Душа моя

- Марья, ты ли это? Неужто соскучилась? - А может и соскучилась! А ты? Никак, меня каждую ночь высматриваешь? - А может, и высматриваю? Глядел Чародей на нее, наглядеться не мог. Как же сталося, что и впрямь стал ее на берегу выжидать?! И вместо звезд на небе, ее высматривать?! Чуть не с каждым окатом волн ожидать, что появится. Взгрустнулось уже заранее, что ненадолго встреча эта. Что с лучами первыми быстро обратно в Хрустальный дворец свой засобирается. Завидев звёздочку на груди Марьи, что сам же и подарил, вспоминал Чародей, что и ей эти встречи важны были. Интересны особо о мире людском разговорами, о науках да об обычаях. В этот вечер показывал он, где какая на небе звезда путеводная. - А есть еще такая звезда, цвета в точь как море твое синее. - Что, прям синяя? Покажи. - Ее не видать отсюда. Надо смотреть в трубу подзорную. Только она ту звезду показать может. - И есть у тебя труба такая? - Есть, - отвечал Чародей. Так и просидели снова в ту ночь на берегу, болтая о том, о сем. Да сколь бы беседа ни длилась, сколь бы много слов не сказывалось, да рассвет наступал безжалостно. Пришла пора прощаться. Снова загрустил Чародей. Ведь уйдет, знай пойди – воротится ль? У нее хотя б звездочка есть, на память о земле. А ему что останется? И Марья будто слегка поникшая, опустила голову Чародею на плечо, не желая прощаться. Посмотрел он на звездочку снова, что на шее у нее. Да увидел, как та покатилась по плечу ее. Будто сбежать хочет. Наклонившись, поймал ее губами. Да вернуть хотел на место. Только встретился с глазами Марьи. Да и выронил звездочку. Та упала аккурат на уста Марьи, да там и светилась огоньком малым. Улыбнулся Чародей сему диву. Наклонился он к ней поближе. Да к губам ее, что так манили. Марья же не ожидая, от волненья девичьего, вдохнула жадно воздух, уста раскрывая, выронив звездочку. Та покатилась по шее и повиснув на тонкой цепочке, осталась на месте своем, на груди. Откуда казалось, сердце Марьи стучалось наружу. Встрепенулась она и вскочила. Да побежала в сторону моря. Чародей лишь следом глядел. - Воротишься ли ты еще? – спросил он душевно, волнительно. Остановилась Марья. Помешкала. Обернувшись молвила: - Ты можешь попросить. Ежели так хочется. - Прошу! – не замедля произнес Чародей. Молча они друг на друга смотрели. И не выдержав вновь спросил: - Так придешь снова? Знала Марья, какого ответа он хочет. И самой бы хотелось. Наверное… Да только как ж обещанья давать, когда в том и сама не уверена?! - Как знать… - лишь сказала она и к морю снова обернулась. Чародей тут поник. Не желал боле смотреть, как она в пучине морской исчезать будет. Сам отвернулся, голову опустив, на песок под ногами глядя. Да вдруг почувствовал – на спину чья-то рука легла нежно. Обернулся вмиг. Да глаза ее цвета моря встретил. А потом поцелуй следом был в уста. Нежный, еле касаемый, будто ветер у губ и колыхался. Закрывая глаза в той истоме, только и чувствовал, будто дыхание моря свежее. А открыл когда снова взор свой, то и Марьи уже возле не было. Только и остался, что поцелуй на губах… … На свадьбе гуляли всем селом. Даже с соседних родня вся съезжалась. Чародей с Марьей тоже там были, мед-пиво пили, да так, что и в рот не попало. Да только будто пригорюнилась Марья. Чародей заприметив то, ведь уж много встреч у них было, и друг друга уж как-никак знали, спросил: - Что-то не так, любовь моя? - Все так, Чародеюшка. Только не по себе мне. Вот и радостно, с тем же… и сбежать отсюда хочется. Дальше от радости, смеха, любви… Все то, чего мы с тобой навек лишены. Взял Чародей Марью за руку, да повел подальше от празднества. Молча Марья шла за ним безропотно, только к полю дошли, спросила: - Зачем мы пришли сюда? - Да зачем нам чужое веселье да чужая свадьба? Коль мы друг у друга есть. – взял он лицо ее нежно в ладони, заглянув в глаза. – Никогда мне не наглядеться тобой. Ты – моя слабость, Марья Моревна. Я люблю тебя… - А я люблю тебя, Чародей. Вновь взявшись за руки, дальше прочь пошли. Все дальше от людной деревни да ближе к морю вечернему. Сев на знакомом берегу подле друг друга вновь разговоры затеяли. Марья головушку свою ему на плечо положила. Уже не боясь его и не сторонясь. - А помнишь, ты мне говорил, труба у тебя есть чудная. Да такая, что звезду цвета моря может показать. - Помню. - Покажи мне ее. Страсть на ту звезду посмотреть хочется. - Она в башне у меня находится. Оттуда лучше всего звезды видны. - Так пойдем же, - вскочила Марья и за руку Чародея в сторону башен потянула. … Уж глядя в трубу подзорную из окна высокой башни, Марья диву давалась: - Вот уж точно звезда цвета моря. В башне Чародея царил порядок. В шкафах в ряд расставлены древние фолианты. Свернутые пергаменты аккуратно сложены на полках. До блеска начищенные подсвечники, на которых возвышались аккуратные длинные свечи. Где-то в углу на полках сложены амулеты да каменья дивные самоцветные. И у единственного окна стоит на подставах ножных труба подзорная. У которого Марья, глядела в узкий окуляр одним глазом. - Знать и замок мой хрустальный в него увидеть можно? Стоя рядом у того же окна, сложив руки на груди, Чародей улыбался. Да в то же время грустил. - Нет. Замок морской в нем не увидать. Тут и Марье взгрустнулось. От того, что никак пока способов не найти, как бы с Чародеем весточки можно б было передавать, даже если прийти не получится. С пескарями посыльными ненадежно то, да и батюшке взбулькнуть могут. - А не знаешь ли ты, как могли б мы с тобой и без встреч видаться? Коль прийти не получится мне. И надолго вдруг будет разлука. - Так ведь то не мудрено, Марьюшка, - улыбнулся Чародей. – Ты ежели по мне взгрустнешь, только звездочку эту возьми да к губам поднеси. Вот так, смотри. Подошел Чародей и аккурат звездочку, что с цепочкой на шее Марьи висела, взял пальцами тонкими да поцеловав сей прозрачный, точь капля, круглый кристаллик, произнес: - Поцелуй его и глаза закрой. А потом обо мне подумай. Нежно пальцами он звезду к ее устам приложил. Марья вытянула губы алые, в поцелуе кристаллик встречая. Гладкая круглая маленькая звездочка ровно в губки ее вписалась. И закрыла Марья глаза, да только лик Чародея из мыслей и не выходил. И уж в миг другой, нежно губы Чародея приблизились. По дыханью его терпкому Марья это заметила. Сперва звездочка аккуратно толкнулась. Ну а после и уста его ее коснулись. Не торопливо, едва задевая, будто марь туманная да сладкая нега. Да никак не отделаться от тягучего наваждения. Быть в плену том – услада запретная. - Видишь, - в губы шепнул тихий голос его. – Я уже здесь. С тобою. Подле тебя… И открыла Марья неспешно глаза. Будто могло то все в миг исчезнуть. Но вот он. Очень близко к ней лбом склоненный. Пред глазами его глаза, черным агатом сверкая. Отстранилась Марья слегка лишь, да и выронила звездочку с губ. Та лишь с ненадобностью боле, на цепочке тонкой блеском сверкнула и повисла. На нее боле нет вниманья, когда двое в неге сгорали. Не в силах оторваться от губ, они друг другу одежи снимали. Не видя ничего, тонкие пальчики кафтан черный расстегивали, да завязки рубахи. А в ответ пальцы длинные шли по завязкам сарафана, пуговки да крючки распахивая. Хоть и видывали они друг друга в тонких исподних, да только в этот раз все иначе было. Нежно глядя глазами, косы друг другу расплетали. Марья – черные, будто шелк да в блеске. Чародей - ту, что цвета моря да как волны в завитках затейливых. И присев на кровати небольшой дубовой, нежно ласками касались. Черные пряди взяв в руки, Марья легонько щекой к ним прильнула. Да шелка гладь на коже приятно отозвалась. А после белую рученьку на грудь его положила, как тогда на берегу озера, ладошкой чувствуя биенье сердца трепетное. Чародей глаз не мог отвесть с ее чешуи бирюзовой. Начиная с плеч, будто переливающиеся мелкие монетки, они были усыпаны вдоль рук ее. Взгляд невольно упал на край сорочки короткой, где ноги ее виднелись с такими же чешуйками. Осторожно протянул руку. И взглянул в глаза. Выжидая, спрашивая. Не желая пугать. Марья, глядя в глаза, улыбалась. И самой интересно ей было, что ж в себе Чародей таит. Он неспешно рукой по ноге ее провел. Вроде бы и кожа как у человека. А местами с проблеском чешуи – вот уж точно диво дивное. И меж тем прелестное. Марья руки Чародея ладошкой коснулась, а после приблизив, поцеловала нежно. Он же к плечу ее наклонился и приник губами, лаской одаривая. Следом к шее ее поднялся да устами тепло даря. После губы их встретились и уже не отпускали. Разные знания Чародей постигал. Всякие книги читал. Да вот только ж разве бывают такие, где б о существах чУдных да дивных говорилось бы?! Да такое, чтоб понять бы все полностью - али все как у людей у них, али нет?! Сколько б знаний не получал, да порой все лишь чувствам доверить придется. Сердцу трепетному полагаться. Да неспешно без горячности действовать, на желанья в ее глазах глядя. Неспешно тонкую сорочку он наверх оттянул, руки ее поднимая. Из одежд на Марье осталась разве что только звезда, что на тонкой цепочке на шее. В смущение своем робком, прикрыла она груди руками. Да глаза стыдливо опустила. Оглядел ее Чародей взором неторопливым. На простынке, ноги поджав, волосами бирюзовыми раскинутыми, кожа бела как снег да чешуйки в свету опалом сверкая, сидела пред ним, словно сказка неведомая. В то же время, как самая обычная девица красная, щеки румянцем смущенным тронуты, губки покусывала. Взял он нежно рученьку ее да осторожно к груди своей ладонью прижал. Трепет сердца его заслышав, подняла она взор свой. К черным агатам глаз его, что так добро с любовью глядели. Нежно щеку ей гладя, в поцелуе устами приник. Плеча ее коснувшись, на простынь белую уложил. И навис над ней, спешить не хотел. Блеском звездочка на шее ее сверкнула. Наклонившись, взял губами круглый кристаллик, стал водить им по нежной коже Марьи. Меж грудей сперва, после по глубинкам ключиц. А затем и по шее нежно. Так до губ и добрался. Выпустив камень прозрачный, уж припал нежным поцелуем. Да таким, что все мысли напрочь улетучились. Да сомнения растворились. Марья руки в его волосы запускала, шелковой гладью наслаждаясь. Да от тела Чародея горячего трепетного сама как огонь воспламеняясь. Как от ласк его не утонуть, да в пучинах чувств новых дивных не заблудиться. Чародей любовно рукою меж ног ее коснулся. Да почувствовал губ ее дыханье прерывистое. Отстранился слегка, в глаза заглядывая. Спрашивая и время ей давая. Лишь нега блаженная во взгляде ее поселилась. И ласкала она своего Чародея. Больше нет сил томиться. Развязал тесемки своих исподних. Марья с блеском в глазах смотрела, уж догадавшись, что дальше будет. Опасливо сперва его коснулась, с ласкою ручкой поглаживая. Да становилось все только тверже в руках, да больше. От чего, сама не понимая, лишь сильней жар по телу ее пронесся. Чародей ее нежные рученьки в свои ладони взял да и поцеловал, за ласку добрую благодаря. Только ведь все еще не окончено. Он с улыбкой нежной на нее посмотрел. Бережно ноги ей раздвинув, осторожно приблизился. Снова в глаза посмотрел, в синеве цвета моря уже почти утонув. Знать бы, что она думает, как ощущает. Быть может после этого ненавидеть начнет и не захочет видеть. Но смотрела Марья любовно. В черных агатах уже заплутав. Выбраться, только уж весь путь пройдя, ведь обратно никак. Сердцем, душой –она его навек. Пусть пока может и не знает того. Осторожно качнулся. Пока только снаружи. Поцеловал, чувства лишь разжигая. Вновь качнулся. Уже чуть вникая. Марья плечи его обняла. Ожидая. Снова волна. В этот раз почти внутрь. Тело ее уж выгнулось. Но прибой принимая. Вновь качок. И со стоном уж полностью в себе ощущая. Затишье. Чтоб дать свыкнуться обоим. Нежно друг друга поглаживая, целуя неспешно. Порою нелепо. Но так отчаянно стремясь друг к другу. Да желание не остановить уже. Марья сама навстречу качнулась. Робко, не зная. Чародей же охотно сей ритм подхватил. Сперва медленный, чувственный. После же нагоняя чуть быстрей. Дыхание сводя, ртом воздух хватая. Только одного оба желая. Все пришло к ним прибоем столь же резким и всепоглощающим. Не в силах сдержать стоны, нестерпимо приятно и в своем удовольствии больно. Как волной бушующей с накатом, словно ударяясь о скалы высокие, рассыпаясь на миллионы морских капель и звезд по небу ночному. Они упали на простынь, тяжело дыша. Посмотрев друг на друга, улыбнулись без сил. Пальцы рук переплетая, так и уснули. … Звезды, что стали невольными гостями их любви, могли б увидеть сейчас, как сидел он на своем каменном окне, в одних только штанцах, ведь жар разделенный с Марьей все еще не отпускал его. Да волосы свои длинные в косы не собрав, что концы их спускаясь вдоль спины его, спадали на каменный пол. Одну босу ногу согнув, на каменистый подоконник уложив, да об колено свое руку приперев, думу думал. Невольно глянул Чародей на Марью, что мирно в постели его почивала, простынкой лишь местами укрытая. Как спокойно было лицо ее, да столь сложные решения в голове Чародея принимались сейчас. Нет, не быть ему сильным, не разделить рядом с ней век вечности, да что там – даже человечий век не разделить. Кто ж царевну морскую за простого смертного отдаст?! Пусть и с чародейским ремеслом. И не будет встреч их боле, разговоров тех до рассвета, поцелуев, касаний – все одно. Как не биться ему – все никто он. Так никем навек и останется. Ежели… не решиться на то, в чем сомнения были… Прервали мысли его, Марьины всхлипы в полудреме. Слез с окна да прилег с нею рядом, обняв. Она глаза свои открыла и тихо произнесла: - Мне пора уж поди. Воротиться надо. Ничего не сказал Чародей ей, только поцеловал уста. … Долго в ту ночь они проститься не могли. Все для них теперь изменилось. И разлуки теперь все болезненней. Но пришлось… Оторвавшись от уст сладких друг друга, попрощавшись Марья в море вошла. Чародей ей все в след смотрел. Уж уверенный в своих думах. Только ветер его волосы развевал, что до пят почти достигали, да так в косы он не собрал их…