Душа моя

Лодка причалила там, где море успокоившись отпустило их. Путники ступили на неизвестный берег, что уводил куда-то в лес. Недолго пройдя его, они вышли на опушку с озером. - Наконец родные воды. А то от соли морской уж в зубах трещит. – Воскликнул Водяной погружаясь. Чуть отодвинув высокие заросли, увидел девицу купающуюся. А поодаль еще одну. А дальше еще и еще. Все в белых сорочках да распущены косы, Водяной усладился их виду. - Вот это мы удачно зашли. Вдруг заметив его одна из них тут же завизжала: - Чудо-юдо! Бежиииииим! Взревел Водяной недовольно: - Что мы вам, супостаты какие! Чего визжите, аж уши закладывает?! Рев его лишь пуще их напугал, что все пятками сверкая уже убегли подальше. Вдруг с той стороны вышла к ним Василиса. Тоже в сорочке, да волосы лишь тесьмой прибраны. Узнала она путников сразу. - А я думаю, кто так пол деревни перепугал? – скривила губы в усмешке, глядя на Водяного. – А это оказывается лишь губан болотный. - И тебе не хворать, - Водяной будто не слыша слов, оглядел ее ноги, что с-под сорочки приподнятой виднелись. Заметив это, Василиса резко отпустила край одеяния, что придерживала. - Как вас занесло сюда? – спросила она глядя на путников. - В шторм мы попали. Лодка наша к этому берегу и привела. – ответил Иван. - Сама же как здесь очутилась? – царевна тоже удивлялась. – Ведь у Яги оставалась. - Нынче у тетушки своей в деревне гощу. – не стала Василиса о разговоре с Ягой упоминать. - Вот вышла искупнуться. - Деревня здесь значит рядом? – справился царевич. – Может есть постоялый двор какой? Отдохнуть бы с дороги. - Это очень маленькая деревушка. Здесь и путников не бывает, чтобы двор держать. – искоса быстро глянув на Водяного, добавила. - Но коль хотите, можете у нас в избе на ночлег остаться. У тетушки хоть и не хоромы, а места всем найдем. Все двинулись по опушке в сторону деревни. - И мне тоже место найдется? – спросил Водяной нагнав Василису. - А ты чем особенный? – оглянула его с ног до головы быстрым взором. - Ну как? Сама ж видела, как девки со страху кинулись. Али тетка твоя покрепче будет? - Тетка моя уж давно зрением слаба стала. Так что за вид свой не беспокойся, перепончатый. У самого края деревни дошли они до избы. Тетка в летах гостям в приюте отказывать не стала. Только внутри для ночлега лишь девицам место было, а молодцам велела в сенях располагаться – ведь ночи нынче теплые, не замерзнут. Вышла Марья к своим путникам в сень, чтобы дальнейший путь обсудить али план какой новый придумать. Ведь Володыки и царя Еремея в башнях не оказалось. - Как же вышло так, что Кощей не в цепях? Ведь заковала ты его, царевна? – Водяной пристально глядел на нее. Смолчав мгновенье, все ж ответила: - Смог он выбраться из оков. - Сам? Али помогла любови своей давней? По былой памяти? – сверлил ее взглядом царь вод. - Да что ты такое несешь?! – хмуро вступился царевич. – Сам же видел, как башни рушились. - Так в том и вопрос, от чего рушились. А может то и был план, чтоб любовничка вызволить?! Под видом спасенья царей, нас в помощь завлекла, чтоб в Навь безопасно пробраться, пока мы жизнями рискуем, цепи то щелк – и отворить. Что же молчишь, царевна? - Водяной, прекрати же… - Не надо, Иван, - спокойно глядела Марья. – понятны мне опасения его. Шли за одним, а получилось иначе. Сама я не знала, что план изначально неверный был. - Так где же теперь тот верный план? Что теперь делать будем? Где искать? - Не ведаю я пока этого. - с сожалением в голосе, но все ж с достоинством держалась царевна. Водяной теряя терпение в сердцах выдохнул и руками взмахнул, по ногам своим ударив: - Ты хоть идей подкинь, царевич, раз так вступаешься, - на их голоса вышла Василиса. – А принеси чего хмельного. – с места сказал он ей. Василиса лишь ухмыльнулась его дерзости: - Уж не думаешь ли, что спАивать тебя здесь будем?! - А что нет?! В час такой безнадеги то?! – вдруг махнул он рукой в воздухе. – А знаете, пойду я, по деревне пройдусь, может там кто посговорчивей будет с крепким. А ежели нет, в озере посижу. Все лучше, чем в сенях с вами торчать. И вышел громко топая ногами. - Ты не серчай, не в духе он, - мягко улыбнулся Иван. - Да уж, вижу, - все глядела вслед Василиса, руки в бока уставив. – Марья, а что сама? Пойдем, сорочку тебе дам, искупнемся. На Иван Купалу надо чистыми быть. Вечером празднество у костра будет. Подняла Марья взгляд, да Иван тепло сказал ей: - Ты иди, Марья. Того глядишь и мысли какие светлые придут. - А ты как же? - Мне бы тоже думы прояснить спокойно. А средь людей я здесь не затеряюсь. Да за Водяным приглядеть надобно, чтоб дел не натворил. … Искупнувшись в озере, Василиса с Марьей на берегу на травушке сидели осушиваясь. Травница учила ее венок плести. Да слышали разговоры девиц чуть поодаль, что молва по деревне прошла, будто Водяного уже кто-то повстречать успел, да такой страшный он, рост огроменный, на голове тина да перепонки, на руках когти длиннющие, весь он сам в чешуе. И горланил так грозно, что девок до полу-смерти перепугал. Слушали эти разговоры царевна с травницей да улыбались друг другу, еле смешки сдерживая. Меж тем разговоры продолжались. Что дескать нет ничего удивительного, ведь в день такой любую нечисть повстречать можно. А еще призраков не упокоившихся да по земле блуждающих. Усмехнулись снова разговорам тем да продолжили венки плести. Тут Марья спросила: - Василиса, а как давно ты знаешь Ягу? - С малых лет поди. С тетушкой я жила, сиротинушкой, а она меня Яге и отдала. Сказала, кормить нечем, и чтоб не серчала на нее. Иногда я к ней все ж приходила, чтоб с делами дома помочь. - А сама Яга? Что о ней ты знаешь? - Да кто ж о ней не знает? Травами она колдовство насылает да в Навь путников спровАдить может. - И что же, с Кощеем дела имела? - Кто ее знает. На моем веку я не встречала его. А она всегда помалкивала. Говорила, не велено мне лишнего знать. - тут Василиса взглянула на царевну. - Как ваш путь в Навь прошел? Вернулись, гляжу, сами не свои. Марья лишь головой покачала, уходя от разговора. Но Василиса, уже замечавшая ее тревогу, все равно спросила: - Что сердце твое гложет? Ведь вижу, не можешь совладать собой. Али кто в сердце у тебя? Расскажи, может легче станет? Вздохнула царевна да как на духу выложила: - В сердце у меня тот, у кого его и вовсе нет. Так я считала… - Что, Иван так плох? - улыбнулась травница. - Иван? Нет же. Я не о нем. - Ох, не серчай. Просто вы так теплы и даже… трепетны друг к другу. Вот я и подумала… Впрочем, неважно. Значит есть некто, кто-то бессердечный? - Все это сложно, Василиса. Скажу только, что любовь наша… неправильная. Вместе нам не быть никогда, но и порознь очень тяжко. Разве есть в том смысл?! То больная любовь. То неправильно… Помолчала Василиса и ответила ласково, мягко по волосам ее гладя: - Разве есть в этом мире правильное? А то, что любовь твоя запретна, так ты не подвластна сердцу своему. Ты люби. И любить себе не запрещай. Тогда с собой в ладу будешь. И обняла Василиса Марью теплотой дружеской. Прервал их вдруг визг девиц, что поодаль были. - Ааааа! Ииииии! Водяной! По душеньки наши супостат пришел! Бежиииииим! Иииии! Оглянулись Марья и Василиса и увидели причину девичьих криков. В воде по пояс стоял Водолей да ухмылялся. - Вот что этим девицам надобно?! К ним что ли я лезу? Али трогаю их? У меня тут свое представленье да поболе приятное. Он глядел на царевну и травницу, что у берега сидели, да руками друг друга объяв. Они отстранились при виде него, на что он тут же добавил: - Вы, девоньки, не смущайтесь меня. Я тут считайте мимоходом. Не тревожить вас. Да только чуть поглядеть поодаль, а то вовсе со скуки тут затухнуть можно. Хотя… али не против вы, я и компанию вам составить могу. Уж все же втроем веселей нам будет. А? Широченной улыбкой улыбался Водяной. Самодовольной. Да только девушки не разделили настроенья его. - Я пойду к костру, - сказав Марья, встала и направилась к опушке. Василиса же, обернувшись к Водяному, подошла близко к воде. - Что же тебе не сидится спокойно?! Что ты целый день честной люд пугаешь? - Разве ж я виноват, что такой пуганый народ пошел?! Иди лучше сама сюда, поплаваем. - И он притянул девушку к себе. Но Василиса не лыком шитая, толкнула его в грудь, тот в брызгах и повалился в воду. Хохоча Василиса глядела на него. Да только разозлился Водяной и пусти ей волну, что травница аккурат к его груди и упала. Да в руки его могучие загребущие. - Попалась, рыбка. - Да пусти, кому говорят. Не хватало еще, чтоб подумали, будто дружбу я с тобой вожу. В деревне и так меня ведьмой кличут. - Пускай кличут. Нам что до них. И хотел уже Водяной ее поцеловать, как выбралась она из рук его да к берегу побежала. Только на землю ступив, обернулась: - Ну ты все равно к костру приходи. И бровкой игриво поманив, скрылась. Сверкнув взглядом, Водяной пошел в ту же сторону. … Хороводы водились да через костер прыгалось. Марья глядела зачарованно. Веселился народ да шалил. Переодевшись кто-то нечистью, девок пугал да только пуще смех вызывая. Лишь поодаль царевна увидела женщину, что совсем отстраненно стояла. Такая иная. С болезненным видом и отстраненным взглядом, обреченным даже. Да только никто на нее внимания не обращал. Вдруг завидев, что смотрит на нее царевна, подошла да спросила: - Ты видишь меня? - Да… - неуверенно ответила Марья. - Ох. Меня вот уже сколько лет никто не видит. И поговорить не с кем. - женщина глубоко вздохнула. - Каждый год я сюда выбираюсь, сына своего высматриваю. Да только нет его нигде. - Кто ваш сын? - сама не зная почему, спросила царевна. - Самый лучший мальчик. Такой хороший, такой красивый. Черны волосы да глазки, какие у отца его только и были. Да печаль-беда случилась. От хвори диковинной деревня начала вымирать. И муж мой любимый уже душу отдал. А мальчонка своего спасти хотелось. И пришел как-то чародей невиданный, с сединой белой до пят и бородой длинной. И сказал, что мальчонка выходит и ремеслу колдовскому научит. Будет в башне жить у него да науки постигать. Марья сглотнула. Но прерывать женщину не стала. А она меж тем продолжила: - До ремесел тех мне мало дела было. Мне б от хвори заразной дитятку подальше спровАдить, да чтоб выжил он. Чай сама я тогда судьбу свою решенную уже приняла. Заболела уже к тому времени. И думать не стала, отдала сразу. Только не было мне с тех пор покоя. Как он там? Добр ли старик-чародей к нему? Не плачет ли по ночам, по родному дому в тоске? Взял озноб Марью. - Как давно это было? - едва слышно спросила она. - Кто ж упомнит теперь? Все лета и века уж слились для меня. Каждый год только сюда прихожу и его высматриваю. Знаю, что не найду, только ж как успокоиться? Дух материнский все не дает забыть. Марья будто не дышала. - Как звали твоего сына… Печальные глаза женщины еще пуще слезами покрылись. И сказала она: - Ведислав. Сердце царевны содрогнулось. Вспомнились ей слова, так давно сказанные. «Ты ежели по мне взгрустнешь, звездочку эту возьми да к губам поднеси. Поцелуй ее и глаза закрыв, обо мне подумай. А потом мое имя произнеси. И явлюсь я к тебе» Уже сама не ведая, что делает, Марья неслась к лесной чаще. Руки тряслись, сердце выпрыгивало. Только надо попробовать. Вдруг сработает. Остановилась. Отдышалась. Достала из-под сорочки звезду, что на цепочке висела. Поднесла к губам круглый кристаллик. Закрыла глаза. Поцеловав, о нем подумала. И потом произнесла: - Ведислав… Дуновение ветерка всколыхнуло ей волосы. Не решаясь открыть глаза, с минуту так постояла. После - все же взглянула. Перед ней стоял маленький мальчик. Черны короткие волосики да брови. Глазки наивно удивленные как два агата на детском личике. Обернулась Марья к женщине, та уже стояла чуть поодаль. Да завидев сынушку своего, воскликнула: - Ведислав! Ведиславушка… - и раскрыла руки свои. - Мама, - узнал ее мальчик и побежал к ней в рученьки. Едва устояв на ногах, в чувствах Марья зажала рот да чуть не заплакала. Сама не ведая, что натворила. Да только уверена, что сделала что-то хорошее. Сердце светом добрым наполнившее. Меж тем оттуда разговор матери с сыном слышался. - Мы на звезды смотрим, я уж столько их знаю. - воодушевленно рассказывал мальчик. - А еще могу сказать, когда назавтра на берегу случится шторм. Мы вечерами рыбу с костра едим. Он говорит мне, то для ума ясного и мыслей точных хорошо. А еще – для порядка в голове, надобно, чтоб и в вещах своих всегда порядок был. Он очень многое знает. И всему меня учит. Я всегда внимательно его слушаю. - Ведиславушка, - мать добро погладила его по голове. – Какой ты у меня умный. Все ты сможешь в этой жизни. Все у тебя будет хорошо. - А я думал, откуда ты мое имя узнала?! Отстраненный тихий голос заставил ее вздрогнуть. Обернувшись, она увидела его. Пред ней стоял Кощей… - Теперь я знаю, как тебя зовут, - едва заметно улыбнулась Марья. Призрак мальчика плавно подбежал, а потом растворился в Кощее. Вдохнув его глубоко, точно воздух, он произнес: - Я сохраню это воспоминание. Спасибо тебе, Марья. Призрак женщины-матери тоже исчез. - Подожди, - решив, что и он собирается уйти, она задержала его. Только взглянув в его глаза, что сказать не знала. - Ты настоящий? - только и спросила она. - А тебе как хочется, любовь моя? - легкая улыбка играла на его лице. - Почему ты продолжаешь меня так называть? - А что не так? - Ну ведь… - замялась она. - я чуть не убила тебя… - в глазах ее возникло сожаление. - Нельзя меня убить. - спокойно ответил Кощей. - Впрочем, любить наверно тоже… Сердце Марьи вновь встрепенулось. Ведь то ее мысли были когда-то. Сейчас же думалось ей совсем иначе. И хотелось говорить ему об этом. - Марья! – как ее кто-то окликнул. Обернулась. То Иван был. Издалеча с опушки ее звал. Взгляд вернула, да Кощея уже рядом не было. Исчез. Даже не попрощались. Да вот только не хотелось ей прощанья с ним. В этом теперь уж уверена. - Марья, - вновь Иван. – в порядке ли ты? - Теперь уж все хорошо, Иван, - вымолвила да пошла с ним прочь с леса темного. - Знать так ночь действует. На думы глубокие толкает да подальше от всех, - улыбнулся царевич. - Да… Хорошая ночь… - задумчиво произнесла Марья. Как прошли они мимо костров, так сказала она: - Поговорить нам надо, Иван. - Конечно, Марья, потолкуем. И направились они в сень избы. Возле костров сидел Водяной, да завидев их вместе, решил, что ему-то в сень еще рановато идти. Да глядел на костер, только зачаровывал его совсем не огонь. А пламя, что в одной девице таилось. Вдруг подсел к нему кто-то: - Что не весел ты, Водяной? - Не до тебя, Леший, - сухо ответил он. - А ежели так? - подмигнул Леший, достав небольшую бутыль хмельного. - То другой разговор, - взял и отпил с горла добрый глоток. - Фу, это еще что? - Травы да настойки смесь, в эту ночь нельзя крепкого. - Забирай тогда, - был недоволен Водяной и вернул бутыль старику. А сам рассиживаться не стал. Подбежал к хороводу, где уж травница больно маняще глазами его зазывала, да подхватив ее на руки, перепрыгнул с ней вместе через костер. Василиса весело засмеялась. … - Знаю, что не обещала ты мне ничего, Марья. - в сенях двое тихо беседу вели. - Да вот только сердцу не прикажешь. Да не унять в нем трепета к тебе. Теплоту не убрать. - Ваня… - Постой же , Марья, дай сказать, прошу. Хоть и быть мне другом тебе верным, что бы ни случилось, да только все одно - знать мне надобно. Водяной правду говорил? Люб Кощей тебе? - Это долгая история… Был он люб мне другим. А потом человечность в себе убил. Думала, что ничего кроме ненависти не будет к нему боле. Только в башне… - Что в башне? - Разозлилась я на него. Не смогла совладать собой. Отцов там наших не оказалось, весь путь от начала мы не туда шли. Да с яростью я его побороть пыталась, увечья нанося. А после – он просто спас меня. И не знаю я, что боле думать. Внимательно слушал Иван, опустив голову да запустив руку в волосы свои золотистые. - А мне видится, все ты знаешь, Марья. Хоть пока и не признаешь в себе. Царевна глянула ему в глаза. Царевич улыбкой доброй улыбнулся ей, принимающей. Отпускающей.