Витраж расколотой судьбы

Кадзуха достойным образом распределил своё время, и, когда настигли выходные от работы у дяди, напомнил Скаре о том, что они планировали осуществить, а именно — отдых от городской суеты на невероятно таинственной и завораживающей своими историями китайке. Второкурсник снова выступал против, всякий раз напоминая об опасности, которая может их поджидать в этом районе, однако на Каэдэхару это должного впечатления не произвело, и ни единая мышца не дрогнула на лице. Спор, затянувшийся на двадцать минут, выигран первокурсником, и парни поздним вечером отправились в путь, когда раскалённый диск, наконец, распрощался со всеми, пронзив низко плывущие облака своими последними лучами. Студенты поставили перед собой первоначальную цель: хотя бы на прогулке ни одно слово не должно касаться Фатуи, их крыс-адвокатов, самоуверенного Тартальи и вестников смерти данной организации — агентов. Они воображали, что смогут говорить абсолютно обо всём на свете, однако трагедия по-прежнему давила на горло и не давала отвыкнуть от холодящего тело страха. Их общение казалось оживлённым и любопытным, и им обоим представлялось, что они отвлекаются, но думы о Фатуи, скрытые от собеседника, горели слабым огнём, безустанно напоминая о своём присутствии и важности. Парни жаждали одновременно, друг о друге того не зная, потеряться в лесной безотрадной глуши и кричать. Кричать до вздутия вен на висках, до режущей боли в груди и горле, до безумия, которое перемешает все события их жизней и сотрёт, защищая, совместные муки. Их боль была бы страшной всякому наблюдателю в кромешной тьме: они бы били стволы высоких деревьев, падая подле них наземь и царапая со слезами на глазах твёрдую кору, пока из-под оторванных ногтевых пластин не потечёт кровь, пока от душераздирающего крика не помутнеет рассудок и пока реальность не напомнит о своём истинном лике. Пусть о их беде никто и никогда не знает и люди обвинят их в сумасшествии — подло делиться происшествием со всем миром, куда полезнее оградить сей мир от преследующего кошмара, который застал всех несчастных, кто мечтал обрести семью, а вместо неё получил нож, приставленный к глотке. Юноши идут, пропуская мимо себя будто бы парящих в нескольких сантиметрах над землёй прохожих — все встречные куда-то торопятся, и ни один взор не пал на друзей. Чужие тела мелькают меж них громадными тенями, обрекая на одиночество, дыша мёртвым хладом, словно вот-вот все они соберутся воедино в неразрывный круг и заведут хоровод, проносящийся сплошной чёрной лентой, и изо всех сторон обрушится дикий, необузданный хохот над судьбами Каэдэхары и Куникудзуши. Они ощущают посторонние оболочки, которых наполняет совсем другая жизнь — беззаботная, счастливая, удивительная, и внутри просыпается зависть коллективно с воспоминаниями, которые занимают первые места в рейтинге самых ярких, приятных и тёплых. Скара бы продал душу дьяволу, лишь бы вычеркнуть из своей истории Фатуи и вернуться в прошлое, в расцвет его чудесной жизни — начало первого курса. Кадзуха бы по-настоящему уверовал в высшие силы и каждые утро и вечер молился, стоя на коленях и сложив ладони в молитвенном жесте, прося как никогда и ни о чём прежде остановить бегущие стрелки на часах и на секунду-вторую посетить будущее, в котором, быть может, Тартальи и след простыл, и Фатуи распались, и Куникудзуши полностью выздоровел, и Хэйдзо снова охотно разделяет с ним прелести студенческих будней; будущее, в котором Странник — не более чем временная театральная роль, а не вторая сторона Каэдэхары. Зажглись уличные фонари, вырисовывая своим светом круги на дороге, который словно мог уберечь от беды и не дать злодеям проникнуть, прикоснуться, покалечить. Будь сей небольшой уголок взаправду защитной крепостью, он бы не дал ступить на свою территорию Кадзухе и Скаре, поскольку они неразрывно связаны с тем самым злом; он бы опалил яростным огнём их ступни, неуверенно зафиксировавшихся на границе меж непроницаемым мраком и святым оберегающим кругом. Сильный ветер срывает с незнакомцев головные уборы, грубо обращается с волосами; он свистит, взывая окружить друзей со всех сторон и нанести множество ударов. Кроны низких деревьев угрожающе качаются из стороны в сторону, готовые отхлестать по лицу, ветками рассекая глаза и губы, рвя в клочья одежду. Природа играла против них, сплотившись с целым миром и единогласно выражая своё неодобрение их давно минувших и ещё не сделанных поступков. Им нет нигде места, кроме как идти напролом, невзирая ни на потенциальные угрозы, ни на постороннее мнение, ни на громогласные мысли о том, что они в этой жизни оступились не раз и не два, а создали непрерывающуюся череду неправильных и опрометчивых деяний. Даже выбравшись из хватки Фатуи, даже засудив Тарталью и выйдя сухими из воды, они не отыщут прощенья ни за что и никогда. Юноши, возможно, распрощаются с организацией, но кошмар не прекратится: пустив всё на самотёк, совесть обглодает их лучезарные памятные моменты, разобьёт на мириады осколков разноцветный витраж, оголяя их взору чёрную и скудную реальность, где солнце померкло, листва сгнила, а от живого, любящего и принимающего человека мира остались лишь груды пепла на пропитанной ядом земле. Лишь чувство собственного достоинства даст им устоять перед атакой, и Скара не вернётся к состоянию опустошения, а Кадзуха не станет себя истязать минувшими попытками помочь, при этом нанося вред окружающим. Петляя между общежитий, где проживают иностранные студенты, парни поравнялись, прокладывая вместе дальнейший путь подобно первопроходцам, проходящих через дикую местность неизведанных доселе ярко-зелёных и густых джунглей. Ни единая душа не столкнулась с ними лбом — быть может, небылицы об опасности этого района не более чем слухи? Выстроенное домино общежитий, охваченное с обеих сторон редким лесом, наконец закончилось, и парни юркнули во тьму, светя под ноги фонариками. Хрустели сухие ветки, и ветер малость утих. Неужели это то место, где не о чем тревожиться? Студенты огибают деревья, и Скара неоднократно останавливался возле некоторых, опираясь рукой и взором охватывая далёкую непроглядную местность, спрятанную сродни сокровищу. — Ещё немного, — сказал темноволосый и возобновил ходьбу, намеренно ускорившись. Он не соврал. С каждым последующим шагом растения встречались реже, и в конце концов осталась впереди только низкорослая трава. Кадзуха всмотрелся вдаль: вырисовывался тёмный силуэт огромного холма. По рвению Куникудузши стало понятно, что до заветного места как рукой подать, и он зашагал быстрее, первым достигая подошвы, а затем и крутого склона. Взбираться беловолосому было тяжеловато: кроссовки предательски скользили по траве, и устоять на месте не получалось. Скара подсобил, крепко взял за руку и страховал, оглядываясь, дабы друг вовсе не покатился кубарем вниз. С поддержкой спокойнее. Покорение вершины вызвало облегчение и ликование. Парни дали друг другу пять, и Куникудзуши сразу же приземлился на траву, чувствуя едва уловимое тепло земли, накрытой полотном зелёной травы. Посветил фонариком подле себя, подзывая присесть, и Кадзуха послушался, аккуратно умостившись по-турецки. — Думал сегодня я как-то белые штаны надеть… — витая в собственном воображаемом мире фантазий, произнёс беловолосый. — И так упорствовал, ей-богу! Скажи спасибо, что я тебя отговорил, — без злого умысла толкнул товарища в плечо кулачком и выключил фонарик на телефоне. — Гляди, Кадзуха, как здесь одуренно. — Ага, — засмеялся, моментально вспоминая рассказы о веселящихся студентах и раскиданных повсюду «кладах». — От слова «дурь». — Ни один закладчик не осилит этот холм, не говорю уже о бухущих в хлам студентах. — Ни один закладчик, говоришь? Значит, мы первые. Они помнили о договорённости не затрагивать тему Фатуи, но язык плёл живее, чем в мыслях создастся подходящее предложение. Уханье одиноких горлиц доносилось до парней позади — заглавный признак наступления полной тишины, которую нечем занять. Может, и не нужно? Кадзуха привык к темноте и наверняка не знал, чем наградить сие место одним из наилучших, пока не посмотрел вперёд.

Depeche Mode — Never let me down again

I'm taking a ride With my best friend Студент-психолог словил себя на думе, что прогулка не зря называлась долгожданной. Прогулка с лучшим другом, Скарой, который со дня вступления Кадзухи в Фатуи был всегда рядом. I hope he never lets me down again He knows where he's taking me Taking me where I want to be Мечты, хоть и небольшие, сбываются, и Куникудзуши исполнил обещанное. Подумать только, холм за собой прятал более фантастический вид, чем когда-то был виден Каэдэхарой в низине. I'm taking a ride With my best friend Здания величественно возвышались, тянулись к небесам, и их огни точечно и ярко горели, будто жители уверены, что кто-то свыше заметит и посетит их удивительный городок. Освещённая дорога тонкою нитью тянулась от их общежитий и резко простилалась вниз, после обматывая, как гирляндой украшают новогоднюю пышную ель, улицы. Некоторые заведения хвастались разноцветными горящими вывесками, которые для парней виделись безобразным несоответствием с общей картиной, точно художник, балуясь, испробовал новые краски на старом холсте. Там кипела жизнь, которая, может быть, и вовсе не знает о преступлениях; город, в котором люди не знакомы с тревогой, страхом и разочарованием. We're flying high We're watching the world pass us by Будто бы руководствуясь своим положением и перенимая на себя присущие богам манеры, Кадзуха представил, как одним только взмахом руки обрушит на беспечный городок небывалых высот цунами, как вода смоет великолепные архитектурные строения, и все фонари, излучающие свет, навсегда погаснут подобно свече, потухшей под слепым дождём. Never want to come down Never want to put my feet back down On the ground Каэдэхара уверен, что Скара бы поддержал его и в этот раз. Темноволосый бы, взывая к небесам, налитым ненавистью взглядом поразил дома кривыми молниями, сила и заряд которых разнесли бы всё земное в щепки да раздробили бы на части. I'm taking a ride With my best friend Их ярость и внутренняя сила неописуемы: они молот разъярённых богов, оглушающий гром и смертельный смерч. Им известен враг, им известны его преимущества и недостатки, однако совместными усилиями едва смогут противостоять. Сейчас главное то, что они сплотились, а дальше решат удача и судьба, какими картами бить. I hope he never lets me down again Promises me I'm safe as houses As long as I remember who's wearing the trousers Куникудзуши глубоко вдыхает воздух носом, отчасти распознавая специфический запах весенней ночи, и верит, что Кадзухе более нечего скрывать и что он никогда не подведёт. Огромные надежды возлагаются именно на первокурсника, который за краткий срок успел проявить себя как лидер среди них обоих. I hope he never lets me down again Каэдэхара изобретательнее и тоньше в составлении конкретного и чёткого плана, он может зацепиться за малозначащие результаты и придумать новый путь отхода или рассказать, как им нужно обороняться. We're flying high We're watching the world pass us by Студенты ощущают, что парят в небе, что город со своими страстью, драмой и горем проносится мимо, и они как божественные существа, плавно взмахивающие пышными крыльями, молчаливо наблюдают свысока. Never want to come down Never want to put my feet back down On the ground Они смотрят друг на друга и без лишних слов понимают, что возвращение на землю сулит неприятности и несчастье. Только здесь и только сейчас весь мир может преклониться пред ними и попросить прощения, однако чужая размеренная жизнь продолжается, и никто не осознаёт, сколько гнева и вражды в душах Кадзухи и Скары таится к когда-то доброму и отзывчивому обществу. We're flying high We're watching the world pass us by Грандиозность города вырисовывала приятные глазу события: ежедневные праздники на улицах, гармоничная семья за круглым столом, гордость за любимое занятие, успешное достижение наивысшей ступени карьерной лестницы — и всё это отобрано у Скары и Кадзухи из-за неверного выбора. Never want to come down Never want to put my feet back down On the ground Нет смысла возвращаться в общежитие, куда более привлекательнее посидеть на верхушке холма до голодной смерти и поглядеть на противоположную сторону бытия, купающуюся в свете буквально перед ревностными очами. Never let me down И несмотря на имеющиеся трудности, Скара правда не сомневается, что Кадзуха не позволит себе по приказу Тартальи уничтожить друга. Каэдэхаре и вовсе подобные мысли в голову не лезут — не для того было разом пережито столько боли. See the stars, they're shining bright Everything's alright tonight Первокурсник, разорвав связь с мстительными грёзами, поднял голову и посмотрел наверх, и разинул рот от количества видимых небесных светил, старается подобрать слова покультурнее, но в конце концов не постыдился поделиться первоначальными впечатлениями: — Уж не думал, что холм раскроет нам настолько охуенный вид. — Здесь отстранённо и уютно, хоть и до жути темно. — Можешь отыскать какие-нибудь созвездия? — поинтересовался студент-психолог. — Не-а, никак не могу их запомнить. Гораздо веселее вместе создавать созвездия! Го попробуем, — второкурсник задумчиво окинул взглядом блестящий бисер, рассыпанный на безграничном небосводе, и поднял руку, указательным пальцем ориентируя друга. — Я нашёл рыбку, смотри. Это у неё треугольный хвост, туловище и голова овальной формы. О, ещё и плавнички есть. — Как назовём? — сосредоточенно проследив за указаниями Скары, в конце спросил. — Золотая рыбка! Как тебе, м? — Рыбка, которая исполнит наши желания, обязательно должна быть золотой, — парень широко улыбнулся и выделил спустя миг следующее сплетение звёзд: — Я нашёл! Похоже, кажется, на подкову. Это знак удачи. Они нашли, чем себя утешить в эту ночь, вместе создавая собственную карту звёздного неба, далеко не похожую на стандартную, и падающие светила, осуществив все их желания, однажды навеки свяжут их судьбы в созвездие героев.