Витраж расколотой судьбы

— Это ошибка. — Свидетели говорят обратное. — Вы повелись на байки заговорщиков. — Тем не менее их показания и Ваши действия указывают на Вашу вспыльчивость. Не хотите рассказать, как обстояли дела на самом деле? — Без адвоката ни слова не скажу. — Ваше право. Звоните адвокату, договаривайтесь о времени, и мы устроим встречу. Слова словно впитывались в стены тесной комнаты допроса, а стол посреди помещения был так холоден, что руки мёрзли, и это в летнюю пору, когда градусник зашкаливает. Стоит дать должное: здесь взаправду прохлада неимоверная, настолько ощутимая, что давит на раскалённый ум. Аякс неподвижно сидел в свободной, раскованной позе, всем видом демонстрируя своё спокойствие. Каким бы стойким он ни был, внутри растерян и решителен одновременно. Полицейский протянул задержанному юноше телефон, и тот не упустил возможности воспользоваться старыми услугами. Шустро отыскал в контактах своего адвоката и позвонил, бесцеремонно глядя на сотрудника правоохранительных органов, который тотчас опустил взгляд на папку с несколькими документами. — Подсобишь? — Сейчас? — Немедленно, — отчеканил по слогам Тарталья и, завершив краткий разговор, положил телефон на стол. — Вероятно, Вы не первый раз просите о подобных услугах именно этого человека, — подметил мужчина в форме, подумав, что с малознакомыми адвокатами, с которыми ранее ничего общего не имелось, человек не станет так общаться. — И здесь Вы опрометчивы, Шерлок. Рыжеволосый парень, казалось, отвык от сих процедур, с которыми сталкивался ранее, но всё же в этом моменте, именно в этом здании и как раз-таки в этой ситуации что-то откликнулось донельзя родным, близким, будто бы сидел на этом месте буквально вчера и слушал те же вопросы. Память свежа и помнит каждое его заточение, которое вскоре переходило в скорое освобождение. Так ли будет сегодня? «А Кадзуха хитёр. Подонок, — ни один мускул на лице не дрогнул, а мысли кричали, сразу отыскав заглавных виновников. — И ты хорош, Скара. Размяк как тряпичная кукла. По своему ли желанию? Думаю, нет». Парень переубедил себя в том, что хотя бы боль, нанесённая Куникудзуши, была ему подконтрольна и незапланирована для самого пострадавшего, и ему приятна сия дума о подчинении и следованию односторонних правил. — Вам когда организовывать встречу? — Зачем? Он примчится с минуты на минуту. — Уверены? — На все сто. Никогда не подводил. Аякс признал, что в минувшей стычке Кадзуха и Скара вели блистательную игру. «Хотят посадить. А толк хотя бы малейший в этом есть?» — он ухмыльнулся и задумался о более веской проблеме. Как на выходку в принципе отреагируют «старшие братья» и «старшие сёстры»? Слухи наверняка уже расползлись. Пошатнёт ли это его авторитет среди агентов, которым раздавал приказы? И всё же попался Тарталья глупо, последовал за своими импульсивностью и уверенностью, которые играют против него. Впрочем, он не воспринимает произошедшее за урок, ибо итог ему заранее известен. Дверь отворилась, и порог переступил адвокат. — Я представитель Аякса. Мы можем поговорить с ним наедине? — Конечно. Присаживайтесь, даём вам не более тридцати минут. Вам достаточно? — Вполне, — сухо ответил и сел напротив Тартальи, положил портфель на стол. — Когда время закончится, к Вам придут. Дождавшись, когда помещение покинут, Тарталья улыбнулся, заглянув в янтарные очи старого приятеля, работавшего на Фатуи. — Давненько не видел тебя в дорогущем костюмчике настоящего профессионала своего дела, — без злого умысла сделал комплимент. — Тебе повезло, что я был не занят. — Ты всегда выкроешь для меня несчастных тридцать минут, Чжун Ли, — опёрся локтями на стол и склонил голову набок, взгляд стал наглым и проницательным, будто рассматривал, каким изменениям подвергся адвокат и были ли они вообще. — Ближе к делу, — строго выпалил. — А дело дрянь, — махнул рукой Тарталья. — Ты им, — покосился на сторону двери, — что-нибудь рассказал? — Ни черта, что могло бы вызвать подозрения. — Свидетели у тебя есть? — Да, мои мальчики. Только они выступают против меня. Представляешь, они подумали, что таким образом убегут от моих козней. — То есть тебя обвели вокруг пальца твои же «работяги»? — новость не оставила адвоката безэмоциональным, и он нахмурился, впервые столкнувшись с таким предательством. — Верно, верно, — рыжий высказывался открыто, и интонация окрашена весельем — ему явно забавно. — Чё делать будем? — Их опросили, не знаешь? — Чёрт знает, а я — нет. Хотя… Мент обмолвился, что кое-кто всё же дал показания как свидетель. И не один человек. — А пострадавший? — Пф, сомневаюсь, что он разговаривать может. — Видимо, ты постарался на славу. У нас есть время подумать над стратегией твоей защиты, пока снимут побои, потом опросят пострадавшего. — То есть выкрутимся? — Рассказывай от начала до конца, как всё произошло, — не стал давать ложных обещаний, и поэтому сменил тему. Весь рассказ походил на утомительные подвиги Аякса, который в очередной раз возомнил себя человеком, которому подвластно всё. Но после того, как рыжий парень закончил говорить, стало больше комично, нежели печально, и Чжун Ли, не сдержавшись, прыснул от смеха, и заключил: — Тебе попались настолько остроумные и смелые ребята, что я боюсь, как бы твоя самооценка не покатилась с вершины. — О, снова твоё притворство! Оно меня задевает сильнее этих идиотов, — откинувшись на спинку стула, Тарталья театрально вздохнул. — Тебе всё ещё смешно? — Предыдущие твои выходки списывались со счетов, — вмиг лицо адвоката стало серьёзным, и меж бровей проявилась складка, будто он был раздражён недалековидностью своего клиента. — Тебя боялись, потому что ты умел запугивать. Бесспорно, этот навык не утрачен, и готов поспорить, способы запугивания применялись к этим парням с исключительным подходом. Однажды подобное восстание должно было случиться. Удивительно лишь то, что эта несчастливая карта выпала именно на твою службу, кто всегда контролирует малейший заговор и недалёкие похождения своих людей. — Возможно, ты прав, когда-нибудь Фатуи столкнулись бы с такой проблемой, — согласился парень и взглянул исподлобья на знакомого с неподдельным интересом, ведь тот собирался сказать что-то ещё, но как будто не решался. — Ну? — не стерпел наконец. — Дело в том, что прежде на тебя ничего не находили. Всё обходилось без свидетелей, побои никто не бежал снимать, к тому же под рукой всегда было прочное алиби. Сейчас, когда парень в больнице и имеет подле себя нескольких помощников, у нас нет иного выбора, как смягчить тебе пока ещё не вынесенный приговор. Сердце Аякса бешено заколотилось — настолько его беспокоил холодный тон Чжун Ли. — Что мне в таком случае делать? — задал волнующий вопрос. — Скажи им, что произошло на самом деле, и не взболтни лишнего, — юноша как следует выделил последнее слово из всего прочего, дабы оба поняли, о чём идёт речь. — Не придуривайся, пойди им навстречу. Будешь сотрудничать со следствием, больше мы ничего не сможем сделать. — А подкормить их денюжкой получится? Или хотя бы судью? — Полиция против нас, Аякс. Мы не можем рисковать. А насчёт судьи увидим. Потребовалось совсем не много времени, чтобы Тарталья осознал острую как стрелу правду: выбраться сухим из воды поможет лишь один из вариантов, который не то что рассматривать, но и приминять ни в коем случае нельзя. Он мог бы обыграть это дело иначе, а точнее издали намекнуть полицейскому, что люди, давшие показания, и пострадавший — не единственные, кто лицезрел нападение. Однако этот путь означал преждевременно стать предателем, потому как притягивание Каэдэхары к этому разбою могло нитью тянуться прямиком к Фатуи, которые не станут терпеть столь опрометчивые поступки. Если строго запрещено намеренно следовать пути предателя, то ни слова не сказано о блефе. — Есть кое-какая идея. Я бы поручил тебе одну небольшую шалость, но не уверен, что ты своей манерой общения и радушием наведёшь страху. Внесёшь за меня залог? — Надеюсь, это не повлечёт за собой ещё больше проблем? Иначе мы тебя не вытянем из грязи. — О, не беспокойся. Попытка не пытка, правда? Чжун Ли попрощался, приказным тоном сказал оставаться на связи, а после ушёл доводить начатое до конца: следовало внести определённую сумму для досудебного освобождения. Вместе с тем Тарталья послушно поведал свой рассказ следователю, дабы они смогли окончательно составить дело, и юноша получил свободу на неопределённый срок.

***

Поймать Кадзуху оказалось непросто: прятался невесть где. И всё-таки нашёл, столкнувшись с ним в отличный день на крыльце общежития. Каэдэхара куда-то торопился, по пути закидывая рюкзак на плечо, и не заметил крадущегося сзади Тарталью, который вскоре поравнялся с ним и с хорошим настроением произнёс: — Ну привет, герой. Первокурсник вдруг повернул голову к Аяксу и, кашлянув, огляделся заодно по сторонам — людей много, ничего дурного не произойдёт. — Как умело ты умеешь одним своим видом портить мне едва начавшийся день, — без толики страха выплюнул яд. — У меня всегда это отменно выходит, — улыбнулся парень. — Могу подкинуть ещё неприятностей, хочешь? Смотри, что будет, — он воодушевился, наверняка тыкая палкой в свою гадкую фантазию. — Одного свидетеля не хватает, и этот потеряшка — ты, братец. Если не хочешь вместе со своим дружком пойти на дно и получить статью за наркотики, — а поверь мне, если я тону, то прихвачу и вас с собой, — то замолви за меня крепкое и доброе словцо. Каэдэхара резко остановился и свёл брови к переносице, и жалко оглядел Аякса, после сказав: — Ты идиот? Хотя… Попробуй. Может, тебе хочется поиграть. Но на успех не надейся, — хмыкнув, он пошёл дальше. «Старший брат» сбавил ход, вскоре совсем застыл на месте, смотря на удаляющегося Кадзуху. Блеф не удался, и это провал. Первокурсник не тот человек, который нарочно споткнётся в полушаге от заветного финиша. Тарталья, сам того не заметив, сильно сжал кулак. Если он угодит за решётку, то не сможет наведываться к родному брату, не сможет его забрать к себе и жить как семья. Тем не менее преданность противоречит прочим вариантам сознаться во всём и посадить — взамен на короткий срок — «старших братьев», «старших сестёр», агентов и закладчиков. Не теряя драгоценного времени, которого не так уж и много, Аякс поспешил проведать брата и сказать, что не сможет приезжать с подарками и сладостями. А что ему оставалось? Вся надежда на острый язык Чжун Ли.