***
« — Ну вот… на такой оптимистической нотке начинает наше жаркое утро группа Metallica, и мы переходим к утренним новостям…» — вырубаю радио, ведь самое веселое уже позади, а меня ждет разбор полетов в офисе, где наверняка уже стоит недовольный Майклсон, скрестив руки на груди. Странно… Я всегда так себя веду? Даже когда в моей жизни присутствует такой постоянный фактор как убийство? Черт, да я реальный шизик. Может не нужно было сбегать с психушки? Задумчиво зажмуриваю глаз и мысленно протягиваю — «Нееееет» — под лукавство своей собственной улыбки. Как я у думал, как только выхожу из машины, тут же замечаю, что на пороге здания меня уже ждет этот навязчивый идиот, за которого я готов глотку кому угодно перегрызть. Он не любит мою задумчивую медлительность во всем, и сейчас показывает это всем своим видом, наблюдая за моими тягучими шагами. Вот только что-то с ним не так. Какие-то странные круги под глазами, усталость в глазах и серость лица. И меня это настораживает. — У меня была тяжелая ночь, и не самое отличное утро, — огрызнулся он, пропуская меня внутрь. Всегда поражался его способности практически читать мои мысли. Практически… какое общее понятие… ведь, если бы он и вправду их читал, то сидел бы я уже год так, допустим, третий, за совершение жестоких серийных убийств на территории всего Нью-Йорка. «Смешно однако…» — задумываюсь невольно, но потом понимаю, что легонько туплю. Ведь друг ждет, что я его о чем-то спрошу, вижу это по его нервному взгляду. Нужно, видимо было дослушать, что он плел по телефону с утра. — Кто-то умер? — бурчу чисто на эмоциях, дабы отшутиться. Коул внезапно цепенеет на месте. Лицо его меняется в красках прямо на глазах из обычного на мертвенно бледное. — Кто? — решительно продолжаю, игнорируя приветствие уже давно бесившей меня брюнетки, что вечной бестией портила мне жизнь. — Отец… — выдыхает тот, дрожащими губами, — убили сегодня ночью. А я узнал только полчаса назад. Чувствую как сердце комком подпрыгивает к горлу и спешно глотаю этот горький комок. — Какой-то ублюдок вырвал ему сердце, — продолжает он, и в глазах его возгорается жгучая ненависть. — Наверняка это Гримм. Теперь я знаю как зовут мою последнюю ночную жертву — Майкл Майклсон. — Я хочу, чтобы ты поехал на место преступления сейчас же, Деймон, — он чувствует себя как-то неловко под моим пристальным хмурым взглядом. Думает, что я озабочен его горем. Но это не так… Я не жалею. Этот подонок должен был умереть раньше, слишком много зла он совершил, а это наказывается только смертью. Жалею только о том, что он оказался отцом Коула. Жизнь иногда не справедлива, особенно если это касается меня. И все же что-то выдает мое смятение, а Майклсон это замечает, видимо в моих глазах. — У меня больше никого нет кроме тебя, дружище… — Ладно, — я неуверенно хлопаю его по плечу, пытаясь выдавить из себя подбадривающую улыбку, а на душе адской болью скребут мертвые кошки.***
Это уже не первый раз я бываю на расследовании собственного убийства, да еще и в качестве криминалиста и фотографа. И меня всегда веселила такого рода тавтология. Прям до слез. Вокруг, как и обычно, уже струятся потоки копов, что обтягивают «место убийства» лентами с предупреждением — «не заходить». А я любуюсь местностью… Вот именно за тем углом я его встретил. Там, слева от этой белой полицейской машины, что припарковалась у тротуара. Именно там он смотрел на меня блестящим непониманием взглядом, а потом, заметив в моей левой руке нож, испуганно выскочил на узкую провулочную дорогу. Именно тут, ближе к перекрестку и витрине магазина — «Мир Книг», я загнал ему меж пятое ребро острие ножа, а затем раздробив ребра, вогнал в теплое пространство грудной клетки свою руку, что начала уверенно рыскать внутри в поисках мускулистого округлого органа — сердца. Именно тут я вырвал его, протискивая между узкой щелью грудной клетки, пока мои глаза ни на секунду не отвлекались от наполненного болью синего лица мужчины, что безжизненно пялился стеклянными глазами в ночное небо. — Сальваторе? — за спиной послышался противный, прокуренный голос. Я уже знал, кому он принадлежит. Аларик Зальцман обошел меня со стороны и сразу же метнул взгляд на мой фотоаппарат. Я же со всех сил старался не обращать на него внимания, следя за тем как судмедэксперты суетятся вокруг трупа за ленточкой в поисках улик и доказательств. Глупцы… — В качестве фотографа? — продолжает он, и я наконец удосуживаю его холодным взглядом в ответ. — Что-то ты сегодня молчаливый, — следователь сощурил глаза, глядя на меня с неким подозрением и я, закатив иронично глаза, устремляюсь вновь туда, куда стоит смотреть фотографам на работе. Молоденькая девушка в строгом женском костюме, заметив меня, зазывающее махнула мне рукой, и я не раздумывая двинулся к ней. Но меня остановил коп, что охранял границу. Он вопросительно обернулся назад и, встретившись взглядом с этой леди в коричневом, аккуратно приподнял ленту, пропуская меня внутрь. Прям сам мистер «непроницательность», так и хотелось прыснуть смехом ему в лицо. — Ты Деймон Сальваторе, как я полагаю? — тонкая бровь девушки в костюме приподнялась и я невольно к ней присмотрелся, пока она сидя на корточках, рассматривала лицо покойника, прикасаясь к нему тонкими пальцами, обтянутыми стерильными перчатками. Ну конечно же. Как я раньше не додумался. Это же сама Мередит Фелл, судмедэксперт моего любимого участка, который расследует именно мои преступления. — Мередит… — криво улыбаюсь в ответ и только теперь обращаю внимание на само окоченелое тело у ее ног. — Что с лицом? — бурчу, хмуро глядя на неизвестные мне укусы, и Фелл указывает мне рукой на грудь, дабы я сделал один из снимков в нужном ракурсе, чтобы бумажный номерок улики был виден как нельзя лучше. Быстро выполняю приказ, щелкая глубокую рану в области сердца, что срослась сгустками крови на черном пиджаке покойника. — Видимо укусы собак… — задумчиво ответила она и указала мне на следующий ракурс для съемки, — и судя по времени нанесения ножевой раны в область груди, эти увечья были сделаны минимум на час позже, когда труп уже окоченел. Обожаю патанатомию, особенно когда она слетает с губ этой миленькой брюнетки. А трахается она как занимательно. Помню как сейчас… Ее волнистые волосы нежным каскадом струились по моим плечам, пока она, сидя со мной на кровати, насаживалась на мой член, зажатая в тисках моих объятий. У нее довольно-таки грязный ротик, если дело доходит до пламенных речей во время оргазма. -…пропустите меня… — раздается где-то позади, и мы оба отвлекаемся на посторонний голос. За лентой какой-то блондин в черном пальто пытается обойти Зальцмана и пробраться сквозь защитную ленту. Аларик даже досадно рыкнул, потому что мужчина случайно выбил у него изо рта сигарету, а та обожгла воротник его серого плаща. Какая досада… только кто этот ненормальный? — Сын убитого, — в очередной раз читая вопрос на моем хмуром лице, проясняет ситуацию Мередит. — Он следователь полиции, — закончив на столь оптимистической ноте, она своей изящной ручкой вновь указала мне на очередной бумажный номерок, дабы я сделал снимок. Именно в тот момент я учуял неладное. Со смертью этого ублюдка в моей жизни однозначно все запоет новыми красками…