу» или так же в глубине души был разочарован в своих поступках. Даже намекать запрещено — настолько ужасным лжецом считал себя первокурсник. Кадзуха практически преступник, но непростой: в нём воистину преобладает добро. И он обязательно оправдает в первую очередь себя, как бы невзначай прогуливаясь по таинственным закоулкам сего города. Интересно лишь одно: надолго ли? Отсчёт его выдержки начинается прямо сейчас. Каэдэхара топчется на месте, выдыхая тепло, преобразовавшееся в белую дымку, которая вмиг рассеивается. Когда-то он был рад этому парку только потому, что он прекрасен, а сейчас ставит под сомнение всю его красоту. Белые деревья создавали иллюзию безопасности ровно так же, как и протянутая длинной лентой дорога, по которой издали кто-то семенит вдоль тёплых жёлтых фонарей. Холод не так страшил, как нелепая поступь Тартальи, который не знал забот. Кадзуха уткнулся носом в клетчатый шарф, загадочно всматриваясь в искрящийся снег. Что его ждёт именно в эту ночь, что ему подготовил этот человек с животной агрессией? Беловолосый чувствовал себя неумелым юнцом, который утратил всякую веру на спасение, как произошло во время нападения. Желательно приструнить свой колкий язык и быть послушным, дабы не оставаться наедине с гневом этого мерзавца, не знающего никаких границ. Каэдэхара познал достаточно телесных мук и по сей день терпит недолгую боль в области рёбер, потому добровольное послушание — единственный шанс неприкосновенности. — Привет, — подойдя, улыбнулся четверокурсник, снимая капюшон и рукою проведя по коротким рыжим волосам. Было мерзко вступать в говор с Тартальей. Кадзуха видел черноту насквозь, и никакая глупая улыбка не сокроет того, что данный человек — чудовище, пользующееся слабостью студентов. Тяжело сглотнув ком вместе со всеми существующими оскорблениями, первокурсник сказал: — Давай сразу к делу. — Подожди, подожди, — остановил его, смеясь, и помотал головой. — С таким отношением в Фатуи не вступают. Во-первых, прояви уважение к своей новой семье, потому что мы теперь с тобой… А как ты думаешь, кто теперь я для тебя? Его вопрос с подвохом требовал точного и единственного ответа, и беловолосый всерьёз задумался, дабы подыграть самоуверенному Тарталье. — Ты мне теперь друг, правильно? — сомнительно спросил, едва сталкиваясь с блеском голубых очей, и по нахмуренному лицу понял, что промахнулся. Студент-юрист не повысил голос, не поднял руку, а лишь усмехнулся и, располагая к себе, приобнял парня за плечо, пошагал по заснеженной дороге. — Я теперь для тебя как брат, дружище. Старший брат. Их «семейный» круг, видимо, мал, раз для них хорошей приманкой оказались пламенные речи и идеология о новой родне, где каждый друг другу и брат, и сестра. «Сколько же людей они успели погубить?» — Начнём с простого. Тебе необходимо новое имя. Любое. Мы разрешаем выбрать. Скара отдельный случай, но в идеале лучше использовать второе имя только на «работе». Думаю, объяснять таковую осторожность тебе не нужно, ты, судя по нашим прошлым встречам, блещешь остроумием. Картина с самого начала складывалась в сложную игру-головоломку, а Тарталья нарочно усложнял, дабы ввести в конце неопытного Каэдэхару в заблуждение. — Ну, не знаю, допустим, Странник, — глас Кадзухи на секунду дрогнул, он пытался принять нынешнюю реальность за что-то, что могло бы стоить его потраченного времени и убитых нервов; пожалуй, всё могло быть гораздо хуже, и таким образом юноша держался на плаву. — Странник. Отлично. Твоя задача проста: координировать действия «брата» и выгружать фотографии закладок в сеть. Слова были далеки от правды, которую Кадзуха слышал от Скары, и на свой страх запротестовал: — Нет. Я заменяю Скару, а это значит, что должен выполнять то же, что и он, то есть быть закладчиком, но далеко не каким-то оператором, — достаточно спокойно объяснился, косо поглядывая на рядом идущего. — Хм. Справедливости ради так и поступим. Что же, тогда слушай меня внимательно. Ни один разумный человек не пошёл бы на такой риск, как Каэдэхара. Ему пришлось навострить уши и запоминать каждую мелочь, а порой даже уточнять и переспрашивать, чтобы наверняка быть в курсе происходящего. Он, естественно, издали знал, как работают люди, подобные Скаре, однако все правила удачного прятания «клада» усложнялись ввиду следующего: во-первых, всегда нужно быть начеку и следить за оповещениями в анонимном и закрытом чате, где вся дружная «семья» предупреждает о местонахождении полиции; во-вторых, нужно отчитываться перед так называемым оператором, в обязанности которого входит распространение фото с будущим хранением наркотических веществ, чем, собственно, и нужно заниматься Кадзухе; в-третьих, в чате Фатуи есть график выхода на «работу» и районы, которые следует не только знать в совершенстве, но и придерживаться их смены в зависимости от дня недели. Всё это доставляло уйму забот, и первокурсник, безоговорочно приняв от Тартальи сим-карту, при нём же вступил во все необходимые группы и чаты. Система сбыта наркотиков работала, грубо говоря, запутанно, но надёжно. Скорее всего, это заглавная причина, почему Фатуи сажают за решётку максимум по одному, а не целой стаей. Люди, похожие на Тарталью, в совершенстве контролируют и поддерживают данную систему в чистоте и порядке, заманивают в ловушку участников, которые уже утратили свою ценность в этом сообществе и несут лишь убытки, и убивают либо доводят до самоубийства. Это дало понять первокурснику, что один неверный шаг равен смерти, и уж Тарталья не поскупился поведать несколько историй о звериных наказаниях, подозревая, что Каэдэхару не так просто заставить наложить на себя руки. Фатуи были крайне осторожны. Все транзакции осуществляются в криптовалюте, и это выгодно не только покупателю, но и продавцу. Казалось, что пошатнуть данную криминальную группу крайне трудно. Закладчика ловят с поличным, допрашивают, а ему нечего сказать из-за навязчивого страха, он не может описать всех «братьев» и «сестёр», потому что ни разу их не видел в лицо, а у того, кто взял его на гнусную должность, всегда имеется алиби, стирающее все подозрения. Проверка телефона оказывается бесполезной, поскольку всегда есть пара глаз, следящая за закладчиком, и этот скрытный человек оповещает «старшего брата» или «старшую сестру» о провале бедолаги; начальство быстро реагирует, вводит номер телефона и пароль пойманного, выходит из всех групп и навсегда удаляет переписки, дабы не подставлять ни себя, ни покупателей. Случаев задержания за год можно пересчитать по пальцам, поскольку наилучшим методом устранения для Фатуи является психологическое давление на участника группировки или же, если характер груб и студент силён духом, усмирение целой компанией агентов. Агентами Тарталья запугал неспроста: эти люди, как он рассказал позже, преследуют предполагаемых предателей и, долго калеча, убивают, умело заметая следы. Они чересчур преданы и не выдают тайн, мечтают о повышении в наркобизнесе, и потому сознаются в убийствах, если их смогли разоблачить полицейские. Агенты — те самые любители встретить пойманных предателей Фатуи в тюрьме и поквитаться, не сожалев после отсидеть дополнительно за убийство заключённого, и таких единицы. Для каждого участника отыскали способ, и всех их связывало воедино одно — чья-то красиво придуманная сказка о семье. Здравый человек бы задумался и элементарно поинтересовался: «И это, по-вашему, семья?» Однако мастера раскручивать из драгоценного слова, вмещающего в себя святое толкование, какую-то глупую небылицу были совершенно правы, когда готовились таким образом завербовать несчастных впечатлительных студентов. Вероятно, Фатуи обогатило свои ряды и среди подростков из неблагополучных семей, которые едва ли закончили десятый класс. Большинство карт вскрыты, деяния криминальной группы очевидны, она наверняка хвалится средь конкурентов, ей завидуют, на неё равняются, с ней соперничают — и с этим Кадзуха намерен бороться? Если перед встречей у него имелась конкретная задача, то сейчас самое время отступить, потому что, обвинив в нарушении закона Тарталью и обеспечив ему годы за решёткой, проблема останется нерешённой. Скара был прав: посадят рыжего — найдут другого, потому что на подобную должность хотелось бы каждому второму. Будем откровенны: Каэдэхара не думал, что всё будет настолько плохо для него. Он намертво прилип к паутине Фатуи, ощутив, каково это — жить без выбора. Если сказать сейчас о том, что он передумал или что-то в этом роде, гибель неминуема. Парень напуган, это явно не его игра, однако отодвинул в сторонку свои моральные ценности и согласился с тем, что всё сделает после выздоровления. Тарталья посоветовал за это время ознакомиться с ранее неизвестными районами города и ждать своего первого дня в роли закладчика, и привыкать к тому, что с сегодняшней ночи он — Странник.

***

Кадзуха остался один у порога общежития. Ему снова нужно оглядываться, готовиться к любым трудностям, и потому он вновь прячет в своём кармане нож, но не до конца понимает, как он поможет правше с переломанной рукой. Подъехало такси. Каэдэхара сел на заднее сиденье автомобиля и сказал адрес. Ему нужно обговорить с дядей свою работу, и на этот раз, к счастью, легальную. Юноша безучастно смотрел в боковое окно. Он теперь узник Фатуи, а это всего лишь первый курс. Что дальше? Если раньше ему только чудилось, что за ним следят, то сейчас ответ очевиден. После всех рассказов круг банды казался не таким уж и маленьким. Как Скара мог на это согласиться? Как на это мог согласиться Кадзуха? Он старается избежать неудачных мыслей весь путь, и с остановкой такси у трёхэтажного здания этот дурной процесс оборвался. Выйдя из машины и поблагодарив водителя, Каэдэхара уныло поднял голову на горящие тёплым цветом квадратные рамы окон внушительных размеров. Первый этаж был наполовину скрыт металлическим забором, и, подойдя к вратам, Кадзуха молвил паре охранникам: — Здравствуйте, я к дяде, он ска… — Он нас предупредил, Кадзуха, — широко улыбаясь, перебил мужчина и повернулся к коллеге, мотнул головой, и тот открыл ворота. — Проходи. Беловолосый кинул напоследок «спасибо» и решительно ступил на территорию огромного склада, после кое-как отворил массивную дверь и проскользнул в само здание. В нос ударил лёгкий запах пороха, металла, повсюду картонные коробки, которых было множество на стеллажах, в большинстве своём красно-коричневых и зелёно-коричневых. Везде серо — хоть и светло, — неуютно, отчасти противно, но просторно, было где развернуться. Парень побрёл прямиком к родственнику, попутно здороваясь с каждым рабочим в интересной синей униформе, кепке и перчатках. Насколько Каэдэхара понял, на первом этаже сортировали изготовленную продукцию и грузчики переносили товар для отправки. Здесь первокурсник пребывает впервые, однако со слов родителей помнил, что дядя не менял свою работу долгие годы и даже не собирался, поскольку его всё устраивает. Да и от заглавного дела далеко не ушёл: родители Кадзухи — оружейные инженеры, а дядя нашёл своё место на производстве по изготовлению патронов. Его фирма не славилась в больших кругах несколько лет назад, но по сей день продолжает гарантировать отменное качество и не слишком завышенную цену. Репутация фирмы знатно возросла после того, как у другого крупного производства покупатели стали часто замечать брак, и именно потому дядя предпочитал доверять работу современным технологиям, а после качество данной работы проверяли рабочие на всякий случай. Живая сила преобладала в этом месте, если высказаться вкратце, и Кадзуха скоро пополнит ещё одни ряды. Поднявшись на третий этаж, Каэдэхара зашёл в кабинет родственника и лучезарно улыбнулся. Дядя был бодр как всегда и полон положительных эмоций, сразу же вскочил с кресла и осмотрел пришедшего с ног до головы. Недлинные белые волосы малость небрежно растрёпаны, красная прядь, являющаяся некой гордостью всей семьи, забавно торчала, но общий вид это не портило, а твердило об упорной работе как днём, так и ночью. Тёмные тени под алыми очами дяди свидетельствовали о недостатке сна, однако тонкие губы, растянутые в счастливой улыбке, закрывали признаки усталости. — Как ты вырос! Поверить не могу, что это ты, — начал мужчина, почёсывая подбородок. — В следующий раз бегай аккуратнее, желательно не зимой. — В смысле? — сведя брови к переносице, парень споткнулся о собственную ложь, и спустя секунду смягчил своё выражение лица и продолжил: — Я бегал, чтоб согреться, не помирать же от холода. — Ну ты молодец, конечно, — засмеявшись, ответил он, жестом приглашая племянника сесть, и тот послушался. — Смотри, как у нас получается. Это склад, позади нас завод, — махнул рукой за спину. — На заводе тебе делать нечего, могу предложить работать здесь, на складе, класть патроны в коробки. Приходишь в десять вечера, уходишь в четыре утра, всего шесть часов на ногах, поскольку ты студент. — Я на всё согласен, — кивнул, мельком посмотрев на гипс с интересным рисунком. — Можно ещё кое-что попросить? — Можно. — На учёбу я трачу много времени, поэтому можно… Ты ведь всё записываешь, да? Каждую смену? — Конечно, — наконец сев в кресло, ответил. — Можешь записывать, пожалуйста, что я прихожу по графику, то есть с десяти до четырёх, но буду работать с часу до семи? — Почему так? — возник вполне логичный вопрос. — Ну… Я потом тебе расскажу обязательно, хорошо? Это очень важно и очень… сложно. — Раз это важно, я пойду на уступки. График остальных всё равно не сдвинется, следующие смены только днём. Тогда мы договорились. — Через неделю меня должны выписать, — превозмогая себя, старался выжать из себя радость. — Отлично, как раз сделают тебе униформу, — подмигнул, провожая любимого племянника добродушным взглядом.