The most remarkable thing about you standing in the doorway is that it’s you

The Place Beyond the Quarry — это второй альбом и продолжение нашумевшего, получившего признание критиков и номинированного на Грэмми альбома METALHEAD. В отличие от первого альбома — вдохновленного хэви-металлом и гранжем с явным влиянием Led Zeppelin, T.Rex и Metallica, с парящим вокалом и удивительно тонкими, продуманными музыкальными отступлениями, сочетающего в себе звучание метала и характерный лирический стиль Эда Леви — The Place Beyond the Quarry больше интересен историями и рисковыми экспериментами. Я сказал ему прямо, что хочу сегодня поговорить именно об этом перед тем, как мы сели за столик. — Я только за. Мне неинтересно создать определенный стиль и придерживаться только его. Конечно, так было бы легче — фанаты ждут чего-то определённого. Но мне хочется экспериментировать. Я хочу делать что-то интересное, и подумал, что будет весело написать весь альбом, основанный на определенной истории. - Типа концептуального альбома? - Нет, нет, - он качает головой и зажигает сигарету, спросив, не против ли я. Я не возражаю, но он курит очень аккуратно, выдыхая подальше от меня. — Это просто история. Про призраков, хоррор-история, если уж быть точным. Неудавшаяся история любви. Я хочу сделать кое-что, и я не думаю, что делал это раньше, и я даже не уверен, готов ли к этому, но это то, к чему хотел бы приблизиться – даже рискнуть – что-то типа раскрыть самого себя. Показать себя таким, какой я есть. Я думаю, что уже близок к этому. Затем он замолкает, смотрит в окно, задумчиво и повторяет: - Риск. Риск. Хм. Ага. Полагаю, это идеальное слово. - Выдержка из «Безвестность, легенда или история ужасов: Эд Леви рассказывает об альбоме Place Beyond the Quarry», NME, август 1994 г. Шестнадцать лет спустя, после того как очередной конец света не наступил, Макс Мэйфилд появилась на пороге Стива и сказала: «Ты собираешься проводить меня к алтарю в мае или что?» Это не звучит как вопрос. Стоял январь, только начался новый семестр, и на юге Чикаго шел мерзопакостный мокрый снег. Стив жил в том же лофте на переоборудованном складе с тех самых пор, как переехал в Чикаго еще в 1994 году, поддавшись на уговоры и издевательства в воспитательных целях от Нэнси и Робин, когда умудрился поступить на магистерскую программу по программе "Детская психология" в Чикагский университет. Вопреки всем и вся, а в особенности багажу прошлого, ему действительно хорошо удавалась роль школьного психолога, и он получал удовольствие от своей профессии. Может быть, из-за опыта няньки целой оравы детишек и спасения мира, думал он, а потом тихонько смеялся про себя. Но он был хорош не только в этом, еще ему чертовски хорошо удавалась подработка тренером мальчишеской баскетбольной команды в местной школе. Сама команда не была чем-то особенным – они даже еще не прошли первый тур чемпионата среди штатов - но у них было много мужества и упорства, к тому же куча детишек, которых он тренировал последние пять лет, выбрали баскетбольную карьеру. Тем не менее, у него было хорошее предчувствие по поводу этого сезона, и дети разделяли его, поэтому не жаловались, когда он их гонял до седьмого пота; тем более что их тренер бегал со всей командой до последнего издыхания. Даже если потом они измывались над его растрепанными, мокрыми и неидеально уложенными волосами. Он прямо сейчас и был там, в школьном спортзале, критикуя штрафные броски, добавляя лишние прогоны под недовольные стоны и грязные, хоть и добродушные подростковые ругательства ребят, прежде чем отправить их по домам на обед и собраться самому. Погода была сносной, когда он запрыгнул в девятый автобус, но, когда он доехал до дома, последние десять минут ему пришлось бежать по слякоти и мокрому снегу, боясь заляпать обувь и штаны. Он только что завершил свои обычные послерабочие ритуалы – протеиновый шейк, горсть вафельного печенья, затем пять минут душа вместе с двадцатиминутным залипанием в стену – и как раз принимал решение - готовить или заказать доставку - когда в дверь позвонили. Нахмурив брови, Стив направился открывать, пытаясь угадать, потерял ли кто из соседей ключи или ему принесли чужой ужин, но обнаружил на своем пороге одного из своих когда-то самых своенравных подопечных. Бледное взбешенное обветренное с красными щеками лицо Макс смотрело на него из-под тяжеленного капюшона зимней куртки, которая явно весила больше нее самой. Она так и не привыкла к зиме на Среднем Западе и после окончания школы уехала учиться в Калифорнийский университет, а Лукас последовал за ней, получив спортивную стипендию южнее в университете Сан-Диего. Сейчас они оба жили в Лос-Анджелесе: Макс работала детским терапевтом, а Лукас — разыгрывающим в баскетбольном клубе «Клипперс». Они долго глядели друг на друга, Макс хмурилась, а Стив пытался вспомнить, не пропустил ли он важной информации в их последнем телефонном звонке. Он знал, что у «Клипперс» сейчас матчи в разных городах, потому что у них недавно была игра в Милуоки, на которую он хотел поехать, но не смог, так как был вторник, а путь неблизкий. Макс обычно не ездила вместе с Лукасом, у нее была своя работа, но, возможно, в этот раз она сделала исключение, а Стив забыл о совместных планах на ужин, потому что в тот день она огорошила его приглашением быть ее посаженным отцом… Макс ударила его тростью прямо по голени. - Ублюдок, ты меня пустишь уже или нет? В этом коридоре может быть и тепло, но я уже сиськи себе отморозила, пока добиралась сюда полтора часа из аэропорта, и мое бедро, черт возьми, убивает меня. Стив моргнул и сделал шаг назад. - Я забыл о твоем приезде? - Нет, - она прошла мимо и толкнула его плечом, стаскивая с себя куртку и бросая ее на вешалку, - это внезапный визит. - Хорошо, - выдохнул с облегчением он. Это вполне в ее стиле. – Иди и сядь на диван, пока ты не упала и не сломала себе другое бедро, бабуля. Хочешь кофе? У меня есть грелка, могу и ее сделать. - Да, пожалуйста, - взмолилась Макс, - и то, и другое. Сначала Стив поставил чайник, а затем по пути включил кофемашину. Он бросил взгляд через плечо на Макс, которая устраивалась поудобнее на диване из Икеи. Диван он дал выбрать Робин прошлым летом, когда она была в гостях, заменив старый дерьмовый предмет мебели, которую он унаследовал от Джойс и Хоппера, когда впервые въехал в эту квартиру. - А покушать? – он спросил через плечо. - Я не против, - крикнула она в ответ. - Пицца? - Да. То дерьмо, что готовят в Лос-Анджелесе, просто должно быть запрещено законом. Стив взял на кухне телефон и набрал номер пиццерии неподалеку, продиктовал им обычный заказ плюс дополнительную порцию чеснока, следя одним глазом за чайником, а другим за кофемашиной. За считанные минуты он закончил все дела и присоединился к Макс на диване, неся в руках две кружки кофе и грелку под мышкой. Она тут же выхватила грелку, прикладывая ее к левому бедру, а затем отняла кружку с кофе. Стив выделил ей одну из новых кружек, которые Дастин приобретал для него на протяжении многих лет в своих поездках. На этой была надпись, что ему «перепало» в Гонолулу. Себе же он налил кофе в самую любимую кружку из всей коллекции, на которой гордо было написано «Лучший сносный папа в Мире». Макс хрюкнула, прочитав надпись. - Как работа? – спросил Стив, располагаясь удобнее на диване. - Да нормально, - ответила Макс, - Пришлось вызывать на днях службу опеки, я рассказывала? - Ты говорила, что у тебя есть некоторые опасения, - ответил Стив. Из всех детей Стив больше всего поддерживал отношения с Макс. Дастин и Лукас вечно были в разъездах. Лукас, конечно же, путешествовал со своей командой, а Дастин по итогу устроился работать на студию, занимающуюся созданием визуальных эффектов к кинофильмам (и это был звонок, который оставил Стива практически глухим), и пропадал на той или иной съемочной площадке. Уилл регулярно звонил из Нью-Йорка, но упаси боже, когда подходили сроки дедлайна сдачи его очередной новой книги. Тем временем Майк и Оди обзавелись маленьким отельчиком в северной части штата Нью-Йорк и стали парочкой чудил, которые питаются одними хлопьями, разводят куриц и наслаждаются отсутствием интернета. Майк звонил время от времени, Оди же предпочитала посылать письма. Его с Макс объединял профессиональный интерес: работа с детьми, хотя, конечно, у них были разные сферы. Они посылали друг другу научные статьи о наставничестве и раннем развитии, а также любые научные работы, которые интересовали одного из них в последнее время; обменивались идеями, спрашивали совета, если на их попечении находился особенно трудный ребенок, при этом соблюдая конфиденциальность между врачом и пациентом; переписывались по электронной почте не реже двух раз в неделю и регулярно разговаривали по телефону, если позволяло расписание и часовые пояса. - Да, - продолжила Макс, - в конце это было ужасно. Я надеялась, что не придется их вовлекать… - Я уверен, ты поступила правильно, - он поддержал ее. - Да понятное дело. – ответила она. – Просто… ты знаешь. Никогда не хочешь, чтобы закончилось все именно так. - Я знаю, - Стив сжал ее плечо в знак поддержки. - Как дети? Дарлин держится? - Как и всегда, - фыркнул он. - Почти уверен, что на следующей неделе она будет в моем кабинете по крайней мере четыре раза, в полной панике по поводу какой-нибудь фигни. Напоминает мне Дастина в его возрасте, он тоже вытворял нечто подобное. Бедный ребенок. - Ты ей сказал, что если она не поступит в колледж, то это не конец света? - Повторяю раз за разом, - вздохнул Стив. – Я даже привел себя в пример, что поступил в колледж, когда мне исполнилось аж двадцать три, но, честно говоря, я думаю, это ее еще больше напугало. Ребенок - абсолютный гений, она не может не поступить во все престижные заведения, но что сделаешь с ее волнением. Тут раздался звонок в дверь, и это был парень из местной забегаловки с их заказом. Стив щедро дал чаевых за доставку в непогоду и поставил коробки на кофейный столик. Он вернулся на кухню, чтобы поставить их кофейные кружки в мойку и взять пива, хотя предлагать детям что-нибудь алкогольное все еще казалось странным. Каждый из них съел по кусочку пиццы, прежде чем Стив сделал глоток пива и сказал: - Итак, по поводу того, что я веду тебя к алтарю. - А что с этим? – спросила Макс с полным ртом пепперони. – Мы же обо всем договорились. - Ты ничего не сказала по поводу даты, - отреагировал Стив. - А о чем ты думаешь мы тут собрались говорить, Харрингтон? – Макс закатила глаза. Стив закатил глаза в ответ. - Четвертое мая, это суббота, Санта Роза, - рассказывает Макс. – Там делают вино. Мы забронировали виноградник для церемонии, а для самой вечеринки есть даже чертов погреб. - Ты так уверена, что Лукас не выйдет в плей-офф в этом году? - «Клипперс» пролетают, - Макс не пытается смягчить удар, как и всегда, хотя и сидит обвязанная шарфиком «Клипперов». – Так что да. Я думаю, мы выбрали идеальную дату, и даже сможем пригласить всю его команду. «Клипперы», размышлял Стив, действительно пролетели в этом году. Это не его команда – то ли дело «Индиана Пэйсерс» или время от времени «Чикаго Буллз» - но он следил за их турнирной таблицей, чтобы поддержать Лукаса, и на данный момент у них было четыре L, хотя последний был в овертайме. Потребовалось бы настоящее чудо, чтобы они протянули дольше апреля, на что явно рассчитывала Макс. - Тогда как твой отец, - начал он. - Отвратительно, - отреагировала Макс. - Как твой отец, - повторил он, - я могу пригласить плюс один на эту свадьбу? - Так Робин уже будет там, - она помахала куском пиццы в его сторону. - Ты пригласила Робин раньше меня? – удивился он. – Я не знаю, что об этом и думать. Макс снова закатила глаза. Стив кучу лет говорил ей, что если так часто закатывать глаза, то можно их обратно не раскатать. Она, может, и была самым близким ребенком сейчас, но также ребенком, которая меньше всего проявляла к нему уважение. Он задавался вопросом, говорит ли это что-нибудь о нем, но потом задвигал эту мысль далеко на задворки сознания в зону «поговорить об этом позже» или даже лучше «поговорить об этом никогда». - Я попросила ее использовать свои крутые знания бакалавра искусств и сделать красивые приглашения, - пояснила ему Макс. – Конечно она знает о дате раньше тебя. Она знала об этой дате раньше всех кроме меня, Лукаса и агента Лукаса. - Используешь всю семейку, да? – спрашивает он. – Робин делает приглашения, я веду тебя к алтарю. - Ага, - сказала Макс, отковыривая от куска пиццы пепперони и съедая ее по одному. Она небрежно добавила: - Еще мы попросили Эдди провести церемонию. Лукас его уговорил. Эдди даже перестроил график своего европейского тура, чтобы вернуться в Штаты к свадьбе. Мы не видели его с презентации книги Уилла в прошлом году, он реально рад, что снова всех увидит. - Мило, - он засунул в рот зубчик чеснока, - так что, я третий, кого ты пригласила? - Седьмой, - сказала Макс. – Или нет. Восьмой? Девятый? Я сказала Оди после того, как мы попросили Эдди, а Лукас сказал Майку, Дастину и Уиллу, и зуб даю, они сказали Джонатану и Нэнси. - Ты умеешь заставить парня чувствовать себя особенным, - Стив фыркнул. Макс ухмыльнулась, обхватывая губами горлышко своего пива, и ткнула Стива в ребра локтем, все еще таким же чертовски острым, каким он был, когда ее голова едва доставала до его груди. Хотя Стив утверждал, что любит всех своих детей одинаково, хотя и по-разному, иногда он думал, что, если когда-нибудь кто-то приставит пистолет к его голове и спросит, кто его любимчик, он, возможно, скажет Макс. Лукас гордился фактом, что он больше всех остальных похож на Стива, Майк на это всегда уничижительно шипел «спортсмены». Дастин был как младший брат, о котором он всегда мечтал. Майк был абсолютным засранцем в детстве, но действовал из лучших побуждений, а сейчас он был первым, кто звонил Стиву попросить совета. Уилл и Оди были просто ангелами, и никогда в своей жизни не сделали ничего плохого, насколько Стив мог представить. Но Макс была чудом, настоящим чудом. Она провела месяц на больничной койке, не подозревая, что Стив был рядом с ней, вместе с Джойс и Хоппером, потому что ее мама не могла с этим справиться. Хоппер наврал медсестрам, что Стив приходится Макс старшим братом и, возможно, Джойс подключила Мюррея, потому что тут же появились все документы, подтверждающие их родство, которые давали Стиву все права на опеку и принятие важных решений. Когда он увидел эти бумажки, ему показалось, что он забыл, как дышать, будто кто-то взял его сердце в кулак и сжал. Стив заплетал Макс волосы в косички, научил Оди, как это делать, помогал медсестрам с ее физкультурой, читал ей книги до поздней ночи. Он покидал ее палату только, когда Джойс появлялась и выгоняла его насильно. И даже тогда он не уходил далеко. Стив бы пошел домой принять душ и поспать, но на два этажа ниже лежал Эдди, погруженный в искусственную кому, с дядей, который не покидал его палату, пока они ждали, когда он достаточно стабилизируется, чтобы получить пересадку почки от Майка, который из всех людей оказался подходящим донором. Стив бродил призраком по больнице, пока Эдди не проснулся и его не забрали федералы, пока Макс тоже не очнулась и не спасла мир снова. Векна, Часть 2: Электрическое Бугало или что-то в этом роде. Теперь ее единственным воспоминанием о Векне осталась трость – в хорошие дни – и инвалидная коляска – в плохие. У нее также были проблемы с мелкой моторикой, она полагалась на диктофон для записи сеансов со своими пациентами. Кошмары, от которых она просыпалась с криком, стали редкими. Стив поверил ей только потому, что его кошмары тоже почти исчезли. То, что она была здесь, сидела напротив него, было чудом, о котором они и не мечтали, а Стив 1986 года даже не смог бы представить себе этот разговор на диване. Его девочка выходила замуж — его девочка была жива и достаточно здорова, чтобы выйти замуж, и она просила его стать ее посаженым отцом. - Извини, что не спросила тебя первым, - сказала она ему, неуверенно ковыряя этикетку своего пива. Стив не мог отвести взгляда от крошечных движений ее пальцев, пока она говорила. - Я имею в виду, если тебе действительно больно из-за этого. Я думаю, я просто - знаешь, в тот день, когда Лукас сделал мне предложение, когда нам было по восемнадцать - когда мы были еще детьми - я тогда была не готова, ты это знаешь, и он тоже был не готов. Мы через многое прошли, и я не понимала, осознаем ли мы: кто мы без этого. У нас было столько планов, просто жить нормальной жизнью, и поэтому мы решили подождать, пока я закончу школу, а потом Лукаса призвали в армию, а я получила степень магистра, и ты знаешь, я никогда не думала, что брак — это то, что я бы хотела, на самом деле. Я всю жизнь видела ужасные браки и думала: кому это вообще нужно? Зачем кому-то добровольно на это соглашаться? Это было похоже на хитрую налоговую аферу, и, может быть, я до сих пор так думаю, может быть, это действительно так, но даже тогда, когда я так думала, я была уверена в двух вещах: если когда-нибудь я выйду замуж, если я поменяю свое мнение, если я подумаю «а с хера ли нет» - я знала точно, что выйду замуж только за Лукаса и что именно ты будешь вести меня за руку к нему к алтарю. Стив посмотрел в окно и провел рукой по лицу. - Ты что плачешь? - спросила Макс. – Ты плачешь, фу, не делай этот разговор странным, старикан. - Я не плачу, это ты плачешь, - ответил он, поворачиваясь к Макс, чтобы обнять ее худые плечи и поцеловать в затылок. Макс издала звук, будто ее тошнит. - Ну что, ты сделаешь это? – спросила она. - Все, что ты захочешь, — сказал он ей, еще раз сжав ее плечи и отпустив. Стив встал и пошел на кухню, чтобы принести им еще два пива: они это заслужили. - Ладно, это мы обсудили, что-то еще есть на повестке дня? Или ты просто думала, что растрогаешь меня, а затем положишься на доброту моего сердца и мягкость этого дивана из Икеи? - Ты не офигел? Я не буду спать на диване, - сказала она, когда он снова расположился рядом с ней. - Я тут калека, я сплю на твоей кровати - а ты на диване. Стив покачал головой. - Я другого и не ожидал. Ну что, поищем по телику игру «Клипперов»? - Этих лузеров? – она положила ноги на колени Стива. – Конечно, как скажешь. Девчонка со стрижкой под "ёжик" - заглавная песня альбома. Она начинается медленно с нежного разогрева гитары и мягкой лирики, а затем перерастает во что-то жесткое и стремительное, и так же быстро снова замедляется. Леви повторяет этот прием несколько раз, вовлекая слушателя в историю свирепого существа с остриженными почти под ноль волосами и места, которое она собирается сжечь дотла за то, что оно с ней сотворило, выстраивая ритм и мелодию, отражая нарастание ярости Девчонки. Лирика Леви рисует суровый портрет девочки, которую он явно уважает и восхищается ее свирепостью. Это резкий контраст с последней песней альбома, которая является чем-то вроде пронзительной горькой одой чирлидерше из маленького городка, которая попала в беду и не знает, как выбраться – история, с которой многие могут себя соотнести, в отличие от убийцы монстров. - Отрывок из статьи «Группа The Shotguns из Сиэтла выпустила первый полноценный альбом», The Rocket, апрель 1990 г. Стив только что выгнал из своего кабинета последнего ученика за день. У Дарлин Джонстон, конечно же, был очередной кризис из-за подачи заявок в колледжи, потому что она еще не получила ответа от двух университетов. Стиву удалось уговорить ее не прыгать из окна, потому что она была лучшей в классе и явно пыталась поступить во все учебные заведения, куда подала заявки. Он уже собирался в спортзал, когда кто-то постучал в дверь. Стив поднял взгляд, готовясь выгнать любого учащегося, которому понадобилась его срочная консультация, и вздохнул с облегчением, поняв, кто за дверью. Мэдхен Фрейзер была его лучшим другом в этой школе. Учительница английского языка во втором классе и тренер по баскетболу для девочек, она была ко всему этому маленьким готом со странностями, запертой в теле красивейшей блондинки спортсменки ростом в метр восемьдесят и, положа руку на сердце, с фигурой голливудской кинозвезды, вдобавок с наихитрейшим трехочковым броском, который Стив видел вне профессиональной лиги. Он лично наблюдал, как она довела до слез Мистера Грисвальда, учителя профильной химии, просто с ним поговорив. Харрингтон немного боялся того дня, когда Мэдхен встретится с кем-нибудь из Хоукинса лично, спокойный сон ему после этого заказан. - Привет, - поздоровался он. - Привет, готов идти в спортзал? – спросила она. Он кивнул, закрывая свой шкаф с карточками учащихся и вставая из-за стола. - Да, а ты? - Да, - ответила Мэдхен, - Прогуляемся? - Конечно. Она вышла в коридор, чтобы Стив смог закрыть свой кабинет. Они шли нога в ногу, слушая цоканье ее каблуков, что делали ее еще выше. Стив знал, что она делает это специально, обожая ставить людей в неловкое положение. Последний звонок еще не прозвенел, так что они были одни в коридоре. - Как занятия? - спросил он. Они давно уже не пересекались с Мэдхен, не было времени после зимних каникул, у него в основном были домашние матчи, а ей приходилось с девочками выезжать в другие школы, и даже обеды у них были в разное время, хотя обычно они встречались именно на них. — Эх, — сказала она, - Вчера мы закончили «Воспрянь от рабства» Вашингтона, и я решила дать им почитать в следующем году Торо «О гражданском неповиновении», так что со дня на день жду звонка от замдиректора. - Тебе не хватило в прошлом году бунта после прочтения «Бойни номер пять» Курта Воннегута? – ухмыльнулся Стив. - Ну, во-первых, это был не бунт, - хмыкнула она, - это был… эм… маленький протест против войны в Персидском заливе, и я принесла свои извинения Правлению за это. Ты же там был. Он был. И он тоже гордился этими детьми, но сейчас покачал головой и произнес: - Как тебе повезло, что тебя не уволили. - Я думала мы тут собирались просвещать юные умы и делать из них свободомыслящих личностей, а не роботов, которые согласны с существующим положением вещей, - пожала плечами Мэдхен. - Как бы то ни было, я продолжу воспитывать юное поколение так, как считаю нужным, и, если они хотят меня уволить, пусть увольняют. Как ты там однажды сказал? Я всегда оставляю дверь открытой для детского любопытства. - Да-да-да, - Стив снова фыркнул. Он украл это выражение у Дастина миллион лет назад, и оно удивительно подходило под кучу случаев в его жизни и профессиональной карьере. – Именно так я и сказал. Они уже подошли к спортзалу, когда прозвучал последний звонок с уроков, мальчики Стива направились в качалку, а девочки Мэдхен заняли площадку. - Хочешь потусить после тренировки? – она спросила. – Оседлать козла. Выпустить пар. - Ты просто хочешь меня унизить перед всей школой, - он ответил, показывая на нее пальцем. - Да, хочу, - она ответила, — это же весело. - Черт с ним, почему бы и нет. Они разошлись, отправившись на свои тренировки, но после, как и обещал, Стив вернулся на площадку. Парочка членов их команд слонялась по трибунам, сыпля комментариями и критикой, пока Мэдхен уделывала его на козле. В этом не было ничего удивительного: когда она была подростком и была на голову выше большинства других девочек в ее классе, она попала в национальную сборную США. Единственная причина, по которой ей не удалось стать профессиональным спортсменом, была в том, что она попала в серьезную автомобильную аварию, которая разрушила ее спортивную карьеру. После этого она решила, что лучше пойдет в школу и станет учителем. После двух раундов и полного поражения Стива под едкие комментарии всех свидетелей его позора они вдвоем начали убирать площадку к вечерним тренировкам. Их дети ушли, махая им руками на прощанье, а они уселись на трибуны, передавая друг другу бутылку воды. - Так вот, у меня свадьба в мае, - сказал он ей. – Парочка детей, с которыми я нянчился, наконец-то женятся, терапевт и пацан из «Клипперов» – я тебе о них рассказывал. - Разыгрывающий, - сказала она, кивая. - Ему действительно следует поговорить со своим агентом, он тратит свое время зря. - Я знаю, - Стив кивает, вытирая пот со лба прямо нижней частью футболки. – Но у Макс работа в Лос-Анджелесе, и им обоим там нравится, так что не думаю, что он что-то поменяет, разве что перейдет в Лос-Анджелес Лейкерс или Голден Стэйт Сан-Франциско. Мэдхен скривилась при упоминании Голден Стэйт. Она была бостонской девчонкой от макушки до пяток. - Так вот, - он продолжил, - Макс типа как моя лучшая сестра, я без понятия, где ее отец, а ее мама угрожала дать мне по яйцам, если я не поведу ее к алтарю, и вообще-то я бы по-любому сказал «да», там же агрессивный умеющий драться рыжий полурослик. - Мне реально нужно встретиться с этими детьми, - она фыркнула, - Звучит будто их вырастили волки, а ты знаешь, я обожаю это в детях. Она и половины не знала о его банде диких чудиков. - Им сейчас уже по тридцать, но мы можем это организовать. Хочешь поехать со мной? Как пара. На секунду она искоса посмотрела на него из-за бутылки. Он махнул рукой в ее сторону. - Я уточню, как плюс один, а не как пара. Стив, надо сказать, давно осознал, что у него есть очень специфический критерий для выбора своих близких подруг. Он не брал в счет Джойс, потому что, честно говоря, он скорее воспринимал ее как свою маму – не беря даже в расчет свою биологическую мать, но вот остальные женщины в его жизни? Они все были либо лесбиянками, либо его бывшими, с которыми он спас мир, либо сестрами, а иногда странной комбинаций из этих трех. Мэдхен была миксом из двух с половиной этих типажей. Они не спасали мир вместе, но все-таки сходили на одно свидание из-за давления коллег по школе. По-видимому, они были обязаны это сделать, чтобы все успокоились, все-таки же оба спортсмены. Они вдвоем очень быстро решили, что им лучше быть друзьями, и их отношения стали брато-сестринскими с надиранием задниц друг друга на козлах. Подружившись, они также обнаружили, что у них есть еще одна важная общая черта: они оба бисексуалы. И они оба склонялись к своему полу. - Там будет симпатичная лесбиянка, с которой я хотел бы тебя познакомить, - он сказал, внутренне настраивая себя, что ему свое дерьмо еще разбирать и разбирать, но Робин и Мэдхен? Он знал на сто процентов, что эти двое поладят, влюбятся, через два месяца начнут встречаться и по итогу усыновят около двенадцати кошек. Ах, что он только не делал для своих друзей, подумал Стив, смотря, как Мэдхен щурится на него. - Насколько симпатичная? - спросила она. - Не представляешь как, - он ответил ей. - Искусствовед из Бостона, играла в оркестре, ботаник, на полметра ниже тебя, ее практически можно носить у себя в кармане. - Купил с потрохами, - хмыкнула Мэдхен. – Но я бы все равно согласилась бы, так как уже давно жажду встретиться с твоими чудными детками. Симпатичная лесбиянка – просто приятный бонус. - Вся банда будет там, - поддержал он. – Я веду Макс к алтарю, Оди и Робин – эта та самая лесбиянка – будут ее подружками, а пацаны будут шаферами Лукаса. Мои типа приемные родители тоже там будут, а еще мой приемный брат и его жена. Наш друг Эдди, как оказалось, будет вести церемонию. Еще полкоманды «Клипперов», может, кто-то еще… - Эдди, - повторила Мэдхен. Ее глаза снова сощурились. – Ты о нем раньше говорил. - Да, - ответил Стив осторожно. - Рок-звезда, - она уточнила. - Металлист, - он поправил, - У него своя группа - «The Shotguns». - «Дробовики», надо же, какое название. Какое-то время она смотрела куда-то вдаль, и Стив внезапно понял, что Мэдхен что-то тщательно обдумывает, в груди закололо беспокойство. Мэдхен Фрейзер была проницательна, вот в чем проблема. Он любил это в ней. Это именно то, что ее делало таким прозорливым учителем, потрясающим писателем и отличным тренером. Она была злюкой, и очень умной злюкой, поэтому неофициально возглавляла кафедру английского языка, несмотря на то что ей было всего тридцать три года. У нее была великолепная память, удивительное внимание к деталям, и она была заядлым читателем журнала Rolling Stone. Стив прямо видел, как крутятся шестеренки у нее в голове, взвешивая факты за пять лет их дружбы, вспоминая их разговоры, что рассказывал Стив за эти годы, упоминание вскользь о его влюбленности, которой никогда не суждено было быть, потому что он струсил… Он видел, как она перебирает всех парней, с которыми он переспал в темных уголках гей-баров, куда они вместе с Мэдхен ходили время от времени, вспоминает единственные его серьезные отношения с парнем и как он встречался с одной девушкой. Стив прямо видел, как она мысленно рисует обложку Rolling Stone за декабрь 98 года. Он избегал этого разговора с Мэдхен все пять лет, она даже не могла подумать, что у них может состояться такой разговор. Он успешно избегал этого разговора с родными людьми еще дольше. НО! «Твою ж мать», - подумал Стив. - Это тот парень, в которого ты был влюблен в старшей школе, верно? - она спросила. - Или сразу после? Тот, с которым ты облажался. - Ничего я не облажался. Мэдхен многозначительно на него посмотрела. - Я не облажался, - он повторил, - Ничего… В этом и была вся суть: он ничего не сделал. После того, как Эдди очнулся с залатанным животом, несколькими литрами чужой крови в венах и почкой Майка вместо той, которую вырвали у него демомыши, федералы увезли его прочь. Было практически невозможно исправить тот ущерб, который нанес Векна имени Эдди, поэтому он и его дядя попали под программу защиты свидетелей. Они получили новую фамилию и новый дом в Питтсбурге. Из праха Эдди Мансона родился Эд Леви. И да, он, конечно, поддерживал связь в основном с Дастином и Майком, а также изредка звонил по телефону Робин и Стиву. Конечно, он выглядел счастливее, оставив Хоукинс позади. Но по первому же их звонку он вернулся в город в облаке дыма и горящей резины во время финальной схватки в изнанке, прямо на выданном правительством Datsun 620 семьдесят восьмого года, врываясь в гущу сражения, дрифтуя автомобилем так, что это можно было назвать почти выпендрежем. После этих событий Стив чувствовал всю недосказанность между ними, недосказанность с большой буквы Н, но они никогда не поднимали эту тему. Ни лично, ни по телефону, ни с другими людьми. Они и физически не предпринимали никаких попыток – у Стива 86 года едва хватило бы словарного запаса, чтобы даже признать, что он что-то чувствовал, не говоря уже о том, чтобы выразить это словами. И, конечно, как и до этого, так и после, их неизбежно притягивало к друг другу как две планеты в космосе… Но Эдди был там, а потом он уехал, а потом опять вернулся, но он никогда бы не… и Стив… Стив был… Стиву было чертовски страшно, что бы это ни значило, чем бы это ни было, и Стив не мог уйти, пока все не закончится, пока земля не вернется на место, где и должна быть. Это был его город, его дети, и он должен был их защитить. Это единственное, что ему всегда удавалось, и даже тогда он сомневался, что он достаточно хорош в этом. И даже когда все было кончено - даже когда пыль осела и небо снова стало голубым – даже когда Оди качалась туда-обратно, пока не посинела, что он никогда - никогда - снова не допустит – она разрушила его, она взорвала его, запечатала внутри себя и бросила ключ в огни Мордора или как там говорят… Даже тогда потребовались коллективные усилия Хоппера, Джойс и Робин, чтобы убедить Стива, что есть что-то для него помимо Хоукинса. Что для него есть другая жизнь: без детей, монстров и изнанки. Робин объединилась с Нэнси, Джонатаном и Дастином, этим придурком-панком, и за спиной Стива втихую подавала заявления во все колледжи Индианы. И оказалось, что Стива готовы принять не в один, и даже не в два, а в три из них. Он уехал из Хоукинса, да, самым последним из всех, даже после всего, что случилось. Но он тоже уехал. Просто уже было слишком поздно открывать секрет, который он хранил в темном уголке своего сердца. Уже был 1989 год, Эдди был в Сиэтле, полностью погруженный в свою группу, заканчивающий свой первый альбом, который иногда он проигрывал отрывками по телефону Стиву, а сам Стив был в Терре-Хоте, борясь за степень бакалавра начального образования. Как мог такой малозначащий человек, как Стив Харрингтон, с средним баллом 2.1, исправившийся хулиган, самый сносный отец в мире - мог что-то значить для Эдди, который выпустил альбом и вслед за ним второй, с двумя номинациями «Грэмми» на подходе. Эдди был рок-звездой, у него было четыре альбома, потом пять, а Стив был белым деревенщиной в центре Чикаго, пытающимся что-то изменить в своей жизни, в то время как Эдди растянулся на обложке Rolling Stone, с кривой улыбкой и подводкой для глаз, в приподнятой футболке с Megadeth, обнажающей татушки, которые он сделал, чтобы прикрыть шрамы от демомышей. У Стива были просто шрамы, о которых он не хотел говорить. И, конечно, они постоянно виделись друг с другом, то одно событие их детей, то другое, звонили и писали и настоящие письма, и электронные, - те же свадьбы, те же вечеринки и те же юбилеи, они оплакивали одни и те же вещи, пытались убежать от тех же воспоминаний – конечно, иногда Стив чувствовал пронзительный взгляд Эдди на себе через всю комнату – конечно, ему приходилось отводить глаза. Просто было слишком поздно. Это нормально. Абсолютно нормально. Иногда, как бы ты сильно ни хотел чего-то, ты не можешь это получить. Он был рад, что они просто друзья. Просто некоторым вещам не суждено сбыться. Он думал, что многие люди сожалеют о чем-то. Он не такой уж и особенный. Мэдхен продолжала на него смотреть. - Ничего я не облажался, - повторил он, - Просто ничего не получилось. Все нормально, я обещаю.