***
Как же все давит на меня. Эта атмосфера, эта местность, этот туман, эта ночь… Тут даже сверчки не поют, лягушки на реке не квакают, блядь. И что я пытаюсь отвлечься на подобного рода маразм? Разве мне есть дело до каких-то там сраных жаб? Разумеется нет… Но если я перестану думать о подобной срани, в голову сразу же полезут нехорошие мысли и воспоминания. Эти слова Ника больно резанули по сердцу тогда, в мотеле. На мгновение у меня даже появилось ощущение, будто он немного отвечает на мои чувства. Будто все взаимно… Ах если бы… черт… сейчас сорвусь… Как же я хотел укусить его за пухлые губы тогда, лишь бы он заткнулся и не делал мне больно этими своими словами. Да, я убегаю… Не хочу больше видеть его, знать его, дышать им. Не хочу больше этих недомолвок, этого чертового нетерпения. Зачем надеяться на то, чего не будет? Это же тебе не просто бабу трахнуть… Я уже свернул направо, перейдя мост. Бессвязно бреду в тумане, прямо в сторону той развалюхи, где все и должно закончиться. Надеюсь только на то, что Майклсон не знает туда дороги. А я знаю? В общем-то нет, но ноги сами куда-то тянут, а мозги уверенно утверждает, что именно в нужное место. А и плевать, пускай будет так, хоть бы быстрее со всем покончить. Я так устал. От всего. От бесчисленных ночей без сна, от постоянного ощущения чужой крови у себя на лице, и чужих глаз за спиной, от упреков в адрес меня-убийцы. Как будто я сам желал этого, как будто я сам подписался на эту хрень. Лучше бы я тогда сдох в той больнице, лучше бы не выходил из комы, или что там было… Не я решил убивать, все решили за меня, когда дали мне шанс на новую жизнь. Но ведь никто не спросил, хочу ли я ее… Но ОН был вчера рядом со мной. Почему-то поехал со мной, не сдал меня властям, не убил меня при первой же возможности. Ведь ему нет разницы с кем сюда ехать, он бы обязательно сам все узнал. Тогда зачем? Вдруг возникло желание вернуться назад. Но я уже забрел непонятно куда, в какую-то лесную посадку, или в сам лес. Деревья тут низкие, а густые кусты высокие — чертовы дебри природы, мать ее… Смешно, путь к цели я, почему-то, знаю, а как вернуться назад — нет. — Ха… это что покушение на мою жизнь Матушкой Природой? Ахуеть… — выкрикиваю вверх, смотря на небо, будто пытаюсь прорваться сквозь густоту корявых веток над головой. Но это вызвало лишь мелкую цепочку движений вокруг меня. Будто вся лесная нечисть пробудилась от сна. Сначала шум за спиной, потом немного шуршания справа… Только и успеваю следить за дрожащими кустами взглядом. Где-то слышны мелкие шаги, или просто показалось. И вот, финальный аккорд впереди… — Черт… — вырывается из груди, прежде чем меня накрывает громадная мрачная туша, что вырвалась из темноты…***
Чертов фонарик никак не может пробить стену из серого тумана вокруг. Ник уже битый час почти ходит кругами, ища хоть какое-нибудь пристанище. Но четно… Везде одна лишь тишина, покрыта старыми лесными деревьями, и больше ничего. Деймон, наверное, сбежал. Чертов ублюдок, вот как он решил провести Майклсона. Пообещал ему помочь, говорил что-то предсмертный минутах. Чертов маньяк. — Ненавижу, — зарычал мужчина, отбрасывая с пути тяжелые ветки. Интересно, он всем так мозги запудривал? Со всеми так игрался, ища их слабости, и играя на них. Противно, стыдно и больно. Как возможно было попасть под действие чар этого придурка? Теперь Майклсон ощущал себя одной из тех брошенных блондинок с которыми спал Сальваторе. Униженным, с изнасилованной душой и сердцем… Где-то в метрах ста от него заскулила и завывала собака, видимо так на нее действовала полная луна. Внезапно захотелось поскулить и завыть ей в унисон. Создать подобного рода дует двух побитых жизнью бродяг. А ведь больше месяца, черт возьми! Больше месяца он пытается довести собственное расследование до логического конца. И таки сделал это, но слишком долго тянул. Нужно было еще тогда, при первой же возможности притянуть Его в участок, и сдать копам. В груди разыгралось щенячье ощущение обиды и боли. — Меня обманули… Может Сальваторе вообще специально завез Клауса в эту глухомань, чтобы потом красиво исчезнуть в темноте? Наверняка он уже где-то на границе штата… Обнадеживало хотя бы то, что мужчина знал дорогу к старому особняку, а значит, оттуда можно спокойно выйти на город по проездной дороге. Интересно, насколько сильно изменился этот дом почти за двадцать лет. Может его уже сровняло с землей время? Хотя, нет, не сповняло… Майклсон еще на опушке леса заметил серую крышу особняка, что поднялась чуть выше мрачного тумана метров на пять. И он ускорил шаг, спотыкаясь об корни деревьев, об мелкие выпуклости и кусты. Ностальгия тут же окунула тело с головой, особенно после того, как Ник неожиданно рухнул на мягкую землю, зацепившись за что-то твердое. Наверно это был камень… Фонарик тут же выпал из руки, и мгновенно затерялся в темноте, навек погаснув. — Черт… — сорвался мужчина, и перевернулся на спину, дабы уставиться в пустоту над собой. Подыматься почему-то не хотелось совсем. Можно вот так вот пролежать на осенней траве до утра, и ни о чем не думать, на все забить, и всех выкинуть из головы, из жизни. Каждого, поочередно… Кэролайн с ее постоянными ревностными подозрениями и маниакальными утверждениями. Но ведь она была права в некоторых вещах. Отца, черт его подери. Не отца даже, а тирана отчима. То, как он избивал Клауса по любому поводу, запирал его в подвале с крысами, или унижал перед семьей — не забыть никогда. А зачем было тогда браться за это чертово дело? Чтобы еще больше его возненавидеть? Логично, черт возьми, прямо женская логика. И как теперь сказать об его «подвигах» всей семье, которая чуть ли не молилась на Майкла столько лет? Не хотелось никого разочаровывать, особенно Ребекку, ведь она не поймет. Но самое главное… Как забыть Деймона Сальваторе — убийцу, лгуна, шарлатана, и человека, который успел за столь короткое время украсть сердце, и бесследно исчезнуть… А вдруг он просто пошел куда-то в поисках очередной пачки сигарет, и должен вернуться назад. К машине… А там никого нет… — Черт… — и опять эти мнимые надежды. Если надеяться каждые пять минут на что-то, то можно поверить и в существование голубых единорогов. — Таких же голубых, как и я… — усмехнулся следователь, уверенно подымаясь с земли на ноги. Еще пару шагов, и он уже стоял у порога большого дома. Колоны здания, что, казалось, подпирали крышу, все так же величественно возвышались над каменными ступеньками. Только какой хрен исписал все стены снаружи в граффити? Почему окна выбиты вместе со ставнями, как и дверь? — Шикарный ремонт. В стиле «минимализм», наверное… — вскинув брови, Ник тяжело вздохнул и тихо направился вверх по ступенькам. Внутри дома все выглядело куда более страшнее. Стены измазаны во что-то красное. Некоторые знаки дыбом поднимали волоски на спине. Пятигранные звезды перевернутые с ног на голову, какие-то непонятные иероглифы. И все это только в свете мутной луны. Вот сейчас Ник стоял в некогда гостиной, где должен был стоять большой длинный стол и множество дорогих диванов с креслами. Но лишь полуобрушенный камин напоминал о старых добрых временах. Крыша и потолок уже давно покрылись большим сквозными дырами, пуская свет луны в пустые комнаты. Длинная лестница, ведущая на второй этаж, потеряла пару тройку десятков ступеней, и несколько сегментов перила. Если бы не собачьи завывания далеко за пределами дома, то нагнетающее мрачная обстановка не была бы столь явной. А туман проникал сквозь все щели дома, будто серый вонючий дым. Только воняло не чадным газом от костра, а древней кладбищенской мертвечиной, и плесенью. Майклсон засмотрелся на весь этот ужас с широко открытыми от отвращения глазами, пока не заметил в камине пару тлеющих угольков, что испускали мрачный свет. — Бомжи… — полушепотом сыронизировал он. — Нет… — послышалось за спиной…