***
Для Кадзухи не представляло трудности быть Странником рядом со Скарой, который донельзя спокойно отреагировал на его просьбу остановиться недалеко от заведения и пройтись пешком. «Водитель так круто отрабатывает на поворотах, что голова кружится. Пройдёмся дальше, хорошо?» — прошептал на ухо темноволосому тихо-тихо, дабы мужчина за рулём ни слова не разобрал. Они вышли из такси, оказались, согласно карте, неподалёку от клуба, и Каэдэхара, притворившись уж совсем бедным да несчастным, уговорил друга остановиться на школьном стадионе, который находился буквально перед носом, скрытый от всех сплошным мраком. Конечно, места, где прячут наркотики, максимально непримечательные либо до жути тёмные — в этом Фатуи знает толк. — Нормально вроде он ехал. Может, тебе хавать больше надо, чтоб чувствовать себя лучше? — второкурсник озирался, и беловолосый решил сменить тему. — Что-то не так? — поинтересовался, сосредоточенно следя за действиями друга, насколько это возможно в условиях тьмы. — Я в этой школе учился и как-то… вспомнил, как спотыкался на этой грёбаной дороге, пробегая стометровку, — его смущение скрывалось за нелепым смехом. — Кладу руку на сердце и говорю, что ни разу не сдавал нормативы по бегу с первой попытки. — Дыхалки не хватало, да? — поддержал товарища хихиканьем. — Типа того, но в то время я не курил если что. А сейчас нам остаётся не спотыкаться вместе. Фонарик врубить? — Не нужно, я более-менее привык. Они сели на первый ряд трибуны, который окрашен в жёлтый цвет, — Каэдэхара в сим убедился, посветив телефоном. Именно этот цвет важен: в металлических отверстиях, где ножки стульев, лежит «клад» — такое указание было получено оператором. Теперь необходимо действовать скрытно. — Кружится голова? — задал вопрос Скара, закинув ногу на ногу и смотря на поле стадиона, как истинный наблюдатель футбольного матча. — Немного, скоро пройдёт, я уверен, — заверил парень и едва сдержал тяжёлых вздох. — Как ты в школе учился, кстати? — О-о, ты мне не поверишь! Я был хорошистом, иногда и высшие баллы получал. А ты? — Я бы-ыл, — первокурсник спрятал руки в карманы и перебирал пальцами всё, что могло бы спасти ситуацию; позвякивание — так ключи дали о себе знать, и он решил воспользоваться ими, — я был таким же, ха-ха-ха. Экзамены очень хорошо написал, они меня, наверное, и спасли. Много друзей у тебя было в классе? — С тремя я отлично и общался, и время здорово проводил. Потом как-то все разбежались по городам, по университетам. Так ведь у большинства происходит, верно? — Согласен, но как бы… — он специально уронил ключи на землю, ойкнул, наклонился вперёд, ладонью тут же касаясь холодного металла и выискивая ту самую брешь с «сюрпризом»; Куникудзуши посмотрел в сторону друга мельком и спустя секунду снова обратил свой взор на пустое поле. — Ты не поддерживал с ними связь после поступления? — Думалось мне, что это ни к чему. Ну, типа, пересекаться только на каникулах и на год забить друг на друга — не прикольно. Мне и сейчас неплохо, не тоскую, — преспокойный тон был равен безразличию. «Блять, где он?» — у студента-психолога начинают сдавать нервы. Ему мерещилось, что времени прошло больше минуты, а не каких-то секунд десять. Он искал так, как ни одна ищейка не ищет. И по итогу что-то нащупал в отверстии, начал доставать, улавливая слухом, как отчётливо в тишине слышится проклятый пакетик. — Мне в этом плане повезло, — громко начал разговаривать Кадзуха, как можно быстрее доставая пакетик и пряча в карман; в соседнем отверстии определённо лежал ещё один «клад» — стал искать второй рукой. — Мы с Хэйдзо долго дружили, в школе одной учились, а потом и университет общий выбрали. Правда, теперь это никакого значения не имеет, — тараторил всё, что приходило на ум, и наконец второй пакетик оказался в кармане; подобрал ключи и тоже спрятал, выровнялся. — Пиздец, почему здесь не врубают свет? — В моё время старшеклассники любили выпить на стадионе. Хотя чё греха таить, если больше не работаю. Наркоту тут любят толкать, и Фатуи постарались разбить фонари, — второкурсник выставляет себя невозмутимым человеком, и это, видимо, заслуга антидепрессантов. — Ого, буду знать, — наигранно удивился Каэдэхара, вставая. — Местечко, между прочим, уютное, тихое... Пойдём? — Да, — поднялся и положил руку на плечо друга, спрашивая: — Кружится? — Не, не, можем идти. — Если я не ошибаюсь, поблизости клуб «Галактика». Нам туда? — шагая впереди беловолосого, решил уточнить Скара. — Э-э, да! — Я там не был, сомневаюсь, что тебе придётся по нраву такое веселье. Первокурсник нарочно отстал, поглядывал на Куникудзуши и параллельно приседал возле каждого удобного местечка, нащупывая отверстия. Нашёл дополнительных два пакетика и спрятал — пошёл дальше. — Посмотрим. Возможно, развеяться в клубе — неплохая идея для меня.***
Пятнадцать минут ходьбы — и парни почти возле ночного заведения. Кадзуха строил план наперёд — куда-то нужно спрятать наркотики, ведь об охране ему мало что ведомо. На пути попалось открытое кафе, и беловолосый молвил: — Подожди, плиз, я в уборную забегу. — Че-ел, через дорогу клуб, не прикалывайся. — Пока охрана, пока первое, пока второе. Мне очень нужно, я быстро, правда-правда! — уговаривая, он дёргал друга за рукав куртки, умоляя и словами, и взглядом. — У тебя минута. Жду. Первокурсник дал слово, что вернётся очень скоро. Открыл дверь, зашёл вполне порядочно, а вот до уборной бескультурно бежал. Закрылся в кабинке, мигом расстегнул куртку, после увидел крючок на стене и, сняв верхнюю одежду, повесил на него. Кадзуха приподнял край толстовки трясущимися руками, оглядел себя с ног до головы. «Куда прятать?» Карманы джинсов — рискованно. Карманы толстовки — рискованно. В обувь — неудобно доставать, зато надёжно. Спрятать под резинку нижнего белья — тоже надёжно, однако некомфортно. Юноша расстегнул ремень, приспустил штаны и выудил из кармана куртки пакетик, небольшую часть которого разместил под резинку своего нижнего белья. То же сделал и с остальными тремя. Проверил — доставать легко, но держаться наверняка они не будут. Данное положение пакетиков решил зафиксировать с помощью ремня. Натянул джинсы и чересчур туго застегнул ремень, дабы точно избежать неприятностей. Теперь наркотики видны, но совсем немного и только если присмотреться. Попрыгал на месте, подёргал несчастный ремень, присел раза три — успешно. Он поправил толстовку, которая прикрывала всё до ширинки, к слову, удачно, и, надев куртку, вышел из кабинки, прошёл мимо посетителей и официантов к выходу и улыбнулся, подойдя к Скаре. — Две минуты и восемь секунд. — Чё? — не понял Кадзуха. — Вот столько тебя не было. — Ты засекал, реально? — Я в уме считал! — Хуею с тебя. Пошли уже! Студенты перешли через дорогу, и Кадзуха изумился при виде неоновой красно-синей вывески. Изумился, верно, не столько вывеске, сколько тому, что здесь ему предстоит пахать дважды в неделю. Очереди не было, поэтому парни зашли внутрь, остановились возле охраны и показали свои паспорта, чтобы не было никаких претензий. Оставили верхнюю одежду в гардеробе, переложив всё важное в другие карманы, и прошли в большой зал, разбитый на три составные части: по краям стен, правой и левой от входа, располагались затемнённые места для посиделок с компаниями; внушающих размеров танцпол с людьми в плену у танца; у самой дальней стены, за танцполом, находилась барная стойка, которую Каэдэхара не сразу рассмотрел из-за огромного скопления посетителей. — Охуеть… — первое, что вырвалось у первокурсника. Атмосфера праздника, в котором даже равнодушный посетитель ощутит себя его частью, бодрила лучше, чем молотый кофе по утрам. Будучи подле танцевальной площадки, Кадзуха изумился тому, как люди, близко знакомые и совсем незнакомцы, находят утешение в ритме, в движениях, в полутёмной, освещённой сине-красными огнями комнате. — Если ты намерен подражать этим людям, то погнали, — словесно подталкивая к действиям, перекрикивая музыку, на ухо сказал Скара и взял друга под локоть. — А можно тупо посидеть за стойкой? — так же голосисто спросил, покосившись неуверенно на темноволосого. — Нахуя тогда мы сюда припёрлись? — сквозь смех бросил. — Нельзя! Куникудзуши не дал выбора и потянул за собой, присоединяясь к морю танцующих тел. Второкурсника, как и Кадзуху, нельзя назвать любителями молодёжных хитов, однако ремиксы на максимальной громкости упрощали ситуацию с движениями. Главное — почувствовать то, что движет всеми, — бит. Студент-психолог помялся, с боязнью посмотрел по сторонам, и приковал взгляд к впереди стоящему Скаре, который держал за руки и одним лишь выражением лица намекал расслабиться. И Каэдэхара доверился, ослабел и дал волю собственному телу, подверженному хаотичному и в то же время слаженному ритму. Беловолосый улыбался, меняясь на глазах: его спина соприкоснулась со спиной девушки совершенно случайно, однако их кратковременный дуэт был успешен, привлекателен и страстен; кто-то, нежно проведя рукой по волосам Кадзухи, томным дыханием опалил сзади бледную шею, и юноша не придал этому какого-либо значения. Ему было абсолютно всё равно на происходящее, ему без разницы, что было минуту назад и что будет дальше — он здесь и сейчас со Скарой, который вновь взял друга за руку, притянул к себе и закрутил, как какую-то барышню на балу. Ароматы женских духов и мужских одеколонов сводили с ума своим странным и даже тошнотворным сочетанием. Дым электронных сигарет витал столь неприметно, что никому не было до него дела. Открытые приставания, заигрывания казались маленькой разыгранной сценой, которая в эту же ночь будет оборвана навсегда, а вероятность развития отношений — особенно серьёзных — ничтожно мала. И всё было опалено сине-красными огнями, которые метались от одной пары человек к другой с непредсказуемой скоростью. Дышать становилось тяжелее, и Каэдэхара понял, что необходимо завершить начатое. Он затерялся, намеренно потеряв друга, и стал флиртовать, заманивать к себе в ловушку самую лёгкую добычу этого вечера — опьянённых девушек. Как истинный джентльмен нежно брал за худую ручку, целовал, шептал прелести красоты неземной, с которой он в данную секунду танцует, обнимал за талию и осыпал влажными поцелуями тонкую лебединую шею, украшенную дорогим аксессуаром, а после незаметно открывал сумочку незнакомки, предварительно достав пакетик с наркотическим веществом, и оставлял ей сей «подарок» для самостоятельного дальнейшего развлечение. Его задача — распространение наркотиков, а какими методами и способами это можно осуществить — пустяки. Он подходит к барной стойке и заказывает коктейль, затем предлагает нетрезвой девушке принять его попытку ухаживания, располагает к себе. Конечно, особи прекрасного пола, которым исполнилось восемнадцать, не так глупы, как может показаться. Однако их ум нетрезв, и незнакомка с удовольствием принимает напиток с подсыпанным белоснежным порошком. Кадзуха мерзок, он чудовище, он соблазнитель, красота которого вместе со знаками внимания творит дьявольские чудеса. В «Галактике» наступил конец его скромности, в сим месте он вырос как преступник, который умело пользуется своей привлекательностью, разговорчивостью и знаниями, полученными в университете. Сейчас парень не чувствует себя одиноким, ведь к нему тянутся люди в клубе, он интересен внешними данными, интересен в общении, интересен во всём, но не во внутреннем мире, показ которого строго запрещён, — и это ему безумно нравится. Работа сделана в срок и выполнена мастерски. — Я тебя потерял, — вдруг приблизился Куникудзуши. — Искал тебя, но как-то не вышло, — пожав плечами, первокурсник потрепал друга по голове. — Мне на работу пора, кстати. — Ног не чувствую, побыстрее бы в общагу, — с искусственным плачем поделился своими желаниями Скара и вместе с другом забрал из гардероба куртки. Оделись, вышли, вдохнули свежего воздуха. Лицо беловолосого было омрачено произошедшим, он не всё в точности помнил, да и мало что хотел в принципе вспоминать и рассказывать. — Фух, — выдохнул второкурсник, опёршись руками на колени. — Так долго я ещё никогда не веселился. Вообще круто, мужики толкают, девки клеятся, некоторые так совсем как недотроги. Пиздец, ничего больше не могу сказать, — его переполняли хорошие с виду эмоции. — На тебе совсем лица нет! Тебе вот понравилось? — Мне? — ухмыльнувшись, Кадзуха стал изображать из себя высокомерного мальчишку. — Я бы почаще сюда приходил потусить. Ха, не рассчитывал, что мне понравится. — Да? По тебе не скажешь. — Не скажешь, потому что я помню, что после всего нужно переться на работу. В вечернем городе почувствовалось напряжение из-за сирены, звук которой приближался, кажется, к «Галактике». Как оказалось, карета скорой помощи действительно остановилась здесь, пока парни ждали такси. Парамедики, выпрыгнув из машины, забежали в клуб. — Ого, мы что-то пропустили, — приезд не оказал на Куникудзуши неизгладимого впечатления. — Подрался, может, кто-то или напился до отключки, — как бы безучастно и хладно поделился догадками первокурсник. — Не знаю, не знаю, что с ней, вдруг упала, пена изо рта, не реагирует ни на что! — встречая «гостей», объяснила девушка дрожащим от ужаса голосом. — Она что-то принимала, кроме алкоголя? — голос серьёзен и непоколебим — наверняка специалист; Кадзуха посмотрел на вход, действительно мужчина-медик. — Нет. Не знаю, я не видела, мы разбежались по углам. — Передозировка. Готовьтесь отправлять в больницу, — сообщил другой специалист. — Скара… — шёпотом, словно лишившись сил говорить громче, обронил беловолосый. — Скоро такси приедет? — Через минуту, — он не следил за чужими разговорами, а глядел на телефон и на время, когда прибудет машина; ненароком обратил внимание на руки друга, которые почему-то тряслись, хоть на улице и не холодно. — Что такое, эй? «Он не слышал?» — Замёрз я, побыстрее бы в машину запрыгнуть, там теплее. А сам смотрит на каталку, на суетящихся медиков возле пострадавшей и не может не признать, что ему хочется снова бежать как можно дальше. «Если она не выкинула пакетик, если его найдут… Мои отпечатки… Блять, блять, блять!» — О, приехали. Пошли, Кадзуха. — Куда? — наконец, повернулся к другу, и рассеянно сказал: — А. Пошли скорее. Почему его не предупредили, что могут быть таковые итоги после распространения? Почему Тарталья не оповестил, что есть какая-то доза, что высыпать всё содержимое пакетика — непозволительно? Почему не поведал о том, что один организм перенесёт наркотик относительно нормально, а другой не вынесет и будет на грани жизни и смерти? Почему Кадзуха сам не подумал своей глупой головой, что что-то в любой момент может пойти не так, как задумывалось? Это его ошибка, это его наказание, и он никогда не простит себе совершённую по неосторожности и наивности оплошность.