Брошенные. Том 1.

«Даня! Даня, ты в порядке? — окликнул знакомый голос, и в этот момент словно удар тока прошёл по телу брюнета, вернув к реальности. Он, как и прежде, стоял посреди коридора в паре метрах от кабинета психолога, так и не решившись войти. Он хотел, но в самый неподходящий момент сознание подвело его, и снова потерял связь с окружающим миром. Сердце парня ходило ходуном, а рубашка, пропитавшаяся холодным потом, прилипла к спине, по которой бегали неприятные мурашки. «Снова… Это снова повторилось», — еле слышно прошептал встревоженный парнишка, положив ладонь на грудь, чтобы хоть как-то успокоиться и прийти в себя. Пальцы невольно сжали белую ткань, а тело наклонилось вперёд. Если бы не сзади стоящий человек, он бы грохнулся на колени и, скорее всего, потерял бы сознание. Рука незнакомца крепко обвила талию бедолаги, спасая от падения. Это был не незнакомец, а Кирилл. Тот самый, что помог ему первого сентября. Длинноволосый юноша, практически в такой же одежде, как Влад. Только у Кирилла была чёрная и мрачная одежда. С его рук свисали бинты, а тёмные глаза уставились на одноклассника. Кирилл — та самая тень в классе, которую вспоминают лишь на перекличке. — В последнее время ты выглядишь ужасно, — прервал тишину одноклассник. — К психологу бесполезно ходить. Сам понимаешь о чём я. Но я пришёл не отчитывать, а помочь. — Что?.. Ты кто?.. — всё ещё не понимая, где он находится, прошептал младший. — Помочь тебе хочу, — повторил тот, разворачивая парня к себе. — Всё хорошо? Дань, ты меня слышишь? — Мне? Помочь?.. — Это я тебя так напугал? Извини, я не думал, что ты такой пугливый. Даня посмотрел сначала на обеспокоенного одноклассника, а потом на кабинет психолога, где за стеклянной дверью женщина общалась с кем-то по телефону. Сознание начало возвращаться, и вскоре, полностью придя в себя, зеленоглазый убрал чужие руки, и крепче схватившись за лямку рюкзака, пошёл прочь. — Постой, — негромко попросил Кирилл, догоняя. — Уходи. Мне некогда. — Послушай, — схватил его за руку, и недолго думая, аккуратно прижал мальчишку к стенке, чтобы никуда не убежал. — Послушай меня, а потом уже решай, что делать дальше. — Ты что творишь? Совсем страх потерял? — недовольно прошипел Даня, пытаясь оттолкнуть от себя. — Я тебя знать не знаю. Ты реально думаешь, что я поверю в то, что ты мне хочешь как-то помочь? Сейчас сто процентов выскочат малолетки с криками: «Ха-ха, он повёлся!». Я никому не доверяю, особенно таким мрачным типам. Отпусти меня по-хорошему. — Зачем мне это делать? — игнорируя угрозы, Кирилл стоял на своём. — Я понимаю тебя, поэтому хочу помочь. — Я, по-твоему, знаю? Мало ли что в твоей башке. Вдруг ты ещё более конченный, чем Влад или Коля. Отвали от меня, пока я тебе не врезал! Кирилл, выждав небольшую паузу, полез в свой рюкзак, откуда достал плеер с наушниками. Он не собирался отпускать свою «жертву», но и давить не хотел, поэтому просто ждал, когда Даня согласиться. — Что ты собираешься сделать? — с некой опаской спросил брюнет, готовясь дать отпор в случае необходимости. Кирилл не выглядел угрожающе, даже наоборот, располагал к себе. Однако Даня не верил в его добрые намерения. Вдруг это просто образ, чтобы расположить к себе? Мало ли что в головах этих длинноволосых безумцев. — Ха! Серьёзно? Музыка? Ты думаешь, что она поможет мне с моим проблемами? Совсем тютю? — Да. Зеленоглазый протяжно выдохнул. — Ладно-ладно. Допустим, я согласился. Почему же ты хочешь мне помочь, пускай даже вот таким дурацким способом? Ты не замечал меня всё это время, а сейчас строишь из себя Робин Гуда. У всех длинноволосых так принято? — Не сравнивай меня с ним, — сразу же ответил Кирилл. — Ты помогал мне на уроках, забыл? Помнишь, ты отдал мне булочку? Я её до сих пор храню в рюкзаке. Ты добрый человек и я хочу отблагодарить тебя. Мне ничего не нужно взамен. Ты с каждым днём всё хуже и хуже выглядишь. Ты, наверное, думал, что только Ян это замечает, но нет. Я ещё первого сентября понял, что тебе будет тяжко здесь, — он положил проигрыватель в маленькую ладошку. — Даже если тебе это не поможет, я хотя бы пытался что-то сделать. Ты добрый и искренний, каким бы агрессивным себя не показывал. Это твоя защитная реакция. И это нормально. Сердце младшего замерло. — Я не хочу, чтобы твои руки гнили из-за инфекций, — продолжил Кирилл, показывая свои бинты. — Не разрушай своё прекрасное тело. Не повторяй моих ошибок. — Откуда ты знаешь о порезах? Я же их скрывал… — Думаешь, человек, похожий на труп, не будет таким заниматься? — Но раз уж твои руки гноятся, то почему ты продолжаешь этим заниматься? Разве музыка тебе не помогает? — с подозрением проговорил Даня. — Да и я уже таким не занимаюсь, — замолчал, прикусывая губу. — По крайней мере, стараюсь. — Помогает, но не до конца. Ты ещё не на самом дне, как я. Я не хочу, чтобы ты провалился туда. — Ты безумец! Вместо того, чтобы потратить все силы на себя, ты предпочитаешь потратить их на совершенно левого человека. Тебе заняться нечем? Да и не может быть всё так гладко. Это явно какая-то подстава. — Если тебе здесь не нравится, то можем пойти в другое место. — Зачем мне куда-то с тобой идти? — Чтобы уединиться. — Уединиться для чего? — с недоверием сощурился. — Если ты удумал что-то извращенное, то… Длинноволосый отпустил младшего и направился в сторону лестницы. Даня смотрел на удаляющийся силуэт. Что-то в душе подсказывало, что ему можно доверять. И плюнув на все свои опасения, парень побежал за ним. Всё же Даня иногда с этим человеком сидит за партой, и раз уж он помог ему тогда, то сейчас точно не обманывает.

***

Место «терапии» выбирал Кирилл. Куда, кроме леса возле кладбища, мог завести такой мрачный человек? — Обязательно именно туда идти? — опасливо прошептал Даня, неторопливо блуждая между могилами. — Выглядит так, словно ты хочешь провести со мной какой-то дьявольский ритуал, а я здесь для жертвоприношения. Мне некомфортно… — Я таким не занимаюсь, — сухо ответил Кирилл, снимая с себя кожаную косуху, которую положил на траву под высоким деревом. — Садись, — указал рукой на подготовленное место и сел рядом. — А выглядишь как типичный сатанист, — Даня опустил взгляд на куртку и замешкал. — Я же не принцесса какая-то, чтобы со мной так обращаться. Кирилл, ничего не ответив, продолжил рассматривать знакомые памятники в десяти метрах от них. Даня некоторое время возникал, пока не присел на царское место. Теперь они оба смотрели на красивое надгробие. — Когда-то эти люди радовались жизни, а теперь их нет. Живёшь-живёшь и тут — бац! Жизнь обрывается и тебя постепенно забывают. Это место только сильнее заставляет меня тосковать. — Мне нравится. Только здесь я могу ощутить себя живым, — ответил холодно Кирилл, как будто уже давно смирился с тем, что каждый человек рано или поздно покинет этот мир, и от такой серьёзности по коже Петрова пробежал табун неприятных мурашек. Реально псих… Но интересный псих. — И часто ты здесь отдыхаешь? — Да. — Сам? — Да. — У тебя есть друзья? — Да. — Почему с ним не приходишь? — Не хочу. — Какой ты многословный, Господи, — саркастично выдал Даня. — Ничего кроме «да» и «не хочу» не знаешь? — Ты веришь в Бога? — с неподдельным удивлением спросил Кирилл, повернув голову вбок. — Чего? При чём здесь он вообще, аха-ха-ха?! — Ты обратился к Богу. Значит, ты в него веришь. — Это такое выражение. Или ты никогда его не слышал? В сарае вырос что ли? — Даня сжал пальцами свои ляжки. Нужно утихомирить свой характер, а то он никогда не найдёт общий язык с окружающими. — Я в него не верю. Если бы он был, то мне бы не пришлось всю жизнь страдать. Если он так любит людей, то почему не даёт им лучшую жизнь? Войны, убийства, воровство… Где он в такие моменты? Мне проще в Деда Мороза поверить. А что насчёт тебя? — Идентично. — Раз уж тебя притягивает тема смерти, то, как думаешь, что нас ждёт потом? Мне вот кажется, что душа отправится в свой идеальный мирок. У меня наконец-то появится гоблин-библиотекарь. Давно о нём мечтаю, — улыбнулся, обняв свои колени. — Ради такого не жаль умереть. — Нет никакого мира. Нас ждёт пустота. Тело сгниёт, а души нет. Поэтому пустота. О тебе даже никто не вспомнит после смерти. — Какой ты оптимист. — А зачем обманывать свой мозг хорошими мыслями? Бога нет, значит, Рая и Ада тоже. Есть только космос и планеты с галактиками. Ученые ещё не нашли огромного светящегося мужика со стаей голубей в придачу. — Почему ты так негативно относишься к нему? — Он заслужил моей ненависти. — Расскажешь почему? — Если я расскажу, ты поверишь, что я тебя не обманываю и действительно хочу помочь? — парень посмотрел прямо в зелёные глаза. — Хотя ты, наверное, в этом уже убедился. Но я всё равно спрошу, — и увидев кивок, продолжил всё также холодно. —Я вырос в семье заядлых верующих стариков. Хотя нет, у сектантов. Они наказывали меня за каждый проступок, даже когда я не был виноват. — Например? — Когда мой голос срывался из-за криков, и я не мог даже разговаривать, они заставляли меня молиться. У меня не было голоса, но им было плевать. Я мог только хрипеть. Их это сильно злило. И за это я получал. — А почему у тебя голоса не было? Это ты так с ними отношения выяснял? — Меня били розгами до крови, — его голос даже не дрогнул. — Пятьдесят раз. Это самая малость, бывало и больше двухсот. Как здесь не кричать? И знаешь, когда отец раздирал мне спину до мяса, он с любовью повторял, чтобы я не ныл, что Бог ещё сильнее накажет. Что он бьёт меня, потому что любит и хочет для меня вечного счастья. Когда всё заканчивалось, он не проявлял никакой заботы. Он говорил, что это всё ради моего блага. — А мать твоя что делала?.. — Ничего. Она поддерживала его во всём. И как же я радовался, когда меня наказывала мать, ведь она била слабее, — он горько усмехнулся. — Думаю, это не очень здорово. Но хоть какое-то счастье. — Ты с ними до сих пор живёшь? — опасливо прошептал, аккуратно положив ладонь на плечо. Дане хотелось его поддержать, но Кириллу поддержка не нужна была. Он давно привык, что всем плевать на его чувства. Но, конечно, что-то в душе у него ёкнуло от столь нежных прикосновений. — Нет. В четырнадцать лет я переехал в общежитие. Уже год там живу. — Как так? А как же органы опеки? Им вообще плевать? — удивлённо вскинул бровь. — Да. Родителям тоже плевать. Они думают, что в меня бес вселился и что все усилия напрасны, — Кирилл хрипло засмеялся. — Даже святой водой меня брызгали, а я специально рычал. И они верили. Даже сестра. Хотя неудивительно. Она у них удалась. Святая из святых. Это я, походу, приемный. — Я... Я не знаю что сказать... Как так можно? Ты же их ребёнок. — Ничего говорить не надо. Я рассказал не для того, чтобы ты меня поддержал, — накрыл ладонью чужую руку и положил обратно ему на колени. — Так как тебе песни? Даня опустил взгляд на плеер. — Умеешь ты тему переводить, — протяжно выдохнул. — Что это за жанр? — Рок. Если конкретнее, то норвежский блэк металл. Было видно, что данная тема приносит ему удовольствие и в его кукольных глазах зажегся небольшой огонёк. — Так значит, ты тоже из «этих»? — показал на волосы, намекая на Влада. — Так вот. Ничего милого я от тебя не ожидал, но как по мне, вокалист слишком часто орёт, будто резанная свинья. А так мне очень даже нравится, особенно гитара. Но я не особый ценитель музыки… Если бы было что-то поспокойнее, то думаю, что мне больше понравился, — старался подбирать мягкие слова, чтобы не задеть хрупкие струны и без того потрёпанной души. — Его крики разве не передает боль и отчаяния? — А знаешь, в твоих слова есть логика, — от недавних слов про семейку по телу прошлась дрожь. Теперь понятно, почему он слушает именно такую музыку и так одевается. Полная противоположность того, что хотели родители. — Знаешь, а ты, оказывается, не такой жуткий и странный, как говорят другие. Да, у тебя есть свои тараканы в голове, но у кого их нет? — Рад, что твоё мнение обо мне изменилось, — слабо улыбнулся и прижался спиной к дереву, устремив теперь взор на небо. Единственный плюс кладбища — умиротворенная атмосфера. — Влад не такой плохой, как ты думаешь. Я его тоже не особо перевариваю, ибо сейчас он очень поменялся, но он раньше боролся за справедливость. — Пф, а сейчас почему перестал? Решил перейти на другую сторону дороги? Придурок. Кирилл засмеялся, повернув голову в бок. — Ты забавный, — хоть он и смеялся, всё равно глаза были стеклянными. — С ним можно найти общий язык. Если ты с ним подружишься, то поймёшь почему. — Да никогда в жизни! — обнял колени, поставив на них подбородок. — Говоришь так, как будто ты с ним дружил. Думаю, что теперь из-за него у тебя психические травмы на всю жизнь. От таких придурков спиться можно, — мило бубнил, уставившись на траву. — Пора домой, солнце заходит. — Боишься призраков? Здесь никого, кроме алкашей, ночью нет. И то, они не частые гости. — Я больше боюсь тебя, — натянуто улыбнулся. — Ты, конечно, извини меня за прямоту, но я слышал, как одноклассники обсуждали тебя. Говорили, что ты сатанист и всё такое. И меня это, мягко говоря, настораживает. Особенно учитывая то, куда ты меня привёл. Так что я всё ещё не могу доверять тебе на все сто процентов. Длинноволосый не раз слышал эти сплетни не только от учеников, но и от учителей, поэтому не обратил на это внимание. — Да, ты прав. Я сатанист и приношу детей в жертву. Сейчас я тебя съем, а то не ел три дня. Видишь свежую яму под деревом? Там я закопал труп младенца неделю назад, — он угрожающе оскалил зубы и протянул руки к однокласснику, словно зомби. — Беги, а то больше такой возможности не будет. — А ты попробуй меня догнать! — с улыбкой на лице крикнул Даня и подорвался с места. Он бежал к выходу из кладбища и слышал быстрые шаги позади, вперемешку с тяжёлым дыханием. Зеленоглазый чувствовал себя жертвой маньяка, что будоражило кровь лучше фильмов ужасов. Выбежав на обочину, брюнет почти выскочил на дорогу, как резкий рывок оттащил его назад. Кирилл прижал наглого мальчонку к своему торсу, не позволив выбежать на дорогу, где почти в ту же секунду проехала машина. — Машины ездят. Жить надоело? Хотя, зачем я спрашиваю, конечно да. Но, в отличии от тебя, водителю не нужны проблемы и психическая травма на всю жизнь. Так что, если захочешь умереть, то выбирай менее травмирующий способ для окружающих. — Мне кажется, суицидники не думают о людях вокруг. Всё равно после смерти им уже будет плевать, что о них подумают. Кирилл ничего не ответил. Ему бы тоже было плевать. — Кстати, я тебя поймал, — клацнул зубами. — Готовься быть съеденным. — Смотри, мертвец восстал! Длинноволосый решил поддаться, и повернул голову в сторону кладбища. В этот момент брюнет вырвался из ловушки, и показывая средний палец, перебежал на другую часть трассы. — До завтра, мелкий сатанюга! Старший неподвижно стоял, пока младший не скрылся из поля зрения, а после вернулся в свой «мир мёртвых».