Сердце Змеи

Разноцветный шатёр на улице ревел громом барабанов и звоном цимбал. Языки пламени в латунных чашах лизали темноту южной ночи, а посреди площадки сидел удивительный человек — заклинатель змей. Был он совсем низенького росточка, с большим носом и тощими, похожими на палки ногами и руками, на которых под дряблой кожей перекатывались маленькие яблочки мышц. Человек играл на флейте и три змеи зачарованно поднимались из холщовых мешков ему навстречу. Геральт сосал пальмовое пиво — самое дешёвое и самое поганое пойло, которое пили тут все, и смотрел на змей, но то и дело оглядывался на стайку зерриканок, откровенно буравивших его глазами. За соседним столом их было три — одна вёрткая, смешливая и с шельмами в глазах, другая высокая, серьёзная и с двумя саблями за спиной, и третья — типичная красотка в расписных платках с нашитыми на них крошечными зеркальцами. Смешливая и красотка пялились на Геральта и хихикали, а серьёзная их осаживала. Наконец, смешливая резко ответила что-то своей подруге-надзирательнице, встала из-за стола, уверенно подошла к столику, за которым сидел Геральт, и уселась напротив, уставившись на него широко распахнутыми глазами. — Привет, ты говоришь по-зеррикански? — спросила она. — Да, так себе, — ответил ведьмак и добавил уже отточенную фразу, — меня зовут Геральт. — Набихи, — девушка улыбнулась, — у тебя глаза Великого, Геральт. — Очень приятно познакомиться, Набихи. Спасибо за гостеприимство! Девушка захихикала и обернулась на своих подружек. Те помахали ей. Геральт понял, что сказал что-то не то — наверное, фраза была, как из учебника, — и попытался исправить положение. — Я охочусь на чудовищ, — заявил он. — Я тоже, — к ним подошла суровая зерриканка, — меня зовут Кайалилианра. Кайя. — Очень приятно познакомиться, Кайалилианра, — принял вызов Геральт. Зерриканки переглянулись и уважительно закивали. Набихи подалась вперёд и провела пальцем по тоненькому шраму на подбородке Геральта. — А откуда у тебя этот шрам? — мурлыкнула она, сверкнув глазами. Геральт сглотнул и нежно взял её за руку. Этот шрам он получил, грохнувшись с прогнившей крыши курятника в Каэр Морхене, когда ему было лет десять, но сей факт не должен был достичь прекрасных ушек хитрой, похожей на мангуста зерриканки. — Я убил куролиска, — гордо сказал он, глядя ей в глаза. Кайя с усмешкой сказала что-то про призраков, смысла чего Геральт не уловил. Набихи обиженно посмотрела на неё и шутливо толкнула в бок. Щуплый заклинатель закончил своё выступление, собрал змей в мешок и отошёл в сторонку. Группа бравых ребят вытащила из-под себя стулья, оказавшиеся барабанами разных калибров, и зарядила бодрую мелодию, при этом ей подпевая. Мотив был заразительным и будто бы уносил все невзгоды, заставлял забыть обо всём, кроме ритма, жары и огней в лампадах. — Пойдём танцевать! Набихи потянула его за руку туда, где гремела музыка и кто-то уже вовсю отплясывал. Геральт не умел танцевать, но ритм увлекал его, тёмные тела в цветных одеждах мелькали меж языков пламени, певцы выводили голосами песню без слов, но полную жизни и сердца. Он сам не заметил, как начал подпевать, отстукивая ритм, сходясь и расходясь с юркой Набихи, с другими девушками и парнями. Пока барабаны гремели, пока песня воем дикого радостного зверя уносилась в тёмное небо, они все были единым целом. Запахи разгорячённых тел, ощущение чужих сплетённых в косицы волос на его лице, пятная блестяще-шоколадного и шуршащего цветного, огонь, иногда едва не опаляющий и без того пылающую кожу. Наконец, музыка стихла и Геральт остановился. Набихи тяжело дышала, в глазах её сверкали радостные искры. Другие танцоры обступили его и смотрели во все глаза, но в этом не было обычной настороженности или неприязни, как бывало дома. Этих людей просто привлекала необычная внешность. Они его не боялись. Они его не ненавидели. Они…хотели узнать его поближе? Люди вокруг него загалдели, задавая вопросы и что-то рассказывая так быстро и произнося все фразы с такими акцентами, что у ведьмака не было ни единого шанса сориентироваться. Он только дико и виновато озирался по сторонам, переводя взгляд с одного на другого. Парень, чёрный, как ночь и лысый, как коленка, выскочил перед Геральтом и показал сначал на свои глаза, потом на его. — Сердце Змеи! Сердце Змеи! — закричал он. Толпа загалдела, соглашаясь. — Ведьмак. Охотник. Монстры, — сказал Геральт, используя все доступные ему знания зерриканского и тоже показывая на свои глаза. — Сердце Змеи! — закивал лысый парень и снова растворился в толпе. Геральт подумал было, что оживление людей закончилось, но скоро люди зашумели с того конца, куда убежал лысый, и стали расступаться. Он нёс в руке извивающуюся змею, держа её за голову. Кто-то поставил перед Геральтом пенёк, откуда-то взялся тесак. Лысый положил змею на пенёк, рубанул её голову и подставил стакан под струю брызнувшей из шевелящегося ещё тела крови. Кровь разбавили каким-то крепким алкоголем. Толпа захлопала, скандируя «Сердце Змеи» и топая ногами. Парень с улыбкой протянул Геральту стакан. Тот окинул взглядом окружающих, взял стакан и залпом выпил. Жуткая обжигающая горечь спустилась по пищеводу, как язык пламени, забив абсолютно все рецепторы. Это было похоже на любой из ведьмачьих эликсиров и при этом совершенно не похоже ни на что. Геральт почувствовал, как у него краснеют глаза, и едва не закашлялся. Он уронил стакан на землю, медленно моргая и хватая горлом воздух. Люди взревели и захлопали. — Сердце Змеи! Сердце Змеи! Геральт открыл глаза. Лысый парень всё ещё был здесь и протягивал ему окровавленные руки. На них лежал какой-то шевелящийся сгусток. Сердце змеи. Парень показал на Геральта, потом на свой рот. Ведьмак потрогал пальцем сердце. Оно было очень горячим и ещё билось, выбрасывая крошечные капли крови. Он протянул ладонь и сердце упало на неё. Потом поднёс ладонь ко рту и глотнул. Струйки крови стекали из уголков его губ и несколько капелек попало на растрёпанные белые волосы. Кто-то хлопнул его по спине — ощущение было такое, будто ударили лопатой — и Геральта чуть не вывернуло. Кто-то рассмеялся, но с другой стороны донеслись одиночные возгласы негодования. Ведьмак обернулся, вытирая окровавленные губы рукавом рубахи. Перед ним стоял смуглый поджарый парень с подведёнными миндалевидными глазами. Несмотря на жару, он был затянут в чешуйчатую шипастую кожу, а на голове носил алую повязку. У парня на виске была такая же татуировка дракона, как у мастера Герта. — Молодец, удержал, — сказал он и хлопнул Геральта по спине ещё раз. Дурно пахнущая смесь алкоголя, крови и пальмового пива хлынула на песок. Люди вокруг неодобрительно загудели. Недолго думая, Геральт распрямился и зарядил обидчику в нос резким ударом снизу. Раздался оглушительный хруст. Завязалась драка. Получивший поначалу преимущество Геральт быстро понял, что несмотря на все ведьмачьи акробатические увёртки, его противник дрался лучше. К тому же, вряд ли он уступал Геральту в ловкости. Двое его спутников, одетых так же, не участвовали в потасовке и просто стояли рядом. Желающих поддержать почему-то не нашлось — народ относился к «драконам» максимально почтительно. Уложив Геральта отдохнуть, главный из них — тот, что начал драку, — встал перед толпой и что-то сердито выкрикнул. Потом поднял с земли изуродованное тело змеи и бросил в людей. Кто-то, на кого оно приземлилось, взвизгнул и заизвивался. Глядя на происходящее начинающим заплывать глазом, Геральт понял, что скорее всего, они недовольны убийством змеи. Но почему? Люди начинали расходиться, недовольно гомоня. Под шатрами остались только трое «драконов» и Геральт. Главный подошёл к нему и подал руку в знак примирения. — Извини, — сказал он по-зеррикански, — ты с Севера? — Да, — ответил ведьмак, пожимая руку, — Геральт. — Имад Асим, — представился «дракон». Геральт сплюнул смесь слюны и крови в сторону и усмехнулся. — Как ведьмак? — Да, — ответил Имад Асим, переходя на Всеобщий, — меня назвали в честь него. Ты здесь с мастером Гертом? Как, не обижаешься, всё нормально? — Нормально, — ответил Геральт, вставая. Он пошевелил ногами и руками — похоже, всё было и правда в порядке, только пара синяков, да глаз разбит. Заметив, что у Имада рассечена губа и в кровь расквашен нос, ведьмак почувствовал тепло удовлетворения. — Что вообще произошло? — спросил он. — Арейта чокохи сатра — запрещённый ритуал, — ответил «дракон», — многие люди всё ещё считают его показателем доблести, а стража не обращает внимания. Но мы, Арейта мегхбардт, не можем пройти мимо. — Дети Великих? Дети драконов? — не понял Геральт. Имад Асим посмотрел на него удивлённо, будто это было чем-то, чего нельзя было не знать. Геральт пожал плечами. — Пойдём с нами. Это Сайфулла и Анисса, они не говорят на Всеобщем. Где, говоришь, ты выучил зерриканский? Отмывшись от крови, соплей и песка у колодца неподалёку, они углубились в лабиринт тёмных улочек. Здесь удушающе пахло большим городом — помойками, отхожими местами и навозом. У Геральта, как это обычно случалось, захватило дух — но его спутники не подали виду и он тоже стойко снёс это испытание. Имад рассказывал о городе и показывал всё, что встречалось им на пути. Они прошли через несколько площадей, через богатые кварталы, где приятно пахло цветами и прохладой от бассейнов, по улицам ремесленников, которые уже собирали свои инструменты, готовясь ко сну. Когда они оказались на рынке, торговые ряды уже были пусты. По каменным плитам под ногами растекался прокисший сок фруктов, то и дело попадались поломанные ящики и дырявые корзины, а крысы не стесняясь сновали у помойки. Геральт пару раз спросил, куда они направляются, но так и не получил внятного ответа. Похоже, они просто бесцельно гуляли ночью — в какой-то момент Сайфулла достал из-за пазухи бутылочку финикового вина и они распили её, сидя на парапете большого храма со статуей золотого дракона. Разговор постепенно переключился на зерриканский — ребятам надоело быть молчаливыми участниками происходящего. Геральт выхватывал отдельные слова и обрывки разговора, но мало что понимал — похоже, они переключились на обсуждение каких-то бытовых вопросов и общих знакомых. Когда тьма начала потихоньку редеть и наступили молочно-голубые утренние сумерки, они оказались на пыльной дороге, уводящей прочь из города. Новые знакомые уверили Геральта в том, что там, куда они идут, будет просто потрясающий вид на рассвет. Они шли в гору среди шумящего тростника и больших кустов с бело-розовыми цветами — названия Геральт не запомнил, зато запомнил, что они ядовитые — пока не оказались у пещер. Ведьмак вздрогнул, уловив еле ощутимый запах. Чутьё закричало об опасности. Он встал, как вкопанный, посреди дороги, и положил руку на рукоять кинжала. — Стойте. Ребята хитро переглянулись. — Что там, ведьмак? — насмешливо спросила Анисса, высокая девушка с довольно светлой кожей. Она говорила, что её родители были из Нильфгаарда, но давно осели в Зеррикании. — Там… — Геральт принюхался. Запах был ему знаком — едкий, железистый и будто бы горячий. Именно так пахло… Он побледнел. — Виверны! — Геральт то ли прошептал, то ли простонал это слово на Всеобщем. В животе похолодело от страха — судя по интенсивности запаха, в пещере было несколько тварей и они были куда более взрослыми чем та, которую он зарубил в горах под Монтекальво. Отсюда нужно было бежать со всех ног, но его спутники не выказывали никакого беспокойства. Не особенно интересуясь их мотивами, Геральт попятился от пещеры. Изнутри донёсся писк, будто зевнула очень большая собака, и щелчок челюстей. Потом что-то зашуршало и захлопало. Геральт отлично помнил, чему учил его мастер Весемир. Он развернулся и побежал прочь со всех ног. Рельеф здесь был похож на родные Синие Горы, поэтому у него получалось достаточно быстро спускаться, перепрыгивая с камня на камень, и укрываться в трещинах меж скал — где его, может быть, не увидит стая виверн, а если и увидит — не сможет выцарапать. — Эй, парень, подожди! — Подожди, парень! — Куда же ты? — Геральт! Сзади доносились удивлённые крики абсолютно безбашенных «драконов». Геральт мог бы подумать, что сегодня он будет единственным, кто выживет, но во время исполнения акробатического номера «спустись со скалы в полутьме как можно скорее» времени на размышления не остаётся. Да и, если всё же подумать, Геральт вовсе не был уверен в том, что выживет. Рассветное солнце осветило скалы молниеносно, почти миновав сумерки. Камни зажглись оранжевым, оставаясь в тени глубокого синего и лилового цветов. Ведьмак не справился с прыжком и шлёпнулся на коленку, ссадив кожу. В этот же момент его накрыла движущаяся тень. Чёрт возьми, он думал о том, что идёт на прогулку. Просто идёт на прогулку по южному городу. Было жарко, и конечно, кто станет надевать доспех на простую прогулку? Какой дурак таскает с собой мечи и эликсиры в кабак? Это должна была быть просто чёртова прогулка, а если бы к нему кто-то привязался на улице, Геральт смог бы справиться с помощью кулаков. Он не должен был оказаться на рассвете среди скал, полупьяный, имея из оружия только кинжал, а из доспеха — только окровавленную рубаху. И его не должна была сейчас накрывать тень рассвирепевшей виверны. Геральт нырнул в щель между камнями, в которую, кажется, физически не мог протиснуться, и с замиранием сердца стал ждать. На площадку рядом с его укрытием опустились две огромные чешуйчатые лапы и заскребли по камню когтями — те были точь в точь мясницкие крюки. Чёрная с бурым виверна покачнулась, приземляясь, и забалансировала похожими на два кожаных плаща крыльями. Её голова была алого цвета, как и кончики крыльев и линия, идущая вдоль хребта, где щетинились острые роговые шипы. Виверна обнюхивала воздух, выпуская из пасти длинный чёрный язык, раздвоенный, как у змеи. — Парень, вылезай! — раздался крик на зерриканском. Глаза Геральта отказывались регистрировать происходящее. На спине красно-чёрного ящера сидел Сайфулла, тот самый парень с косматой шапкой чёрных волос, который всю дорогу поил их финиковым вином. Он соскочил со своего жутковатого транспорта и замахал рукой, приглашая выйти. Виверна ходила по скале, вытягивая шею и вынюхивая языком добычу. Огромные мускулистые ноги шваркали когтями по камням. Геральт почему-то не испытывал ни малейшего желания выходить. Сайфулла подошёл к щели в камнях и заглянул туда. Потом вдруг рассмеялся. — Как? — спросил он, оценивая размеры укрытия, — Как ты туда залез, парень? На площадку за спиной опустилось ещё несколько виверн похожих оттенков. Похоже, это была какая-то местная порода, эволюционировавшая среди красно-рыжих скал. Твари по-куриному ходили по камню, гулко ревели и клокотали, хлопали крыльями и вертели шеями. Взошедшее солнце играло на блестящей чешуе, острых шипах, когтях и зубах. Скоро укрытие ведьмака обступили двое других наездников на вивернах и со смехом продолжили свои увещевания в безопасности происходящего. Всё ещё недоверчиво глядя по сторонам, Геральт вытащил одну ногу из щели и, втянув живот, попытался пройти между камней. В середине манёвра он понял, что застрял, и беспомощно посмотрел на друзей. Кто-то выругался. Кто-то расхохотался. Одна из виверн с любопытством выгнула шею и проклокотала что-то горлом. Огромная, покрытая чешуёй голова размером с грудную клетку Геральта, оказалась на уровне его глаз. Наверное, она была в два раза больше, чем та, которую он убил в Монтекальво. Возможно, сказывался другой вид и климат, а возможно, сытная кормёжка — молодой ведьмак понимал, что вряд ли смог бы убить такого зверя, даже будучи вооружён до зубов. Взгляд огненных глаз с вертикальным зрачком завораживал. Виверна захрипела и издала серию горловых звуков, похожих на «урр-урр-урр». — Да, Стая Облака, — сказал её наездник, Сайфулла, — новый друг. Виверна повторила своё «урр-урр» и длинный чёрный язык затрепетал в непосредственной близости от головы Геральта. Внутри у него всё сжалось, он против воли рванулся в сторону и выскочил из своей ловушки, порвав на груди рубаху и до ссадины впечатав медальон в кожу. Виверна прыгнула за ним, хлопнув крыльями. Геральт перекатился и встал в боевую стойку — на автомате, не очень понимая, зачем. Против такого противника, без меча и эликсиров, шансов не было даже убежать. Виверна прыгнула на месте и издала горлом хохочущий звук. — Ты ей нравишься, — улыбнулся Сайфулла, — она хочет играть. — Не делай резких движений, — быстро добавил Имад, — тебе не понравится, как она играет. В этот момент другая виверна куснула Стаю Облака за хвост. Та развернулась и захлопала крыльями. Геральт едва устоял на поднявшемся ветру. Две твари мощно толкнулись ногами, взмыли в небо и затеяли в воздухе возню. Ведьмак заворожённо следил за танцем чешуи и крыльев в небесах. Длинные шипастые хвосты извивались, хребты ходили волнами, ящеры то падали камнем вниз, выпрямившись в стрелу, то выгибались дугой. Над скалами, застывшими в лучах рассветного солнца, раздавалось пронзительное ликующее скрежетание, и до людей внизу иногда долетали порывы взметаемого огромными кожистыми крыльями ветра. Геральт осознал, что естественный страх постепенно сменяется восхищением перед прекрасными существами. В горах Монтекальво виверн называли выворотки. Тварь, убитая им прошлым летом, была, наверное, размером с пони, но тощей и грязной. Она атаковала яростно — похоже, с голода, но не осмеливалась охотиться на скотину, которую охраняли здоровенные овчарки. Вместо этого выворотка промышляла на помойках и люди её боялись. Геральт тогда был в восторге от того, что подвернулся этот заказ — ему не терпелось попробовать своё мастерство на настоящем дракониде. Меч горел в ножнах, как и у всех молодых ведьмаков — он брался за все заказы, что только мог найти, и это приводило его в восторг. Когда Геральт слышал о какой-то новой твари, которую видел только на страницах бестиария, глаза загорались охотничьим азартом, он мчался прямиком в те болота, леса или канавы, где обреталась неведомая зараза, и был готов работать чуть ли не за еду. Может, выворотка, жравшая помои из канав в Монтекальво, и величественные смертоносные существа, парившие в небесах над зерриканским городом, и принадлежали к одному и тому же биологическому виду, но поверить в это было сложно. Ещё одна виверна тяжело захлопала крыльями и взмыла ввысь. На земле остались стоять ещё две. Одна из них отличалась от них — она была крупнее других и голову её венчали мощные витые рога, между которых поблёскивало какое-то украшение. На спине виверны былоподобие лошадиной сбруи из мягкой кожи. Имад заметил направление его взгляда. — Это Пламя Кората, вожак стаи, — сказал он. — Ты ездишь на нём? — спросил Геральт. — Да, уже много лет. Имад улыбнулся и издал странный горловой звук. Большой самец подошёл к нему и согнул шею. Парень стал чесать его по чешуе, оказавшейся не жёсткой, а кожистой, как у змеи. Пламя Кората блаженно закрыл один глаз, но вторым поглядывал на чужака. Присутствие огромного дружелюбного ящера манило, как магнитом. Рука сама потянулась к мягкой сверкающей чешуе огненного цвета и Геральт вопросительно посмотрел на Имада. Тот улыбнулся и кивнул. Ящер был мягким наощупь, даже каким-то шелковистым. Чешуя приятно скользила под рукой и он чувствовал под ней могучие мышцы. — Как вы их приручили? — Это несложно, — пожал плечами Имад, — люди давно приручали виверн, как вы их называете. Мы назывем их небесные братья. Вопросы посыпались из ведьмака, как из прохудившегося мешка. Он хотел знать, чем их кормят, и как их зовут, и какую скорость может развить подобная виверна. Действительно ли на высоте холодно? Не дерутся ли они друг с другом? Какие травмы получал Имад? Тот отвечал с охотой, пересыпая рассказы шутками, пока к ним не подошла мрачная Анисса. Эта девушка, неразговорчивая и всегда хмурая, будто бы несла угрозу. Серьёзно сдвинутые брови, до сияния расчёсанные блестящие волосы в похожей на плеть косе, идеально подогнанная кожаная броня. Геральт был уверен, что ножи — один на поясе, ещё один за пазухой и третий за голенищем сапога — были наточены так остро, что при ударе он бы поначалу ничего не почувствовал. Анисса даже с друзьями говорила мало, улыбалась редко и Геральт до сих пор не слышал, чтобы она смеялась. — Скажи мне, ведьмак, ты когда-нибудь убивал небесного брата? — спросила она испытующе. Улыбка сползла с лица Имада и он тоже посерьёзнел. Геральт почувствовал себя, будто бы в середине прыжка напоролся животом на сук. — Нет, — быстро ответил он, — нет, я никогда не убивал их. — Ты не умеешь лгать, ведьмак, — прошипела мрачная нильфгаардка. — Ты соврал, Геральт? — уточнил Имад. — Ну… Та виверна угрожала жителям города, — попытался оправдаться он, — она ела из помоек и нападала на людей. И я не знал, что виверны такие… Анисса не дала ему договорить. Она подозвала своего зверя, вскочила на него без седла, и они вместе взмыли в небо. Пламя Кората почувствовал перемену настроения, со странным звуком вскинул голову и выпрямился. — Геральт, я сомневаюсь, что та виверна могла кому-то угрожать, раз ела из помоек, — сказал Имад после небольшой паузы, — но это не так важно. Я понимаю, что обычаи других стран другие. Мы почитаем всех змей, а вы их боитесь. Мы убиваем слабых детей, а вы растите их. Вы растите свиней, а для нас это дикие животные, непригодные в пищу. Но почему ты соврал, Геральт? Что-то переключилось в его голове и вспыхнуло негодованием. Ведьмак не хотел испытывать стыд за свои слова — в конце концов, кем был этот Имад Асим? Какое право он имел отчитывать его? Всю жизнь Геральта отчитывал то мастер Весемир, то мастер Вацлав или мастер Герт или ещё кто-то из старших. Он грезил моментом, когда наконец выедет на большак — и больше никто не сможет ему указывать, что говорить и как себя вести. В глазах блеснул недобрый огонёк. Геральт гордо вскинул голову. — Обычаи у нас действительно разные, Имад Асим, — сказал он, — тебя назвали именем ведьмака, основавшего школу Мантикоры. Долго, должно быть, тебе пришлось им всё доказывать. Наездник на виверне посмотрел на него с удивлением, затем пожал плечами. — Да нет. Не пришлось. Имад Асим был великим человеком. — Похоже, мне пора домой, — сказал Геральт. Имад не подал ему руки на прощание. Ведьмак соскочил с каменной площадки вниз и продолжил спускаться вниз по скалам, пока не вышел на дорогу с цветущими по её сторонам розовыми и белыми цветами. Воздух уже потихоньку начинал нагреваться. Геральт шёл по пыльной дороге в начинающий просыпаться город. Он был на этой дороге один — и теперь знал, почему. Вряд ли путники стали бы рисковать своими ишаками и овцами, проезжая мимо гнездовья виверн. Дорогу пересекла юркая тень. Ведьмак вскинул голову. В ярко-голубом южном небе носились пять огромных ящеров. Иногда солнце сияло на изгибе чешуи. На троих их них виднелись крошечные фигурки людей. Геральт вздохнул. Ему до боли хотелось тоже оказаться там, наверху. Но, похоже, путь в небеса был для него закрыт.