Знаешь в чем прелесть жизни? Ты обязательно умрешь...

Сердце — тук-тук-тук, как сумасшедшее. Ноги на подкосе, а мозг в ауте. Уши слышат знакомый голос, и я готов бежать куда угодно, хоть головой в стену, лишь бы не оборачиваться назад. Но нет… тело непослушно обернулось на оклик. — Нет… — обреченно выдыхаю, чувствуя что-то на подобии разочарования, и не оправдания надежд. — Да… — эта его улыбка стала мне комком поперек горла, и я делаю решительный шаг назад. — А где же твое — «Я скучал… Отец…» — завораживающий и пугающий одновременно шепот меня добивает. — Майкл, — жеманно ему улыбаюсь, а рука уже инстинктивно щупает пистолет, что спрятан в кобуре, — значит ты таки не подох… — А ты ожидал обратного? — и высокий статный мужчина уверенно выходит из тени под лестницей на встречу мне. Ничуть не изменился. Все такое же ожесточенное, решительное, каменное лицо, и серые холодные глаза. Черт! Как такое возможно? Его же похоронили, на моих глазах. Мы оплакивали его… Нет, это не может быть он… или может? — Как тепло ты приветствуешь отца, — слышу в его голосе угрозу. Ну почему он всегда меня так пугает? Прямо до дрожи во всем теле. Даже сейчас, когда, казалось бы, я могу уложить его одной левой. Видимо годы унижения и боли, что он мне принес, не стереть с памяти никогда. — Или ты меня уже не считаешь таковым? Ухмыляется, сволочь. Чувствует свое превосходство надо мной. Терпеть этого не могу. Задираю подбородок вверх, дабы спрятать блеск отчаянья в глазах. — Я давно тебя похоронил. И это было лучшее, что когда-либо происходило в моей жизни. — Ах да, — откликается он, и я вижу как что-то блестит в его руках, — конечно же, твоя благодарность мне всегда так велика. Но думаю, Роберт не против того, чтобы встретить мою жену на том свете вместо меня. Когда-то он отчаянно желал этого, но их общий сын не позволял. Это пистолет. Массивный, с глушителем. Видимо, ему не нужны лишние хлопоты со звучанием выстрелов в этой глухомани. Вдруг люди всполошатся. — И какими судьбами ты тут? — пытаюсь не обращать внимания на маразм, что слетает с губ этого человека, мне сейчас не до того. Ведь если Деймон убил не его, то… Неужели они в сговоре? — Ну я тут давно обитаю, — он снизывает плечами, видимо разочарован тем, что я пытаюсь уверенно сменить тему разговора, — а сегодня мой Цербер поймал кого-то на границе леса, я слышал его вой… Черт… сердце опять застучало как бешенное, в голове начинает воспаляться нехорошая мысль по поводу моего любимого убийцы. — Ты хочешь сказать, что живешь в этом бомжатнике? — не могу удержаться, чтобы не прыгнуть на голову выше этого ублюдка, чтобы не показать своего призрения, и самодовольно улыбаюсь. — Ну не совсем… — Майкл на мгновение замолкает, будто думает, стоит ли ему раскрывать все карты, а затем вижу как он снимает с пистолета предохранитель, — за домом имеется весьма комфортабельная хижина, а шум, который ты создал тут за эти десять минут, наверное, услышала вся округа. А я мыслями далеко от сюда. Где-то там, где нет ничего из моего окружения, кроме Деймона. Чувствую что-то не хорошее, в груди все обрывается, а дышится слишком трудно. — Но как? — срывается с губ, и я сдаюсь, выдавая свою уязвимость. — Что ты имеешь ввиду? — вижу, как он медленно ко мне подходит, но мне отступать некуда, не задерусь я на камин. — Ты намекаешь о моей смерти? Молчу, чувствую, как вздымаются от безысходности ноздри, как дрожат ресницы, как тело переполняется отвращением и злостью. — Ну это не сложно было предугадать, учитывая то, что за последние несколько лет я потерял больше десятка своих друзей, и соплеменников… — не думаю, что он бы рассказывал мне все это, если бы не был уверен в том, что после разговора, мое тело найдут, через несколько месяцев, либо в этих развалинах, либо где-то в овраге при дороге. — Не убедил… — Ну-у-у, какой же ты тугодум… — вздыхает Майкл, и спустя несколько уверенный шагов, заталкивает меня в тупик, прямиком в стенку, но сам остается на расстоянии выстрела. — Все они: Тони, Джайлз, Марти, Врой, были убиты с точностью через двадцать дней после предыдущего. И так десятка два. — А ты человек подозрительный, учитывая свое хобби… — иронизирую в ответ, пытаясь понять о чем он толкует. — Молодец, вижу, ты даром время не терял, но я за тобой наблюдал, как и за твоим новым другом… — вижу его коварное подобие улыбки на каменном лице, и сердце упало в пятки. Деймон… не могу не думать о нем. Может он и убежал, но тело предало разум, отзываясь только на зов сердца. — А ты хоть знаешь кто он? — будто замечает мое замешательство. — Не твое дело… — огрызаюсь в ответ. — Знаешь… — утверждает он, и в глазах его победа. — Этот мальчик услужил мне, и я ему благодарен. Если бы не он, меня бы обязательно когда-то поймали… Черт тебя дери! Да ты использовал его, как прикрытие, как собственное алиби. — А так, он подчистил за мной, убрал всех тех, кого я бы убирал годами, и из-за которых точно бы спалился. — А как же твое братство? — не могу поверить своим ушам, я слушаю его с открытым ртом. — Я король, а они пешки. И так должно было быть всегда, если бы девяносто девятый год. — Это ты о том принципиальном судье? — Молодец. Знаешь… — и опять он довольно улыбается. — Жаль было его детишек, а старший никак не хотел умирать, даже после тех моих развлечений на его спине… Чувствую, как внезапно меня бросает в дрожь, как руки сжимаются в кулак, как глаза становятся мокрыми. Еще немного, и я наброшусь на него с голыми руками и придушу. Это он сделал такое с Деймоном, это он чуть его не убил. — Зачем? — выдыхаю беззвучно. — Просто так… — Майкл снизывает, в очередной раз, плечами, но наверное замечает мои перемены эмоций, потому что улыбается. — Я же не думал, что когда-то он так мне услышит. Я ведь по сути стер его с этой планеты. Никто не знает, кто такие Сальваторе… Его руки раскидываются в стороны и он победно задирает голову вверх. Это мой шанс. Сейчас я достану пистолет и застрелю этого уебка, прости Господи. Но не успеваю. Он во время реагирует на мой взгляд в сторону пистолета, и резко наводит на меня свой. — Я бы так не спешил… Нервно сглатываю и не знаю, что делать дальше. А что делать? Тянуть время? Но ради чего? Чтобы надышаться перед смертью? Глупо…, но все же… — Но как он ошибся? — Да уж… — Майкл опять смягчается, но рука его не подвижна, как и наставленный на мою голову пистолет, — Деймон не учел того, что я слежу за ним даже после того, как он сбежал из психушки, куда его, опять же таки, упек я. Он не учел того, что вместо меня в офисе уже несколько месяцев работает Роберт, и что именно он умер той ночью от его руки… кстати… — и опять он замолкает, и опять тянет, и опять так же коварно улыбается. — А ты не знал, что он был твоим настоящим отцом? Что? Нет-нет-нет… что он несет? Не может быть. Так близко, рядом, а я не знал. Начинаю мысленно отрицать услышанное, но ведь ему не зачем меня обманывать, тем более, я сейчас умру. — Теперь знаю… — тихо выдыхаю, но не сдаюсь, вымещаю в свой взгляд всю ненависть и злость по отношению к этому человеку. — Я старался в ту ночь, чтобы все поверили в мою смерть, и мой Цербер тоже старался, — он убеждающе кивает головой. — Он так старательно изуродовал лицо бедняги своими зубами, прямо в фарш… Он так щедр на подробности, из-за которых меня сейчас вырвет. До сих пор вспоминаю те фотографии, на которые я смотрел часами. То мясо, в которое превратилось лицо «моего настоящего отца», мне не забыть никогда. — Помню то время, когда меня и Марселя чуть не превратил в мясо на пороге этого дома такой же громадный псина, — ностальгирует, ублюдок. Но я не могу слышать как с его губ слетает имя моего, пусть и бывшего, друга. Он был сдвинут тогда на чувстве вины, и видимо Майкл пригрел парня у себя под крылом, дабы вырастить из него убийцу. Неожиданно вижу, как в его руке что-то загорается. Огонек зажигалки. Майклсон рассматривает, как он сверкает, как жалобно танцует, а затем уверенно бросает зажигалку куда-то в сторону. Все внезапно резко начинает загораться, как по цепочке. И как я раньше не учуял запах бензина вокруг? Но сейчас поздно что-либо решать и о чем-то думать. Не знаю почему, но мы молча стоим и наблюдаем, как быстро возгорается мокрая от горючего лестница, рамы всех дверей и окон, как цепочки огня уверенно ползут к трухлявому потолку. Вокруг начинает слышаться скрипение и трищание, пока пламя пожирает все на своем пути. — Тогда я подумал, — отвлекаясь восхищенным взглядом от огня, Майкл серьезно смотрит на меня, — может это судьба… и завел себе такого же питомчика… больше пяти лет мне служит верой и правдой… Очередной треск за спиной отчима, обрывается громким обвалом одной из балок, что начала уверенно расползаться змейками огня по полу. — Запомни, сука… — кто-то резко выкрикивает в темноте, прямо за завесой огня, и сердце замирает, — против лома нет приема… передавай Церберу привет… А затем звучит звук выстрела. Все так быстро… так неожиданно. Отец в кого-то стрелял, но выстрел был перебит глухим ударом чего-то металлического, а затем Майкл резко падает на пол. Слышу чей-то до боли знакомый кашель, и не могу сдержать истерического смеха. — Черт… где тебя носило? — кричу, как только вижу залюбленную до невозможности моим взглядом фигуру, что появляется из огня. — Там, где, видимо, не ступала нога человека, но преуспели своры собак… — отзывается Деймон и почему-то неуклюже вжимает руку в живот. — Чем ты его? — обхожу полыхающий вокруг меня огонь, дабы побыстрее к нему прикоснуться. — Я же сказал, против лома нет приема… — он ухмыляется, и эта ухмылка моя самая любимая, кажется, я готов все за нее отдать. Вот мне остается шагов семь до него, но Сальваторе оборонительно выдвигает руку вперед и я останавливаюсь. — Не нужно подходить… — хрипит он и только сейчас замечаю, что его футболка изполосана чьими-то когтями, как и плечи… и лицо… — Черт, Деймон… — я уверенно надвигаюсь вперед вновь, и внезапно что-то скрипит над головой, а затем очередная балка обрушилась на пол, прямо перед глазами. Но меня это не волнует, я готов даже через метровый столб огня перешагнуть, лишь бы Он был жив. — Не двигайся, или лучше вообще уходи, — воскликает он, пытаясь перекричать скрипящее под силой огня дерево вокруг. Теперь этот дом напоминал живой ад на земле. Пелена черного дыма душит, пламя тянется высоко вверх и вековые стены исчезают под его силой. А я вижу Деймона в этом свете во всей красе. И он ранен, черт возьми. В живот. Видимо, Майкл не промахнулся. — Без тебя не уйду, сумасшедший идиот… — чувствую, что заплачу от безысходности, но Сальваторе решительно и отрицательно качает головой. — Пистолет… — он неожиданно указывает на оружие, что весит на моем ремне, — ты должен… — Что? — мои глаза расширяется от возмущение. — Стреляй… — Нет… — он с ума сошел! Что он несет? — Ты не понимаешь. Я хочу сдохнуть наконец, чтобы этого больше не было… Смотрю на него взглядом типа — «Не убедил», и только тогда замечаю его отчаянное страдание в глазах. — Я устал, еб тебя бери! — Деймон кричит, а я не могу ничего видеть кроме его глаз и стекающей по руке крови в области раны. — Я боюсь, что мне придется всю жизнь мучаться тем, что я совершал раньше, — его голос притих, а мне больно. Наверное больнее вдвойне, больнее чем ему. Он просит, чтобы я убил его. А как я могу убить того, без кого жить не смогу вообще… — Нет… — Ну пожалуйста… — выдыхает он, и я замечаю в его нереально голубых глазах боль, отчаянье, страх, нежность. — Я хочу умереть, меня нет другого пути все равно… Руки дрожат, тело, будто под гипнозом его глаз, пытается выполнить просьбу. Я даже чувствую под пальцами прохладность метала собственного пистолета. — Пожалуйста… единственная просьба… как в твоем сне… Ну что эти губы делают со мной? Что со мной делает он? Как же я люблю его… Он улыбается мне, как только замечает направленное на него дуло пистолета. Я тот, кто клялся себе, что подобного не повторится. Я Клаус, черт меня дери, Майклсон. Но я уступаю чертовой любви. Я уступаю ему… Палец уверенно ложится на курок… Выстрел…