На самом деле Тэхен с легкостью мог представить Чонгука в каждой из озвученных Хосоком профессий.
Чем брутальнее выглядел этот накачанный и татуированный самец, тем занимательнее было представлять его в цветочной лавке или гуляющим по лесам и слушающим заливистый птичий перезвон.
Одно Ким определил точно: Чонгук — личность совершенно неординарная. Потому что любая из этих профессий делала его намного желаннее и гораздо слаще.
Стоило ради этого разбить тачку, таскать самогон и светить перед всеми худыми коленками Джуна.
Да, Тэхен мог представить Чонгука в операционной, упакованного в синюю хирургическую робу и медицинскую маску, так, что было видно только лишь его пронзительные черные глаза. Доктор Чонгук уверенно держал скальпель и делал разрез за разрезом, несмотря на то, что шел уже двадцать пятый час срочной операции на сердце. Все
— медсестры, анестезиолог и кто там еще должен быть, хрен его знает — без сил лежат на полу, а он продолжает крепко стоять на своих филигранно прокачанных ногах и спасать чью-то жизнь. Камера гаснет, когда Чонгук делает последний стежок, закрывающий грудную клетку, и медленно опускается по стене на пол. Но прежде чем прикрыть уставшие глаза, на его губах должна проскользнуть удовлетворенная улыбка. Но так как за маской этого не видно, весь спектр чувств должны передать глаза утомленного хирурга. Снято. Титры. Канны, аплодисменты стоя не меньше двенадцати минут (с таким-то главным актером!).
Так же легко Тэхен мог представить себе Чонгука-орнитолога. Одетый в защитный походный костюмчик а-ля Индиана Джонс, с платочком на сладкой шее, с надвинутой на глаза кепкой, гуляющим по каким-то джунглям, а птички сами садятся ему на руки и плечи — потому что как не сесть на этого красавчика? Вот Тэхен бы тоже с преогромным удовольствием сел бы ему на лицо.
Продавец в цветочной лавке, своими татуированными руками бережно ласкающий нежнейшие благоухающие цветы… Ким бы к нему минимум два раза в день приходил, и пока тот создавал для него личный букет, он бы не отводил своего горящего взгляда от перекатывающих мышц под загорелой кожей, от разрисованных чернилами пальцев, представляя эти же пальцы глубоко в себе и сдерживаясь, чтобы позорно не кончить там же, в очереди.
Жесткий брокер, денежный воротила. Почему-то в этом месте мозг упрямо подставлял Киму кадры с Лео Ди Каприо из «Волка с Уолл-стрит». И картинка представлялась сочной и красивой — на черных атласных простынях купающийся в деньгах, коксе и похуизме максимально сексуальный Чонгук с порочной ухмылкой на этих своих красиво прочерченных губах.
А еще Тэхену легко было представить распластанного под ним, обессиленного и довольного Чонгука. Растянутого, мокрого и затраханного.
Да уж… Ким со вздохом вынужден был признать, что еще пара деньков в компании этого ходячего секса, и он перейдет на съемки порно. Потому что ни о чем другом его поплывший после вчерашнего пробуждения в чужой кровати мозг думать категорически не мог.
— Ты — хирург, — уверенно сказал Тэхен, так как двенадцать минут стоячих аплодисментов в Каннах на дороге не валяются.
Чонгук, развернувшийся к нему лицом, некоторое время совершенно безэмоционально разглядывал его, а затем кивнул.
— Хорошо, я помогу тебе.
И Ким едва не взвизгнул от затопившего его облегчения и счастья — всё-таки угадал!
Партнер Чонгук ему не помешает ни в каком виде.
***
— Ты можешь сделать так, чтобы злобная колючка согласилась на помощь Джуна?
Чонгук сделал в своем нелегком водопроводническом деле паузу, за это Тэхен притащил ему наспех собранный обед (Ким почистил немного холодильник, пока Джин его не запалил).
И снова Чонгук смотрит на него долгим взглядом, и хрен поймешь, что он там себе думает, потому что лицо — абсолютно нечитаемое!
—
Я попрошу помощи у Хо — Хо он послушает.
Тэхен, беря кусок лепешки, как бы невзначай положил свою ладонь на руку Чонгука, и там и оставил.
Чонгук никак особо на это не отреагировал, а чуть позже свою руку убрал.
Что ж такое? Он реально не понимает, что Ким к нему подкатывает? За столько лет в своем охуенном теле не сумел научиться определять чужой недвусмысленный интерес?
— Расскажи мне о нем, — попросил Тэ, стараясь абстрагироваться от желаний своего тела и абсолютно пофигистичного Чонгука.
— Я согласился на твою просьбу, потому что Юнги много работает, ему некогда заняться своей личной жизнью. А свой единственный за много лет отпуск он проводит здесь, с нами. Мне кажется, твой мягкий друг — то, что ему нужно. Юнги не терпит, когда им руководят.
— И каким способом его можно приструнить? — поинтересовался Тэхен, смакуя вкуснейшие брикеты с козьим сыром, взяв в каждую руку по одному, и поочередно откусывая от каждого. Всё-таки у жизни в подобном месте есть свои несомненные преимущества!
Чонгук, наблюдающий за этим, постарался скрыть улыбку. На вопрос Тэхена он только пожал плечами.
— Понятия не имею. Есть много способов управлять Юнги. Но их никто не знает.
Тэ понимающе хмыкнул.
Их разговор прервал крик. Да такой, что сотрапезники синхронно вскочили на ноги.
Они забежали за угол дома, чтобы выяснить, что на обитателей виноградника (а конкретно — на Юнги) надвигалась гроза в лице приземистого господина средних лет, оравшего во всю силу своих необъятных легких.
— Ты пришел в мой дом и вынюхивал секреты! — яростно наезжал незнакомец на Юнги, поймав того возле растущих в ряд сливовых деревьев с аккуратными овальными кронами.
— Это неправда! Я только пришел убедиться, насколько же твоя контора — бездарная шарашка! А ты — мошенник!
— Ах ты мелкая заноза!! — окончательно озверел визитер. — Я вызову полицию!
— Вызывай! — Юнги всё еще на всякий случай находился за деревом, но, тем не менее, бесстрашно глядел на своего оппонента, держась обеими руками за жесткую кору. — Расскажешь им заодно, что сейчас ты тоже на территории чужой собственности! Есть о чем подумать, правда? Хотя, о чем это я? Спинным мозгом сложно формировать мысли! — язвительно добавил Юнги.
— У меня пропали документы! — угрожающе прошипел тот.
— Я ничего не брал! — тут же заявил Юнги и быстро спрятался за спину подошедшего Чонгука.
Чонгук сложил руки на груди и принял угрожающую позу. А Тэхен, стоящий в паре метров от него, не мог отказать себе в том, чтобы получить эстетическое удовольствие, наблюдая за этим уверенным татуированным красавцем, защищающим своего мелкого накосячившего друга.
— Что вам здесь нужно? — холодно поинтересовался Чонгук.
— Он вчера был в моем доме! — враждебно настроенный незнакомец обвиняюще указал пальцем на любителя крафтового соджу.
— Это неправда! — вновь выглянул из-за спины Чонгука Юнги. — Лжец и мошенник! — и снова спрятался.
— Да я засужу его!! — практически взвизгнул тот. — Мелкая дрянь!
Подошел взволнованный Намджун, тоже явно намеревающийся влезть в набиравшую обороты агрессивную беседу, и Тэ поспешил остановить его, схватив за руку. Это не их конфликт, а Нам со своим везением может еще и под горячую руку попасть и нехило так выгрести.
— Сперва я бахну кофейку, а потом уже по твоей тупой роже! — выглядывая из-за спины своего друга, зло прошипел Юнги.
— Вы на чужой территории, — напомнил Чонгук, сжимая челюсти — так, что было видно, как ходят желваки по его скулам. Глаза Чона горели пламенем ярости. — И вам здесь не рады.
Тэхен подумал, что этому злому господину следовало бы включить мозг и не провоцировать выделяющегося ростом, молодостью и силой защитника Юнги. Но, видимо, мелкий водонос был прав — у того был только один мозг, и тот — спинной. Потому что незнакомец подскочил к Чонгуку, практически нос к носу.
— О, вы даже представить не в состоянии, с каким удовольствием я вышвырну вас всех отсюда через месяц! Я дни в своем календаре зачеркиваю, когда смогу выкорчевать ваш поганый виноградник и снести под фундамент дом!
— Видишь, здесь даже настоящий злодей есть… — пробормотал Тэ Намджуну, наблюдая за бледным застывшим Хосоком, в отчаянии обнимающего себя руками. — Не хочешь это записать?
Он с надеждой посмотрел на друга, но тот его даже не слышал, с беспокойством глядя на своего попавшего в переделку "Ангела".
— Вон, — негромко, но с очевидной угрозой проговорил Чонгук. Его грудь быстро вздымалась, было видно, что он изо всех себя сдерживал, чтобы не проехаться кулаком по носу-картошке этого мерзкого человека.
После того, как из-за поворота показался не менее рассерженный Джин, которого, как и остальных, привлекли сюда шум и крики, не обласканный хорошим отношением визитер, бросив еще парочку оскорблений, развернулся и практически побежал к ожидавшей его машине.
На минуту воцарилась тишина — Юнги громко и возмущенно сопел, пока все остальные (кроме Хосока) сканировали его своими взглядами. Хоби же развернулся и, всё так же обнимая себя руками, медленно, с трудом от свалившегося гнета проблем, побрел по направлению к винограднику, где он и находился до приезда их кредитора.
— Не пались так сильно, — первым нарушил молчание Джин, тоже разворачиваясь, чтобы вернуться к своей прерванной работе.
— Я же говорил! — рассердился Юнги. — Я ничего у этого уродливого слизняка, у этого брюхоногого моллюска не брал!
Но Джин его уже не слышал, скрывшись за домом.
— Ты не пострадал? — спросил у друга всё еще пребывающий в мрачном состоянии Чонгук.
Тот вновь насупился и отвернулся, а Чонгук, едва слышно вздохнув, отошел от него, приблизившись к стоящему в паре метров от развернувшейся драмы Киму.
Тэхену очень хотелось утешить его — впервые с момента своего знакомства с этим человеком, он, в конце концов, увидел его настоящие эмоции, которые тот и не думал прятать. Здесь была и печаль, потому что он не мог сделать ничего большего для Хо, и страх за субтильного Юнги, которому злобный кредитор мог причинить вред, и ярость, что у него не было возможности усмирить свой гнев физически, расшибив недавнего визитера в плоскую лепешку.
Тэ это знал, он был в этом уверен: Чонгук — отличный друг. Работа научила Тэхена не просто разбираться в людях, безошибочно считывая их эмоции, но и, базируясь на них, создавать в своей голове истории их жизни. Конечно, ему было абсолютно далеко до гения Намджуна, умевшего всего с пары путаных предложений, озвученных ему Тэхеном, наколдовать на своей пишущей машинке (да, Нам работал исключительно по старинке) их охуенное воплощение, создавая безусловные шедевры. И всё же. Тэхен просто это знал: Чонгук — отличный друг и чувствующий человек, хотя и вел себя с Кимом откровенно насмешливо и прохладно.
И да, он очень хотел хотя бы как-то утешить каждого из обитателей этого особняка. Потому что визит кредитора будто закрыл их солнце тяжелыми свинцовыми тучами, поселив здесь ощутимую даже в воздухе безнадегу.
Помедлив, Джун подошел ближе к всё еще одиноко стоящему возле пышных слив Юнги.
— Можешь в следующий раз спрятаться за мной, — тихо предложил он.
Юнги развернулся к Намджуну и обжег его презрительным взглядом.
— У меня есть прекрасное правило: если происходящее мне не нравится, я ухожу. Ты мне не нравишься, розовые тапки! Не хочешь съебаться нахуй? — раздраженно поинтересовался он у помрачневшего Джуна. — Нет? Жаль… — бросил, чтобы сразу же после этого нервно топнуть ногой по сухой от июльской жары земле и быстро уйти.
Тэхен и Чонгук с жалостью глядели на поникшего сценариста.
— Он всегда такой… Несмелый? — сомневаясь в успехе их предприятия, негромко спросил Чонгук.
Тэ засунул руки в карманы своих недавно купленных джинсов. Одежду Чона он вернул сразу же после их приезда из города.
— Вообще-то нет… Как я уже ранее говорил, те неудавшиеся отношения здорово его подкосили. Нам теперь полностью неуверенный в себе. Это распространяется и на его личную жизнь, и на его творчество… Джун должен снова поверить в себя, иначе писать он не начнет. У творческого человека бывает только две стадии: «Я, твою мать, гений!» — «Я — унылое и бездарное говно…», и эти стадии следуют одна за другой и повторяются до ебанной бесконечности. Ты постоянно на долбанных американских горках — то зависаешь на самом верху, то со всей дури валишься вниз. Сейчас Нам без шансов застрял на стадии унылого говна… — он огорченно вздохнул.
Чонгук понимающе кивнул и, бросив сочувствующий взгляд на сценариста, тоже ушел, чтобы вернуться к починке трубы, а Тэхен подошел к Джуну.
— Я ему не нравлюсь… — с абсолютно убитым видом заметил тот.
— Да ему никто не нравится! Он же внебрачный сын Сатаны! Ты случайно не хочешь приглядеться к остальным жителям этого милого виноградника? Хосок — такое доброе и лучистое солнышко… Нет?
Намджун угрюмо покачал головой и ушел куда-то вдаль.
Тэхен поймал этого несносного Юнги возле пристройки, где тот формировал ящики со старыми газетами и журналами, чтобы потом отправить всё на вторсырье.
— Эй, злючка-колючка, ты чего постоянно такой сердитый? — Тэ поставил руку на стену так, чтобы это мелкое существо не сбежало. — Джун тебя не обидит. Он парень нежный. Будешь ходить шелковый и счастливый. Дай ему хотя бы один шанс. Жизнь коротка, самогонщик.
— Любишь советы давать? Люби и нахер ходить, — даже не глядя на него, презрительно бросил Юнги.
— Я же передумаю, — ласково заметил Ким, — и сам тебя выебу, чтобы нутро твое склочное немножечко подправить.
— Тронешь меня хоть пальцем, — прошипел тот, сверкнув рассерженным взглядом, — откушу руку!
И, взбешенный, вернулся к своей сортировке.
Тэхен некоторое время наблюдал за быстрыми и сердитыми движениями злобной колючки, отметив с удивлением, что тот работал в серых защитных перчатках. Какой осторожный, однако.
Он абсолютно безрадостно выдохнул, закрыл глаза и подставил лицо ярко светившему солнцу.
В общем, если не "эпик фейл", то положение близкое к этому...
***
По вечерам на территории усадьбы, как и озвучил ранее Тэхену Хосок, разжигался костер. И все обитатели после насыщенного трудовыми обязанностями дня отдыхали, болтали, ужинали, пропускали по стаканчику, а иногда даже пели песни.
Обо всем этом рассказал Киму Хо, суетливыми движениями перекладывая вымытые и очищенные для гриля овощи в большую пластиковую ярко-зеленую миску.
С Джином Тэ так еще ни разу, по сути, и не поговорил. Тот был холодным и отстраненным, и у Тэхена складывалось стойкое ощущение, что Джин был совсем не рад нежданным гостям.
Поправочка: не рад он был именно Тэхену, потому что с Намом общался абсолютно дружелюбно.
Жизнь закалила Тэ достаточно — в их бизнесе невозможно сделать громкую карьеру, и быть при этом мнительным или мямлей. Поэтому чужое непринятие никогда особо его не задевало — в конце концов, он не миллион вон, чтобы нравиться всем подряд. Да ему это и не было нужно. Но в данном конкретном случае Тэхен ощущал, что Джин имеет явно что-то против него, хотя, честно, не мог понять причины подобного поведения. Возможно, тот не рад, что дружеское уединение было нарушено абсолютно чужими людьми? Тогда непонятно, почему свое неудовольствие он демонстрировал исключительно только по отношению к Тэ.
В общем, помогая Хосоку готовить ужин, он несколько минут раздумывал над этим, но затем решил забить. В конце концов, чужому человеку в голову не заглянешь, что там за тараканы живут и какие указания дают своему человеку — не увидишь. И лучшая тактика — игнорировать и чужую неприязнь, и местных забористых таракашек.
Было где-то около восьми вечера, когда все собрались у костра. К этому времени понемногу стали сгущаться сумерки, но было еще тепло, уютно и совершенно спокойно.
Именно об этом думал Тэ, немного сонно наблюдая за людьми, собравшимися здесь.
Их было шестеро, и они равномерно расселись возле костра: Хосок, Тэхен, Намджун, злобная колючка, Джин, Чонгук. Они вкусно поужинали — овощами-гриль и запеченным на мангале мясом, готовкой которого занимался Джин. Потом сидели и негромко переговаривались буквально ни о чем. Намджун слегка поджарил на длинном шампуре белоснежный зефир и предложил его Юнги, но тот демонстративно отвернулся, не желая даже попробовать предложенное Джуном лакомство.
Тэхен с неудовольствием наблюдал эту сцену, искренне надеясь, что у его друга нервы — как канаты, и очередное демонстративное "фе" его "Ангела" не загонит Нама в беспросветную депрессуху. Тэ задумчиво скосил взгляд на Чонгука, чтобы увидеть, что тот тоже наблюдал за ними. Затем они встретились взглядами, и Чонгук нарушил тишину.
— Как насчет того, чтобы сыграть в какую-то игру?
Глаза Тэхена довольно блеснули — ну разве не отличная идея?? Алкогольные игры, бутылочка, поцелуи с языком и вынужденное уединение в кладовой — офигенный шанс приструнить колючку. Вот не зря он выбрал в свои партнеры Чонгука!
Тэ быстренько пошарился в памяти, пытаясь выкопать в ее залежах подходящее алко-развлечение. Стрип покер — он бы в такую игру сыграл только с Чонгуком, а вот раздевать Нама как-то не хотелось. Да и неизвестно, согласятся ли остальные на нее. Шахматы-шоты? Но так можно здорово надраться. Но никак не полапать строптивого соседа. Твистер — отличная игра, чтобы скрутиться с кем-то в трудноразвязываемый порочный узел, но вряд ли у бабули Хи на чердаке завалялась коробка с этой игрой. "Я никогда не..."? Но...
— "Я никогда не...", — вырвал Чонгук Тэхена из размышлений. — Узнаем наших гостей получше, — спокойно продолжил он.
Тэ нахмурился. Играя в эту игру, можно хорошенько надраться, но вот засосать кого-то по самые гланды — это вряд ли. Хотя... Возможно, цель Чонгука — дать Намджуну и Юнги какое-то представление друг о друге.
Хотя сам Ким бы предпочел банальную и всегда работающую "бутылочку". Ну, ок. Доверимся своему партнеру по укрощению дикой колючки.
Хосок от такого предложения мгновенно воодушевился и вскочил на ноги. Кажется, даже Джину идея добавить в их посиделки алко-рулетку пришлась по душе. Намджун, доедающий зефир, согласно кивнул, а Юнги с вызовом повел своими тощими плечами, но не возразил. Хо тут же исчез, чтобы появиться буквально через пять минут с подносом, на котором стояла коллекционная бутылка текилы Olmeca Blancо и шесть рюмок.
— Задаем вопросы по очереди, — со знанием дела инструктировал Хосок, — против часовой стрелки. У кого отрицательный ответ, выпивает из своей рюмки. Играем до распития всей бутылки. Самый трезвый укладывает спать самого бухого. Те, у кого одинаковое количество опрокинутых рюмок... — он задумался, подбирая что-то особо занимательное и потешное. — Целуются! Хотя бы чмоком в щеку.
— Вопросы детские? — с легким неудовольствием спросил Джин, кивнув на гостей и намекая как бы, что в незнакомой компании надо придерживаться каких-то норм приличия.
— Нет! — быстро возразил Тэ. С детскими вопросами Джун никогда не нагнет злобную колючку! — Давайте взрослую версию. Что было услышано возле костра, останется возле костра, — он подмигнул и все тут же согласились. Так что это предложение было принято единогласно.
Хосок наполнил каждую рюмку наполовину — чтобы выпивки хватило надолго.
— Я начну, — проговорил он, оставляя бутылку. — Я никогда не был в Париже. Но хочу туда попасть, — и тут же опрокинул в себя свою стопку. Его примеру последовали Юнги и Джин.
— Я никогда не курил травку, — произнес Тэхен, но не выпил. Выпили Хосок, Юнги и, неожиданно, — Чонгук. Если честно, Тэ подобному факту удивился, в то время как Чонгук, выпивая свою порцию, бросил на него насмешливый взгляд.
— Дурь — паршивая хуйня для здоровья, розовые тапки, — проворчал Юнги, разрезая Джуна максимально недовольным блеском своих кошачьих раскосых глаз.
— Так это... — смутился тот — не то оттого, что его "Ангел" из всех присутствующих выделил именно его, не то из-за откровенного наезда. — Мы с Тэтэ... В нашем деле все хотя бы раз пробовали... Творчество требует раскрытия подсознания... Выйти за рамки... И когда вместо сна надо сутками пахать...
— Да что ты говоришь! У меня интернатура забирала 22 часа в день из 24, и ничего, розовые тапки, я выжил!
Стоп. Тэхен зацепился за слово "интернатура". Если злобная колючка — хирург, тогда... Он бросил взгляд на Чонгука, и тут же застрял в его отливающих насмешкой глазах.
Значит, Тэ ошибся! Но почему тогда продавец цветов/орнитолог/брокер его не поправил?..
— У нас здесь не воскресная школа, — недовольно заметил Джин. — Завязывай нотации читать, Юнги-я. Я тоже покуривал, — пока Юнги раздраженно пыхтел, Джин указал на Нама. — Твоя очередь, — и не смог не добавить ироничное, — розовые тапки.
— Никогда не пробовал скарфинг, — немного застенчиво произнес тот, но при этом к своей рюмке не притронулся.
Тэ с легкой полуулыбкой уставился на Нама — вот же ж шалун! А Ким и не знал, что тот практикует эротическое удушение!
За свою рюмку схватился Юнги, для которого она была уже третьей и, неожиданно, сам Тэхен.
Судя по всему, у всех остальных сексуальная жизнь оказалась намного насыщеннее, чем у него. Ну, и у Юнги. Видимо, они со злобной колючкой здесь — единственные недотраханные.
Жидкость обожгла горло, скользя прямиком в желудок. И вновь Тэхен напоролся на взгляд Чонгука — насмешливый, но с изрядной долей удивления.
Наверное, он не ожидал от него такого ответа. Из этих порочных губ показался кончик языка, который медленно и мучительно лизнул колечко пирсинга. При этом Чонгук продолжал смотреть только на Кима. И что это было?..
Следующим задавал вопрос Юнги.
— У меня никогда не было интима без презерватива, — и сразу же выпил. Единственный. Юнги выпил и на вопрос Джина: "Я никогда не имел опыта секса втроем" (как и Хосок). И на вопрос Чонгука: "Я никогда не пробовал господство и подчинение в сексе" (вместе с Джином). И на вопрос Хо: "Я никогда не пробовал секстинг" (единственный). И на вопрос Тэхена: " Я никогда не использовал наручники во время секса" (как и Хосок и вау, горячо... Чонгук!).
В какой-то момент Тэхен четко осознал, почему Чонгук решил помочь ему, даже несмотря на то, что тот облажался с угадыванием его профессии. Видимо, в жизни колючки была только работа. Работа. И еще раз: работа. И с этим реально надо было что-то делать.
Но самое забавное было то, что Нам... Ни разу, сука, не выпил! Причем, единственный! Он с непередаваемой тоской глядел на свою нетронутую стопку, и даже пытался стащить текилу у Тэхена, но тот ее отстоял.
По дороге в туалет Тэ не отказал себе в удовольствии, как бы случайно подойдя к Юнги, и жарко прошептал ему на ухо то, что говорил уже днем.
— Джун тебя не обидит. Он парень нежный. Будешь ходить шелковый и счастливый. Жизнь коротка, самогонщик.
И в этот раз, изрядно набравшийся и помрачневший за время игры Юнги, промолчал.
— Я никогда не хотел заняться сексом с тем, кто играет в эту игру прямо сейчас, — закончил их алко-марафон Джин после пятого круга вопросов, лихо выпивая свою порцию и со звоном ставя стопку на серебряный поднос бабули Хи. Компанию ему неожиданно (
нет) составил только Хосок. Остальные переглянулись.
К этому моменту уже стемнело, время приближалось к полуночи, огонь начал потихоньку затухать, понемногу становилось прохладно. Посиделки у костра прошли на удивление весело и беззаботно, даже несмотря на то, что двое из присутствующих для остальных были практически незнакомцами.
— Самый набравшийся у нас — Юнги-я, — со вздохом закончил их вечерний отдых Джин, с легкой жалостью глядя на друга. — Он выпил буквально за все вопросы. А самый трезвый, тот, кто опрокинул только одну рюмку текилы, да и то в самом конце — наш гость — розовые тапки. И с кем же ты, победитель, хочешь переспать? Надеюсь, не со мной, — фыркнул он. — Ты не в моем вкусе. Лучше отведи нашего проигравшего в его комнату.
— И поцелуй! — встрял Хосок. — Я вел подсчет (
нет), и одинаковое количество выпитого — только у двоих из нас (
неправда)! По шесть приконченных рюмок!
— У кого?.. — пьяно булькнул Юнги, с трудом пытаясь подняться на ноги, в то время как Джун глядел на него с такой огромной нежностью, что всем, кто заметил этот взгляд, сразу как-то стало неловко наблюдать за подобной очевидной влюбленностью. Зато Джин облегченно вычеркнул себя из списка тех, кого хотел поиметь сценарист. Здесь и так было всё более чем понятно. Как и насчет Кима и Чонгука.
— У Гуки и второго нашего гостя — Ким Тэхена.
Тэ перекатывал это "Гуки" на своем языке, смаковал его всеми своими доступными рецепторами, и такое сокращение имени Чонгука ему жутко нравилось и дико заводило. Гуки.
И пока он размышлял над этим, то упустил другое слово. Поцелуй.
А вот Чонгук всё услышал. Когда же до Тэхена информация, хоть и улиточным шагом, но дошла, он бросил лукавый взор на своего краша. В этот раз тот не отвертится.
— Никаких поцелуев в щеку! — продолжил подвыпившим тоном вещать Хо. — В губы! Мы играли по-взрослому, и целоваться вы будете тоже по-взрослому!
И Тэхену казалось, что вот сейчас строптивый и постоянно делающий вид, что он не догоняет (ну или реально он не догоняет??) Чонгук как-то съедет с наказания. Но тот внезапно поднялся со своего места, и с видимой ленцой приблизился к стулу, где сидел всё более офигевающий Тэ.
Гук наклонился и легонько захватил своими мягкими сочными губами сначала верхнюю губу Тэ, затем, так же мучительно плавно — нижнюю. Немного подержал губы Тэхена в плену своих, после чего отстранился.
Тэ почти бесшумно выдохнул. Ок, целоваться он определенно умеет…
Интересно, а что он еще умеет делать этими губами? Как бы эти ворота в рай растянулись вокруг его члена? Насколько бы хватило Кима, если бы эти губы без устали скользили по его стволу, пока нос жестко и с размаху касался гладко выбритого лобка Тэ, а из заполненного членом горла вырывался сдавленный задушенный хрип?
Тэхен, будто завороженный, наблюдал за Чонгуком, вернувшимся на свое место и мгновенно потерявшим к Киму какой-либо интерес.
Губы покалывало и очень хотелось подушечками своих пальцев к ним прикоснуться. Но он, конечно, никому не доставит удовольствия знать, насколько же его выбил из колеи этот достаточно легкий поцелуй.
***
— Стараюсь долго на него не смотреть… — медленно проговорил Тэ, издалека наблюдая за Юнги, яростно строчившего что-то в своем телефоне. — И глазами с ним не встречаться. Мне кажется, тогда он порчу на меня наведет.
Чонгук хмыкнул. Он заканчивал свою работу водопроводчиком и очень надеялся, что сегодня вода-таки пойдет по трубам в дом — потому что он уже реально заебался. Тэхен при этом ему усиленно
мешал помогал.
— Юнги совсем не такой, каким кажется, — проговорил Гук, глядя на сварочный шов и пытаясь вспомнить, всё ли он сделал так, как учил чувак с ютуба, видео которого он полночи смотрел. Вторую половину ночи он дрочил на Ким Тэхена, но это — тсс. — Он действительно всегда много учился и работал. Юнги — истинный фанат своего дела. Он из династии врачей Мин, его отец, как и мама — известные хирурги. И Юнги тоже уже успел добиться значительных успехов. Он — самый молодой заведующий отделением больницы в Тэгу. Но за это всё мой друг заплатил тем, что во время игр, вроде вчерашней, он вынужден пить за каждый вопрос.
— И склочным характером, — с неудовольствием добавил Тэ, потому что перед глазами стоял потерянный Нам, которого Мин успел сегодня уже пару раз по известному адресу послать.
— Юнги приходится быть жестким, — не согласился Чонгук, снова укладываясь на землю, чтобы немного подправить свою работу. — Из-за роста, из-за не по годам высокой должности, из-за смешков и откровенного презрения тех, кто называет его успех всего лишь протекцией со стороны родителей. Юнги постоянно приходится что-то кому-то доказывать. Но он — действительно молодец. Мы все им очень гордимся.
Тэ быстро облизал губы и, пока Чонгук на него не смотрел, во всю пялился на его голые ноги. Гук сегодня снова был в своих возмутительно коротких шортах. И да, этой ночью Тэхен вновь лежал, держась под одеялом за свой каменный стояк и возбраняя себе дрочить. Каждый раз, как только Тэ вспоминал момент, когда губы Чонгука прикоснулись к его, возбуждение бесконтрольной волной проходилось по всему телу — от ебанной макушки и до ебанных пальцев ног. И вроде давно уже не подросток, а будто вернулся во времена, когда ему пятнадцать и его кроет от кусочка голой кожи в каталоге нижнего белья.
— Ты хорошо придумал с той игрой, — похвалил Чонгука Тэхен. — Дал возможность ему увидеть, как много он упускает в жизни. Надеюсь, такой ход сработает. Это пойдет на пользу и ему, и Наму.
— Так ты — орнитолог, продавец цветов или брокер? — спустя какое-то время полюбопытствовал он.
Чонгук, пряча свое лицо за трубой, ухмыльнулся.
— Угадай. Вариантов осталось еще меньше, — он помедлил, всё так же не глядя на Кима. — А ты кем работаешь?
— Я — режиссер.
— Серьезно? — казалось, Чонгука удивил и позабавил этот факт. — А по тебе так и не скажешь.
— Я — знаменитый режиссер! — почти обиделся Тэ.
— Вероятно, не настолько знаменитый, если никто из нас о тебе никогда не слышал, — насмешливо заметил Гук, откладывая в сторону болторез и выбирая из кучи сваленных инструментов разводной ключ.
Тэхен, хмыкнув, толкнув себя языком в щеку.
Он взглянул на Чонгука и успел заметить насмешливый огонек в его глазах, который тут же исчез.
Да эта падла издевалась над ним!
А дальше произошло что-то точно действительно непредсказуемое.
— Покрути немного тот вентиль, — Гук кивком головы указал своему "помощнику" на два разноцветных вентиля на стене одной из ближайших пристроек.
Тэ сделал всё так, как и сказал ему Чонгук. Но резьба совершенно без предупреждения возмутительнейшим образом сорвалась, оставив в руке Тэхена только ставший бесполезным вентиль. А прямо в офигевшего Кима выстрелил сильный фонтан абсолютно ржавой воды.
От неожиданности Тэхен только успел прикрыть лицо руками. Потом уже ощутил, как его оттянули от безжалостно бившей в него струи, и пока он отплевывался и тер глаза, Чонгук сумел остановить рвавшийся из трубы поток воды.
— Ты как? — бросил он, поднимаясь с колен и вытирая руки о шорты. Тэхен к этому времени успел умыться питьевой водой из пластиковой бутылки Гука, размышляя о том, что в последнее время ему как-то упорно не везет: потерял своего сценариста, разбил машину, зафигачился башкой о бетонный потолок, искупался в ржавом потоке, вкрашился в ледышку.
— Ага... — Тэ со вздохом рассматривал свою мокрую белую футболку с издевательскими бурыми пятнами. — Пойду переоденусь.
Только вчера купил эту футболку, а ее уже смело можно выбрасывать. Он принялся выкручивать неприятно холодившую кожу ткань, поднимая ее концы почти к самой груди. Тэхен настолько задумался о своей нелегкой судьбинушке, что не заметил, насколько потемневшим взглядом наблюдал за ним Чонгук. Цепляя глазами обнаженный живот, бока, и даже немного показавшиеся темные соски.
— Пойдем ко мне, — негромко проговорил он. — Сумка с моей одеждой ближе, чем твоя комната.
Тэ немного потеряно кивнул, пригладив влажные, тут же принявшиеся завиваться на концах мягкие темные волосы. Чонгук провел его в небольшую пристройку, находящуюся в отдалении от основного дома.
В пристройке была кровать и небольшой стол — на этом всё, пространство было лимитированным и быстро заканчивалось.
Судя по брошенной в углу дорожной сумке, которую Тэхен ранее видел в своей комнате, Чонгука Хоби переселил именно сюда.
Закончив осмотр, Тэ повернулся к Чону, и тот взглядом указал на стопку одежды на столе.
Он кивнул, повернулся спиной и без какой-либо задней мысли принялся стягивать с себя мокрую футболку. Послышался скрип и закрытие двери — видимо, Гук ушел, дав ему возможность спокойно переодеться. Но когда Тэхен, бросив футболку на кровать, вжикнул молнией джинсов и задумчиво повернулся к двери, оказалось, что Чонгук ни фига не вышел из пристройки. Он стоял в паре метров от него, засунув большие пальцы в карманы своих безобразно облегающих шорт и, словно голодный коршун, беззастенчиво наблюдал за каждым его движением.
— Так… Ты ночуешь теперь здесь?.. — задал вопрос Тэ, чтобы хоть что-то сказать и хотя бы чем-то заполнить эту сгущающуюся тишину. Его голос наполнился хрипотцой, потому что Чонгук смотрел на него настолько горящими глазами, в которых бушевало темное и опасное пламя, что сомнений не оставалось — его сейчас либо убьют, либо выебут. И Тэхен, если честно, предпочитал второй вариант.
— Мм… — протянул Чонгук, не разжимая губ и, видимо, это означало «да».
Тэхен оседал под его пристальным и жгучим взглядом, плавился, словно карамель. Он был обнажен по пояс, а его правая рука всё еще была на паху, держась за собачку замка застывшими и покалывающими от недвусмысленной атмосферы пальцами.
— Спасибо за одежду, — неловко пробормотал он. И снова тишина. Спустя одну ужасно долгую минуту Чонгук, наконец, произнес:
— Я собираюсь трахнуть тебя так, что ты забудешь, как тебя зовут, — и растянул свои порочные губы в легкой полуулыбке.
Да в принципе, Тэ уже и так с трудом помнил кто он такой и откуда.
Он глядел на Чонгука широко распахнутыми глазами, удивляясь настолько резкой метаморфозе, будто они поменялись местами. А в животе тяжелело от нагловатой ухмылки и властного тона. И всё это охренеть как дико заводило.
Тэхен вообще в постели уни, хотя иногда в нем просыпается желание командовать, доминировать, подавлять, и ошейник может нацепить на партнера или даже портупею — такую, чтобы с плотными черными жесткими ремнями и большими металлическими кольцами. И тянуть за эти ремни, оставляя насыщенные розовые следы на чужом покорном и готовом на всё теле. Обычно это происходит в самый разгар съемок — когда он поймал свой кураж, когда чувствует себя непобедимым, когда сумел-таки нагнуть свою вертлявую музу, выдавливая и высасывая из нее всё до последней идеи и вытрахивая из нее всю душу. А иногда он хочет, чтобы поимели его. И ничего при этом не делать — давая партнеру возможность вести и самому создавать сценарий их бесконечно развратной ночи. А Тэхен при этом — покорный, исправно следующий за чужими бурными фантазиями, разморенный, и только ноги свои стройные шире расставляет, себя полностью раскрывая, и задницей в такт чужим толчкам усердно подмахивает. Такое с Тэхеном чаще всего бывает, когда съемки завершились, пост-продакшн и всё остальное закончилось. И вдруг накатывает такая внутренняя усталость — за все те дни съемок, когда он не давал себе ни на секунду расслабиться, не разрешал ни уставать, ни хандрить, ни болеть. А потом еще в голове это вертится: «А всё ли я правильно сделал? Ничего не упустил? Нигде не накосячил? Ведь точно в чем-то накосячил!». И хочется быть в чьих-то руках покорным и безропотным телом, которое бы с чувством выебали, а потом ему еще и печеньку вкусную и сладкую дали.
С его губ сорвался слабый звук, когда Чонгук, не колеблясь, в два шага приблизился и с жаром голодно его поцеловал, сразу же бескомпромиссно ворвавшись своим языком в чужой рот. Он крепко окольцевал руками Тэ, плотно упершись своей ширинкой в его пах.
Тэхен глубоко принимал горячий настойчивый язык, гулко постанывая, чувствуя грудью бешеное сердцебиение Чона и хватая своим ртом его прерывистые вздохи. Расстегнутая ширинка Тэ позволяла Чонгуку тереться своим возбуждением не в плотную ткань штанов, а в тонкую материю дизайнерского нижнего белья.
А Кима крыло от всего этого, потому что всё было горячее и пошлее, чем во всех его недавних необузданных фантазиях. И да, сегодня он отдаст контроль такому заведенному до предела водопроводчику, и будет ждать потом в награду свою сладкую печеньку.
На заметку: поцелуй с тем, у кого кольцо в губе — это уже секс. Такое заводит не по-детски — Тэхена так точно. Дай Бог здоровья тому, кто придумал подобное диво дивное и чудо чудное. Тэ потом об этом еще фильм снимет. Два.
Губы Чонгука блуждали по его лицу, медленно перемещались по щеке, крохотными поцелуями подбирались к уху, пока пальцы впивались в бедра до синяков. Ему до исступления хотелось этого нежданного гостя — необузданно, люто и без прелюдий.
Тэ скользнул руками по его накачанным, рельефно вылепленным рукам, груди, талии, бокам. Сжал в ладонях упругие ягодицы Чона, которые до дрожи хотелось пощипывать, шлепать и с чувством мять. А затем сильно укусил того под скулой, выбивая из груди Чонгука болезненный стон вперемешку с довольным урчанием.
Он хотел целовать и ласкать Гука, кусать и засасывать, облизать всё и попробовать на вкус этого охрененного
хирурга/орнитолога/брокера/продавца цветов. Досконально изучить его тело, присвоить его себе, пометить, испить его до дна, опробовать зубами каждую татуировку и каждый пирсинг, каждый холодящий кожу металл.
Таких, как Чонгук, он никогда не встречал. Дьявол во плоти. Ходячий секс. Оживший сплошной кинк. Откровенный порок.
Точно брокер. На черных атласных простынях, купающийся в деньгах, коксе и похуизме.
Ледяной принц оттаял. И превратился в секс-машину.
— Скажи, ты же притворялся, что ни хера не догоняешь? — прерывисто проговорил он.
Чонгук наклонился ближе и мучительно медленно провел языком по беспорядочно пульсирующей голубоватой венке на шее.
— Когда я увидел тебя, — с хрипотцой прошептал он, — первое, о чем я подумал, как бы с тебя стянуть штаны, нагнуть, хорошенько растянуть и максимально жестко выебать.
По телу Тэхена прошлась мучительно-сладкая судорога, и он блаженно закатил глаза.
— И возможно, — продолжил свои откровения Чонгук, — что тот поцелуй возле костра был совершенно не случайным. Спасибо Хо.
— Тогда зачем?..
— Чтобы нагулять аппетит.
— Пфф! — возмущенно фыркнул Тэ и недовольно дернулся. Значит, ему еще нужно было нагулять аппетит, чтобы захотеть Тэхена!
— Не мой аппетит, — Чонгук особо эротично облизал свои губы — так, чтобы Ким это увидел и точно заценил. — А твой.
Он толкнулся бедрами вперед, вырывая из Тэхена тихий протяжный стон. Горячее дыхание Чона обжигало чужие подрагивающие губы. Голодный взгляд пробегался по всему лицу Тэ, его греховный рот оставлял множество мокрых поцелуев.
Гук ласкал дрожащее от нетерпения тело, целуя то за ушком, то в скулу, то в шею, а кончиками пальцев задевал затвердевшие соски. Пальцы кружили по чувствительным темным ареолам, иногда надавливая, иногда просто ласково поглаживая. А затем без предупреждения резко их сжал, и Тэхен издал очередной долгий и протяжный стон.
Гук снова и снова терзал его соски, глаза при этом у Чонгука горели таким опасным пламенем, будто он дорвался до желанной сладости, до лакомства, которое давно уже хотел попробовать. Он перекатывал правый сосок между своими охуенными, немного шероховатыми после физического труда пальцами, а левый усиленно облизывал горячим языком и посасывал своими бесстыдными губами. Пока Тэхен превращался в сплошной искрящийся нерв, на котором его любовник крайне профессионально играл. Из его искусанных губ один за другим срывались прерывистые стоны и жалобные вздохи.
Проворные руки Чонгука, не теряя времени, приспустили джинсы и трусы Тэ к самым щиколоткам, выпуская наружу вставший и тяжело покачивающийся член. И Тэхен с наслаждением прикрыл свои глаза, откидывая голову назад, пока указательный и средний пальцы его краша сжимали набухшую и горящую от стремительно прилившей крови головку, слегка отодвигая при этом крайнюю плоть. Прохладная рука умело касалась его — такого покорного и раскаленного до самой высшей точки на этой Земле, в атмосфере, стратосфере, тропосфере и хуй-знает-какой-еще-сфере. Тэ, уже не сдерживаясь, хныкал и стонал, давно наплевав на то, как он выглядит с дрожащими ногами и умоляющим о чем-то взглядом.
Гук дрочил ему то плавно, то резко, от основания к головке, усиливая и ослабляя темп и скорость своих движений, оттягивая таким образом разрядку.
Тэхен что-то нечленораздельно мычал и жмурился, когда Чонгук ускорил свои манипуляции. И уже в момент, когда Тэ к своему облегчению решил было, что вот сейчас удастся спустить, как тот совершенно бесстыдно отнял свои руки от его члена, а губы — от груди, и прежде, чем Тэхен успел возмутиться, легонько толкнул его — прямо на кровать.
Тэ совсем неэлегантно приземлился на свою же недавно сброшенную футболку, а затем немного приподнялся на локтях, отзеркаливая в своих глазах такую же похоть, что плескалась и штормила в глазах у Чона.
Ким Тэхена завели настолько быстро и изящно, будто он — новенький скоростной спорткар. И сейчас его — и он в этом ни секунды не сомневался — хорошенько так и с чувством выебут.
Чонгук, между тем, стянул с него болтающиеся и мешающие штаны и черные боксеры, мучительно нежно касаясь насыщенно-медовой кожи, ласково пробегаясь пальцами по чужим щиколоткам, икрам, голеням, коленям.
Он забросил одну ногу Тэхена на свое плечо и провел языком от коленки и до самой тазовой косточки. Мокрый след приятно холодил разгоряченное тело Кима. И он совсем не был против этих жестких засосов — возле пупка, на бедре и прямо у самой мошонки.
Ахуеть… Насколько же всё охуеть! Тэхен таял от настойчивых ласк, уже плохо контролируя свое изнывающее от возбуждения тело, жадно наблюдая за Чонгуком из-под полуприкрытых век. А там было на что посмотреть — все его самые грязные фантазии соединились в одном охуенном человеке. И сколько бы тот не бегал от Тэхена, но, в итоге, именно Чонгук сделал первый шаг.
Тэ, конечно, не готовился сегодня к сексу. Хорошо, что его завтраком были только три чашки кофе, так что… Так что когда Чонгук сначала большим пальцем прошелся по призывно приоткрытым мягким губам Кима, а затем с силой надавил на нижнюю, заставив его открыть свой рот, Тэ безропотно вобрал два татуированных пальца Чона, смачно их облизав и обстоятельно обсосав.
Чонгук же при этом смотрел на него настолько хищно и ненасытно, будто собирался сожрать его здесь и сейчас.
Он наполовину просунул первый палец в узкое, плохо принимающее его и пульсирующее отверстие и, недолго думая, сразу же загнал его по самую костяшку, чтобы побыстрее отыскать ту самую кнопку, которая включит хриплые и тягучие стоны, что будут литься из этих охрененных губ. Пока Чонгук будет трахать его своими пальцами, загоняя те на полную, всё больше расширяя и раскрывая эти врата в рай для своего ноющего и зудящего от отсутствия внимания и ласки уже давно как каменного стояка.
Чонгук настолько увлекся, что в уголках глаз Тэхена понемногу уже стали скапливаться слезы — так сильно тот долбил по его простате, и в такой степени Тэ хотел спустить. Еще чуть-чуть, и ему придется умолять этого дьявола об оргазме. И он не сомневался, что такое Чонгука только позабавит. Тэхен вертелся на кровати, его руки мертвой хваткой вцепились в сбитое от их бешеной прелюдии одеяло. А Гук, будто не замечая, в каком состоянии находится его партнер, не давая ему отдышаться, рьяно продолжал разрабатывать вход уже тремя пальцами, время от времени пытаясь просунуть туда еще и четвертый.
И да, чужое хныканье и скулеж приносили ему адское удовольствие. Потому что это значило, что его любовнику сейчас очень хорошо.
В момент, когда Тэхену уже казалось, что его либо разорвет на сто долбанных и хнычущих частей, либо он кончит, Гук вытащил пальцы, после чего несколько раз провел вдоль потяжелевшего от возбуждения члена Тэ, достаточно небрежно его поласкав. И снова Тэхен протяжно заскулил. "Какого хрена?? Давай уже, трахай меня! — хотелось крикнуть ему. — Отдери, выеби до ебанных звезд перед глазами! И перестань со мной в свои блядские игры играть!!".
Чонгук мазнул кончиками указательного и среднего пальцев по его животу, пачкая их в липкой и прозрачной смазке, сочащейся с покрасневшей и набухшей головки. Чтобы после этого приблизить пальцы к лицу Кима, и отчаянно медленно провести ими по его губам. И довольно ухмыльнуться, когда показался язык, быстро и порочно слизавший собственный вкус. При этом Тэхен глядел на него из-под своих пушистых ресниц настолько жалобно и по-блядски умоляюще, что, конечно, нужно было приложить усилия, чтобы тут же не перевернуть его и с размаху не войти без смазки и презерватива. А потом с удовольствием залить всё внутри Кима своим горячим семенем, уже давно, до звенящих яиц, просившемся наружу.
Чонгук быстро, чтобы не заставлять эту офигенную прелесть ждать, достал из своей дорожной сумки смазку и презервативы. После чего стянул с себя серую борцовку, шорты, трусы — и член Тэхена в очередной раз дернулся.
На правом соске поблескивал металл штанги. Кажется, на ней была надпись или какой-то рисунок. А еще у Чона был Принц Альберт.
Так… Теперь это уже официально: Чон Чонгук — самая грязная и развратная фантазия Ким Тэхена на века.
Гук проделал все необходимые манипуляции, раскатав по своему стволу презерватив и выдавив на него из флакончика смазку.
— Котенок, — хрипло попросил, — давай переместимся к окну.
Конечно, «окно» — это было слишком громко сказано. Небольшое запотевшее от их страсти и похоти окошко с узким подоконником, выходящее на задний двор.
У Тэхена всё внутри в очередной раз тройным сальто-мортале с разворота назад перевернулось, едва он понял, что Чонгук хочет добавить их совокуплению особой остроты. На губы просилась распутная ухмылка, когда Гук, усмехнувшись, потянул его за руку, поднимая с кровати и подталкивая к окну.
При этом в его глазах было столько лукавства и озорства, что Тэхен без лишних слов развернулся к нему спиной, расслабился и широко расставил ноги, прислонившись к небольшому подоконнику (только бы никто из обитателей этого дивного виноградника не сунулся сюда, хотя, определенно, перчинки это в их секс добавило бы).
Чонгук уложил свои ладони на округлую аппетитную задницу и, поцеловав обе ямочки на пояснице, пристроил крупную головку у растянутого его пальцами и залитого смазкой входа. От одной мысли о том, насколько горячо и тесно будет внутри Тэхена, ему пришлось себя усмирять, так как хотелось насадить его на свой член сразу и до упора — так, чтобы набухшие яйца без промедления шлепнулись о чужие сочные и соблазнительные ягодицы.
Обалдеть, насколько же горячо и пикантно Тэхен сейчас смотрелся, выгнув спину и развратно выпятив свою пятую точку, будто похотливая и бесстыжая девица по вызову…
Гук толкнулся сразу наполовину, поглаживая своего любовника по изящной спине, по дрожащим от напряжения бедрам. Остановился, проверяя отзывчивость чужого тела, а затем, уже не сдерживаясь, сразу до конца. И из его губ слетел довольный стон-урчание, потому что больше терпеть эту сладкую пытку он не мог и не хотел, выходя и снова загоняя свой орган уже на полную.
— Ким Тэхен… — пробормотал он. — Если бы ты только мог видеть, как же охуенно ты растягиваешься вокруг моего члена. Уверен, ты такой красоты еще не видел.
Когда металл штанги с размаху впечатался в простату, Тэхену напрочь снесло голову, он заорал, и ему было похрен, если его кто-то услышит. Потому что то, что сейчас делал своим членом Чонгук, должно быть увековечено в скрижалях. И если Тэхену настолько охуенно сейчас, то как же должно всё ощущаться без презерватива!
Чонгук трахал быстро, жестко и долго. А Тэ своим низким и до невозможности глубоким и хриплым голосом стонал громко и настолько красиво, что Гуку хотелось записать его на свой телефон, и потом бесконечно слушать эту изысканную и порочную мелодию. Можно даже на будильник поставить — тогда проснуться для него не будет никакой проблемы.
Чонгук столько раз менял угол вхождения, положения тела Тэхена и позу того, как он брал своего любовника, снова и снова срывая с губ Кима отчаянный и хриплый скулеж, что Тэ неожиданно осознал настоящее значение фразы: «Вертеть на хую».
Они оба были разгоряченными и мокрыми — потому что с их тел ручьями стекал пот, потому что на дворе был июль, потому что оба до предела были возбуждены и пиздец какими сексуальными.
Чонгук в очередной раз изменил место их совокупления, и они вновь переместились на узкую кровать. Гук уложил Тэхена спиной на постель, забросил обе его ноги на свои плечи и снова вошел уже в прилично растянутый и растраханный постоянной долбежкой вход до упора, шлепнув своей мошонкой о чужие ягодицы, и взяв рваный и быстрый ритм. Стоны ни один из них уже давно не сдерживал и Тэ в очередной раз очень понадеялся, что никто мимо этой пристройки проходить не будет, потому что эти порнушные звуки ни с чем не спутаешь.
Когда Тэ уже понимал, что доходит до предела, он ощутил, как рука Чонгука сначала ласково пробежалась по его шее, скользнув по кадыку и яремной вене, а затем сжалась на горле, бескомпромиссно перекрывая доступ к дыханию. Рот Тэхена судорожно попытался поймать хотя бы каплю настолько необходимого кислорода, но ему это никак не удавалось. По его телу пробегали электрические разряды боли, искусанные налитые краской губы распахнулись в немом стоне.
Этот момент — между жизнью и смертью, когда ты посредине, когда ты на краю... Возбуждение еще больше усилилось (хотя, казалось бы, куда уж больше?), пока Тэхен пойманной птицей метался по кровати, ощущая, как кислород покидает его легкие и мутная пелена накрывает зрачки, размывая эти дьявольские черные горящие перед ним глаза. Тэ с силой прорисовал своими ногтями длинные красные линии на спине Чонгука, но тот даже не вздрогнул.
Вместо того, чтобы прекратить, он скользнул языком в чужой рот, чуть оттягивая волосы Кима на затылке.
Тэхен что-то задушено прохрипел, сразу же после этого обильно кончая. Его сперма выплескивалась неровными толчками, пачкая белесой жидкостью подтянутый живот.
При этом он настолько безжалостно в своих конвульсивных от недостатка кислорода движениях сжал Чонгука внутри себя, что тот не сдержался и кончил следом за ним.
Как только Тэхен достиг своего охуенного по силе и эмоциям пика, рука его любовника тут же исчезла с покрасневшей шеи.
Немного отдышавшись, Гук жадно припал губами к животу Тэ и слизал всё до последней капли.
От подобной сцены Тэхен, если бы был в состоянии, кончил бы еще раз.
Потом они лежали на смятой, пропахшей диким сексом и развратом постели — потные, утомленные и бесконечно довольные.
— Как ты? — прошептал Чонгук и языком провел по его мочке. — Тебе было хорошо?
Тэхен только сдавлено что-то промычал — ни на что другое у него банально не было сил. А его мозги всё еще пребывали в каком-то необычном и забавном месте, где яркая радуга, пушистые единороги и изумрудная травка с карминно-розовыми маргаритками.
Чонгук нежно оглаживал разморенное тело Кима.
— Мне пора, — шепнул он ему на ухо, мимолетно поцеловал в висок, после чего быстро поднялся на ноги, в мгновение ока оделся и исчез.
Тэхену же для того, чтобы выбраться из постели и одеться, понадобилось значительно больше времени. Тело ныло после оставленных чужими пальцами багряных следов, грозивших очень скоро расцвести живописными синяками, жгло от горячих поцелуев — губы Чона не пропустили ни миллиметра его кожи, в горле саднило, а в заду тянуло от обстоятельно похозяйничавшего там большого члена. Тэхен в прямом смысле слова был затрахан. Чертяка Чонгук свое слово-таки сдержал.
Выйдя на улицу, Тэ так тупо и остался стоять посреди двора, бесцельно пробегая глазами по всему, что только видел перед собой, пребывая в какой-то совершенно тупой прострации.
Ок, настолько толково, качественно, умело и со вкусом его не трахали… Никогда.
