(Не) Правильно

      — Ну что, мальчик-загадка, долго будешь здесь прятаться? — голос Питера раздался в комнате, когда Гарри изучал наработки Северуса по поводу зелья. Точнее — пытался изучать, но внутри у него вертелось плохое предчувствие.       На Хэллоуин всегда происходит что-то ужасное.       — Столько, сколько потребуется, — обречённо вздохнул Поттер, скручивая пергамент в свиток. — Что ж, нет покоя нечестивым. Даже здесь.       Парень встал с кровати, подумывая отправиться в Выручай-комнату.       Конечно, было глупо избегать этот вечер, но он просто не мог справится с внутренним чувством тревоги и отчаянного одиночества. Ему хотелось, чтобы сейчас с ним были Рон и Гермиона, которые были в курсе его жизненных обстоятельств и просто молча выражали свою поддержку, скорбя вместе с ним. Или, может, они бы втроём объелись сладостей и болтали на разные отвлечённые темы до тех пор, пока снова что-то не случилось бы. Это было бы обычным, привычным и комфортным способом пережить этот день; по крайней мере, он привык к именно к подобному, а не к вот этому вот шумному мероприятию с песнями, танцами и дурацкими костюмами. В его будущем-которое-прошлое такого не было. И лично для Гарри Хэллоуин никогда не станет праздником, даже если его родители теперь живы. Но, если задуматься об этом более глубоко, то здешние Лили и Джеймс никогда не были и не станут теми его родителями, что отдали свои жизни за его собственную.       Он слишком много уже изменил. Теперь исчезни Гарри внезапно — и Лили вряд ли даст шанс Джеймсу какой-либо шанс. Снейп постарается что-то изменить и предотвратить в одиночку или, возможно, с Регулусом, Краучем и остальными посвящёнными в тайны будущего. Сириус под его влиянием уже медленно, но верно превращался из взбалмошного идиота в серьёзного и дорожащего родными человека. Его крёстный — хотя теперь уже не совсем — тоже не станет сидеть без дела и совершит что-то в своём духе — необдуманное, глупое, но всё возможное ради тех, кого любит.       Возможно, миру стало бы лучше без него. Мир был бы тем, каким и должен быть: жестоким, бездушным, несправедливым к одним и щедрым, отзывчивым и любящим к другим. Никаких лишних деталей в виде одного шестнадцатилетнего мальчишки-путешественника во времени. Парень попытался представить, что сказала бы Гермиона на все его мысли, но её образ в голове с каждым прожитым в этом чужом мире днём становился всё более расплывчатым и неясным, и на ум не приходило ничего толкового. Он ведь их отпустил! Так зачем же снова пытается воззвать к ним?       Гарри почувствовал, что от собственных мыслей становится всё более и более разбитым и расклеивающимся, поэтому тряхнул головой и направился к выходу из спален.       — Ты куда? — сбитый с толку его долгим молчанием спросил Петтигрю. — К нашим?       — Нет, — коротко буркнул Гарри, всем своим видом показывая, что не настроен на разговоры.       — А куда?       — Куда надо, — Гарри накинул на себя тёплую мантию и накрутил шарф.       — Если ты на улицу, то советую ещё шапку надеть. Ветер слишком холодный, и, кажется, собирался дождь, — продолжил второй парень.       — Отвали. Чего тебе надо? — наконец не выдержал Гарри. Видит Мерлин, он старался держать себя в руках.       — Я не люблю этот праздник, поэтому… — он замялся и выдохнул. — Мне хотелось побыть с кем-то, кто не поддается всеобщему безумию. И… Джеймс теперь постоянно зависает в библиотеке, Сириус ведёт себя слишком отстранённо, а Римус… Мне сложно с ним разговаривать, потому что…       Недосказанные слова утонули в тишине, но Гарри понял, о чём тот хотел сказать: потому что Питер чувствовал перед Люпином вину за их последнюю «грандиозную» выходку. Поттеру хотелось сказать, что он сам во всём виноват, поддавшись словам Сохатого и Бродяги, но он сдержался, осознав, что слово Хвоста не имело бы никакого смысла.       Гарри действительно хотел было уйти, преисполненным внутренней ненавистью и презрением за поступки будущего… И, опять же, он не мог сейчас судить Петтигрю за то, что тот ещё не сделал. Ситуация почти та же, что и со Снейпом. Но, в отличие от Северуса, Питер всё ещё не вызывал у Гарри никакого доверия. Тем более, если вспомнить ту ночь: Хвост, обратившись в крысу, просто сбежал, испугавшись последствий.       Немного поколебавшись, Гарри сдался, возвращаясь на кровать и стягивая с себя удушающий шарф. Нельзя ко всему относиться предвзято. Он обещал самому себе, что будет больше смотреть на вещи и ситуации под разными углами.       — Ну и? Что ты хочешь от меня, Питер? — немного грубее, чем рассчитывал, спросил Поттер, глядя на парнишку через приспущенные очки. Возможно, так Гарри хотел казаться взрослее, чем был на самом деле. А, возможно, так он хотел дать понять, что они не более чем знакомые. — Это ваши отношения, в которые я не хочу и не могу влезать.       — Но ты уже влез! — обвинительно произнёс тот. — Если бы не ты, то у нас бы было всё по-прежнему!       — Мне откровенно плевать на это, — с желчью выплюнул Гарри, заводясь от наполовину беспочвенных обвинений. — Если ваша дружба разрушилась только из-за одного человека, то какая же это дружба? Вероятно, дело в тебе самом, Питер. И, если посмотреть на картину в целом, то Римус всячески помогает Джеймсу с заданиями, а Сириус всё ещё проводит с ним время. Они, не смотря на выходку Джеймса, стараются быть его друзьями. Да, конечно, они его отчитали, потому что понимают, к чему могло бы это привести. И Джеймс послушал их, а не твои успокаивающие речи. Джеймс послушался Лили, которая поставила его на место. А знаешь, почему? Потому что осознаёт, что они делают всё это не со зла, а потому, что всё ещё видят в нём хорошего и правильного человека. Но ты… Что сделал ты? Ровным счётом ничего! И я не понимаю, на кой чёрт ты сейчас приходишь ко мне жаловаться на тяжкую жизнь и обвинять в чём-либо, если можно просто взять и попытаться вернуть расположение друзей.       — Ты ничего не понимаешь, Грейнджер! — в тон ему выплюнул Питер. — Это не тебе приходится делать всё возможное, чтобы тебя заметили!       — А для чего быть заметным? Честно, я отдал бы всё, чтобы быть обычной, серой мышью где-нибудь в уголке, и чтобы меня совершенно никто не трогал. Но у меня свой путь, и я терпеливо мирюсь с ним, а не ищу, как бы перевернуть всё с ног на голову, — Гарри снова встал с места, сминая в руках бедный шарф. — Я не знаю тебя совсем, но прекрасно знаю лишь то, что твоя фальшивая маска не делает тебя хорошим человеком. Люди всегда чувствовали и будут чувствовать твою неискренность и фальшь, поэтому и продолжат относиться к тебе поверхностно. Хочешь, чтобы к тебе относились серьёзно? Так стань этим серьёзным человеком, стань личностью, которую другим захочется узнать, а не… — гриффиндорец указал на Питера. — Вот этим непонятным кем-то, кто пытается всем угодить и привлечь внимание. Никогда такого не будет. Если ты всё ещё не выбрал сторону и мечешься по углам, как крыса, — хотя о чём это я? Ты же и есть крыса! — то советую это сделать сейчас и расставить приоритеты, пока ещё не поздно. Ведь предательство вызывает ещё большую ненависть, чем, к примеру, то же самое убийство. Тщательно подумай о том, к чему может привести твоё нелепое желание быть нужным в будущем. Вряд ли ты желаешь себе такой судьбы.       — Не понимаю, о чём ты, — покраснев, нахмурился Хвост и встал с места. — Ты мне угрожаешь?       Забавно.       — Странно, что ты воспринимаешь мои слова как угрозу, а не совет, — усмехнулся одним уголком губ Поттер-младший и поправил очки. — Почему ты подумал, что я могу быть для тебя опасным? Разве есть для этого какие-то чёткие причины?       — Нет, но… — тот явно растерялся, его глаза забегали из стороны в сторону. — Просто после твоих слов у меня мурашки по коже.       — Вот поэтому посиди, подумай о том, кто ты есть на самом деле. Как раз сегодня тебя никто не отвлекает, даже я, — и Гарри двинулся в сторону выхода, но потом остановился, словно вспомнив что-то. — Ах, да, и ещё: перестань думать о себе как о каком-то бесполезном и никому ненужном человеке. Не знаю, что тебя заставило так считать, но каждый человек имеет свой смысл в этом мире.       Питер угрюмо замолчал и плюхнулся на кровать, прикрывая ладонями глаза, а Гарри скрылся за дверью, напоследок услышав едва разборчивый шёпот:       — …Моя мама.

***

      — Я сказала «нет», — скрестив руки на груди, в который раз произнесла Лили на уговоры однокурсников.       Почти все студенты находились в Большом Зале, украшенном подобающе атмосфере Хэллоуина. Над потолком вместо свеч парили горящие тыквы и летучие мыши, по углам и на стенах была развешана паутина. Призраки Хогвартса, которые любили этот день, вовсю сновали по залу, задавая ещё больший дух праздника. Почти каждый студент постарался над своим костюмом, и теперь Большой Зал казался местом сборища нечисти. Повсюду раздавился шум и гам, весёлые возгласы и радостный смех.       Сама Лили особо не стала мудрить со своим костюмом, надев чёрное платье и остроконечную шляпу. С макияжем ей помогла Лиззи, сделав образ более готическим: смоки-айз, чёрные губы, бледный цвет кожи. И ей даже удалось перекрасить несколько прядок волос в чёрный цвет, что с новой стрижкой выглядело совсем необычно: этакая ведьма нового поколения.       — Всего лишь один вечер! — не сдавался Маклаген с седьмого курса. — Для нас это последний Хэллоуин в Хогвартсе, и очень обидно проводить его вот так скучно, пока остальные факультеты будут радоваться жизни. Не понимаю, почему все должны страдать из-за выскочки-Поттера?       — Тем более, он всю неделю хорошо себя вёл и старательно учился, проводя всё время в библиотеке, — подхватил Фрэнк.       Тем временем закончилось выступление Слизерина: они исполнили какой-то странный танец скелетов. Выглядело вполне неплохо — над спецэффектами они действительно поработали: чёрный дымок, разноцветное конфетти, ритмичная музыка.       — А если мы уйдёт к Пуффендую? — спросила одна из семикурсниц. — Они не против нас приютить на вечерок.       — Прямо всех? — недоверчиво протянула староста, отпив тыквенного сока. — И как это будет выглядеть? Ладно, к барсукам идут только седьмые курсы. И никаких нарушений!       — Есть! — пару семикурсников стукнулись ладонями, а шестой и пятый разочарованно застонали.       — Нечестно, — заключил Бродяга, и остальные согласно промычали. — Мы останемся без праздника!       — Не ной, Сириус, — фыркнула Лили. — Ты… да и все вы знаете, почему я это делаю. Чтобы всем в следующий раз неповадно было, и думали головой, перед тем как что-то делать. Седьмому курсу действительно нужен праздник, а у нас ещё будет время повеселиться. К примеру, если всё пойдёт хорошо, и Поттер справится с моим условием, то Рождество мы отметим по полной, как раз в нашем духе. Согласны?       Если ребята и дулись, то особо этого не показали. Всё-таки Лили часто всех выручала, прикрывала перед деканами, помогала с домашней работой и оказывала всевозможную поддержку, поэтому желания спорить со «святой» старостой ни у кого не возникало.       — Ну, тогда я погнал к Сохатому. Мы уже выступили, а есть я больше не могу, — выдохнул Блэк, вставая с места. — Расскажете, что придумали барсучки.       — Без глупостей, договорились? — сразу высказалась Лили.       — Конечно, о, наша королева! — Сириус положил руку на сердце и склонился в шутливом поклоне, пошевелив зачарованными собачьими ушками. — Твоё слово — закон.       — А ты, Рим, не пойдёшь? — девушка повернулась к крайне тихому парню. Тот нацепил на себя чёрный цилиндр и вампирские клыки и теперь грустно косился на шоколадный торт.       — Не хочу оставлять тебя одну. Гарри ведь так и не пришёл, — ответил он, переводя на неё сочувственный взгляд.       — Он сказал, что хочет побыть один, а у меня не было времени, чтобы вдаваться в подробности, — вздохнула она.       Конечно, она переживала. Но напирать на парня не было смысла, ведь Лили знала, что он чуть позже обязательно всё расскажет и разъяснит.       На импровизированную сцену вышли пуффендуйцы, одетые в белые простыни.       — Ода о человеческих душах! — провозгласил Мэттью Лайден, широко улыбаясь. — Когда мир состоял лишь только из одного безграничного неба, существовали три сестры: Жизнь, Смерть и Магия.       Белый дым рассеялся по сцене, и все пуффендуйцы расступились в сторону, давая дорогу маленькой девочке с двумя косичками. На голове была жёлтая корона, а в руках белый посох. За ней появилась очень похожая девочка, с такими же косичками, только у неё была красная корона и красный посох. И последней к ним присоединилась девочка с чёрной короной и чёрным посохом.       — Пуффендуйцы как всегда, — усмехнулась Мэнди.       — Старшая сестра — Жизнь, создавала всё вокруг, наполняя этот мир прекрасными цветами и животными. Средняя сестра, Магия, дополняла мир энергией. Младшая сестра — Смерть, следила за процессом, сохраняя баланс. И существовали они многие века, пока жизнь не создала нечто новое, нечто уникальное.       — Сестры, смотрите! — воскликнула девочка с белым посохом на конце которого светился маленький шарик синего цвета. — Это душа.       — Для чего она нужна? — поинтересовалась девочка, играющая Смерть.       — Душа — маленькая часть меня, имеющая свои разум и чувства.       — Бред какой-то, — буркнул Маклаген. — И где они взяли эту легенду? Сами придумали?       — Поддерживаю, я ни разу не слышала о такой оде, — фыркнула Лиззи.       — Перестаньте, — заткнул всех Фрэнк. — Интересно же. Даже если они придумали сами, то стоит отдать должное за то, сколько сил они вложили, чтобы воплотить это. Не будьте как слизеринцы.       Он указал на змеек, которые уже вовсю потешались над постановкой.       — Согласна с Фрэнком, — поддержала Лили. — Проявите хоть немного уважения, они старались, в отличие от вас всех.       Она кинула укоризненный взгляд и вернулась к повествованию. В это время на сцене уже бегали люди, видимо, получившие душу, которые поклонялись сестрам.       — Но со временем люди забыли о дарах, которые принесли им Жизнь и Магия, и стали ненавидеть Смерть, пытаясь найти способ избежать ее. И тогда сестры рассердились на людей, решив их наказать: Магия лишила возможности пользоваться ей, и лишь те немногие, которые почитали ее, оставили в себе лишь крохи её дара, — продолжал рассказывать Мэттью. Девочка с красной короной стукнула посохом по полу и повсюду полетели конфетти, а пуффендуйцы стали изображать конвульсии. — Жизнь же наполнила человеческие души грехом: лишь немногие могли сохранить изначальную чистоту, а затем переродиться заново именно человеком. Но не все люди поняли её наказание и даже пытались избавиться от души, расколоть на части, не желая испытывать стыд за деяния. Однако и здесь старшая из сестёр придумала достойное наказание — такие люди превращались лишь в чёрный пепел, не имея возможности и даже намека на продолжение существования.       Девочка с белым посохом взмахнула руками, и белый дым рассеялся над всеми, а ребята упали на колени, цепляясь за её платье.       — Лишь только Смерть не стала наказывать людей, потешаясь над их потугами стать величественнее и могущественнее, чем она, и даже подарила свои дары. Потому что рано или поздно каждый встретится с ней лицом, — следуя сценарию, с энтузиазмом продолжал ведущий, а девочка, играющая Смерть, величаво прошлась по залу, разбрасывая чёрные перышки, которые самовоспламенялись в воздухе. — И чем дольше человек играет со Смертью, тем тяжелее пройдёт для него эта встреча. А тех, кто пренебрёг человеческой душой, подарком её сестры, Смерть даже не примет в свои объятья. Ведь только пройдя через чертоги Смерти, можно вновь встретиться с Жизнью и Магией.       Зал бурно зааплодировал. И даже со стола Слизерина, студенты которого изначально не воспринимали постановку всерьёз, послышались восторженные хлопки.       — Ребята постарались, да, — выразил всеобщую мысль Фрэнк. — Заставляет задуматься. Мне теперь и впрямь интересно, есть ли эта ода на самом деле.       — Я спрошу у Мэттью, — пообещала Лили, всё ещё находившаяся под впечатлением от постановки. — Мне теперь и самой стало любопытно прочитать её.       Остальные задумчиво молчали, обдумывая смысл сказки. Лили на секунду пожалела, что здесь нет Гарри, она была уверена, что ему бы очень понравилась эта история. Затем она заметила, как Северус встал с места и двинулся в сторону выхода. Неужели он тоже остался под впечатлением? Мистер Скептик? Наверное, стоило обговорить эту теорию с ним позже: у него наверняка появилось несколько интересных мыслей.       Народ стал расходиться, бурно обсуждая выступление пуффендуйцев. По сравнению с танцами Слизерина, песней Гриффиндора и парадом костюмов от Когтевранцев, постановка Пуффендуя оказалась самым интересным выступлением. Римус и Лили сидели на месте, ожидая, когда все разойдутся. Им, как старостам, ещё было необходимо прийти в башню, всех проверить и отправить спать, поэтому они ждали до последнего ученика Гриффиндора, а уж потом двинулись.       — Как ты думаешь, нам удастся переродиться людьми? — спросил Римус, когда они шли по коридору. — Не хотел бы я переродиться, к примеру, садовым гномом.       — Тебе-то уж точно удастся, — мягко улыбнулась девушка, скрывая за этой улыбкой собственные мысли.       Она — греховная, нечестивая душа, которая не достойна прощения.       — И ты. Ты самый светлый человек, которого я знаю, — Люпин потрепал её по плечу. — Если ты не переродишься человеком, то я даже представить не могу, у кого вообще есть шансы!       Лили криво усмехнулась, оставив эту реплику без ответа, и произнесла пароль крайне весёлой Полной Даме. В гостиной как всегда был шум: гриффиндорцы на перебой рассказывали пропустившим ребятам оду о человеческих душах. Римус сел вместе с притихшим Джеймсом, который вовсю слушал историю, а потом что-то ему шепнул. Лили решила дать всем время успокоиться и поднялась в комнату, чтобы смыть макияж и переодеться в удобную одежду: брюки и футболку.       Выждав еще немного, она захватила с собой плед и книгу: в гостиной придется просидеть всю ночь, чтобы проконтролировать порядок. Как хорошо, что завтра суббота — можно отоспаться вволю. И пусть весь мир подождет!       Когда Лили спустилась вниз, в гостиной заметно поредело, лишь шестой курс тихо отчитывал Поттера за отмену вечеринки. Не было только Гарри.       — Хвостик, ты не видел Гарри? Он в комнате? — обеспокоенно спросила она, усаживаясь в кресло. — Вы вроде оба здесь находились.       — Он ушел. Куда — не знаю. Что поделать? Никто не знает, чем занимается мальчик-загадка, — как-то уныло произнёс Питер, хотя обычно он всегда отличался весёлым нравом. И Лили, обычно, спросила бы, в чём дело, но сейчас её внимание было полностью сосредоточено на Гарри. Где же он?       — Ладно, расходитесь по комнатам, — попросила староста, и все с разочарованным стоном неспеша последовали её просьбе. Остался лишь Римус, который пытался снять со своих зубов клыки.       — Ненавижу клыки, — от всего сердца произнёс он, отодрав один из них. — И как они их сделали? Что за чары? — он стал шатать второй клык, пока Лили со тихим смехом наблюдала за этой картиной. Спустя минуту у него все же получилось, и он сразу полез в карман за шоколадом. — А это твоя вина, между прочим! «Нужен костюм, создай образ».       — Ну, прости, — рассмеялась девушка, укутавшись в плед. Римус протянул ей кусочек шоколадки, но Лили лишь покачала головой: она-то успела ухватить кусочек шоколадного торта. — Откуда я могла знать, что они так приклеятся? А ещё тебе чертовски шло!       — Ну да! Ты просто меня утешаешь, — проворчал он, устраиваясь поудобнее на диване. — Ну, что ж. Нас ждёт длинная ночка, верно?       — Ты не обязан сидеть со мной, — закатила глаза Лили. — Лучше поспи или с парнями время проведи. Что-то вы в последнее время совсем разбежались каждый по своим углам.       — Там ничего интересного, у нас ещё будет время. Совсем скоро. А вот с тобой поболтать — та ещё задачка. Ты такая занятая.       — Ну, сам понимаешь, Хэллоуин, — она взмахнула рукой в воздухе.       — Лилс, я же не об этом, — фыркнул парень, а затем серьёзно посмотрел в её глаза. — Я беспокоюсь.       Девушка повернула голову в сторону и уставилась на потрескивающий камин, наблюдая за завораживающими языками пламени. Она не знала, что именно рассказать Римусу. Лили не хотела, чтобы он беспокоился, но её нынешнее состояние действительно требовало помощи со стороны. Ей хотелось совета, хотелось излить раздирающие душу чувства понимающему человеку, но о них было слишком стыдно рассказывать.       А ещё у неё появилась маленькая теория, чем могли заниматься Северус и Гарри. То, что они готовили не просто проект, было понятно сразу. Но после последнего разговора в той комнате, она начала задумываться над его фразой: «Не бросай меня. Снова». И если брать тот момент, что она его мама, — а его родители умерли от рук тёмного волшебника, как он сам рассказывал, — значит ли это, что Гарри хочет предотвратить её смерть и смерть Джеймса? А также спасти тот мир, из которого он появился, от будущих проблем?       Лили долго думала над этой теорией, которая казалась безумной и невероятной. В какой-то момент она действительно стала ощущать себя какой-то сумасшедшей. У Гарри Эванс так и не решилась спросить, а поговорить было не с кем: Северус всё равно бы молчал до последнего.       — Лилс? — позвал её друг, и девушка нехотя выплыла из своих мыслей.       — Прости, я задумалась, — слабо улыбнулась она. — Честно, я не могу рассказать тебе всего, прости. Это не моя тайна.       — Тогда расскажи хотя бы то, что можешь, — попросил парень. — А может, мне стоит поговорить с Гарри? Бродяга тоже стал в последнее время странным после разговора с ним. И что только делает с вами мальчик-загадка?       — Сириус, значит, — задумчиво протянула Лили. Возможно, тот может что-то знать. Но, как и сказал Северус: вынюхивать тайны Гарри за его спиной — не достойно ее. Значит, она обязательно должна с ним поговорить. — Если будет нужно, Гарри сам всё расскажет тебе. Просто нужно время.       — Ладно, — вздохнул он. — Чувствую себя обделённым.       — Ну что ты, — Лили вылезла из уютного кресла и пересела к другу, обнимая его. — Если тебе станет легче, скажу, что половина моих знаний построена лишь на догадках.       — Пфф, не мне ли знать, что твои догадки почти всегда оказываются верными? — приобняв её за плечи, усмехнулся Римус. — Только не говори, что Грейнджер — тайный агент из Думстранга, который собирает свою армию. Слухи иногда бывают такими безумными.       — Ох, нет! — задорно рассмеялась она. — Я тоже слышала эту сказку. Интересно, кто их придумывает? — однако вскоре её смех стих, а лицо стало серьёзным и сосредоточенным. — Ну, а если серьёзно, то с Гарри очень непросто. И у нас не просто.       Эванс облизала пересохшие губы, всё ещё вспоминая ощущение его губ на своих, и снова устремила свой взгляд на огонь — это успокаивало. Люпин терпеливо ждал, пока подруга соберётся с мыслями. У них впереди целая ночь — торопиться было некуда.       — Мне всегда казалось, что любовь — это что-то прекрасное, что-то волшебное. От неё хочется летать, сиять и жить в полную силу. Но она оказалось совершенно другой: внезапной, как порыв осеннего ветра, удушающей, словно кто-то сжимает горло и не даёт сделать вздох, и — самое главное — беспринципной. Этой любви плевать на все морали и устои. Она просто нагло поселилась в сердце, и теперь от неё не избавиться никакими способами. Казалось бы, прошло только около недели, но это ощущается, как целая вечность — ведь каждая минута моего времени заполнена лишь мыслями о нём. Как ненормальная одержимость. От этой любви хочется удавиться и не чувствовать никогда, потому она — неправильная. Не такая, какая должна быть, — Лили перевела дух и немного опасливо посмотрела на лицо Римуса, чтобы убедиться в том, что он её понимает. — Помнишь, я думала, что проблема во мне? Говорила, что это я неправильная. Пыталась измениться, сменила имидж, своё поведение. Пыталась пресечь эти чувства на корню, как ненужные сорняки в теплицах мадам Стебль, но… трудно избавить от них, когда они взаимные.       — Но что не так? — искренне удивился Римус. — Мне кажется, вы с Гарри отлично друг другу подходите.       — Именно, Лунатик, именно. Мы подходим друг другу, как ключик к замку, я чувствую это! Но нам нельзя быть вместе, ведь он не из этого времени, помнишь? — горестно вздохнула она. — Все слишком неопределённо и сложно, и к чему могут привести наши чувства — неизвестно. Сейчас, сидя рядом с тобой, я хочу снова перестать думать о нём, и это даже может получиться, но стоит мне оказаться с ним, то он — единственное, что имеет для меня смысл. Так сложно…       Сложно. Сложно! СЛОЖНО, чёрт возьми!.       — Лили, если я что-то и знаю, так это то, что нужно доверяться зову своего сердца. Ты сама мне сказала об этом, помнишь? На втором курсе, когда я переживал об одной вещи. Тогда ты дала этот совет, просто выслушав общую проблему, даже не вдаваясь в подробности. Так что теперь моя очередь отдавать долги. Потому что именно благодаря этому совету у меня есть лучшие друзья — пусть не идеальные, да, но зато без всяких секретов, — Римус прижал её к себе поближе. — А ведь разумом я не хотел признаваться в своей тайне, и… вообще не хотел приезжать в Хогвартс — настолько было страшно. Да, неизвестность пугает, сводит с ума, но пока не проверишь — ты не можешь судить: к лучшему или к худшему произошло то или иное событие. Так что, поступай так, как посчитаешь нужным, но знай: в любом случае — я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя.       — Спасибо, — всхлипнула девушка, не сдержав несколько слезинок. — Правда, спасибо! Видимо, мне нужны были именно эти слова.       Лили почувствовала, как стало легче. Значительно. Словно камень с души свалился. Трогательная речь Римуса подарила ей надежду на то, что даже такой — неправильной — она будет нужна хотя одному… нет, двум людям. Было приятно осознавать, что, узнав когда-нибудь правду, Римус будет, как и сейчас, тем самым островком тепла, спокойствия и поддержки.       — Тем более, Гарри мне кажется очень сильным и ответственным человеком. Когда он на тебя смотрит, создаётся ощущение, что для него ничего больше в мире не существует, кроме тебя, — доверчиво прошептал Лунатик. — Возможно, из-за своей звериной сущности я чувствую больше, чем другие, но ту энергию — искру между вами — невозможно не заметить. Если ты не знала, то девчонки поставили ставки на то, когда вы объявите о своих отношениях.       — Идиотки, — беззлобно высказалась Лили. — Пусть готовятся проиграть: то, что у нас что-то есть или будет — это большая тайна. Так что — тссс! — она приложила указательный палец к губам и смешно зашипела, скривив нелепую мордочку.       Они синхронно засмеялись и покатились по всему дивану, а потом вспомнили, что весь факультет вроде как спит, а они тут развели шум. Ребята попытались скрыть смех, но получалось не особо, и от этого становилось ещё смешнее.       — Ну наконец-то я вижу прежнюю Лили Эванс! — глубоко выдохнул Римус, восстанавливая дыхание. — Не пугай меня так больше, хорошо?       — Ладно, — протянула девушка, устраиваясь поудобнее. — Если я изменюсь — там, в далеком будущем, — то ты всегда можешь вернуть меня обратно.       — Это тоже верно, — согласно кивнул парень. — Не устала? Если хочешь, я могу подежурить вместо тебя. Я привык к долгим ночам.       — Нет, — упрямо покачала головой она, но вопреки всему устало зевнула. — Я хотела бы дождаться Гарри. Понятия не имею, где он сейчас находится.       — А, возможно, он и не придёт.       — Возможно, — покладисто согласилась она, но тут внезапно скрипнула рама портрета, оповещая о вошедшем. Лили повернула голову и с облегчением обнаружила Гарри. — Где ты был?       — Я пойду тогда, — шепнул Римус и, помахав другу, поднялся наверх. Тем временем Гарри успел скинуть мантию и шарф, садясь на место Лунатика.       — Да так, гулял, — тихо прошептал он и оставил на лбу Лили невесомый поцелуй, прижимая её к себе.       Лили, внимательно оглядев парня и удовлетворившись его вполне нормальным состоянием, решила, что сейчас то самое время.       — Гарри, нам нужно поговорить.