***
Вечером первой пожаловала Аяка, девочка донельзя скромная, застенчивая, будто пребывание в компании доставляет ей неудобство. Однако так лишь казалось. Она, жалуясь на жару в столь холодное время года, всегда носила с собой веер. Да и Кадзуха сам был согласен с тем, что общежитие — печь даже зимой. — У вас вахтёры не такие злые, как у нас, — она вручила подарок Скаре и, мило улыбаясь, обняла юношу. — Что с рукой, почему не ходил на пары и почему я узнаю это только сейчас? — её миловидность маскировала глубокую обиду, но было видно, что раньше дружба этих двоих считалась трогательной, хоть и недолгой. Скара протестовал её приходу, потому что Аяка — сестра декана, Камисато Аято, и после долгого безмолвия ему, верно, и стыдно, и некомфортно, и страшно. Однако всё это было глупостью, Аяка добрая девочка, потому мстить каким-либо образом — не в её интересах. Кадзуха познакомился с девушкой и, наконец, понял, что данное знакомство может послужить во благо. Раз Аяка так трепетно относится к Скаре по сей день, несмотря на его отстранённость, значит, он ей важен, а поэтому она может помочь довести до конца всё это безумие с Тартальей и Фатуи. Или же риск будет неоправдан и Каэдэхара ошибается? Следом за Аякой пришла Куки Синобу. Она, перешагнув через порог, удивила своей чёрной маской, и Каэдэхара уж забеспокоился, что она больна, но Скара вовремя сказал, шутя и подходя к ней: — Опять людей удумала пугать? — Помнишь Итто? — Куки сняла куртку, повесила на спинку стула и сняла капюшон; физиономия именинника намекала, что он запамятовал этого человека, и она напомнила: — Ну, тот дурак, который бегает за мной с начала моего поступления. Он надоел, прячусь как могу. Короче, вот, поздравляю с двадцатилетием, потом расскажешь, что вообще с тобой происходит, — она легко обняла юношу, преподнесла небольшую коробочку, наверное, с ювелирным изделием, и наконец похлопала по спине. — Ты его, надеюсь, не приглашал? — Я его знать не знаю, — успокоил её Скара. — Здоровый такой пацан, постоянно с рожками дурацкими бродит, не, не знаешь? — не дождавшись ответа, вздохнула и продолжила: — Ну и хер с ним. — Если что я тебя провожу, не беспокойся. — Ладно, раз тут все свои, я могу дышать спокойно, — Куки сняла маску и спрятала её в карман куртки, попутно приветствуя Аяку и знакомясь с Кадзухой. Синобу выглядела боевой девчонкой, способной постоять за себя. Она разговаривала со Скарой действительно, как выразился темноволосый раньше, по-братски. Её манера речи разом с поведением казались непринуждёнными и вольными настолько, будто она в любом кругу людей чувствует себя своей. Наверное, таких как раз величают душой компании. Но сейчас, болтая со Скарой, она оказалась донельзя боязливой девушкой, которая, если не брать во внимание твёрдость и резкость выражений, хочет подстраховки и защиты. Спустя время в комнату зашёл последний приглашённый, небольшого роста, хоть Скара и сказал, что это четверокурсник. Немного растрёпанные длинные белые пряди и чёрная шапка контрастировали, придавая хулиганский вид. Проницательность алого взгляда свидетельствовала об опытности этого человека во многих делах. — С днём рождения, дорогой потеряшка. Больше не теряйся, тебя трудно найти, — парень взъерошил волосы Скары. — Помнишь хоть, как меня зовут? — Грех забыть, Сайно, грех забыть. — Рад слышать. Все познакомились друг с другом поближе, кроме девчонок: они учатся вместе со Скарой и все в одной группе. В этот круг юристов не вписывался один лишь Кадзуха, однако и он мог похвастаться некоторыми своими знаниями в области права. К алкоголю притронулись все, но не каждый рискнул пить много. Каэдэхара снова разгулялся по максимуму, выпивал всё до дна, не оставляя ни капли на донышке. Сегодня и праздник, и забытье в одночасье для него. В распитии большого количества алкогольных напитков его поддержала Куки, каждый раз чокалась стаканами, подмигивая и словно принимая за брата по духу. Остальные предпочли праздновать водой и соком — правда, Скара был неопределён и пребывал между двух огней, чередуя алкогольные и безалкогольные напитки. Безудержный смех наполнял комнату после рассказанных воспоминаний, в которых главную роль отвели имениннику. Пришедшие друзья знали о его замкнутости, однако все их попытки вновь сблизиться оканчивались игнорированием Скары. Позже, вероятно, он обо всём поведает, каждому лично скажет, что его тяготило больше года. Поймут иль не поймут — не так важно. Важным являлось сегодняшнее воссоединение тех людей, чья связь была утрачена и позабыта. По большей части Скара избегал прямых упоминаний о себе. Наверное, трудно быть настолько значимым в этот вечер. Бывало, оборвёт кого-то на полуслове и заговорит о другом, о том, что отдалено от него. — Знаете, что самое смешное? Я не ходил к Куникудзуши не потому, что он навязчив и надоедлив, нет, — мягко молвит Сайно. — О-о, ну да, конечно, поговори мне тут, — в шутку толкнув четверокурсника под рёбра, сквозь смех сказал Скара. — Не, чел, я серьёзно, этот этаж максимально конченный из-за старосты. — Ты вообще с ним ладить не хочешь? Он вроде норм пацан, не? — зная о нетесных связях Кадзухи с аль-Хайтамом, спросил. — Если кому-то приятно его самолюбие и острота языка, то да, он для таких нормальный. Но только представьте: вы общаетесь с, казалось бы, интеллектуальным человеком, расходитесь во мнениях, и он начинает вас крыть благим матом, — четверокурсник настолько активно жестикулировал, что сложилось впечатление о тайной и незапыленной обиде. — А ты что сделал в ответ? — вдруг вырвалось у Кадзухи, который, скорее, не верил в таковое поведение так называемого учёного этажа. — А что ещё делать было мне, на тот момент третьекурснику? Я начал тоже крыть матом. По-моему, это справедливо, хоть и некрасиво. — Не стесняйся, говори начистоту, — махнув рукой, засмеялся Скара, обращаясь потом к девушкам. — Они не просто орали на весь коридор, но и дрались, и, Сайно, кто тебе помог не получить по морде дважды? — лукаво глянул на четверокурсника, который, закатив глаза, пожалел о сказанном. — Спасибо имениннику, конечно. — Блин, ребят, не хотите сделать перекур? — неожиданно предложила Синобу, заглядывая в каждый неодобрительный и наоборот взгляд. — А чё, погнали, — подбодрил Скара. — Противники никотиновой зависимости, вы пойдёте? — Нет, — в один голос заявили Каэдэхара и Камисато. — Как хотите. Ждите. Сестра декана раскрыла веер с голубым узором и отчего-то грустно посмотрела на первокурсника своими большими светлыми глазками, как будто её что-то волновало. — Ты давно с ним живёшь? — наконец спросила она тихо. — Совсем недавно, — вкратце ответил, не понимая, уместно ли сейчас улыбаться. — Что с ним происходит, не знаешь? Он в какой-то момент просто исчез, появлялся на занятиях редко, скрытничал, отказывался говорить. — Он болен, — он не стал ходить вокруг да около и, встав, подошёл к полке друга, отодвинул пару книг и показал Аяке антидепрессанты. — Счастье, что он идёт на поправку.***
— Это тот, который с тупыми рогами бродит? — дабы убедиться, переспросил Сайно. — Да, да, я о нём! — сидя на подоконнике, закивала Куки. — А, он на этаже юристов ошивается, на втором, короче. Редко его вижу, занятой тип, с какими-то чуваками на улице шляется ещё, — дёрнул плечами в негустых познаниях четверокурсник. — На лекциях его редко встретишь, больше ничё сказать не могу. А чё такое, нравится тебе? — Бегает за мной, познакомиться поближе хочет. Бля, пацаны, я одна в общагу не пойду даже с маскировкой своей неуклюжей. — Я же сказал, что провожу и тебя, и Аяку, расслабься, — напомнил Скара. — Какой он джентльмен, скажи? — хрипло хихикая, выкинул Сайно. — Может, с вами сгонять на всякий случай? — Не, успокойся, не на край света же переться. Студенты кинули окурки в металлические банки и вышли из курилки, на ходу делясь своими успехами в учёбе, и Скара, помалкивая о ряде еле-еле набранных троек, обошёлся без хвастовства. — Ну и чё ты здесь забыл, мудила? — кричит с другого конца коридора недовольный аль-Хайтам. — Честно, я к этому готовился морально, — сказал Сайно друзьям и после крикнул, нарочно замедлив ходьбу: — Иди нахуй, я не к тебе пришёл, чмо заумное! — Если он будет караулить возле моей комнаты, я тебя выручать не буду. — Не получил в прошлый раз по ебалу — получишь щас! — высокая фигура пошагала к ребятам. — Хуй изо рта вынь, прежде чем с кулаками на меня идти! Староста этажа перешёл на бег, размахивая книжкой в руке, и компания успела зайти в комнату. Сайно ради своей же безопасности закрыл дверь на замок и на выдохе молвил: — Ну, это было ожидаемо. — А вы точно четверокурсники? Типа, я думала, люди в таком возрасте подобной хренью не страдают, — Куки села возле Аяки и непонимающе посмотрела на Сайно. — Ага, это ты ему скажи, а не мне, — юноша указал на дверь, в которую сдержанно стучался аль-Хайтам. Нелепая стычка походила на разборки уличных детей, однако это вызвало у всех только смех. Кто-то получил благодаря этой ситуации небольшую дозу адреналина и захотел выпить, вновь поздравляя Скару, а кто-то, напротив, отказался от выпивки. Они словно воротились в самое начало встречи, однако теперь чувствовали себя роднее. Время, хоть и краткое, взаправду сближает и греет сердца лучше любой водки — это неоспоримое доказательство. Ребята копошились в прошлом, затрагивая весёлые моменты, и смело смотрели в будущее, и каждый расписывал его красочно. Кроме Кадзухи. Выпивший, он мог ляпнуть что угодно, и потому, чувствуя немалый контроль над разумом, помалкивал, а когда хотел сказать что-то по теме, то уже было поздно. Тем не менее он казался счастливым настолько успешно, что следовало идти учиться в театральное училище. — Вот вы думаете, что поцеловать кого-то — плёвое дело. Фильмы не в счёт, окей? Люди не такие смелые, правду глаголю, — доказывает повышенным тоном Синобу. — Я думаю, что нам нужно как-нибудь сходить в клуб и проверить это, нет? — А я тебе говорю, что это проще простого, особенно пьяным, — тычет в неё пальцем именинник. — Ну так докажи! — хлопнув по своим коленям, не выдержала Куки. — Какой-то дурацкий спор, ребят, — прикрыв пол-лица веером, Аяка скрыла лукавую улыбку. — А потом вы говорите, что я веду себя по-детски, вы серьёзно? — негодующе высказал Сайно. — А я тебе докажу, что человеку плевать, с кем целоваться, если он бухой! — Скара как можно серьёзнее посмотрел в глаза Кадзухи и дотронулся до его руки. — Можно? — Иди сюда, — Каэдэхара накрыл его ладонь своей и другой рукой ласково накрыл затылок, нежно прильнул к пьяным губам и разжёг пламенный поцелуй, опустив тяжёлые веки. Скара был поначалу растерян, но быстро сообразил и ответил на поцелуй, особо не слушая посторонних ни визгов, ни криков, ни аплодисментов. Он утонул в моменте, и сам не ожидал, что сей миг будет так приятен вопреки обстановке, вопреки чужим взглядам, вопреки чужим говорам. Поцелуй стал не просто нежным, спустя пару секунд он был полон страсти, резкости, был лишён тонкой грани, и, понимая и принимая всю прелесть сего взаимодействия, Скара улыбнулся, разрывая связь и искусно смотря на Каэдэхару. «Молодец, что подыграл!» — мысленно кричал, хваля, именинник и кокетливо подмигнул. — Ну чё ты теперь скажешь, а? — вернулся к сути дела темноволосый. — Она, похоже, ничего не скажет, но я скажу вместо неё: почему мы не успели это заснять? — скорее всерьёз, нежели в шутку сказал Сайно. — Скажи спасибо, что спорили не на деньги, — похлопал по плечу Куки, которая не выглядела расстроенной после проигрыша. Кто-то снова стучит, не так громко, неуверенно, и это либо воротился закончить начатое аль-Хайтам, либо ещё один человек вспомнил о дне рождении Скары. Второе было маловероятным. Сайно посмотрел на всех и, наконец, не сдержался: — Ладно, если это по мою душу, не поминайте лихом. Юноша поплёлся открыть дверь, повернул замок и дёрнул за ручку, потянув на себя. На старосту этот гость не был похож. Точнее, был, но не на старосту пятого этажа. Рыжая макушка заглянула в комнату, и Скара ошеломлённо посмотрел на него, на Тарталью. — О, здарова, — поздоровался Сайно и отошёл в сторону. — Привет, привет, — ответил рыжий и мигом уцепился взглядом за именинника. — Можно украсть у вас именинника? — Зачем? — Скара не церемонился; в кругу компании он чувствовал себя в безопасности, хотя Кадзуха, опустивший голову, думал, наверное, иначе. — Поздравить, дружище, поздравить. Не юли и выходи, — его тон до жути притворно-добрый, и все, кроме жителей этой комнаты, не видят в этом человеке сущего демона в облике святого. — Щас выйду, — не стал растягивать время темноволосый и встал, и Кадзуха вцепился в его рукав, вмиг посмотрел на него с боязнью, и Скара, поняв без слов опасения, обронил: — Не нужно, я сам. — И телефон прихвати, — вовремя приказал, а не попросил Тарталья. В конце коридора, где обычно второкурсник сидел на подоконнике да курил, из щелей окна просачивался холод и неприятно касался спины. Возможно, ему так кажется из-за бессердечного и холодного Тартальи, который вызвал неспроста. — С днём рождения. — Что тебе надо? — удивительно, как один человек способен изменить настроение настолько, что снова хочется лежать здесь, на полу в коридоре, и истекать кровью до потери с этим миром. — Ты свободен, — четверокурсник питался страхом, даже когда веских поводов для боязни не было, и улыбался, хитро и по-хамски. — Отдавай симку, и мы расходимся. — Чего ты добиваешься? — не веря в эту чушь, повысил голос Скара и сделал пару шагов подальше от Тартальи. — Я же сказал, расходимся. Ты отдаёшь симку, потому что все переписки удалить не можем, умный же, пароли поменял. Ты нам больше не нужен, короче говоря, — он объяснил достаточно внятно и протянул руку. — Как будто я не знаю, как вы, долбоёбы, действуете. Сначала говоришь, что от таких, как я, пользы никакой, а потом убиваешь ты или твои сосунки. Это твои слова, нет, я пизжу? — темноволосый повторно ощутил своё никчёмное брожение по лезвию; злится, ненавидит, проклинает, особо не думает о сказанном. — Хуй тебе, а не симка. Она, видимо, пока что единственная причина, почему я до сих пор дышу. Трудно меня выловить, когда я теряюсь среди бела дня в толпе, не так ли? Тебе куда легче работать ночью. — Я тебе по-хорошему говорю, давай разойдёмся благополучно. Нам невыгодно подставляться вдвоём. Ты отдаёшь то, что я прошу, и ни у кого не возникнет проблем, — спокойствие голоса сводило с ума, давило ровно так же, как и мысль об этом «старшем брате». — Иди нахуй со своими предложениями, тупо не трогай меня, не звони, не приходи, не зови — отъебись от меня раз и навсегда. Дай мне спокойно засыпать и просыпаться, дай мне выздороветь, дай мне, сука, жить как человек, — распыляться более нет смысла, и второкурсник в частых оглядках последовал в комнату, попутно вытирая выступившие слёзы. — Всё-таки сделал из него человека, — в пустоту признался Тарталья, хмыкнув. — Недурно, Странник.