Брошенные. Том 1.

Жизнь шла своим чередом. Всё было относительно неплохо да спокойно. Таблетки, выписанные психиатром, способствовали тому, что Петров смог избавиться от надоедливой бессонницы, и его больше не тревожили галлюцинации. Только иногда резкие перепады настроения были, но это можно также списать на подростковый период или на побочный эффект от лекарств. Новый Год прошёл лучше, чем Даня ожидал. Не было лишней суматохи, ссор. Самая близкая родня собралась и тихо отпраздновали глупый праздник, по мнению Дани. В приюте ко всем праздникам относились плохо. Лишние расходы на жалких детишек директриса тратить не хотела. Хоть повеселиться подростку не удалось, но зато он наладил контакт с матерью Ромы. Она, в отличии от мачехи, к нему относилась с теплотой да любовью. Александра добрая, весёлая женщина, неудивительно, что у неё такой жизнерадостный сын. За праздниками и зимними каникулами последовала «долгожданная» школа. Вот здесь уже «веселья» было больше. Ян с Колей по-прежнему встречались тайно от всех, и изредка старший гонял младших по школе, чтобы не вызывать лишних подозрений у пацанов в банде. С Владиком Даня так и не смог наладить прежний контакт. Каждый раз, когда они встречались в коридоре, то делали вид, словно не знакомы. Словно между ними ничего не было. Конечно, Даню это сперва расстраивало, ибо чувствовал огромную вину, но вскоре забил болт. По крайней мере он так считал. Лучше игнорировать проблему, нежели сделать первый шаг. Единственное, что их сейчас объединяло, так это Кирилл, который выглядел как никогда ужасно. Смотреть на него без слёз невозможно. Его внешний вид прекрасно соответствовал внутренним переживаниям да тревогам: стал ещё худее, под глазами были серые круги, кожа болезненно бледная, немного опухшее лицо с синяками и ссадинами, а на шее были видны отчётливые следы от пальцев. Его некогда красивые, сияющие волосы сейчас выглядели обрубленными и не такими ухоженными. Раньше он за ними ухаживал, а сейчас совершенно забил на свой внешний вид. Очередной школьный день закончился бы так же, как и остальные, если бы Кириллу вдруг не поплохело. Хорошо, что это случилось в школе, а не на улице, где вокруг лёд со снегом, и головой мог бы стукнуться конкретно. Даня был рядом в момент обморока, поэтому в последний момент успел усадить уставшего приятеля на лавочку в коридоре. Голова Кирилла свисала вперёд, а локти были поставлены на колени. Перепуганный брюнет аккуратно поднял чужое личико, заглядывая в серые глаза, в которых видел только боль и страдания, да приставляя к сухим губам горлышко от бутылки. — Ты в последнее время очень плохо выглядишь. Я переживаю за тебя, — обеспокоенно говорил младший. — Родители снова тебе мозги ебут? — Нет, — сипло протянул, вытирая капельки воды с губ. — Просто устал. Немного посижу, и всё будет хорошо. — Может, тебе стоит несколько дней дома отлежаться? Ты выглядишь как ходячий труп. — Спасибо за комплимент, — натянуто улыбнулся. — Но сё в порядке. Мне пора уже домой. Как ни будь продержусь. — Давай я тебя проведу, — попытался прикоснуться к нему, но тот не позволил этого сделать, и самостоятельно поднялся на ноги, закидывая портфель себе на плечо да натягивая чёрную маску. — Кирилл, пожалуйста, позволь мне помочь. Я же твой друг… — Я в порядке, — больше ничего не говоря, посмотрел на него из-за плеча и направился прочь. — Дай хотя бы проведу! Проведя друга к выходу из школы, Даня попрощался с приятелем и сразу же рванул со всех ног к нужному кабинету. Да, Даня с Владиком сейчас, мягко говоря, друг друга не переваривают, но если пустить ситуацию на самотёк, то мало ли, что Кирилл сделает с собой, а так, может, они вместе найдут решение этой проблемы. По пути к нужному месту Даня остановился напротив двери директора, откуда доносились крики. — Отец, я разве недостаточно стараюсь, чтобы показать тебе, что я не бестолковый? Я и так из кожи вон лезу, чтобы сдать эти чёртовы экзамены, и стараюсь принимать участие в школьной жизни, хотя ты знаешь, как я это ненавижу, — говорил Влад, переходя на крик. — Что мне ещё сделать, чтобы ты наконец-то стал мной гордиться? Даже если я Дьяволу душу продам и стану идеальным, ты всё равно будешь ко мне относиться как к дерьму! — Не говори глупостей, — кричал на него отец. — Ты президент одной из лучших школ Москвы. На тебя возлагаются большие надежды, а ты позоришь не только меня и нашу семью, но и всех, а самое главное себя! Мало того, что у тебя внешний вид ужасный, так ещё ведёшь себя как сбежавший из психушки наркоман! — Так если я такой плохой, если ничего не умею, если я ужасный, если я наркоман, то сделай другого этим твоим президентом, чтобы ты мог им гордиться, — перекривлял последнее слово. — Ты же знаешь, что я никогда им не хотел быть. Ты меня заставил. Тебе это нравится, не мне. Я срать на это хотел! — Не смей такое говорить! — раздался удар по столу. — Я ради твоего блага всё это делаю. Ты из-за своих друзей совсем голову потерял. Совершенно о своём будущем не думаешь! Сколько музыканты зарабатывают? Хочешь бомжевать? Хочешь стать никем? Потом не приходи ко мне просить помощи! — А что, если хочу? Не в деньгах счастье! Ты хоть раз думал о том, что я хочу? Хотя бы раз? Никогда! Тебе важен твой авторитет, а на мои чувства тебе плевать! — Ты единственный ребёнок в семье. Мы с твоей матерью всё ради тебя делаем, а ты такой неблагодарный! — Сделайте ещё одного ребёнка, раз уж я не удался. В чём проблема? — голос Владика дрожал, но он продолжал стоять на своём, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Может, он хотя бы будет таким, как ты хочешь. — Если бы была такая возможность, то давно бы сделал. Ты посмотрим на себя, посмотри на кого ты превратился. Твоя мать вроде бы рожала парня, а получилась баба! — Если тебе не нравятся мои волосы, то это твои проблемы. Не мои. — Ты похож на девчонку! — На очень симпатичную девочку, — сразу же добавил, вызвав у второго ещё больше злости. — Довольно! Чтобы с завтрашнего дня ты забыл о своей группе и посвятил всё время учёбе. — Мы же договаривались ещё в прошлом году, что если я буду хорошо учиться, то ты не будешь трогать мою музыку. Забыл уже? Или ты не умеешь своё слово держать? Кто ещё баба? — Это было тогда, а сейчас ты стал разгильдяем. Раздался удар по столу и на несколько секунд повисла напряжённая тишина. — Хорошо-хорошо, — всё ещё дерзя продолжил, убирая руки с деревянной поверхности. — Только у меня есть одно условие. — Какое же? — с ноткой недовольства ответил. — Я хорошо учусь, забиваю на музыку хер до конца этого года, а ты, — его голос звучал серьёзно, а суровый взгляд был нацелен на него. — Позволяешь нам с Даней открыть школьный клуб. Ах да, ты также не должен будешь вмешиваться. — Какой ещё клуб? — удивлённо повысил голос. — Социальный. Ты же знаешь, что в школе творится беспредел и многим это не нравится. Например, полторашке, ой, то есть Даньке. Ты же помнишь, что он устроил тогда? Нельзя закрывать глаза на это в очередной раз. — Какой-то детский сад, — скрипя зубами, протяжно выдохнул. — Предположим, я соглашусь, но какой от этого толк? Ты будешь на него всё время тратить! Если ты так пытаешься откосить от учёбы, то у тебя ничего не получится. — Отец, — снова удар по столу. — Я тебе обещаю, что я на отлично сдам эти чёртовы экзамены. Я клянусь. И если этого не случится, то я тебе обещаю, что обрежу свои волосы и, — стиснул зубы. — И больше не буду играть эту «сатанинскую» музыку. — Надеюсь, что ты сдержишь своё слово. Это ради твоего же блага. — Ради твоего статуса, а не ради моего блага. Длинноволосый не хотел продолжать этот бессмысленный конфликт. Всё равно он закончится как обычно, ведь Влад — неблагодарный ребёнок, а Святослав — царь, которого нужно слушаться. — Но знаешь, что я тебе скажу, — после не долгого молчания затих. — Я панк, и я буду бороться за свою свободу до конца, а ещё насчёт волос, — его голос стал не таким серьёзным, а скорее придурковатым, чтобы ещё сильнее разозлить того. — У хиппи длинные волосы считались символом свободы. Влад не стал слушать крики и резко распахнул дверь, напугав тем самым Петрова, который так увлёкся подслушиванием, что даже забыл о внимательности. Их взгляды встретились и нависла гробовая тишина. Понимая, что его поймали с поличным, Даня растерянно отошёл в сторону, пропуская старшего и мельком взглянув на директора. — А подслушивать нехорошо, — начал хмуро старший, закрывая дверь и наблюдая, как младший сжимает край своего свитера. Этот жест ему всегда казался очень милым. — И как много ты услышал? — Много, — неуверенно начал и уже захотел что-то ещё сказать, как кареглазый схватил за запястье. — Куда ты меня ведёшь? — В моё логово. Не хочу, чтобы этот старикашка слушал наши разговоры, а то опять будет мне мозги, — прокашлявшись и не придумав, как заменить мат, продолжил. — Что ты вообще там делал? Небось меня искал? — Да. — Я в шутку это сказал, а ты действительно меня искал, — смеясь проговорил, распахивая дверь своего кабинета. Внутри приятно пахло клубничным чаем. — Ну, располагайся как дома. Не впервые же здесь, — сел на своё кожаное кресло, закинув ноги на стол, а руки скрестив на затылке. На ногах старшего как обычно были массивные берцы, которые с чёрными джинсами и с темно красным свитером смотрелись органично. Даня смущённо, словно перед ним находится совершенно посторонний человек, расположился на диван, устремив взор на улицу за окном. Хоть брюнет со стороны выглядел равнодушно, слегка дрожащие и теребящие свитер руки, выдавали лёгкое волнение. — Может, ты хочешь чаю? Правда воды нужно набрать. Я быстро, — уже поднялся, как младший остановил. — Я с тобой! То есть… Без чая. И так нормально. — Уверен? — Угу. Длинноволосый пожал плечами и сел возле паренька, закинув голень на колено, а руки положив на спинку дивана. Чтобы раскрасить скучные минуты молчания, старший напевал своей песню и немного качал ступней в такт мелодии. — Так и будем молчать? Скажи что-то, — обратился к нему с теплотой в голове и аккуратно положил ладонь на плечо. — Или ты забыл почему хотел меня увидеть? Можешь даже не оправдываться. Увидел меня прекрасного и потерял дар речи. Эх, Даня-Даня, а говорил, что я тебе совсем не нравлюсь. Давно же Даня не слышал глупые, но такие точные высказывания Владика, который были правдивые на все сто процентов. — Ты такой нервный, что я боюсь упадёшь в обморок. — Точно! Кириллу сегодня стало очень плохо, но когда я попытался ему помочь, то он просто ушёл домой. Может, ты сможешь с ним поговорить? Я переживаю за него. С каждым днём он выглядит всё хуже и хуже, и я боюсь, что может случиться что-то ужасное… — Знаю я, — ни капельки не удивлённо заявил. — В отличии от тебя, он мне всё рассказывает. В семье как обычно проблемы жесткие у него. Батя вообще крышей поехал, ну и мамаша туда же. Когда он пришёл домой после той вечеринки, то его отец так сильно избил, что он все зимние каникулы дома просидел. Не мог ходить… Боюсь, что крыша у него скоро тоже поедет, только в другую сторону. — Боже! — крикнул, прикрыв рот ладонью. — Что же нам делать? Мы должны ему помочь! — А что мы можем сделать? Не знаю. Здесь только нужно ждать, когда он от них съедет, если это конечно когда-то случится, — протяжно выдохнул. — Раньше он держался более-менее, а сейчас… Даже говорить не хочу. Ты даже себе представить не можешь через что ему приходится проходить каждый день. Даня опустил взгляд на пол, его губы задрожали, и увидев это, Влад одной рукой схватил за голову, прижав к своему плечу. — Я тоже за него переживаю, но мы ничего не можем сделать. Знаю, хуево звучит, но это так и есть, — его голос был как всегда тихим да успокаивающим, словно они вовсе не были в ссоре. — Давай просто оставим его в покое, и не будем нагружать своими нравоучениями, если ему от этого станет только хуже, а не лучше. Зная Кирилла, скажу, что если ему понадобиться помощь, то он сам о ней попросит, а сейчас постарайся лишний раз его не тревожить. — Наверное, ты прав… — Я всегда прав, ну, почти, — поцеловал в макушку и поднял чужое личико, заглянув в глаза. — Данька, скажи… Ты хоть думал обо мне? Если бы не Кирилл, то ты бы вообще заговорил со мной? Тебе вообще пофиг на меня? Я для тебя пустое место? — Стоп-стоп-стоп, — закрыл рот напротив ладонью. — Я… Я скучал, но… Но я думал, что ты не хочешь меня видеть! А ты почему не заговорил со мной тогда, а? — Какой ты милашка! — громко крикнул и крепко обнял красного и смущённого мальчишку, сжимая его ребра с такой силой, что вот-вот сломает. — Конечно я думал о тебе! Я много раз хотел с тобой поговорить, но в последний момент всегда останавливался. Почему я должен просить прощение, если ты виноват, а не я? — Не спихивай на меня всю вину! — Ну вот опять ты… Даня замолчал, и стиснул пальцами свитер на спине. — Ладно… Я признаю, что вёл себя не красиво с тобой. — Мягко говоря не красиво. — Хорошо, хуево вёл себя! Не перебивай, — хмыкнул. — Извини, что вёл себя как мудак. Ты этого не заслужил. Ты столько мне хорошего сделал, относился по-доброму, помогал, когда я нуждался в этом, а я относился тебе как к дерьму. Мне очень за это стыдно. Я был не прав. Влад затаил дыхание. Он ждал этих слов целую вечность. — Иногда я веду себя очень эгоистично и иногда мне лучше заткнуть рот. Мои слова могут причинить боль, но это я понимаю лишь потом, а извиниться — смелости не хватает. Мне правда очень жаль. Сейчас мне очень стыдно это говорить, но… Но ты прикольный и мне с тобой хорошо. Я до сих пор не могу забыть твою поддержку той ночью. Как я могу тебя отблагодарить? Услышав эти слова, длинноволосый аккуратно оттянул голову младшего от своей груди, и поднял за подбородок, уставившись в зелёные глаза, которые смотрели на него полные сожаления и расскаивания. Влад мучительно долго смотрел в них, пока Даня старался совладать с бешено бьющимся сердцем, которое готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Вскоре он прикрыл глаза, словно готовясь к чему-то особенному, но этого не произошло. Если бы Даня знал, как сильно Влад хотел его поцеловать, то, наверное, сошёл бы с ума. — Мне достаточно того, что теперь мы не ведём себя как будто враги, — потрепал по волосам. — Я буду ждать, когда ты полностью мне доверишься. По крайней мере постараюсь, — почти сразу же добавил с натянутой улыбкой. — Только отныне не веди себя как мудак, хорошо? — Хорошо, — также неловко улыбнулся и нависла тишина. Парни смотрели друг на друга как на идиотов, пока Владик наконец-то не решился сесть на своё кресло, сделав деловой вид, будто размышляет о чем-то серьёзном. — Насчёт клуба, — тихо продолжил брюнет. — Может, это слишком? Давай хотя бы просто расскажем историю Паши в местную газету? Или на какой-то сайт? Только анонимно всё напишем, а то мне потом проблемы от Юли не нужны. — Хорошая идея, малец. Это у нас уж точно получится, а то на этого старика рассчитывать бесполезно, а так будет хоть какой-то шанс. И так он не сможет нас контролировать, а то зная его, он нам жизни не даст. — Но я не хочу, чтобы травля продолжалась к другим детям! — У нас же есть психолог. Он разве не помогает? — Тц, не помогает… Даня сложил руки, и прикусив губу, задумался. — Что, если сделать коробочку для того, чтобы в неё кидали листочки с проблемами и переживаниями? Мы будем читать их, а потом помогать тому, кто написал, решать его проблемы? Чтобы он знал, что не один. Хотя бы морально. — Кто-то пересмотрел американских сериалов, — увидев злую моську младшего, замолчал. — Но идея хорошая. Опять же: я за любой движ, полторашка. Тогда уж лучше сказать, чтобы просто к нам обращались. Или, может, просто навесим наши контакты на стенке почета, чтобы кто угодно мог бы нам написать и обратиться за помощью? А то бегать по всей школе и нас искать — не очень круто, да и мы не всегда сможем дать именно реальное общение, а там уже сможем договориться о встрече. — И в переписке они будут смелее! Ты молодец, — радостно вскрикнул, решительно поднявшись на ноги. — Тогда сейчас же нарисуем этот… Эти плакаты и повесим их по всему городу! — Воу-воу, полегче, давай сначала в школе начнем наш «бизнес». — Не хочу! Вдруг кому-то сейчас нужна наша помощь. — Говоришь так, словно ты супергерой или опытный психолог. Уверен, что вообще справишься с этим? Даня сел на диван, поникнув, и почти сразу же Владик подорвался, расположившись перед ним на корточках. — Извини! Не думай о плохом! Я ляпнул не подумав. Видишь, мне тоже нужно иногда рот закрывать! — тараторил. — Мы всё сможем. У нас всё получится. Давай по всему городу обклеим. Хоть на каждом столбе, только не расстраивайся. Ты забыл, кто я? Я же ходячая поддержка! Смотри, у меня даже фломастеры есть и… И листочки! Ну не грусти… — Спасибо, — засмеялся. — Спасибо за всё, мистер поддержка. Влад улыбнулся во все зубы, отвечая: «Не за что». И в этот момент при виде довольного мальчика ему в прямом смысле снесло крышу. Он повалил того на диван, нависнув над ним, и несколько секунд смотрел в большие удивлённые глаза. «У тебя есть последний шанс меня оттолкнуть, иначе я не смогу остановиться,» — соблазнительно горячо прошептал верхний, из-за чего щёки нижнего запылали огнём вместе с ушами. Даня не знал, что сказать или сделать, но он знал одно: ему надоело бегать от себя. Зеленоглазый приподнялся на локти и нерешительно поцеловал в губы мягко-мягко, еле-еле ощутимо, но этого хватило Владику, чтобы сойти с ума. Длинноволосый обратно повалил хрупкое тельце, крепче надавливая на запястье над головой, в прямом смысле впечатывая их в диван. Он, как зверь впивался в губы снова и снова лишая нижнего воздуха. Ему хотелось зацеловать его так сильно, чтобы больше никто не посмел говорить обидные слова. Младший даже не сопротивлялся, ему хотелось больше и больше наслаждаться пухлыми губами, что так страстно да дико целовали. Когда у парней закончился воздух, то длинноволосый наконец-то перестал мучать распухшие губы полторашки и глядя на тяжело дышащего, который смотрел на него «пьяными» глазами, внизу живота невольно тянуло, а в штанах быстро стало тесно. Не собираясь на этом останавливаться, рокер стал расцеловывать нежную кожу шеи, оставляя красные засосы. — Влад, стой… — После всех истерик, потраченных нервов ты думаешь, что я так просто остановлюсь? Ты наглый мальчишка, который водил меня за нос, — говорил серьёзным голосом, но было видно, что он это не в серьёз. — А сейчас лежишь довольный подо мной, — тихо засмеялся, чтобы не пугался. — Ответь мне на один вопрос прежде, чем я сделаю то, что заставит тебя ещё больше краснеть: я тебе нравлюсь? — Да, — не сразу ответил, шепча. — Ты мне нравишься как парень! Я… Я хотел тебе это сказать, но побоялся. Ты классный, мне с тобой хорошо. Я постоянно думал о тебе, хотя пытался отгонять эти мысли. Не знаю почему, но я хочу, чтобы ты меня трогал и целовал… Чтобы я был твой, и чтобы мы ходили за ручку, и ты мне говорил, какой я милый. Меня даже больше не оскорбляет «полторашка». Если ты меня так называешь, то мне это нравится! Ты, наверное, очень зол на меня и до сих пор в обиде, хотя говоришь, что всё нормально, но мне правда жаль… Я больше не буду так поступать, — быстро тараторил, запинаясь да краснея ещё сильнее. — Ты мне ещё тогда на сцене очень понравился, и я не мог забыть тебя. Ты был очень крутым, и я думал, что взорвусь… Короче, ты мне нравишься! Всё? Доволен? Длинноволосый с заботой провёл ладонью по красной скуле. — Конечно доволен. Наконец-то ты это смог признать… Наконец-то минус одна головная боль. Не верится, что этот день настал… Мои старания, окупились. Мелкий засранец, теперь тебе не отвертеться от меня. Я уже начал думать, что я недостаточно хорош для тебя и что вообще хуже кикиморы, — придвинулся ближе. — Вот скажи мне, зачем нужно было весь тот спектакль играть? — Я боялся… — Чего? — Себя. — Дурак, но теперь ты мой дурашка, — поцеловал в лоб и улыбнулся. — Теперь мы парочка? Ну же, скажи это своими прекрасными губками пока можешь, — провёл большим пальцем по нижней губе, оттягивая ей. — Я хочу… Хочу, чтобы ты был моим парнем. Влад улыбнулся как сумасшедший и был готов рассмеяться, но сдерживал свою дурацкую реакцию. Он был очень счастлив. Эмоции, бушующие в груди, нельзя было описать, ибо они были красочнее радуги и ярче звёзд. Это было что-то неописуемое, и ради таких ощущений стоило мучиться всё это время. Всё, что он мог делать: целовать куда только можно и проговаривать, как он счастлив. В то время как Владика распинали эмоции, Даня умирал со стыда. Ему никогда ранее не доводилось говорить такие смущающие вещи. Для него это было в новинку. Расцелованные губы непроизвольно начал кусать, что очень сильно не понравилось старшему, и он накрыл их своими губами. Даня не умел целоваться, поэтому просто сидел ничего не делая, но этого было достаточно. Главное, что никуда не убегает и не отталкивает, а научиться целоваться можно. — Теперь я от тебя точно не отстану, полторашка. Ты подписал договор с дьяволом. Не хочу никуда уходить. Хочу провести вот так остаток своих дней. Да, буду сидеть на этом диване всю жизнь с тобой. Я согласен! — Я тоже хочу, — смущённо прошептал Даня и слабо потянул за край свитера, словно тот сейчас уйдет, хотя это было не так. — Мы же завтра увидимся? — Конечно, ёптиль-моптиль! Куда же я денусь от тебя? — потрепал по голове и снова крепко обнял. — А ну-ка ущипни меня, а то не верится, что это не сон. Неужели полторашка наконец-то принял мои чувства? Тебя кто-то подменил? Инопланетянине прилетели? — Дурак ты! Хватит меня смущать. — Это твоё наказание за всё то дерьмо, что ты сделал, понял? Дальше всё произошло как в романтическом сериале: милая и одновременно смущающая беседа до дома, прощальный поцелуй, и конечно же долгие, крепкие объятия. Даня был на седьмом небе от счастья. Давно он не испытывал столь тёплых чувств к другому человеку. Словно гора свалилась с его плеч и теперь он наконец-то может быть собой, а надоедливых тараканов гнать куда подальше. Даня закатил глаза и отпрянул от старшего, чтобы больше не прижимал к себе, но тот снова обнял, забирая холодные рукам под курточку. — Иди давай, темно уже. Напишешь мне, когда придёшь домой, — с недовольной миной проговорил Даня. — И хватит ко мне липнуть, скоро живого места не останется! — Ну не будь ты такой букой, — обиженно пролепетал, выставив нижнюю губу. — Я так счастлив, что не могу себя контролировать. Можно я к тебе в гости зайду? С Мишей поболтаю, с тобой хорошо время проведу… Пожалуйста… — Нет-нет-нет, тебе пора домой, и мне тоже. — Почему ты меня гонишь?.. Даня протяжно выдохнул и приподнявшись на носочки, прошептал на ухо: «Потому что чем дольше я с тобой, тем сильнее сгораю со стыда. Скоро один прах останется». — А я хочу это увидеть! — Не говори ерунды! — отпихнул от себя и быстро забежал во двор, закрывая калитку. Тишину нарушили недовольные крики рокера: «Я тебе завтра припомню, а сегодня так уж и быть оставлю тебя, вредина!». Мальчишка, ничего не ответив прошёл в холл дома, откуда веяло теплом и уютом. Возле камина сидел Михаил, читая книгу, и он был настолько увлечён чтением, что сразу не заметил вошедшего. — Что читаешь? — бодро спросил Даниил, нагнувшись к нему. — О, ты вернулся? — с улыбкой сказал старший, снимая очки. — Да так, ничего особенного, — посмотрел на название книги. — Шекспир. Решил почитать классику, а то совсем забыл. — Не люблю классику. Это скучная нудятина. — Ты просто не умеешь её читать. — Интересно, а как же «правильно» её читать? — показал кавычки, располагаясь рядом с ним. — Тогда научишь? — Конечно, — положил на колени раскрытую книгу, а после посмотрел на парня. — С чего это вдруг ты решил со мной время провести? Что-то хорошее случилось? Обычно ты после учёбы сразу же идёшь в свою комнату. — Просто захотелось, нельзя? — хмыкнул и опустил взгляд на текст. На лице появилась растянутая до ушей улыбка. — Я тебе не верю, что же случилось? Влюбился в кого-то? Даня положительно кивнул. — Так и знал, — довольно засмеялся, что только сильнее засмущало младшего. — Это тот Владик, да? — Почему ты о нём сказал?! — Это было очевидно, — потрепал по волосам. — Если тебе с ним хорошо настолько, что вот-вот лицо треснет от улыбки, то я рад за тебя. Я никому не скажу, так что можешь не переживать. Ты заслужил это, и просто будь счастлив. Но если что-то будет не так, то обращайся ко мне. — Хорошо-хорошо, мой телохранитель, — положил голову на плечо. — Начинай читать. Михаил послушался и от его бархатного голоса Даниил провалился в сон.