***
День расплаты приближается, а платить по счетам предназначено каждому по-своему. План действий был разыгран в уме Кадзухи десятки раз, и это помогало ему поберечь свои силы. Первокурснику предстоит остаться в стороне с заранее спланированным алиби, а вот это не даёт покоя. С одной стороны, есть некая практичность алиби, которого, быть может, даже касаться в суде не будут. С другой стороны, подобная предосторожность походила более на нежелание участвовать в процессе горячей разборки. Сердце отбивало учащённый ритм, когда Каэдэхара спрашивал себя, сдаст ли Тарталья и его, и агентов, и закладчиков, если всё дойдёт до разбирательства в суде. Быть причастным к делу вовсе не хотелось. Уйма тревог обрушились на жизни нынешнего Странника и Скары, и многие вопросы не имеют открытого и точного ответа — время покажет. Тарталья позвонил Кадзухе накануне ожидаемого дня, и юный агент, успевший проявить свой характер, был удовлетворён односторонним доверием, которое возникло между ним и «старшим братом». — Завтра в одиннадцать, — сообщил, не растеряв самообладания, первокурсник. — Ты… помнишь, где вы встретились в последний раз в парке? — Ты хочешь спросить, помню ли я ту самую ночь, когда ты пожертвовал своими светящимися кроссовками? — усмехнулся, разбудив воспоминания. — Помню, Кадзуха, до мелочей… — Запомни, Кун, наше стоп-слово. — Тоже помню. Стоп-слово — «кардиган». Парни ни фразой не обмолвились за все эти дни о прошлой прогулке, однако и мнение о ней сложилось разное. Скара обрёл бонусный смысл для дальнейшей приятной жизни, а Кадзуха поставил на теме собственных чувств табу. К счастью или к сожалению, второкурсник настолько стеснителен в каких-либо откровениях, что ни разу не сказал «я тебя люблю» и ни разу не поцеловал своего возлюбленного. Беловолосый воспринял это с неким облегчением, ведь разбираться в отношениях он сейчас не готов, да и есть у него зерно сомнения, что после расправы над Тартальей долго не сможет взяться за что-то новое, в том числе и за возможный переход на иной уровень общения с сожителем.***
Сегодня всё встанет на свои места. Кого-то из двух сторон наградят, кого-то, напротив, накажут за содеянное. Бросать монету бессмысленно, потому что удача в этом поединке не изменит ход сражения. Ключевую роль играют находчивость, решительность, грубость — всё перечисленное характерно ребятам, следовавшим плану Кадзухи. Можно ли подобное сказать о Тарталье? Скорее да, чем нет, ведь Странник — не единственный в Фатуи актёр, умеющий маскировать адскую ненависть под ангельской покорностью и преданностью. Предварительно избавившись от всех переписок, удалив все групповые чаты, почистив контакты, первокурсник вынул сим-карту из устройства и выкинул её в урну. Внутри он ощутил тяжесть момента, словно его истинную сущность раздробили на мириады частиц в цифровом пространстве — тёмная сторона выла, рыдала, просилась домой, а дом — это Фатуи, воспитавшие в парне практичного, идеализированного агента. — Тебе больше не придётся притворяться, — тихий глас Куникудзуши гипнотизировал его. — С этого дня ты не Странник, не агент, не закладчик — ты Кадзуха, которого я знал прежде. Есть доля правды в этих словах, однако ошибся темноволосый юноша в одном: Каэдэхара никогда не выгонит из жизни зверя, который гнался за «должниками» Фатуи. Да, животное заперто в клетке, но кормить его чем-то нужно. Быть может, Странник, живущий глубоко внутри, бесследно исчезнет к старческим годам, а может, натуре найдётся применение в гуманных делах. Беловолосый парень пожелал удачи своему другу и заключил под конец его в крепкие объятия. — Это похоже на… на прощание, — грустно обронил Скара, с нескрываемым намёком давая понять, что ему не хочется повторять сцену расставания снова. — Прям как тогда, в мой первый день агента? — выловил однотипное воспоминание, схожее с нынешним, и горько улыбнулся, прикрывая глаза и пряча пол-лица за плечом сожителя. — Мне жаль, что мы поменялись местами. Правда, мне искренне жаль, Кун… Если бы была возможность заменить тебя и здесь, я бы без раздумий пошёл к Тарталье. — Нет, хватит тебе геройствовать. Пора покончить со всем этим, и я, наверное, готов, — Куникудзуши отстранился и серьёзно посмотрел на Кадзуху. — Я… рад, что ты появился в моей жизни, и я в неоплатном долгу перед тобой. По пути я помолюсь всем, кого знаю, лишь бы снова прийти сюда, к тебе, и напиться. — Как в старые добрые? — Как в старые добрые, и после этого плевать я хотел на запреты. Ну, чё, ни пуха, ни пера! — К чёрту!***
Скара перво-наперво, пройдя мимо назначенной дороги, свернул к иному пути, который был длиннее, но определённо оканчивался у входа в больницу, в которой он был неоднократно. Внутри находилась аптека и, купив кое-какие успокоительные лекарства, сохранил чек, припрятал его во внутренний карман джинсовой лёгкой куртки. На обратном пути он слегка отклонился от курса, однако придержался плана. Юноша, шедший уже старой дорогой, нервничает. Он шагает по светлой ленте парка, прижатой деревьями с густой листвой. Хотелось кануть во тьму, как когда-то он убежал вместе с Кадзухой от преследования назойливого, неугомонного Тартальи. Однако тропа сегодня открыта ему лишь одна, и свернуть с неё, импровизируя в поиске иных троп, означает повторное переживание неизбежного. Нет терпения мучиться и нет сил прятаться. В этот вечер Куникудзуши ощутил себя свободным и заключённым одновременно — сейчас он может убежать прочь, но завтра его настигнет та же участь, что и сегодня. Он скован страхом, и боль, которую ему предстоит испытать, ещё больше пугает, несмотря на подмогу, скрывающуюся неподалёку. Ему не знакомо чудо, и счастье встретил за жизнь Скара одно — познакомился с Кадзухой, другом, с недавних пор и дорогим человеком, пленившим сердце. «Соберись, ты мужественнее, чем кажешься, — оглядываясь по сторонам в ужасе наткнуться на агентов, приказал себе парень. — Если и помирать, то с песней — таковое решение ты принял накануне, а теперь трясёшься как заяц». — Не меня ли ищешь? — крикнул кто-то, стоявший посреди дороги. — Брось, братец, не в моём стиле поджидать тебя в темноте. Предпочитаю бить в ебало при свете. — Ох-х, я и забыл, как много в тебе мразотства, — в ответ отозвался темноволосый, не заметив, как ходьба невольно замедлилась, — тело борется подходить ближе. — Извини, но сегодня я встречаюсь не с тобой, — следуя заранее обговоренному плану, сказал он. — А с кем? — видимо, взяв во внимание неспешные шаги, подсобил в сим плане и пошёл навстречу, сокращая дистанцию. — О-о, я знаю, знаю! Спешу тебя огорчить: Странник, увы, не придёт. — Какой ещё Странник? — с насмешкой спросил, вспомнив, что Каэдэхара не рассказал Аяксу о том, что Скара ознакомлен с его вступлением в Фатуи. — Странник, которого ты зовёшь Кадзухой. Поразительно, правда? Друг тебя подставил, но зато предан «семье», невзирая на вашу «братскую» связь. — Как будто я безоговорочно поверю твоим гнилым словам. Пф, да ты всегда пиздишь, лишь бы настроение испортить. — Сочувствую очередной несложившейся дружбе, Скара, но посмотри, где ты находишься и кто перед тобой. Кадзухи здесь я не вижу, — ухмылка тенью промелькнула на его самодовольном лице. — Только ты и я. — Мне надоело видеть тебя. Если ты прав, то что? — юноша остановился и беспокойно спрятал руки в карманы штанов, будто интуитивно желая схватить складной нож для минимальной безопасности, — не вышло, Каэдэхара перед выходом забрал «игрушку». — То, что я говорил тебе ещё давно. Пора прощаться, Скара, и в этот раз навсегда. Оставлю выбор за тобой: убить быстро или медленно? — Сначала хотя бы попытайся, еблан. Тарталье ни к чему реагировать на провокации, ибо в его понимании жестокая драка окончится мгновенно и в его пользу. Он прав: в борьбе Куникудзуши слаб и морально подавлен — славно будет, если хотя бы примет какие-никакие банальные защитные приёмы в виде отталкивания или уклонения от удара. «Старший брат» тотчас побежал на парня с ошеломительным ударом, и тот удачно увернулся от летящего в лицо кулака, отпрыгнув в сторонку. — Тебе не убить меня, братик. Но если ты взаправду прихлопнешь меня здесь, в парке, то… Ебать, тут только сочувствовать твоему низкому интеллекту, — ухмыльнувшись, Куникудзуши осторожно отступал назад, не сводя глумливого взгляда с рыжего. — Промахнулся… Что с тобой, братик? Ты заболел или что-то болит? Позвать твою маму, чтобы поцеловала в лоб? — Знаешь, что я заметил за эти годы? — выпрямившись, молвил четверокурсник, хрустя костяшками пальцев в разминке. — Пацаны, чьи родители на них с самого рождения хуй клали, любят выстреливать подобные шутки. Я горжусь тем, что меня любила мать. Причём и отец тоже, — приближаясь к Скаре, он заведомо уяснил, что тот не сбежит без посторонней помощи, которой, между прочим, нет. — А кто ты без самого главного, что есть у человека? Кто ты без семьи? Ты никто. Ты был никем в настоящей семье, а в нашей потерял шанс обеспечить себе престижное будущее. — Престижное будущее за решёткой из-за наркоты. Если и пиздишь, то говори уж до конца, а не обрывай предложения, как безмозглая сука, сдающая экзамены в короткой юбке. — И тем не менее ты согласился на условия Фатуи, которые представлял тебе я. Ты пал в моих глазах, теперь ты не ценнее мусора, который мы свыклись выкидывать. Твоя родная семья отвратительна, а ты пошёл весь в мать. Самовлюблённая, эгоистичная шлюха бросила тебя, струсила взять ответственность — ты такой же. — Нихуя ты обо мне не знаешь, блядский фатуист! Куникудзуши шагнул вперёд и замахнулся, целясь в лицо высокого студента, но понапрасну дал слабину. Тарталья воспользовался вспышкой неконтролируемой злости «брата» и перехватил его руку, в ответ впечатав свой кулак в лик, получившее первое за сегодня повреждение. И не остановился. Аякс в ярости не меньше Скары, и если у первого имеется преимущество в драке, то второй этим, увы, не может хвастаться. Рыжий парень сбил с ног второкурсника, со всей имеющейся силой пинал ногами по животу, а после останавливался и чего-то ждал. — Я предвкушал этот момент, я словно жил ради этого! — в приятном для себя удивлении воскликнул Тарталья, блуждая вокруг лежачего, кряхтящего Скары, с которым меньше года тому назад их связывало нечто большее, чем дружба — молодой студент-юрист считал человека, избивающего его сегодня, воистину братом. — Вставай. Давай! Ну-у, братец, — с шутливой гримасой обидчика завыл он, — попробуй сесть, не корчи из себя несчастную жертву. Ты всего-то возвращаешь мне должок, прими это как необходимость!***
Облачённые в чёрное, Дилюк и Сяо прятались в темноте, слившись с деревьями, и отчётливо слышали каждое слово. Сова, который был предан Фатуи не по велению сердца, изредка выглядывал из-за ствола, дабы кое-как разглядеть нецелой картинкой ужасную сцену. О других агентах не могло быть и речи. Предварительно прочесав густую окрестность, лишних пар глаз и ушей не оказалось. Тарталье и поддержка агентов не нужна, ведь он отлично справляется в одиночку с омерзительными злодеяниями. Правда, Дилюк пожалел, что Сяо напросился за компанию присматривать за Скарой, потому что студент-программист не единожды пытался оторваться от нынешнего места и побежать прямиком к Аяксу. Всякий раз, когда Сова замечал краем глаза наклон корпуса товарища вперёд, моментально останавливал, мёртвой хваткой окольцовывал его запястье. Сяо не вырывался, не спорил, а лишь бросал неодобрительный взгляд, а через минуту вёл себя тише воды и ниже травы. Их помощь именно в данную минуту бесполезна: серьёзных ушибов, как они поняли со стороны, нет. Пока Сяо боролся с внутренней ненавистью к Тарталье, Дилюк волновался, как бы успеть молчаливое самопожертвование различить с нуждой в подмоге, чтобы Куникудзуши не испустил дух. Стоп-слово «кардиган» не слышно, а явных признаков наихудшего состояния человека не только не видно, но и не услыхать сейчас.***
Тем временем второкурсник кое-как принял сидячее положение, обнимая одной рукой живот, который, кажется, не просто болит, а нарастающим неприятным отголоском будто бы посылает парню сигнал бежать. Правило гласит: бей или беги. Если первое противоречит принципам, моральным устоям либо препятствует неумение биться, то побег только приветствуется. Но бежать некуда — догонит, изобьёт сильнее, посмеётся громче. Боль словно разлилась по всему туловищу, и подняться невозможно. Потемнение в очах малость сбило его с осознания, где, с кем и почему он сидит на прохладной земле. Дыхание сбивчивое: глубокое, спокойное, затем слабые и еле слышимые для Куникудзуши вдохи и выдохи. Он коснулся ладонью лба, ему постепенно становится хуже. — Почему молчишь? Где твоя храбрость, Скара? Тебя заткнуть легче простого! Пока Тарталья переживает миг величия, второкурсник погружён в совершенно иной мир, где нет ужаса и страха, — и из сих иллюзий его выбивает удар носком кроссовок по подбородку. Юноша немягко соприкоснулся спиной и затылком с землёй и прикрыл затуманенные глаза. Его слух улавливал какие-то размытые и отдалённые фразы, словно его окунули в воду; чувства обострились и ослабли — невероятные скачки, неподвластные определённости. Куникудзуши потерял связь с внешним миром, и это вовсе не потеря сознания, а нечто страшнее: его воспоминания вместе с будущими планами стёрлись, освобождая перегруженный мозг, пребывавший вместе с телом в стрессовой ситуации. Время льётся быстро и в одночасье бесконечно, как ледяная вода водопада падает с невероятной скоростью вниз и никогда не останавливает привычный поток. Вкус крови был не в новинку, но противно до такой степени, что не хочется глотать, а выплюнуть физически невозможно. Скара сглатывает, чувствуя, как внутри он словно сгорает на костре. Никогда и ничего схожего не было им испытано, и этот опыт явно даст о себе знать в дальнейшем, если это «дальше», конечно, произойдёт. И оно произошло, резко и внезапно. Тарталья, присев возле Куникудзуши, грубо схватил за отлёт воротника джинсовой куртки и таким образом приподнял бессильное тело полудремавшего. — Ты проиграл, Скара. Тебя ожидают лишь пытки, лишь боль, лишь мой голос. Рыжий парень, крепко держа воротник и сжимая его, второй рукой ударил павшего «брата» по лицу, и это не единственная попытка изуродовать лицо навсегда или надолго. Четверокурсник был неуправляемым, он бил не щадя и не брал во внимание элементарных правил о чести, которых придерживаются уличные молодые хулиганы. Рассечения, кровь из носа, из рта капает слюна вперемешку с красным, глаз не открывается, второй, кажется, тоже, а внутри — пустота. Горящая, плавящаяся пустота, затягивающая Куникудзуши в потайную дверцу, недоступную обычному человеку.***
Группа поддержки терпит, ждёт других парней, и они наконец-то бесшумно явились. Дилюк знаком разрешил им действовать немедленно, и Итто, как главный средь небольшой группы из трёх человек, которые шли вместе с ним, без единого слова кивнул и проследовал вперёд, рассекая мрак. В руке его товарищ держал включённый телефон и всё записывал на видео — это дополнительная задумка для правдоподобности и своевременной помощи нуждающемуся. Аратаки и ребята на протяжении нескольких недель вели блог, который интересовал исключительно банду. Итто наобум брал двух людей и следовал вместе с ними по парку. Идея такова, что команда Аратаки решила разнообразить качество веселья в коллективе и все дружно якобы создали послания друг для друга, которые ищут маленькой группой и записывают всё на видео, а затем выкладывают в закрытый профиль как отчёт, где они побывали, что отыскали и куда планируют идти далее по не совсем сложным загадкам и головоломкам. Конечно, никакого развлекательного контента не было, как и мистических посланий одного участника другому — выдумка, но послужит хорошим оправданием для ведения ночной съёмки. Итто выбежал с ребятами из темноты и сразу же громогласно приказал Аяксу отступить, однако это не подействовало, и глава банды, краем глаза увидев, как изуродован его друг, едва сдержался от порыва побить Тарталью. Вместо этого Аратаки схватил четверокурсника за футболку и откинул назад, скорее надеясь переключить внимание на себя, чем на Скару. — Боже, Аякс, ты сумасшедший! Блять, ты реально конченый на всю голову! Посмотри на свои руки! — Ого, это ты. А этих я не знаю, — запыхавшись, улыбчиво произнёс рыжий парень; взглянув на свои руки, он увидел то, что его и раньше не пугало, — чужую кровь. — Идите своей дорогой, окей? Мы тут заняты выяснением отношений. — Ты его избил до смерти! Блять, мне кажется, он не дышит. Вызывайте ментов. А ты скорую. Больница близко, приедут быстро. — Полицию? Да ну, ребят, какого хуя вы вмешиваетесь! Правда, я этого не хотел. Тарталья достал карманный нож, которым редко пользовался, и замахнулся на Итто, который смог вовремя отреагировать и заломить руку за спину, а затем и вторую для надёжности. Вскоре «старший брат» спустя нескольких неуспешных попыток вырваться послушался, лёг наземь, зашипел от неприятного давления силы, с которой Аратаки коленом давит ему на спину, и засмеялся. — Зря вы так… За мной ведь придут. Уж Скара об этом наверняка знал. — Ребят, проверьте, по-моему, он реально не дышит... — Значит, я всё-таки успел.