Она была моей ненавистью.

А что же Флеш Сентри? С возвращением падшей все больше и больше раздражался, становился мрачен, ещё больше её ненавидя... Так, что не мог просто спокойно смотреть на неё... это делать приходилось. Сам того не замечая, его взгляд все время задерживался на той, кто, по его мнению, была виновна во всех смертельных грехах. Её потерянный вид, растрепанные волосы, глубокие царапины на руках и ключицах, которые можно было разглядеть, если смотреть пристально... когда в классе она задумчиво и грустно крутила ручку, снова отворачиваясь от колких выкриков подростков. Она казалась ему грубой и жестокой даже теперь. Он радовался, когда замечал, что она одинока. Однако больше ни на чем, кроме неё, сосредоточиться не мог. В мыслях он убивал её раз за разом, желал просто испепелить её в одно мгновение, причиняя боль. Желал сделать это сам, собственными руками... прямо здесь, в классе. Однако не показывал вида, чтобы люди вокруг не догадывалась, что он, обычный человек, мог когда-то быть с... этой. Но Флеш связал себя с ней, слишком много вложил в ту историю. Прежде он обещал себе, что она перевернёт его мир... Да, так и случилось. Он на это сам подписался... Смотря на неё, его все больше и больше захватывала какая - то жажда сделать так, чтобы ей самой было больно. Жажда обладать ей, сжимая прямо в этом самом проклятом классе на уроке биологии... сделать это против воли, чтобы делать с ней все, что он захочет...чтобы она сама не могла защититься. Осталась бы в подневольном положении, не могла бы освободиться. Да, он хотел обладать ей. Но сделать это так, чтобы унизить. Навязчивая мысль вьелась в мозг, крутилась словно пластинка. Флеш просто не мог этого игнорировать. Он ждал. Наконец суетливая и шумная толпа покинула класс. Солнечные блики озаряли пустое помещение. Однако она осталась дописать конспект. Сентри узнал бы эти проклятые рыжие локоны за километр. Мыслить стало ещё труднее. Он пробежал взглядом ряд одинаковых пустых парт. Чтобы сориентироваться в ситуации, потребовалось чуть больше времени. Она не слышала его. Могла ли убежать? Вряд ли. В любом случае сможет остановить её и удержать. Флеш почти одним прыжком очутился рядом. Рука грубо намотала на кулак её волосы, чтобы дёрнуть со всей силой. Сансет не закричала. Чуть дернулась, сделав медленный вдох. Девушка выгнула шею, упираясь макушкой в мужское плечо в попытке посмотреть, кто стоял сзади. -Проваливай, - сухо и резко сказала она. - Сука... - начал было Флеш, но та тут же прервала его. - Да чего тебе от меня надо? Хочешь поиздеваться - вставай в очередь. Таких, как ты, здесь много. В ответ Сентри лишь неясно что-то промычал, ничуть не ослабив хватку. Он схватил её крепче, заламывая руки назад, чтобы обездвижить. Девушка оказалась в его власти. Чувствуя над ней такое господство, Флеш преисполнился недостающей ему смелостью. Он мог бы сделать, что угодно... Например, треснуть её башкой об парту и размозжить череп. От этой мысли начинало неприятно мутить. Однако он выбрал другое - задрал её юбку, жадно забрался внутрь и резко, одним грубым толчком овладел ей, повалив на пол. От неожиданности Шиммер замерла, не зная, как реагировать. Она просто ждала, пока парень закончит желаемое. Её волосы взлохматились, и Сентри еще крепче сжал их, пытаясь сделать так, чтобы она не вырвалась. Всё прошло быстро. Никто не заметил двух подростков, распластавшихся на полу пустого школьного кабинета... это вышло грязно, запретно. А в запрещённом всегда есть некоторая привлекательность, не так ли? Рука тянется к тому, что делать нельзя, потому что опасное всегда притягивает... и в конце концов становится желанным. Сентри не хотел бы брать её добровольно. Ему нужно было это сделать резко и неожиданно... в это время боясь, чтобы кто-то вошёл сюда. - Хм, зачем? - недоуменно произнесла после столь странного сумбурного изнасилования(?), подняв одну бровь вверх. Поправила одежду и осталась внешне невозмутима...как будто даже не удивилась. Как будто читала его мысли и знала, что он собирался сделать. Он же не знал ответа. Флеш встал и закрыл дверь, чтобы девушка никуда не ушла. - Я предлагаю тебе сделку, - мрачно начал он, непроизвольно ломая собственный голос, - Но только не думай, что меня заботит то, что с тобой происходит. -Я так и не думала. - Мы будем заниматься этим. Я заплачу, если так нужно. Если ты этого ждешь. "Даже если ты не согласишься... Я в любом случае буду брать тебя силой. Где? Да даже прямо здесь, в этом кабинете. Боже, да я на все готов ради этого. " -Ладно, - она характерно опустила взгляд вниз, как-то ядовито усмехнувшись, - только ты сам губишь себя, знаешь это? Мне хуже уже не будет... "Я обратился к тебе как к последней шлюхе, и ты... согласилась? В смысле тебя не заботит, как я к тебе отношусь?" И их история вновь началась. Нет, она не имела ничего общего с теми смазливыми, добренькими сказочками, которые рассказывают детям о любви, которой никогда и не существовало... просто потому, что люди были этого не достойны, они не способны на добрые чувства, им раз за разом приходилось страдать из-за себя же. Ничего хорошего нет здесь, в этом грязном, полном низменных страстей мире - так считал Флеш Сентри. Именно этим оправдывал свой поступок. Да, он захотел. Но виной всему считал совершенно не себя... свои чувства, которые заставляли его пойти на то, чтобы обязательно взять нечто запретное. Он знал, что люди всегда все портят... обвиняют падших в их же грехах, но только потому, что допускают, чтобы те случились. Люди так и варятся в своих пороках, которые сводят их с ума. Не могут больше думать о чем-то другом, зацикливаются на своём жалком мире, делая его центром всего. Агрх, вся эта грязь... она слишком сильно притягивает. Однажды познав это, уже не сможешь смотреть нормально на обычные вещи. Рука будет тянуться продолжать... все больше и больше погружаясь в эту историю. Если я скажу тебе, Сансет Шиммер, что даже теперь жить без тебя не могу, это вовсе не будет тёплым признанием. Я говорю это лишь для того, чтобы вновь над тобой издеваться. Ты стала для меня моей болезнью... Ты стоишь слишком дорого и разрушаешь мою жизнь. Ты стала моей ненавистью... о да, ты права, я сам выбрал это. Я взял её из самого ада. Она ещё горит страшными воспоминаниями, она вся ещё там. На ней язвы, струпья, и она стонет от моих жёстких ласк. Её нужно скорее очистить и вылечить, но я верю - она этого не заслужила. И я не готов спасти её. Пусть она остаётся такой, как есть. Пусть вся эта грязь, вся эта скверна, все эти лохмотья остаются не ней. Они оба исполняли договор. Иногда - в маленькой комнате общежития Сансет со старыми обоями, иногда - в заброшке соседнего района, когда Флеш брал её особенно грубо, и следовало бы уходить в те места, где другие люди бы этого не услышали... О, ему нравилось доминировать, делать все до тех пор, пока не надоест. Казалось, что она никак не комментировала ситуацию... просто молча и мрачно выполняла все, что ему хотелось. Он не знал, о чем она думает. Он боялся её. Даже теперь. Даже тогда, когда она в одиночестве ждала его, со своим драным и жалким существованием. А он с язвительной усмешкрой давал ей деньги, прекрасно зная, что они вовсе не нужны...но это позволяло хоть где - то чувствовать свое превосходство. Осознание того, что она так низко себя ценила сама...низко и дёшево. Ну что же, нужно же выплачивать свой долг. Её обнажённое тело на фоне залитого солнцем пыльного окна... опасно извивающееся, почти змеиное. Вдруг это просто было очередной ловушкой для него? "Как бы ты ни обманывал себя... Ты всегда будешь в моей власти, человек. Ты никуда не уйдёшь, не убежишь. Зло всегда победит. Как бы ты не пытался себя убедить в обратном." "Нет! - снова восклицал он, проходясь плетью по её тонкой коже, оставляя на ней красные отметины, доводя себя до исступления, какого-то триумфа от того, что может вырисовывать на теле раны и шрамы... избивая её так, что чувствовал, как горят его собственные руки. Иногда он душил её, вдавливая пальцами в горло... но никогда не доходил до решающей точки, чтобы убить. А кожа её ощущалась такой живой... тёплой, на которой легко отпечатывался каждый ЕГО удар. Просто хотел продлить страдания - и свои, и её. Этот процесс даже в чем-то ему нравился... прежде всего тем, что она позволяла ему свою беспомощность...позволяла ему себя насиловать. Люди стремятся к власти... из-за своей внутренней гнили. Им нравится чувствовать злорадство над собственными жертвами. Сжимать тела слабых в собственных руках. Я понимаю тебя, о та, что хотела стать для всех нас злым богом и погибелью...теперь понимаю. Я и сам стал таким. Я - маленький Наполеон, что хочет хотя бы для тебя стать личным дьяволом. Я буду наблюдать с мрачной усмешкой за тем, что с тобой станет дальше... я сам сделаю это. Ты хотела, не так ли? Так позволь и мне быть всесильным... хотя бы в моей жалкой мести. И... Мне кажется, или ты правда меня понимаешь? По крайней мере, теперь мы связаны. Адам и Ева, которым навсегда закрыт путь в Эдем. Которые вынуждены ебаться в грязных жалких каморках, зная о том, что никогда не найдут путь в солнечный рай, в который им попасть не суждено, эту дорогу запретили. ибо Бога нет... его убили люди. Посмотри, кем мы стали с тобой теперь? Кем же мы были тогда... лишь иллюзией хороших людей. Так что же остаётся притворяться до сих пор? Уничтожая себя, питаться этими наивными фантазиями... так тошно. Уже не маленькие... пришло время за все платить. Заблудшим душам не найти спасения. Ибо для грешников Выхода Нет Время проснуться и вспомнить, что это реальность. А я понимаю тебя... давай же, умирай на моих руках. Люди сами задушат себя своей кислотой. Закрывай лицо, да, стыдись себя.. ты всего лишь жрица элегантного порока, не более. А я рисовал твоё имя на стенах... оно обещало быть чем-то великим. В итоге же мы пришли к разрушению... это удел тех, кто понял всю правду о мире. Просто двое неудавшихся самоубийц. Подростки, возомнившие, что смогут переписать историю, Но на самом деле просто опустились на дно, как и большинство разочарованных в жизни взрослых. Я знаю, почему ты согласилась, Сансет Шиммер. Ты просто ма-зо-хис-тка. Интимная трагедия, сочащаяся живой кровью. Я вовсе не стремлюсь возвысить порок, лишь откликаюсь на это, такое благородное, страдание. Ведь мои молитвы о новой жизни Все равно Никто Никогда Не услышит. Флеш не замечал, как его глаза становятся все безумнее и безумнее. Они наливались красным, зрачки расширялись, и парень терял всякую меру. Он не видел границ из-за вседозволенности, ему казалось, что он весь - сгусток безграничной силы. Так человек становился сосудом сжигающей его власти...Сентри понимал, что ОНА чувствовала во время Осеннего бала. Ощущал то же самое. Знаете, боль, как наркотик, к которому так привязываешься. Это отмщение же - стоит того,чтобы однажды испытать его и потом расплачиваться. Один раз убить, наслаждаясь тем, как обмякнет под руками безжизненное тело жертвы, потухает жизнь... и потом расплачиваться, истлевать, слышать, что ты являешься монстром... но ты уже чувствовал свой злой триумф, за ощущения которого готов пострадать навсегда. Но я не останавливаюсь, я просто бью сильнее... Это особая, искушенная радость... садизм, доступный только тому, кто нравственно уже опустился. Но кто в ответе за это? Уж явно не те, кто чувствует подобное, сами страдая не меньше, зная, что причиняют боль... Почему мы все, дети Земли, мечтаем о сказочном безоблачном мире, но получаем лишь дешевое порно? Почему, если добро победило, я чувствую такое отчаяние? Почему к нам никто не спустится с небес, чтобы спасти снова от нас самих же? Это не любовь, это всего лишь грязное насилие. Это казалось Сентри просто замкнутым кругом... то, к чему пришёл он теперь, медленно его доводило до глубокой тоски. - Флеш, - начала она вдруг тихо, как будто считая, что не вправе говорить с ним об этом, даже начинать тему.- Это ведь правда, что ты в детстве... видел войну, уехал оттуда? - Да, но откуда ты узнала? Я вовсе не могу об этом говорить... никогда,- выдохнул парень, как будто выпуская наружу все то, что копилось в нем годами. Прежде эти мысли были для него секретными, однако он понимал, какими тяжёлыми те оказались... Теперь, получив на них только намёк, ему хотелось высказать все. Хотя наверное, одного короткого кивка было достаточно. Уже по нему девушка поняла, что об этом с Сентри никогда не стоит говорить... ведь он посчитал опасным даже само упоминание своего прошлого. -Мои раны - ничто по сравнению с твоими, - резко сказала Сансет после достаточно долгого молчания, прерываемое их продолжительным половым актом. На следующий день она продолжила разговор... - Но почему... Почему, скажи мне, ты не мог обьяснить все прямо? Почему ещё больше запутывал, губя своими книгами по истории человечества, читая Ницше и убеждая, что это истина? Почему говорил мне о жестокости и войне так, как будто просто был язвительным теоретиком? Почему не мог рассказать все прямо? О себе? Я бы тогда... никогда не решилась сделать это... - тихим голосом, переходящим на крик. Флеш Сентри не знал ответа... Но те слова ее запомнил. "Мои раны ничто по сравнению с твоими, человек, - и это говорит та, кто умирала, испытав на себе все грехи... кто обливалась кровью за то, что люди сами не знают, что творят и говорят. Она ставила его душевное, так и не вылившееся в реальность, страдание, выше своего. Она вовсе не жалела себя... но вот только о его воспоминаниях беспокоилась. Да, они оба уже сгорели в ненависти и пороке. Но что, если только  падшая смогла понять его на всем этом белом свете?