Плата за наши грехи

«Этот мир проживет столько, сколько проживешь ты». Рокэ прикрыл глаза и потер переносицу. Вчерашний вечер отзывался навязчивой головной болью; утро выдалось дождливым, и в кабинете, несмотря на горящий камин, было промозгло. А может, причиной был тривиальнейший похмельный озноб. «Если это правда, если миру осталось столько же, сколько и мне, все скоро закончится. Я не протяну долго», — со злым торжеством подумал Рокэ. Голос, что прошептал пророческие слова, был не женским и не мужским и доносился будто издалека. Он чем-то напоминал рокочущий шорох, который издавала прижатая к уху морская раковина. Незапамятно давно Карлос сказал, что раковина может шепнуть тебе, как ты умрешь. Рокэ так и не узнал, было ли это обычной шуткой старшего над младшим, или же Карлос в самом деле… Когда он умер, Рокэ притворился, будто ничего не чувствует и даже не огорчен, а сам ночами выл в подушку от бессилия. Горе казалось безвыходным и бесконечным, однако и оно прошло, и с тех пор каждая новая смерть переживалась легче. Из окна дуло холодом. Рокэ поежился. В своей ракушке, горячей от жаркого солнца, он всегда слышал только шум волн. На столе лежало письмо от королевы Гаунау. Рокэ смотрел на изящный лиловый футляр и не торопился сорвать печать. Повзрослевшая Селина Арамона относилась к тому неприятному сорту женщин, которых Рокэ совершенно не понимал. Все в ней ускользало, точно песок сквозь пальцы, все казалось зыбким и ненастоящим, особенно сладкие невинные улыбки и нежный голосок. Говорили, что в Гаунау ее почитали чуть ли не божеством. Рокэ видел в ней скорее уж Закатную тварь в обличье человека. «Если вдуматься, за то, что она теперь королева, нам следует поблагодарить Ричарда Окделла и его склонность к глупым и широким жестам». Дверь с тихим скрипом отворилась; раздались осторожные, застенчивые шаги. — Снова прячетесь от менторов, Ваше Величество? — Рокэ поднял взгляд от футляра и коротко улыбнулся. — Или от Их Высочеств? — Ото всех, — со вздохом признался Карл. — Вы позволите мне… — Можете не спрашивать, Ваше Величество, — Рокэ кивком указал на кресло напротив себя. — Устраивайтесь, я вас не выдам. — Благодарю вас, — цеременно отозвался Карл, положил на стол принесенную книгу и вместе с креслом неловко придвинулся ближе. Рокэ никогда не интересовался, что же читает юный король. Наверняка нечто наивное и мальчишеское, про приключения и прекрасных героев без страха и упрека. Как бы то ни было, они никогда не мешали друг другу: Карл не поднимал глаз от книги, Рокэ неохотно сражался с письмами, прошениями и прочим бессмысленным бумажным вздором. Чужое присутствие не раздражало. Напротив, в чем-то, пожалуй, и умиротворяло: обычно всем было что-то нужно от Рокэ, а Карлу не требовалось ничего, даже внимания. Он читал свои книги, смотрел в окно, искоса наблюдал за тем, как работает Рокэ, — и молчал. Тишина, что сложилась между ними, была уютной и спокойной. Будь на месте Рокэ старик Сильвестр, он бы не упустил шанс повлиять на короля нужным для страны образом. Возможно, так вышло бы умнее и правильнее, но Рокэ больше не верил в то, что этот мир можно изменить. Он наконец сорвал печать и развернул заранее ненавистное письмо. Монсеньор Рокэ! Простите меня, пожалуйста, что я обращаюсь к вам так запросто. Это потому что сейчас я обращаюсь к вам не как к господину регенту, а как к моему другу. Надеюсь, с моей стороны не слишком дерзко считать вас таковым? Вы особенный человек, вы лучше всех, кого я когда-либо встречала, и если кто и может понять мою тревогу, то это вы и никто другой. На Севере слухи расходятся не слишком-то быстро и, возможно, мое письмо запоздало, но вчера мне рассказали, будто бы Окделла нашли живым в Надоре. Эта новость ужасно огорчила меня: некоторым людям полагается оставаться мертвыми, так всем будет лучше и спокойнее… — А это правда, что Ричарда Окделла казнят? Рокэ вздрогнул и поднял взгляд от исписанного аккуратным округлым почерком листа. Несколько долгих мгновений он пытался убедить себя в том, что вопрос ему послышался. Однако Карл внимательно смотрел на него и явно ждал ответа. — Если таков будет приговор суда, — сухо проговорил Рокэ. Карла не очень-то устроил этот ответ. Он сосредоточенно кивнул, отвел взгляд и прибавил: — Я… Я знаю, что Окделл изменник и предатель. Можно мне посмотреть на него, пока он живой? «Ну уж нет, впутывать в это еще и тебя я не стану». — Не думаю, что это разумно, Ваше Величество, — как можно более мягко сказал Рокэ. — Ричард Окделл почти безумен. Уверяю, это не самое приятное зрелище. На лице юного короля отразилась внутренняя борьба. Ему явно хотелось показать себя храбрецом и одновременно было ужасно боязно. — А это правда, что Ричард Окделл… — Карл запнулся, и его бледные щеки вспыхнули алым. — Что он убил мою… Ее Величество? — Это сплетни, Ваше Величество, — ложь далась легко, причем без малейших раздумий. — Те, кто распускает их, не стоят вашего доверия. Карл улыбнулся. — Вы правы, господин регент. Я никогда не верю сплетням! — Крайне мудро с вашей стороны, — заметил Рокэ и вернулся к письму. Если то, что мне рассказали, правда, Ричарда Окделла необходимо устранить, потому что никто не знает, какую заразу он может принести с той стороны. Такие подлые низкие люди никогда не возвращаются просто так и вечно хотят испортить все хорошее, что мы так долго строили. От злости на каждое переслащенное слово застучало в висках. Рокэ отложил письмо: бесило само то, что эта дрянь — равно как и прочие — смела лезть в дело, которое он считал своим и ничьим больше. «И как же эта ведьма узнала про Окделла? Ли успел поделиться новостью? Или выходцы нашептали?» — Могу я попросить вас кое о чем? — неуверенно подал голос Карл. Рокэ нахмурился. Отчего же именно сегодня королю не сидится в тишине! «Уж не оттого ли, что именно сегодня ты впервые ответил на его вопрос не односложно?» — Разумеется, Ваше Величество. — Мне бы очень хотелось получить настоящую шпагу, — Карл нервно дернул манжет. — Господин кансилльер сказал, что я скоро буду готов, но ждать так долго! Возможно, вы могли бы помочь мне? — Ли… Господин кансилльер? — переспросил Рокэ. На мгновение почудилось, что он еще спит. Раздражающее письмо от Селины, равно как и разговор с Карлом, казались ненастоящими, собранными из осколков его собственных мыслей и чувств. — Господин кансилльер учит меня сражаться, — поделился Карл, вдохновленный неожиданным интересом к своим словам. — Но редко, у него ведь так много дел. Рокэ подавил смешок. Определенно, это все снилось ему! Ли ни за что бы не стал учить кого бы то ни было, тем более фехтовать. Разве что это было абсолютной необходимостью и несло выгоду. Впрочем, выгода тут как раз была: совместные занятия — отличная возможность повлиять на короля и воспитать его под себя. Согласно нуждам государства, так бы сказал Ли. — Я подумаю, что можно сделать, Ваше Величество. — Благодарю вас! — Карл с трудом сдержал улыбку и чинно уткнулся в книгу. За окном немного распогодилось; солнечный луч заглянул в окно и мазнул Карла по щеке. Тот по-детски искренне зажмурился и смешно встряхнул головой. «Я уже видел это, — отметил Рокэ. — Вот только когда?» Ответ пришел мгновением позже — и прошил подобно удару молнии: лето, Сэ, залитая солнцем гостиная, Ли чуть старше Карла, но еще не вполне умеет держать лицо, еще скорее Савиньяк, чем Рафиано; он с наслаждением, по-кошачьи щурится от яркого света. И почему Рокэ никогда прежде не замечал, как эти двое похожи? «Потому что не смотрел, — память была безжалостна. — Не слушал и не брал на себя труд подумать. Сколько раз Карл пытался заговорить с тобой? Сколько раз ты отталкивал его? Совсем как того, другого». Перед глазами вспыхнули яркие пятна. «Померещилось, — сказал Рокэ себе. — Этого нет, не верь, не ведись». Но все же он присмотрелся снова, проверяя догадку, — и увидел лишь новые сходства: манера наклонять голову, разрез глаз, привычка сосредоточенно прикусывать губу. Ошибки быть не могло. Правда годами росла и расцветала прямо перед носом, однако Рокэ упрямо не видел очевидного. Совсем как прежде, когда откровенно смеялся над сплетнями о страстных и взаимных чувствах королевы и капитана Королевской охраны. Красивая история, сам Дидерих обзавидовался бы такому сюжету, но в настоящей жизни оба персонажа слишком холодны и умны, чтобы по-настоящему полюбить кого-то, кроме себя, — и особенно чтобы сохранить жизнь последствиям своей вспыхнувшей страсти. Похоже, Рокэ совсем не знал ни своего друга, ни свою королеву. «Так вот в чем дело, Ли. Вот чем тебе насолил Окделл, вот чем тебе мешаю я. Вот отчего ты утратил свою обычную осторожность». Картина сложилась, просто и ясно. Рокэ вспомнил сладковатый цветочный запах, что не так давно ощутил в кабинете кансилльера. Катари пользовалась похожими духами… Или почудилось? В юности у Ли была эта несколько пугающая странность — коллекционировать духи любовников и любовниц. Настоящее, прошлое и вымышленное переплеталось — и рушилось, точно карточный домик. Точно камнепад в далеких северных горах. — С вашего позволения, Ваше Величество, я вас оставлю, — Рокэ запер письмо Селины в ящик стола и поднялся на ноги. — Увы, срочные дела. Карл посмотрел на него исподлобья, затем быстро опустил глаза и сказал: — Я подожду, пока вы вернетесь. — Не трудитесь, — Рокэ больше не старался звучать учтиво. — Скорее всего, я уже не вернусь.

***

Рокэ не знал, как начать разговор. Он смотрел на Ли — и не чувствовал ярости, только опустошенность. Ясно виделись сходства, которые Рокэ только что отметил на другом, более юном лице. Разве что взгляд… Вряд ли Карл научится смотреть так пристально и холодно. «Возможно, это и к лучшему». — Господин регент, — цеременно проговорил Ли. Он определенно не забыл их последнюю неприятную беседу. — Чем обязан удовольствию видеть вас? — Да так, безделица, господин кансилльер, — Рокэ коротко улыбнулся. — Мне все не дает покоя один интересный аромат, что я не так давно почувствовал в вашем кабинете. Сирень… Или, может, гиацинты? Ли вздрогнул. Другой не заметил бы этого, однако Рокэ знал его слишком хорошо и больше не намеревался ошибаться из-за собственной невнимательности. — Не слишком подходит вам, если хотите знать мое мнение, но я знаю даму, которая непременно оценила бы такие духи. Ныне покойная, к сожалению. Впрочем, учитывая, как часто у нас воскресают покойники, не удивлюсь, если вы прячете ее где-то за ширмой. Если бы взглядом можно было убивать, Рокэ был бы мертв. — К чему ты ведешь? — Ли ясно дал понять, что больше не намерен играть в куртуазность. «Что ж, тем проще». — Ни к чему. Мне всего лишь любопытно, когда ты собирался сказать мне правду. Вернее, собирался ли вообще. — Правду о чем? — О многом, — Рокэ дернул плечом. — О покушении на меня. О том, что за счеты у тебя к Окделлу. О своих бастардах, наконец. Выбирай любое! Повисло молчание, нарушаемое щебетанием птиц за окном. Ли отвел взгляд; рассматривая его острый профиль, Рокэ отчетливо увидел, каким станет Карл, когда подрастет. Если повезет, он будет чуть ниже и коренастее, и сходство, что пока отметил только Рокэ, не станет достоянием общественности. — Догадался, ну разумеется. Или проверяешь меня… Впрочем, теперь уже неважно. Я не хотел тебя убить, — отстраненно проговорил Ли. — Только ранить. Вывести из игры на время и дать себе шанс избавиться от Окделла. — Благодарю за невиданное милосердие, — едко заметил Рокэ. — Однако ранение стало бы достаточно серьезным, иначе обезвредить меня надолго не вышло бы. Я прав? — Понимай как знаешь. Повторяю: я не желал твоей смерти. Скорее всего, Ли не лгал, но это ничего не меняло. Предательство оставалось предательством, и прежнему, не разучившемуся чувствовать Рокэ, было бы больно. Нынешний Рокэ ощущал лишь злость на попытку вмешаться в свои планы. — Неужели ты так сильно ее любил, что решился поиграть в прекраснодушного мстителя? Не верю. Ты никогда не привязывался к тем, с кем спал. Или дело в детях? К слову, кто из них твой, только Карл? Он крайне на тебя похож, и рано или поздно кто-то это заметит. — Все трое — мои и, поверь, я заткну рот любому, кто рискнет заметить наше сходство, — Ли неприятно улыбнулся. — А что до Катари… Я вовсе ее не любил. И все же смерть Ее Величества не должна остаться неотмщенной, и мой долг — довести дело до конца. Я… — он вдруг запнулся. — Я виноват перед ней и перед всей королевской семьей. Решение покинуть столицу и двинуться на Север было ошибочным, хотя в тот момент я считал иначе. Ли почти не изменился в лице, но Рокэ успел заметить, как поджались его губы. — Понимаю. К тому же тебе наверняка льстила привязанность Ее Величества, так? Все-таки она захотела родить детей именно от тебя, да и какой-то твой сонет похвалила... Что ни говори, ты всегда был слишком амбициозен, — он поддался искушению немного надавить на больное. — Если тебе нравится так думать — изволь. К слову, ты обеспечил нам хорошее прикрытие, — ровно проговорил Ли. — При дворе крайне увлеченно сплетничали о вашей с Катари связи, что вышло весьма удобно для меня. — Неужели ты не ревновал? — Рокэ прищурился. — Ты же собственник. — Нисколько, — спокойствие Ли казалось безграничным — и ненастоящим. — Не думаю, что там было к чему ревновать, даже имейся у меня некие возвышенные чувства. Однако когда ты говорил, что якобы никогда не трогал мое… В этом ты солгал, Росио. — И за это ты мне мстишь? — Нет. За это я хочу забрать твое. Так будет справедливо. В голосе Ли мелькнул отблеск тщательно скрываемой злости. Рокэ хотелось рассмеяться: подумать только, Лионель Савиньяк умел влюбляться, пусть и не признавался в этом даже самому себе. — Может, и справедливо, но у тебя уже не вышло и не выйдет. Все сказанное тобой, впрочем, нисколько не объясняет тот цветочный аромат в твоем кабинете. Неужели ты до сих пор хранишь ее духи? — невинно спросил Рокэ. Его невысказанная ярость требовала выхода, пусть и в виде очередной дешевой попытки уколоть. — Мне нравится этот запах, — коротко ответил Ли. — Помогает сосредоточиться. «Вернее сказать, помогает не забыть свою ошибку и свою цель, не так ли?» — мысленно парировал Рокэ. — Что теперь, избавишься от меня и расскажешь правду о моих детях? — незаинтересованно спросил Ли. — Нет, — отозвался Рокэ и вернул ему те же слова, что однажды услышал сам: — Ты пока что нужен Талигу. А что до твоих детей… Я никогда не воевал с младенцами, нынче поздно начинать. Ли ухмыльнулся. Было ясно, что он затаил гнев, и это навсегда, и однажды от него придется избавиться… Рокэ лишь надеялся, что заниматься этим доведется кому-то другому. Или никому, если предсказание верно, и после его смерти ничего не останется. — Ответь мне на один вопрос, — проговорил Рокэ, вставая. — По возможности честно, потому как правду и так узнаю. Марсель не замешан в твоих жалких интригах? Ли откинулся в кресле и скрестил руки на груди. — А если я скажу, что уже давно перетянул твоего дружка на свою сторону? Осознание собственного поражения заставляло его беззубо огрызаться. — Возможно, я попрошу тебя подумать еще раз. Или, если сказанное тобой правда, решу, что ты не так уж нужен Талигу. — Марсель ни в чем не замешан, — произнес Ли после паузы. — Я никогда не доверял ему. Однако не думаю, что он бы возражал против смерти Окделла. Разумеется, Марсель бы не возражал. У него неизменно имелась своя сторона и своя выгода, а Рокэ… Рокэ всегда был один, и теперь эта избитая истина лишь подтвердилась. — Кстати, об Окделле, — он тяжело оперся ладонями о стол. — На случай, если ты не понял: я не дам тебе его убить. А если ты только попробуешь, все узнают правду и о тебе, и о твоих детях, и ты сам пойдешь под суд. Окделл — моя ошибка. Своих ты уже не исправишь. Смирись и не смей к нему прикасаться. Быстро отвернувшись, чтобы не смотреть Ли в глаза, Рокэ пошел к двери. — Росио, — донеслось ему в спину. Ярость и обида ослепили. — Не называй меня больше так! — Просто скажи, как выжил Окделл. Я… — Ли заговорил тише. — Мне нужно это выяснить. «Она не вернется, и ты это понимаешь». — Я не знаю, — ответил Рокэ и хлопнул дверью.