Душа моя

- Сколько лет минуло… Не счесть… Зачем ты здесь? Голос такой знакомый, такой родной, но такой ледяной и в неимоверной усталости. Стоя к ней спиной, еще не обернувшись, он все еще взывал к ее памяти о нем. О своем Чародее. Людской век короток, она знала об этом. Клявшаяся себе, больше не возвращаться на тот берег, больше не видеться с ним, была ли готова снова увидеть его?! Каков он сейчас? Конечно другой, ведь столько лет прошло, никак не может быть иначе. Она внутренне готова была к его изменениям. Так она думала… Лишь полу-оборот его головы – и все еще находясь к ней спиной. Смененные его одежи на длинный плащ и подбитый мех. И волосы его. Которых боле нет… Когда-то черный шелк блестящих кос, теперь уж сединой тронут. Длина, что почти до пят его достигала, теперь уж по спине разбросана. На меху да плаще черном - цветом серебра оттенялись. Мысленно Марья готовилась увидеть уже не его. Не своего Чародея. Хоть голос его, пусть холодностью и усталостью тронутый, все еще отзывал ее к тем временам счастливым, на берегу того замка. Готова была. Да ошиблась… Зачем? Да зачем она здесь? Не то сейчас время. Да и место не то. Ведь не поймет, не объяснить. То не весь еще его путь. Слишком рано. Пусть и столько лет уж прошло. Время – самый гнусный враг. Что никогда ни с кем не считается. Утекает так быстро, что никак не поспеть. Пусть неважно, как много ты сделаешь, как много путей пройдешь – времени – все ни по чем. Оно всегда остается безжалостным. Сколько бы укротить его не пытался. Не так хотел он с нею встретиться. Да после стольких лет… Не так, чтобы встреча их первая прошла. Не таким пред нею предстать. Не при таком деянии, для нее очевидном. Да раз уж так случилось, знать судьба - ее же, в отличие от времени, еще можно встретить достойно. Он обернулся… Ее взгляд был не просто удивленный… испуганный? Впалые щеки с остротой скул. Когда-то ехидно улыбавшиеся губы, зажаты и тверды. Агатовые глаза, что некогда глядели с хитрецой, выцвели и выражали всю усталость и прошедшие тяготы минувших лет. Видела Марья прежде старых людей. Но видеть, как время обошлось с ее любимым когда-то Чародеем – было невмоготу. «Марья, Марьюшка… Ты все так же свежа. В отличие от меня… Хоть меня ты сейчас и пугаешься, да вижу я, что все того же Чародея во мне ищешь. Разыскать его пытаешься в моем убитом временем лице. Да сколь бы не глядела, его ты боле не найдешь. Иные уж цели сейчас, не те, что у юного глупца, которого ты полюбила. И который тоже тебя любил… Люблю… Все еще… Никак мои мысли к тебе не изменились. Пусть внешне уж пал под нещадным натиском времени. И на лице том юном веселом уж стерты следы беззаботной игривости, путем долгих дорог жестоких потерь. Все это неважно, Марья. Все то – совсем неважно. Не в том суть. И не в том смысл, ради чего путь свой весь прохожу. Весь без остатка, цену дорогую платя. Да только ты все та. Да со всеми совладать пытаешься. Да ведь то - лишь твоя привилегия. Не моя. Нет у меня такого подарка от жизни, чтоб в благородство играться да ждать терпеливо. Все уж для меня решено. Иной путь мне прописан, в отличие от тебя. И весь я его пройду, покуда дышать смогу» Да покуда есть направленье – там и будет его ориентир. Пока есть где-то звезда надежды – ее он и будет искать. И никто на пути его – не помеха. Даже сама смерть… - Уходи, Марья. Нечего нам с тобой делить да силой мериться. Обернувшись вороном чернокрылым, хотел он улететь. Да подальше. От взгляда ее, пусть и ненавистью наполненный, да все ж с отголосками жалости. Нет. Жалость к себе он не потерпит. Не подле себя. Проще уйти, чтоб невыносимо не видеть ее. Марья, лишь вынув меч вслед за ним бежала. Невзирая на стражу его грозную, безжалостно путь свой к нему расчищая. Да настигла она его почти у обрыва, замахнулась мечом. Он лишь хотел припугнуть ее крылом своим столь огромным иссиня-черным, от меча ее уворачиваясь, да улететь. Но схватилась за него Марья, невзирая на то, что он уже над обрывом полетел. Держась одной рукой, так и повисла в воздухе вместе с ним, размахивая мечом. Балансируя в воздухе, уклоняясь от ее ударов меча, потерял он равновесие. Упав, покатился кубарем вместе с ней по склону обрыва. Хлестали ветки, больно впивались камни, земля летела в глаза тут и там. Головной шлем Марьи выпал где-то. Высвободившиеся ее волосы растрепались, как и у Чародея, смешавшись вместе в бирюзово-серебристо-черном вихре. Длинный плащ Чародея переплетясь с их ногами, окутался вокруг них, крепко сцепив их вместе. Трещали их доспехи, со стуком ударяясь друг о друга. Меч Марьи, что она все еще удерживала в руках, больно бил краем рукоятки, впиваясь то одному в ребро, то другому в спину. От резкого столкновения с крупным выступающим камнем, их нехило отбросило на землю, даже оглушив на миг. Марья выронила меч, тот откинулся в сторону. Сама же головой упала на грудь Чародею, прямо лицом в его черный кафтан. Сам Чародей упал наземь, откинувшись назад головой. Марья осторожно подняла голову и посмотрела на свой меч, лежащий поодаль. Чародей все еще будто оглушенный падением, все равно заметил ее взгляд и проследил за ним. Следом - их глаза встретились. Цвета моря и когда-то черные агаты, лишенные своего блеска. Марья хотела встать, подобрать свой меч, да была крепко удержана. Дернулась, чтоб вскочить. Но была опережена. Резко перекатившись по земле, Чародей оказался сверху да крепко прижал ее. - Пусти! – огрызнулась Марья. - Нет, - ответил Чародей, зная, что она хочет сделать. Но разве удержишь обезоруженную царевну морскую?! Сила ее не только в мече. Почувствовав где-то недалеко воду, Марья сконцентрировала все внимание. Уже загорелись ее глаза цветом небывалой синевы, готовясь нанести удар. Чародей знал – их силы отнюдь не равны. Если медлить – ему конец. Для него оставался лишь один выход. Обхватив ее лицо руками, на миг взглянул ей в глаза, а следом - поцеловал… От неожиданности Марья опешила. Стоило его губам коснуться ее, она узнала его. Вкус, сладость, нега, что вмиг захватили ее с головой, вытеснили все мысли кроме одной. Изменившаяся десятками годов внешность, сухие шершавые ладони, губы потрескавшиеся от времени его лет - а поцелуй был тем же. Сейчас он был ее Чародеем… Разве такое возможно?! Ничего Марья не понимала. Да только растеряв кажется свой рассудок, сама руками прильнула и обняла его за плечи. «Скучала?! И я скучал. Очень… Да разве могло быть иначе, любовь моя? Не смотри, что я теперь такой старый. Это все изменится. Я над этим постараюсь. У нас с тобой будет вечность». Уже не сдерживаясь, он проникал в ее рот языком, рьяно, исступленно, жадно… Она отвечала. Как тогда отвечала. С охотой, со всей страстностью. В очередной раз не знавшая, что может быть так. Что сквозь лета, пронеслось все то, что так к нему тянуло. Тут послышался вдалеке шум. Они отстранились. И поняли, что дружина Чародея направлялась к ним. Не в силах оторвать взгляда от нее, он поджал свои губы. Встав с земли, протянул ей руку. Она, невзирая не его помощь, сама поднялась. И уставив на него взгляд, не знала как быть. - Уходи, Марья, - говорил он ей спокойно. – Они не тронут тебя, я уведу их. Она не двигалась. Думала. Меч ее лежал на земле, позади Чародея. Он ей был и не нужен. Могла снова призвать стихию – только руку протяни. И войско его ей отнюдь не стало бы помехой. Глаза в глаза – оба стояли напротив. Но Марья сомневалась. Да и что скажет Володыка?! Ведь наказал он ей – не ходить боле на поверхность. И в дела людей не вмешиваться, пока сами не попросят. И хотела ли она вмешиваться сейчас? Лишь на миг она отвела взгляд, решив уже уйти, как Чародей сказал напоследок: - Не ищи больше встреч со мной, Марья. Миром мы не разойдемся. Голос его сухой без эмоций прозвучал для нее будто зловеще. Ничего не ответив, она развернулась и быстро убежала прочь. Чародей ушел в сторону своей дружины и настигнув их, наказал им следовать за собой. Обернувшись вороном, взмыл ввысь, став путеводителем для своих войск, уж дальше путь держа.