Изгои

      Когда Джин тихо зашел в комнату общежития, было уже время обеда. Стоило ему переступить порог комнаты, как он почувствовал, что что-то было не так. Атмосфера была напряженной, Чимина не было, поэтому вместо традиционного хохота в общежитии стояла гулкая тишина. Джин настороженно посмотрел в коридор, где его, как оказалось, уже ждал очень рассерженный заяц, дрожащий с головы до пят. Сердитые опухшие глаза смотрели на Джина с недовольством, и тайпану даже показалось, что у Чонгука выпали зубы, от того, в какую тонкую нитку сжались его губы.       — Где ты был? — процедил он, не здороваясь и опуская привычное "хён". Тон Чонгука сразу дал понять Джину его ошибку: заяц был в бешенстве. Наверное, его можно понять, если представить себя на его месте. Джин не отвечал на сообщения и звонки Чонгука, потом вообще перевел телефон в режим полета, понятно, что младший был на взводе. Чонгук никогда не отличался терпеливостью и сдержанностью. Тем не менее Джин не мог себе представить ситуацию, в которой он бы поехал с Чонгуком. Если бы он появился в клане с зайцем, да еще и таким мускулистым, это сразу бы привлекло к нему внимание. Или еще хуже представил бы его своей маме, которую сам почти не знает. Ну и что он ей бы сказал? Мам, вот мой заяц, я с ним как бы встречаюсь? А если бы об этом узнала бабушка… А бабушка бы непременно узнала об этом в ту же секунду, как нога зайца ступила бы в клан. Забрала бы Джина на машине, долго бы ругала, Чонгука в тюрьму… Или того хуже — в бордель для змей. Джин с ужасом вообразил самые невероятные последствия, будто бы они были жертвами змеиной мафии. Хотя поговаривали, что на другом континенте встречалось и такое.       Чонгук, конечно, ждал от него совсем другого. Умом Джин это понимал: Чонгук ждал от него взрослого поступка, разговора, прежде чем Джин исчез в неизвестном направлении в ночи. Поговорить было бы логично, но Джин все же прожил с ребятами меньше, чем один, и не успел привыкнуть делиться своими проблемами. Когда ему было плохо, он закрывался в себе, переживая это один на один. Да и друзей у него никогда не было, не с бабушкой же разговаривать по душам. Она все же женщина очень впечатлительная. Иногда, правда, мог вылить свои эмоции в интернет, но социальные сети — штука сложная, один плохой комментарий среди кучи положительных — и привет, депрессия и плохое настроение, даже хуже, чем было до этого. Он понял, что молчание затянулось. Джин быстро снял кроссовки и прошел вглубь коридора, чтобы обнять зайца, но тот лишь увернулся.       — Ты не ответил, — произнес гибрид, видно, в нем бушевало море эмоций, но Чонгук сдерживался из последних сил. Джин же был морально истощен и не хотел разборок и ссор, поэтому примирительно поднял руки вверх.       — Гуки, — тихо произнес он, надеясь снискать прощение Чонгука. Стоило Джину это сказать, как он увидел, что глаза зайца расширились от удивления: это нежное прозвище Джин произнес впервые. Тайпан и сам удивился, что оно сорвалось с его губ, но именно Гуки подходило зайцу лучше всего. Надолго усыпить бдительность Чонгука не получилось, и мимолетное замешательство зайца сменилось опять подозрительным прищуром. Джин понял, что зайца так просто не проймешь, он серьезно расстроен и зол. Обычно стоило ему проявить хоть намек на нежность, Чонгук таял как мороженое на солнце. Другого варианта не было, поэтому Джин решил рубить правду-матку. Конечно, далось это ему с трудом: в горле стоял комок, и он еле смог выдавить из себя слова: — Я съездил в клан.       — И что? Так торопился, что не мог хотя бы написать? Я думал, ты ушел окончательно и бросил меня, — вырвалось у Чонгука, и на последних словах его голос дрогнул, а глаза предательски заблестели. Сердце Джина наполнилось нежностью до самых краев. Он притянул к себя чуть сопротивляющегося зайца, который, судя по всему, так просто прощать не хотел, но стоило ему оказаться в его объятиях, как у него будто прорвало плотину. Заяц ревел в голос, обнимая его и захлебываясь слезами.       Он отодвинулся от него и чмокнул его прямо в зареванное лицо. Заяц начал рыдать лишь сильнее и цепляться за него, как коала, и Джин обнял в ответ.       — Чимина отпустили, он сейчас с мамой, — буркнул Чонгук куда-то ему в плечо, когда они сидели на диване, и Джин счастливо выдохнул. С плеч словно рухнула гора забот. Кажется, всё было не зря. Все наконец-то начало потихоньку налаживаться. И Джину даже захотелось сделать в этом месте сохранение на случай, если завтра всё снова пойдет по одному месту. Чонгук в это время, кажется, переживал свой самый большой кризис в жизни. Прилипнув к нему поплотнее, он вдруг резко выдавил: — Хен, не бросай меня! Я просто развалюсь на части, если ты уйдешь. Или если все же захочешь, скажи мне! Я обещаю, что приму твой выбор, но больше никогда не уходи так молча, — на последних словах его голос дрогнул, и Джин теснее прижался к зайцу. Его бедный зайка, он погладил его по голове, поднял его голову и поцеловал в губы.       — Я люблю тебя, Чонгук-и, и никогда не брошу, — сказал он, и это было то, в чем он сейчас был уверен точно в своей жизни. Он крепко поцеловал зайца в губы. Вот его дом, и он останется с ним здесь навсегда. Где Чонгук, там он и будет. Так они и заснули, тесно прижавшись друг к другу. Джин пообещал, что теперь Чонгук — единственный, кто держал его на плаву и был его домом.

***

      Вернувшись в общежитие из участка, Намджун много думал. Он всегда много думал, и в этом не было чего-то удивительного, ведь этим занималось все человечество на протяжении истории. Откровенно говоря, собственная мыслительная деятельность его никогда не смущала, но сейчас Намджун мечтал просто отключить беспорядочные мысли, потому что ничего хорошего от них не было. Эмоции разрушали его логически настроенный мозг, пробиваясь наружу и вылезая в самых неожиданных моментах. Он всегда мог быть рациональным, но сейчас это давалось с трудом. Он понимал, почему Чимин скрывал сущность змея от других, Намджун никогда не задумывался об ущемленности змей-одиночек, хотя он изучал их тщательно, но ему и в голову не приходило, что налоги не только покрывали расходы на содержание змей, но и удерживали их в клане, буквально принуждая к жизни, которую они, возможно, не выбирали. Стоило ли говорить, что это был плен, а не жизнь в демократичной стране? Странно, что кланы продолжали существовать и они жили, казалось бы, в одном городе, но их судьба так отличалась. Ему удавалось сдерживать эмоции, когда он думал только об этом, но когда он начинал копать глубже, гнев, тоска и обида охватывали его, заставляя думать совсем нерационально.       Ситуация с Чимином его беспокоила. Конечно, Намджун не был гибридом, ему было не понять, каково быть змеем или другим гибридом. Он увидел, как притесняли Джина в обычной жизни, но он до сих пор не понимал, что заставило Чимина нарушить закон. Почему он принял решение притворяться человеком? Неужели студенты любили бы его меньше, будь он самим собой? Где-то в глубине души он знал, что ответ на этот вопрос — да, он стал бы изгоем. И винить Чимина за то, что он скрывал ото всех, он всё равно не мог. За другие свои мысли ему было немного стыдно: он обижался на то, что Чимин ему не рассказал, что он не человек. Чимин знал о его интересе к змеям, но все равно молчал. И даже если бы этого интереса не было, почему он просто не рассказал правду? У них все только начиналось, Чимин сказал, что хотел с ним встречаться, как долго он планировал скрывать свою настоящую сущность? Неужели он не доверял Намджуну настолько, чтобы раскрыть этот секрет? Но почему об этом знал даже Чонгук… Может, с Намджуном было что-то не так, он не заслужил от Чимина правды… Он, как крот, закапывался в своих переживаниях все дальше. И, кажется, то, что он считал лучшим в своей жизни, стало для него и самым худшим.

***

      Когда Чимин вышел из участка, солнце светило, рядом шла мама, и он впервые за пару дней был счастлив. Но его насторожило перед уходом, что, когда ему отдавали вещи, полицейские загадочно улыбались, а один даже сказал, что мама его, конечно, заставила их попотеть. Поэтому, когда они сели в кафе, он решил выяснить, что произошло. Мама была милейшей женщиной и вряд ли бы закатила истерику. На его вопрос об этом женщина лишь смущенно махнула рукой. Но Чимин всегда находил пути, как её разговорить. Поэтому вскоре она призналась, что пыталась сесть вместо него, и от удивления глаза Чимина чуть не вывалились из глазниц, он знал, что мама готова на многое ради него, но чтобы настолько… А женщина на все его возмущение лишь отмахнулась и сказала мыслить позитивно, ведь ничего же в итоге не произошло. Чимин так не считал, но решил не углубляться в тему. Он лишь откинулся на спинку стула, чтобы переварить информацию. Но что-то на подкорке его волновало. В голове роилась куча вопросов, но и в самом кафе была какая-то странная атмосфера, казалось, даже воздух был напряжен, он украдкой глянул в сторону и поймал несколько испуганных взглядов, обладатели которых сразу старательно отворачивались, как только он смотрел на них. В чем же причина? Он вспомнил, что пока шел из участка, тоже их ловил, но раздумья прервала теплая ладонь, накрывшая его руку. Он быстро взглянул на маму, а та лишь ему тепло улыбнулась.       — Дорогой, ты прекрасен, не обращай на них внимание, они просто завидуют, что ты у меня такой красивый, — сказала она и протянула руку, хоть мама и была невысокого роста, ей удалось дотянуться и потрепать Чимина по голове, а потом ущипнуть за щеку, на что Чимин удивленно вскрикнул, мама давно его так не щипала, с тех пор как он еще в подростковом возрасте в порыве бунтарского настроения запретил ей так делать. Но сейчас ее жест принес лишь ностальгию и теплое чувство в груди, и Чимин осознал, что сильно скучал по маме. На секунду это отвлекло его от попытки выяснить, почему в кафе все странно на них смотрят. Было неприятно об этом думать, поэтому он лишь подпер рукой щеку и неожиданно для себя самого почувствовал ладонью холодную чешую. Дыхание сбилось, глаза широко раскрылись, до него, наконец, дошло, что он без макияжа. В приступе паники он снова лихорадочно оглянулся по сторонам, он и забыл про макияж, в тюрьме это было так естественно и понятно, на него даже мало обращали внимание, но сейчас он был в общественном месте. Он никогда не появлялся на улице без макияжа. Чимин часто задышал и, уже не оглядываясь по сторонам, попытался рукой закрыть щеку, как бы бессмысленно это не выглядело со стороны.       — Дорогой, — прозвучало откуда-то далеко, словно он нырнул под воду. Он растерянно посмотрел на нее, ему сейчас больше всего на свете хотелось спрятаться, как маленькому, уткнуться в мамину юбку, закрыв свое лицо от всех недоброжелателей. Она снова позвала его, но Чимин не расслышал, поэтому, перегнувшись опять через стол, несмотря на сопротивление со стороны Чимина, она оторвала его руку от щеки, а потом сжала его прохладные пальцы в своих. — Я прятала твою отметину не потому, что ты урод, а потому что боялась, что твой отец, увидев твою отметину, заберет тебя. Но тебе не надо сейчас прятаться, все хорошо. Ты очень красивый, ты лучшее, что у меня есть. Иногда я даже не верю, что смогла родить такого красивого, доброго, умного и прекрасного ребенка. У меня такое ощущение, что я выиграла эту жизнь, и, если бы все повторилось, я бы снова через все прошла, чтобы только смог появиться ты.       Чимин всегда знал, что мама его любит, но от этих простых слов глаза защипало, он быстро смахнул слезы, чтобы больше не привлекать внимание, и лишь сильнее сжал руку матери, одарив ее улыбкой.       — А я счастлив, что ты моя мама.       Это было не самое удобное место, чтобы изливать свои чувства, кофе их уже остывал, оставленный без должного внимания, но Чимину было неважно: нежность в его груди захлестнула его, и ему надо было выплеснуть ее. Поэтому он подскочил к ней и чмокнул ее в щеку, женщина от такого лишь опять смущенно отмахнулась, теперь уже она заозиралась по сторонам, на что Чимин лишь весело рассмеялся. Он всегда считал себя обузой для матери, уродом, который ей мешал жить и строить свою личную жизнь. Не будь его, кто знает, может, она и не сидела бы здесь одинокая и без мужа. Но сейчас, выслушав ее слова и увидев, с какой нежностью мама смотрит на него, все сомнения Чимина рассеялись, и переживания, которые мучили его все это время, как будто отступили под натиском облегчения, он так долго боялся поднимать эту тему, переживая, что его опасения подтвердятся.       — Так все-таки кто внес за тебя залог? — спросила мама, возвращаясь к волнующей теме. Чимин тоже хотел знать, он думал, что мама уже продала их квартиру, чтобы собрать деньги, но, судя по вопросу, она сама не знала.       — Разве не ты? — все же не удержался от глупого вопроса Чимин, мама нахмурилась и качнула головой.       — Может, твой отец, — ее голос прозвучал неуверенно, как будто мама сама сомневалась, и, в общем-то, правильно делала, потому что Чимин готов был дать руку на отсечение, что это не он.       — Уверен, этот ублюдок скорее отравится ядом, чем внесет хоть копейку за меня.       Мама недоверчиво посмотрела на него:       — Зачем ты так? Он бы мог… — начала она, но Чимин её перебил.       — То, что он может это предложить — то, от чего невозможно не отказаться, ну и у него неплохой удар с правой.       Мама аж подскочила от удивления.       — Он ударил тебя? — она схватила его за за лицо, пытаясь увидеть побои. Но Чимин лишь отстранился.       — Ну мам, ничего страшного не произошло, — он пожал плечами. Одна мысль все не давала ему покоя: — Как он вообще узнал про меня?       — Пей кофе, остынет, — смущенно произнесла она, кивнув на чашку кофе, и села обратно. Чимин не намерен был сейчас спускать ей это с рук.       — Мам? — настойчиво повторил он, и его мать тяжело вздохнула.       — Это я ему позвонила. Когда мне позвонил Чонгук, я была в ужасе. Ты знаешь, что у нас нет денег, чтобы внести залог, поэтому я подумала, что, возможно, ради твоей свободы я могу позволить ему узнать твою тайну. Я не надеялась, что в нем взыграют родительские чувства, но ему нужно продолжать свой род, Чимин-а. Я надеялась, что хотя бы это поможет тебя спасти.       Чимин хотел ее отругать. Ему было неприятно видеть отца, и эта встреча не сделала их ближе. Но стоило ему взглянуть на маму, как он тут же подавил в себе это чувство: это решение ей далось нелегко. Ее руки слегка подрагивали, а голова то и дело чуть качалась от волнения.       — Пойдем на улицу, мам, — сказал он, и, когда они расплатились и вышли на улицу, обнял ее покрепче, пока она не успокоилась. Вечером они собирались поехать в аэропорт, мама уезжала обратно, теперь ей опять надо было работать больше, чтобы платить налоги и оплачивать обучение сына. На все возмущение Чимина и предложение бросить университет (к тому же после его почетного ареста с ним вряд ли кто будет общаться, кроме Чонгука, Джина и, пожалуй, Юнги, насчет Намджуна Чимин сильно сомневался), мама лишь упрямо поджала губы и сказала, чтобы он не говорил глупости. Он пробыл с ней почти весь день, написав Чонгуку, чтобы тот не волновался. После заключения он хотел искупаться, но бросать маму одну не хотелось. Они гуляли по улочкам, она покупала ему мороженое и вела себя так, будто ему пять лет, а не двадцать. Но Чимин не возражал, он наслаждался разговором с мамой и ее присутствием, поэтому когда она, наконец, села на самолет, его сердце предательски сжалось, хотелось даже улететь вместе с ней. Он мог бы спрятаться от всех проблем дома в своей теплой и уютной комнате, но он не должен давать слабину.       Намджун его беспокоил, даже волновал. Несмотря на то, что Ким, кажется, его поддержал, Чимин чувствовал, что все между ними будет кончено. Он в самом страшном сне не мог представить, как Ким Намджун вообще отреагировал на его чешую. Одно дело — увлекаться змеями, другое дело — когда у твоего парня чешуя на пол-лица. У Джин-хёна такого не было, поэтому Чимин не знал, сможет ли он не обращать на это внимание или отвернется так же в непонимании и отвращении, как все другие. Может, где-то в клане обладать чешуей было почетно, но вот сейчас, стоя посреди толпы, он видел эти удивленные мимолетные взгляды, тотчас обращенные в другую сторону, стоило Чимину глянуть на них в ответ. К змеям все привыкли, но к чешуе на пол-лица нет. Он еще раз в этом убедился, когда попытался добраться до общежития. Ему сложно было вызвать такси: то ли водители считали его чешую чем-то заразным, то ли у них была какая-то другая причина, Чимин с этим обычно не сталкивался. Но, видать, все было сложно. Только с четвертого раза его согласились везти, и то водитель раза три спросил, не ядовит ли он. Чимин невольно даже вспомнил о Джин-хёне.       Наверное, этого стоило ожидать, но проблемы не прекратились на такси, как только он переступил порог общежития, навстречу ему вышла вахтерша. Чимину, конечно, сегодня невероятно везло, дежурила сегодня именно та, которая его всегда недолюбливала всем сердцем. Ее мышиные уши стояли торчком, а глаза горели праведным огнем. Чимин вздохнул и про себя подумал, что вот и началось. И был прав, говорила она много, Чимин даже не успевал за ее полетом мыслей, а мыслей у нее было предостаточно. Рассказала она ему все: и по лицу всегда видела, что он преступник, и косметика красит, конечно, людей, но внутри все с гнильцой, и в жизни он ничего с таким отношением не добьется, и его подлый змеиный характер был виден за версту, и из общежития он пусть сматывает, такие уголовники им тут не нужны.       Чимин думал, что это не завершится никогда, когда где-то на словах о его родне, мышь прервал жесткий оклик комендантши. Эта добрейшая женщина была в ярости, мышь как-то сразу осела и быстро засеменила работать, виновато опустив голову под ее чутким взглядом, который, казалось, прожигал до костей. Потом ее взгляд устремился на Чимина, Чимин лишь тяжело вздохнул, но взгляда не отвел.       — Пройдемте со мной молодой челов… — она как будто поперхнулась словом, но вовремя поправилась, — гибрид.       Чимин ее прекрасно понимал, ему самому было сложно свыкнуться с этой ролью. Все было непривычно. Особенно чешуя на пол-лица, которую он решил больше не скрывать. Он мог поклясться, что пока стоял в коридоре, его еще пару раз сфотографировали. Видать, он взбудоражил все окрестные умы, и каждый хотел его фотографию на память. Да уж, когда еще встретишь в общежитии злостного нарушителя закона.       Комендантша молча отвела его к себе. Чимин уже приготовился к жесткому выговору и поискам отеля, когда она тяжело вздохнула и повернулась.       — Чимин-а, чайку хочешь? — участливо спросила она, и Чимин недоверчиво заморгал, а потом кивнул. Ему внезапно стало так смешно от этой ситуации. Сегодня он впервые был готов выслушать про всех ее внуков, правнуков, дочерей и зятьев, даже если это займет весь день.       В комнату он уже зашел поздно, была непривычная тишина. Он тихо снял обувь и прошел в зал, два тела, сплетенных вместе, лежали на диване. Чонгук мирно похрапывал, придавив Джина своей тушкой, но похоже тот не возражал, обнимая Чонгука одной рукой. Нежность затопила грудь Чимина, он поплелся в душ, быстро смыл с себя всю тюремную грязь и, надев пижаму, решительно протопал к дивану и бухнулся на них сверху. Услышав недовольный всхрап Чонгука и тихое бормотание Джина, он хмыкнул, но ему было все равно на их протесты, поэтому он уместился поудобнее и тоже провалился в сон, убаюканный теплом тел и какой-то домашней умиротворенностью. Не хотелось думать ни о чем, все завтра.

***

      Утро его встретило тихим перешёптыванием на кухне и приятным запахом. Чимин как зомби поплелся на кухню ведомый надеждой хорошего завтрака. Но там его ждала до безобразия милая картина: Чонгук и Джин толпились над плитой, мило перешептываясь и игриво толкая друг друга. Чонгук, казалось, не мог контролировать свои руки: то за бок ухватит Джина, то его шею потрёт. Чимин не завидовал, честно, ни капельки. Что ему завидовать? Он-то свой шанс с Намджуном мастерски упустил. Не каждый так сможет, а он смог. За столько лет пошли подвижки, и все так оборвалось. Конечно, ему надо было угодить в тюрьму за уклонение от налогов и подделку документов. Он так задумался, что вздрогнул, когда услышал крик. Он резко вскинул голову, на него смотрел Джин с широко раскрытыми глазами. схватившись за сердце. Рядом Чонгук, казалось, сдерживался всеми силами, чтобы не заржать.       — Чимин-а, зачем же так пугать? — спросил тот, поставив на стол уже приготовленную еду и подвинув к нему поближе. Чимин увидел свое любимое блюдо от Джина — стейк средней прожарки — и счастливо заулыбался, все же хорошая еда решала любые проблемы.       — Ну что откинулся? Всё ништяк? — уверенно спросил Чонгук, и Чимин поднял на него круглые глаза. — Как академия? Никаких амбалов с тобой не было? Барбос с тобой нормально обращался?       — Чего? — от слов Чонгука Чимин даже выронил из рук вилку, которой ел стейк. Он недоуменно перевел глаза на Джина, но тот таращился на зайца еще сильнее, чем он сам. — Ты головой ударился? Хён, ты хоть понял, что он спросил?       — Не уверен, — задумчиво пробурчал Джин, разглядывая Чонгука на предмет болезни. Чимин снова оглядел ушастого: вроде вполне нормально выглядел, румянца никакого. — Чимин, убавь температуру, его тепловой удар, кажись, хватил. Он бредит.       — Да не брежу я. Проснулся, этого нет, — Чонгук обиженно кивнул в сторону Джина.       — Этот? Я тебе хён, Чонгук, — фыркнул Джин и закатил глаза. Чонгук зыркнул на него в ответ и вздохнул.       — Говорю, проснулся посреди ночи, его нет. А я не могу спать, зная, что мои змеи не дома…       — Мы не твои змеи! — хором воскликнули Чимин и Джин, не сговариваясь.       — Так вот, мои змеи не дома. Я волнуюсь. Спать не могу. Решил посмотреть видео про тюрьму. Как правильно заходить в хату, как добиться доверия у уже сидевших, подумал, если что, напишу тебе письмо, Чимин, с инструкцией подробной. Ну и вот, изучил пару терминов, — закончил Чонгук, хлебнув чая из кружки.       — У меня нет слов, — только и выдал Чимин, пока Джин тихо офигевал от происходящего. Повернувшись к Джину, Чимин добавил: — У тебя теперь парень на фене ботает. Что делать будешь?       Джин лишь красноречиво посмотрел на Чонгука и не сказал ему ни слова. Чимин понадеялся, что Намджун оказался умнее и видео про тюрьму не смотрел.       Но не все проблемы решались едой и новым словарем Чонгука, через час Чимин стоял у декана, если точнее, сидел, пока декан на него задумчиво смотрел, устало потирая подбородок.       — Ну и задал же ты мне проблем, Пак Чимин, я честно хочу тебя отчислить, — начал декан с места в карьер, и Чимин сжался от его слов. Декан факультета был львом как по генам, так и по натуре: высокий, кудрявый, с огромным хвостом, с широкими плечами и мощными ногами. Он редко выходил из кабинета, обстановка располагала: за столом стоял диван, на котором этот представитель кошачьих, видимо, отдыхал. Но несмотря на свою природную кошачью лень, он всегда говорил четко и по делу. Чимин в принципе и предполагал, что его отчислят, но одно дело предполагать, а другое — когда тебя ставят перед фактом. Сколько не готовься, все равно это окажется для тебя ударом. Декан вздохнул и откинулся на кресло, задумчиво сложив пальцем домиком. — Но за тебя просило два человека, к мнению которых я не могу не прислушаться.       Ого, вот это да, это он про Джина и Чонгука? Когда эти двое заработали такой большой авторитет? Может, Джин пригрозил, что его парализует своим ядом? А Чонгук пообещал его побить? Подкуп! Шантаж! Угрозы! Стиль, в котором работают его друзья, определенно намекал, что в полиции он не в последний раз. Но следующие слова декана ввели Чимина в полное замешательство.       — Так что скажи спасибо твоим защитникам — Ким Намджуну и Чхон Чулу. Чимин завис, ладно еще Намджун, хотя внутри уже что-то пищало от восторга, потому что сам Ким Намджун просил за него. Чимин попытался побыстрее подавить свой внутренний восторг, сейчас не время было радоваться тому, что его защищает человек, который ему нравится. Но второе имя его очень удивило.       — Чхон Чул? — удивленно переспросил Чимин. — Учитель танцев? — в это почему-то слабо верилось, он, конечно, был не совсем плох в танцах, но чтобы учитель за него просил… Это звучало совсем странно.       — Я сам удивлен, — честно признался декан. — Он у меня тут чуть в коленях не валялся, еле отстал! — декан говорил доверительно, видно было, что до сих пор не мог отойти, как и Чимин. — А Ким Намджун так вообще сказал, что не будет принимать участия ни в одном соревновании за университет. Так еще эти мне бумажки принес для ознакомления! — Он возмущенно потряс большой стопкой бумаг, прежде чем с грохотом кинуть их на стол. На них Чимин смог увидеть лишь слова "беспредел", "срок", "статья". — Еще на университетском принтере распечатал!       Последнее звучало как самый возмутительный факт. Если честно, Чимину казалось, что у него что-то со слухом. Ладно Намджун, хотя какой ладно, это просто офигеть — Намджун! Все внутри ликовало. Но почему учитель танцев?       — Я сам не знаю, почему он за тебя вступился, — ответил на немой вопрос декан. — Так что я тебя отстраняю от занятий, пока будут готовиться документы на перевод тебя в группу рептилий. Как все будет готово, тебе сообщат. И еще: Пак Чимин, один просчет — и тебя отсюда вышвырнут, и уже никто тебе не поможет. Всё! Скройся с глаз моих! Чимину не надо было повторять дважды, он быстро засуетился, поклонился и выскочил из кабинета. Все еще пребывая в шоке, он быстро написал Намджуну: "Спасибо большое, Джун!" — и отправил, не задумываясь. На что ему моментально пришел ответ, Чимин еле успел выйти из чата, когда пришло оповещение. "Когда будет время, я бы хотел с тобой поговорить". У Чимина сердце забилось быстрее, хотя у змей всегда была брадикардия, Чимин думал, что с такими американскими горками, как с Намджуном, он войдет в историю, как первый змей, умерший от тахикардии. Поговорить было надо, но что ответить — он не знал. Все дело в том, что Чимин уже хорошо знал Намджуна, и того не удовлетворит ответ "Да, хорошо", ему нужна именно конкретика: где, когда и во сколько. А Чимин был еще не готов к таким потрясениям, тем более показывать свое лицо, хотя что-то скрывать уже было бессмысленно. Он стал популярнее в универе, чем Ким Чен Ын, и, похоже, для своих одноклассников такой же персоной нон грата. Эта так называемая слава теперь следовала за ним по пятам. Поэтому он пока решил отложить разговор и оставить сообщение непрочитанным.       Когда он нашел учителя танцев, чтобы искренне поблагодарить за оказанное ему доверие, то услышал от него целую тираду, что Чонгук — мелкий манипулятор, угрожал ему уйти из танцев, если уйдет Чимин. Пак даже еле сдержал улыбку: вот он, классический прием ушастого хитрюги — шантаж, ложь и провокация! Ну куда бы он ушел? Но учитель танцев об особенности манипуляций не знал, поэтому испугался и поверил засранцу. В конце концов, он возлагал на Чонгука большие надежды, поэтому на такие финты ушами от зайца не рассчитывал. Чимин лишь сочувственно кивал, еле сдерживая смех, отчего получил от учителя танцев конфетку и наставление, чтобы Чимин работал усерднее, потому что он обтер своими штанами деканский кабинет, а эта жертва не должна была пройти напрасно. Чимин страстно пообещал, прожевывая шоколадку, что так и поступит, он скорее чувствовал, что его посвящают в рыцари танцевального клуба оттого, как пафосно и серьезно слушал его обещание учитель. Когда Чимин вышел из кабинета, он рассмеялся от всей абсурдности происходящего.       Уже в общежитии Чимин много думал о сложившейся ситуации и все же решился. Да, ему хотелось бы, чтобы у него так просто состоялся разговор с Намджуном, но это скорее несбыточная мечта. Но поговорить надо, и он решил, что надо говорить непременно сегодня. Во-первых, разговор с Намджуном хуже ему уже не сделает, он сегодня был в таком шоке, что даже не сможет воспринять этот уход как подобает, а значит, что и переживёт это всё легче. Но и во-вторых, ему надоело прятаться, даже если это означало конец всему. Он так много обманывал всех вокруг и Намджуна прежде всего, что даже устал. Даже если Намджун после этого разговора уйдет с отвращением, он был к этому готов. Да, Чимину самому было тяжело испытывать то отвращение, с которым от него шарахались проходящие мимо люди, да и сам он еще с содроганием смотрел в зеркало на эту метку, но что решит его молчание и притворство? Метка исчезать не планировала, как бы он не старался, о его позоре уже все узнали, так что теперь терять было нечего. Чимин решительно направился к двери, но, распахнув ее, он застыл на месте, потому что за ней стоял тот самый Намджун с широко распахнутыми глазами. Чимин от неожиданности вскрикнул и подпрыгнул на месте. Теперь он понимал Джина, так сказать, привет, карма, ты и за мной пришла. Намджун на его испуг мало отреагировал, лишь пробормотал что-то, отдаленно похожее на извинения, но Чимин его не слышал: Намджун стоял такой красивенький, в белой обтягивающей рубашке, выгодно подчеркивавшей мускулатуру, что Чимин аж губу прикусил, чтобы вернуть себя из грез в бренное существование. И вот Намджун поднял взгляд, собираясь что-то сказать, но, увидев лицо Чимина, замер и внезапно замолчал. Пака как холодной водой окатило. Глупо, как было глупо обманывать Намджуна! Он сам не понимал, как он собирался в будущем строить с ним отношения, имея такой большой секрет? Неужели он бы красился перед сном или вставал раньше, чтобы нанести макияж? Или не разрешал бы трогать свое лицо? Его фантазии и планы — всё это было так глупо, теперь понятно, почему у Чимина ничего не вышло, было бы странно, если бы получилось…       — Проходи, — позвал он его, пропуская внутрь. Намджун кивнул, но не сделал ни шага, застенчиво застыв на пороге. Потом расправил плечи и вдохнул побольше воздуха.       — Я хотел ска… — начал он, но Чимин его решительно перебил.       — Может все же зайдешь внутрь. То, что у меня есть чешуя, не значит, что я сейчас наброшусь на тебя и сожру, — горько усмехнулся он своей шутке. Намджун лишь недоуменно нахмурился, но все же зашел внутрь и начал снимать обувь. Чимин пошел вперед, а Намджун неуверенно поплелся за ним.       — А почему я должен бояться? — донеслось до Чимина в спину, и этот вопрос был задан с полным недоумением, что змей лишь обернулся и осмотрел озадаченное лицо Намджуна. Нет, ну он совсем ничего не понимал. Чимин сел на диван, жестом приглашая и Намджуна. Он пытался ничем не выдавать свое волнение, но руки сами по себе сплелись в замок, а пальцы хаотично задвигались.       — Ну знаешь, я страшный змей. С чешуей на пол-лица, — решил пойти с козырей Чимин, заодно наставив Намджуна на путь истинный, раз он совсем ничего не понял. Ему было уже все равно, он хотел прояснить все и сразу. И вырвать свою влюбленность с корнем, потому что на то, что все будет хорошо, и надеяться было нельзя. Его голова была низко опущена, а глаза сосредоточенно разглядывали ковер. Классный он все же, где его Джин откопал? Хотя чем больше Чимин на него смотрел, тем хуже он видел: хотя Чимин крепился, слезы уверенно подступали к его глазам, мешая разглядеть узоры.       — А это тут причем? — неловко спросил Намджун, и Чимин вскинул голову и недоуменно посмотрел на него, казалось, ничего не поменялось, потому что парень смотрел на него точно также, как и до ареста. Словно он ничуть не боялся. И этот его взгляд был таким искренним, что у Чимина одна слезинка все-таки пробилась сквозь его ресницы и скатилась по холодной щеке. — Знаешь, Чимин, дело не в чешуе. Она никак не связана с тем, что ты солгал мне о своем виде. Я думал, ты хочешь со мной серьезных отношений. Ты говорил достаточно складно и уверенно, что я даже поверил, что нравлюсь тебе.       — Подожди, — опять перебил его Чимин, смахнув непрошеную слезинку тыльной стороной ладони. Намджун застыл и нахмурился. Чимин понимал, что затыкает его во второй раз. Но он должен был проверить. Подсев поближе, он ткнул пальцем в свое лицо. — Посмотри повнимательнее. Надень очки.       — Я в линзах, Чимин, — почему-то смущенно произнес Намджун. Но Чимину некогда было разбираться в причинах смущения Намджуна. Приехали, он и в линзах не видит. Зрение у этих людей портится быстро. Может, тоже всю ночь видео про тюрьму смотрел? Чимин подсел к нему еще ближе, повернувшись чешуйчатой частью лица.       — Вот, смотри, — попросил он, застывая в ожидании. Несколько секунд прошло в полнейшей тишине.       — Чимин, я уже каждую чешуйку разглядел и вижу, что ты гибрид анаконды. Теперь мы можем уже говорить серьезно?       Чимин понимал, что ведет себя странно, но не смог не спросить:       — Тебя ничего не смущает?       — Смущает, — утвердительно кивнул Намджун, и Чимин просиял: вот оно, наконец, он его понял! Но Намджун выдал не тот ответ, который от него ожидался: — Что я хочу с тобой поговорить, а ты перебиваешь.       Чимин знал, что так не надо делать с Намджуном, это все-таки не совсем справедливо к непонимающему человеку, но он не смог сдержаться и расхохотался. Вот он придурок! Столько времени скрывал, а Намджун даже и не понял, что происходит.       — Кажется, ты не настроен разговаривать, я, пожалуй, пойду. — В голосе Намджуна сквозила обида. Чимин быстро вцепился ему в руку.       — Извини, извини, — проговорил он, усаживая его обратно. — Что ты хотел сказать?       Намджун недоверчиво посмотрел на него, решив, что Чимин внимательно слушает, прочистил горло и начал:       — Я долго думал и решил, что ты скрывал от меня то, что ты гибрид, потому что разочаровался во мне, познакомившись поближе. Я занудлив и не так красив, как ты. Поэтому…       — Нет, нет, Намджун! — прокричал Чимин, почти прыгнув к нему на колени и схватив его за лицо двумя руками. — Ты прекрасен! — в порыве чувств Чимин не выдержал и чмокнул его в губы. Намджун опешил и совсем замолчал, пока Чимин вдруг выдал: — Я полюбил тебя еще больше, когда мы стали общаться.       Намджун был ошеломлен таким порывом чувств. Он осоловело моргал, пытаясь прийти в себя.       — Тогда почему? — выдавил он, глядя змею в глаза.       — Потому что я урод. Прикоснись ко мне! — Чимин схватил его руку и провел по чешуе. — Видишь?       — И что? — все так же недоумевал Намджун. — С чешуей или без ты все еще Пак Чимин и все такой же красивый. Чешуя тебя нисколько не портит, не понимаю, почему ты так решил...       — Потому что это ужасно. Все постоянно на меня смотрят. Я такой мерзкий, что все тут же отворачиваются, — Чимин сам не ожидал от себя такой откровенности, но почему-то сейчас ему хотелось услышать от Намджуна самые ранящие слова, чтобы это закончить. Подтверждение своим мыслям, которые давно крутились в его голове. — Разве это не отвратительно?       — Нет, — честно ответил Намджун, и Чимин цокнул языком. Намджун ему врал. Внезапно парень схватил змея за руку, заставив на себя посмотреть. — Слушай, Чимин, я не умею говорить о чувствах. Но ты мне нравишься. Мне нужно было много времени, чтобы это понять, но когда я услышал, что тебя могут посадить, у меня как будто исчез смысл жизни. Обычно я все рационально оцениваю, как будто я смотрю на всех со стороны. А тут я не могу смотреть со стороны. Обычно я всегда на стороне закона, если это про справедливость и честность. Но когда ты попал в участок, я думал о том, как можно организовать побег. Вот.       Чимин слушал молча, немного плавясь от тепла руки Намджуна.       — Понимаешь, о чем я? И я подумал о том, что мне в тебе нравится. И это не твоя внешность. Нет, внешность у тебя хорошая. Но это не главное, понимаешь? Вот иногда, когда мы идем по галерее, ты слегка хмуришь брови и недовольно так морщишь нос, когда пытаешься понять, что нарисовал художник. И в этот момент я чувствую себя так, будто нашел ответы на все вопросы.       Намджун замолчал и смущенно опустил глаза, не выпуская его руки из своей. Чимин еще никогда не получал такое странное признание в любви, но его сердце почему-то стучало так, будто бы он был теплокровным. Намджун всегда говорил непонятно и странно, но именно в этом был весь он. Ответы на все вопросы. Красиво…       — И какой у тебя ответ на вопрос о моей чешуе? — осторожно спросил Чимин.       — Мне нравится. Она мне нравится, — уверенно сказал Намджун и коснулся рукой ее уже по собственной воле. Горячие пальцы пробежались по его лицу и коснулись уха. — Потому что это ты. Мне нравишься ты. Не важно, кто ты, анаконда или человек.       — Ты уверен, что хочешь встречаться со змеей? Это не книги читать, — уточнил Чимин, давая ему последний шанс исчезнуть.       — Я много читал про змей. Пора узнавать, какие вы на самом деле. И не переживай, твоя чешуя очень красивая. Да и у всех гибридов змей есть чешуя, есть даже раздвоенный пенис. Это, кстати, очень любопытно, у тебя тоже? Я бы хотел задать пару вопросов… — начал опять бубнить Намджун, но Чимин не стал дожидаться конца тирады и опять впился в эти пухлые губы. Это может войти в привычку. Когда он оторвался от Намджуна, он хитро произнес:       — Ты можешь сам проверить, раздвоенный ли у меня член?       Чимин впервые увидел, как Намджун так сильно покраснел. И если честно, он бы хотел это видеть как можно чаще.