***
Пара часов сна сделала своё дело: Каэдэхара чувствовал себя намного бодрее, а ужин от Скары и вовсе добавил столько энергии, что юноша решил половину потратить на волнение, плещущееся внутри. Непривычно вставать перед зеркалом и наблюдать у себя едва заметную дрожь и растерянный взор, спрашивающий у изображения «что происходит?». — Ну Кадзуха! — начал сердиться темноволосый. — Ты как девчонка перед первым свиданием себя ведёшь, угомонись уже, — гаркнул, прижав ладони к бёдрам и растопырив локти, и встал позади сожителя, поднялся на носочках, в зеркале рассматривая свою макушку. — Я пиздец как переживаю, — люто прошептал, не узнавая прежнего себя, и в десятый раз окинул взглядом свой внешний вид. — Никуда не годится! — Что? — Мой дорогой Кадзуха, — опустил пятки на пол и повернул товарища к себе лицом, надавив на его плечи, — вы с ним по-прежнему друзья, и не нужно себя накручивать. Выдохни, забудь обо всём и охуенно проведи время с Хэйдзо, — содержание не хвасталось глубокомысленностью, однако имело толк; Каэдэхара изо всех сил настроил себя на позитивную волну. — Понял, — сухо ответил, наконец посмотрев на Куникудзуши. — Точно? — Так точно, — подпрыгнув, выпрямленную кисть руки с сомкнутыми пальцами приставил к виску, эдаким воинским жестом показывая, что прислушался к словам Скары. — Отлично! — ликующе крикнул. — А теперь марш гулять!***
Довольно странно впадать в состояние тревоги, когда человек собирается повидаться с давним другом. Данную странность не отрицает беловолосый, стоя на крыльце общежития и постоянно поглядывая на дверь, как только она открывается и кто-то выходит на улицу. «Спокойно, всё пройдёт гладко», — внушая себе то, что нынешние переживания основаны на пустом месте и их запросто можно обозвать беспочвенными, судорожно выдохнул юноша. Всё как рукой сняло, когда Хэйдзо вышел из общежития и заразил своим прекрасным настроением. — Кадзуха, это ты! — воскликнул Сиканоин, не поверив своим глазам, и подошёл к другу, демонстративно, как будто бы дизайнер одежды, оценивающий дорогой наряд на модели перед показом, закружился вокруг парня, вынося вердикт: — Ни черта в тебе в натуре не поменялось. — Не может быть! — возразил и развёл руками, цепляясь взглядом за что-то новое, и указал пальцем на белоснежные кроссовки на красной платформе и с неоновыми полосами. — Во, у меня цацка новая. — Ты же их потерял! Ты где их нашёл? — изумился студент-юрист и не выдержал, присел на корточки, рассматривая когда-то потерянную пару обуви. — Новыми обзавёлся, делов-то, — любуясь искренностью Хэйдзо, беловолосый надменно скрестил руки на груди и выставил одну ногу вперёд, точно хвастаясь. — Точь-в-точь такие же! Дождёмся, когда потемнеет, и как засияешь на весь райончик! — он улыбался, показав белые, как морская пена, зубы; с этим человеком невозможно заскучать. — О-ох, снова я буду купаться в лучах славы, как же надоело, — выдавливать из себя пафос — не то, что ему давалось легко. — Хэйдзо! — крикнул, что друг аж дёрнулся и поднялся. — Ну чё ты пугаешь, алё! — А чё ты таким пугливым стал? Погнали на стадик. — Не-ет, Кадзуха, не-ет. Мы идём кушать. — Куда? — вскинул бровь, явно не предугадывая прогулку по кафе и подобным заведениям. — А ты что кушать хочешь? — Меня накормили, я вообще не голодный. Бля, заскочи в комнату, возьми чё-то и го на стадион, — предложил выход из ситуации Каэдэхара. — Я хочу что-то вкусное, очень вкусное! И свежее. И горячее, — перечисляет, загибая пальцы, и щурится, детальнее описывая свои пожелания. — И солёное. И чуть-чуть кислое. И хрустящее. — Пошли уже присядем, что ли… — подумав, что это будет продолжаться бесконечно, произнёс студент-психолог. — Кадзуха-а, — по-актёрски плача, всхлипывая, вцепившись в рукав друга обеими руками, воет юноша. — Я очень хочу кушать шаурму, очень-очень! — Уговорил. А потом сразу же на стадион! Окей? — Конечно, конечно.***
На заветном стадионе не так уж и пустынно. Казалось, что чем выше поднималась температура на градуснике, тем больше студентов оставляли свои комнатушки и шли всей дружной компанией пошуметь именно здесь, где Кадзуха пил лишь однажды, и едва ли хочет ворошить воспоминания о том праздновании, когда у него был день рождения. Однако Сиканоин как раз из тех, кто любит и кому приятно порой оживить прошедшее. — Ты ещё тогда чушь какую-то плёл. Походу, белку словил. Все кринжанули! — хохоча, он сел на скамейку и начал жадно есть вкусно пахнущую шаурму, покупать которую Каэдэхара благополучно отказался, хоть и жалеет немного об этом. — Я мало чё помню из той посиделки. Ну, напился я знатно. Стрёмно представить, что ещё я натворил, но вы об этом не рассказали, — сел рядом и закинул ногу на ногу, в смущении почесав затылок. — Кстати, приятного аппетита. — Не понял, а чё ты обижаешься? Я тебе предлагал купить! — запальчиво вскричал. — Я с тобой поделюсь, дурачок. — Ешь давай, пока тёплая. — А мне-то что? Остывшая половина твоя будет, хе-хе. — Поэтому и говорю, ешь быстрее! — Ой, всё, — махнул рукой Сиканоин и, как можно быстрее прожёвывая, наконец переключился на что-то другое. — Поведай-ка мне о своей удивительной успеваемости. Гоняешь и в уник, и на работу, и спать умудряешься более-менее нормально. У тебя кукуха ещё не поехала? — Пф-ф, она давно поехала, — доложил беловолосый, не скрывая своего отвращения к данной теме. — Я хотел тебя о кое-чём серьёзном спросить… — А? Что? — намеренно прожигая собеседника взором, Хэйдзо по одному лишь выражению лика понял, что дела обстоят хуже, чем когда-либо. — Отвечай мне честно, окей? — А бывает иначе? — Ты знаешь о Фатуи? — беспристрастно спросил, страшась услышать ответ. — Не-а. А чё это? Это группа с грустными цитатами или что? — беззаботно разбросался вопросами. — Это группа людей, которая в основном занимается торговлей и распространением наркоты, — открыто поделился юноша, внимательно проследив за другом, который не поймёт, почему Кадзуха решил сказать об этом. — Многие участники Фатуи — студенты из наших общежитий, совсем как мы с тобой. — Ого, не знаю таких. Уроды конченные. Надеюсь, их всех посадят. Ты знаешь, как я топлю за справедливость. — Да, прекрасно знаю, я таким же был… Пока не вступил к ним. Хэйдзо аж подавился, громко закашлял, и друг похлопал его по спине. — Кадзуха, ты охуел? Тебе делать больше нечего? Придурок! — Сиканоин не постеснялся дать собеседнику смачный подзатыльник. — Тихо, я всё тебе объясню. Не ори на весь двор, пожалуйста! — ладонью прикрыл ушибленное место, подумав, что второго удара не миновать. — Будь ты мне никем, я бы щас сдал тебя с потрохами, идиот! Тебе жить надоело? — Мы со Скарой что-нибудь придумаем, нам попросту надо время! — Ах, ещё и Скара тут замешан, охуеть не встать! — Я его заменял, я хотел ему помочь, а по итогу его вообще прирезать хотят. Если узнают, что я что-то имею против Фатуи, мне тоже крышка, — напряжённо было вещать о неприятных новостях полушёпотом и находиться с разгневанным Хэйдзо очень близко. — Так это всё из-за него! — тотчас определил причину всех возникших бед. — Из-за него одни проблемы, ты что, не видишь? — Он не виноват, это я запутался и втайне вступил… — У меня слов не хватает, чтобы оскорбить тебя, дурака. К счастью, я с тобой, фатуистом-хуитистом, не живу в одной комнате! — Вообще-то, многоуважаемый Хэйдзо, я как раз-таки работаю на твоего наилучшего соседа, который не просто закладчик, а почти как босс! — не хотел Кадзуха об этом говорить, однако вырвалось из поганого рта окончательное признание. — Аякс босс? — опешил Сиканоин и прикрыл рот тыльной стороной ладони, в беспокойстве метая взгляд, словно его обвёл вокруг пальца целый мир. — Типа того… Хэйдзо, умоляю тебя, даже на колени встану, — студент-психолог встал перед другом и аккуратно опустился на колени, — пожалуйста, помоги мне, чем только сможешь. Куда он уходит, с кем он уходит, чем занимается в вашей комнате. Я его засужу, — его голос дрожит, нервы натянуты до предела, и Сиканоин — это единственный человек, который буквально разделяет с Тартальей студенческую жизнь. — Ты не представляешь, какая он гнида. Это он меня избил зимой, это он довёл Скару до ручки. Умоляю тебя, мы делаем благое дело, даже когда маскируемся под маской зла. Я очень тебя прошу, поверь мне! — Встань, — приказал, никак не отреагировав на просьбу друга. — Мы возвращаемся в общагу. — Хэйдзо, пожалуйста, не говори ему о том, что ты слышал. Они способны на убийство, и я не просто так пытаюсь уйти от них исподтишка. Я боюсь, — на глазах выступили неконтролируемые слёзы, и Сиканоин потянул товарища за локоть, дабы тот наконец-то поднялся. — Знаю я, не тупой. Мне надо подумать. Первокурсник-юрист завсегда отличался особенным отношением к преступной деятельности. Для него справедливость — святое слово, и нарушение общественных порядков невозможно оставить безнаказанным. Помня об этом, Кадзухе остаётся лишь молиться, что речи были выброшены не напрасно и что его криминальные действия расцениваются как безвыходность. Каэдэхара неоднократно по пути в общежитие повторял, что он не собирается утомляться в кругу Фатуи долго, что желает покончить со всем настолько скрытно и правдоподобно, насколько только хватит и духу, и сил, и находчивости, и терпения. Но Хэйдзо трудно убедить в подобных обещаниях и склонить на свою сторону. Видимо, сегодня правда была неуместной, и понимания, которого беловолосый желанно ждал, он в ответ не встретил. Как некстати позвонил Тарталья, и Кадзуха любезно предоставил другу доказательства, что голос соответствует так называемому Аяксу. «Старший брат» напомнил о скорой работе и как гром средь ясного неба объявил одно предложение, которое вызывало дурные предчувствия у Каэдэхары. — Помню, ты хвастался, что собственноручно ранил того паренька, который наскучил своими похождениями и нападениями. Жертв становится больше, а ты с ним по крайней мере пересекался. Предлагаю тебе попробовать работать агентом и поохотиться на этого чудака, как ты на это смотришь? Хэйдзо сомнительно покосился на Кадзуху — не удивительная реакция, ведь он без понятия, кого называют агентами и какую работу они выполняют. — Я не могу дать точный ответ сейчас. Позвоню позже. Завершение звонка колыхнуло дичайший интерес, и Сиканоин прямо спросил: — Чё за агенты? — Да так… Следят за теми, кто пытается их контору сдать или работает херово. «Быть агентом — это точно не то, к чему я стремлюсь…» — подумал студент-психолог и перебрал всевозможные исходы: наносить людям увечья — серьёзный риск, и подставлять себя ради того, чтобы потом выслушивать обвинения в суде, — шаг, который за один миг может перевернуть ход игры не в пользу Каэдэхары.