Нежданные гости

      — Почему бы тебе не освоить пеший эротический туризм? Иными словами, не пойти нахуй? — едко поинтересовался Тэ у второго режиссера. Этого гаденыша приставила студия, и Тэхен нереально злился, что ему — тому самому Ким Тэхену — приходилось иметь дело с тем, кого ему навязали продюсеры. Но выхода не было — он настоял на съемке в усадьбе "Bomnal" и на покрытии всех ее долгов, они в ответ заставили его работать со своим далеко не самым талантливым, но крайне наглым протеже. Точно чей-то любовник.       Тэхену вообще-то насрать, кто с кем спит. А вот на то, что его заставляют работать с тем, с кем он работать не хочет — вот на это ему не насрать.       И Кима уже конкретно задолбали все эти понты и дешевый пафос, с которым важно передвигался по съемочной площадке второй режиссер. А всю работу, в итоге, тянул на себе Тэ, который и в мелочах не мог беспрекословно довериться этому абсолютно бесталанному и бесполезному кадру.       Вот хотя бы один раз проучить студию. Он своими фильмами сделал ее знаменитой, вывел на совершенно иной уровень. И вот, здрасьте, такова благодарность. Но Тэхен не мог позволить себе подобные выходки — вроде запороть съемки — его перфекционизм никогда не разрешил бы такого сделать. Уж если он за что-то берется — то только до конца.       Так что приходилось смириться с ситуацией и продолжать работать по установленному им ранее графику и вывозить на себе буквально всё.       Съемки на винограднике Хо уже подходили к концу — оставались считанные дни до их завершения. Что кому-то могло показаться абсолютно нереальным.       Но Ким Тэхен был именно из тех необычайно одаренных творцов, практически вундеркиндов кинопроизводства, кто был способен все необходимые подготовительные этапы уместить в полтора месяца, и уже в начале октября приступить к съемкам в основной натурной локации.       Хотя обычно это занимает намного больше времени — после утверждения сценария, бюджета и всех этапов пре-продакшна вроде подбора актеров, съемочной группы, поиска локаций, создания декораций, реквизита, составления монтажных листов и графика съемок — только после этого бесчисленного количества дел и начинался собственно сам процесс съемок.       Но Тэхен не видел смысла тянуть кота за яйца (извини, котик) и ждать всю зиму, когда, в конце концов, можно будет отснять сцены в винограднике. Поэтому в своей бескомпромиссной и жесткой манере поторапливал съемочный процесс, так как видел, что осень явно очень скоро собиралась плавно перетечь в морозную зиму.       К концу ноября, после двух месяцев жизни по им же самим составленному абсолютно драконьему графику, Тэ вошел в это свое ультра рабочее состояние — без сна, отдыха, еды и только лишь на одном кофеине. Обычно в этот список железным пунктом входил секс — ему в обязательном порядке нужно было кого-то нагнуть, чтобы выпустить пар и очистить мозги.       Но не в этот раз.       Тэхен даже подумать не мог, чтобы заставить себя прикоснуться к кому-то, кроме... Или чтобы к нему прикасался кто-то, кроме...       С такими темпами еще немного, и он запишется в буддийские монахи. Интересно, какой у них там рекорд воздержания? Тэхен смело может ворваться в первую десятку — с его-то звенящими яйцами...       Поэтому сейчас вся надежда была исключительно лишь на кофе, который поглощался им такими дозами и такой крепости, что обычно не лезшие не в свои дела Чимин и Хоби крайне неодобрительно и даже с тревогой глядели на очередную в его руке порцию горького черного легализованного яда.       Но так как кофе — это было практически единственное, что давало ему энергию и бодрость (кроме отработки ехидства на втором режиссере), он абсолютно спокойно забил на эти очевидные невербальные намеки, хотя за два месяца ежедневного общения крепко прикипел к этой парочке.       Когда вся группа после тяжелого съемочного дня уезжала в трейлерный городок — студия разместила его за десять километров от виноградника — Тэхен был единственным, кто оставался на территории усадьбы.       — Холодно уже ночевать там, — привычно проворчал Хо, когда Тэ после легкого ужина в компании хозяев, так толком и не поев, направлялся в пристройку, где остановился на период съемок. — В доме теплее.              — Еще терпимо. Как только — так сразу, — привычно ответил ему Тэхен. Этот разговор повторялся изо дня в день — Хоби не нравилось, что именитый гость жил не в доме, а Тэ не хотел уходить из пристройки.       Ноябрь заканчивался, и в ней действительно становилось всё холоднее. Но Тэхен хотел быть именно здесь — где всё напоминало ему о тех четырех днях в объятиях Чонгука.       Как-то Хо, стараясь быть не слишком навязчивым, попытался всучить ему номер телефона Гука. И Тэхен в первую секунду вспыхнул радостью, но эта радость так же стремительно погасла, как и появилась.       То, что у одного из двоих, кто сошелся только ради горячего секса, появились чувства, совсем не значит, что чувства появились и у второго. Если бы не то недоразумение, Чонгук уехал бы через два дня — с приездом в Корею Чимина. И они бы всё равно расстались. Да, скорее всего, обменялись бы номерами телефонов. И вполне возможно, что первые пару недель даже переписывались бы, занимались секстингом, пересылая свои порнушные фотки, может пару раз устроили бы сеанс аудио и/или видео секс-марафона. Ну там ласкали бы себя на камеру, какие-то игрушки в себя совали, пошло чужое имя выстанывали, пока кончали.       Но по сути, на этом бы всё и закончилось. Люди, которые сходятся исключительно ради перепиха, долго на дистанции не продержатся. А судя по тому, что было у них с Чонгуком — в их кружке по интересам определяющим было как раз то, как кто сумеет жарче и развратнее трахнуть другого.              И как бы Тэхен не сожалел о том, что в свое время увидел ситуацию в ебучем, искривленном Джином зеркале, он понимал, что по большому счету существенно это ничего бы не изменило. Они с Гуком всё равно через два дня разъехались бы — каждый в свою жизнь.       Так был ли смысл спустя почти четыре месяца после расставания появляться с абсолютно тупым "Привет"?       Тэхен точно знал — если бы перед ним возник какой-то чел, с которым Тэ перепихнулся какое-то количество месяцев назад, у него был бы к нему только один вопрос: "Ну и нахуя ты здесь?".       И он не хотел, чтобы Чонгук подумал о нем так же.       Так что всё, что ему оставалось делать — это после утомительного дня заваливаться на кровать в пристройке, обложившись листами со сценарием и подробными раскадровками, в очередной раз до зубодробильной головной боли прогоняя в уме все детали съемочного процесса. И перед тем, как окунуться в недолгий, но крепкий сон, вспоминать, каким изломанным и разрушенным был Чонгук, когда связанный и возбужденный до предела скулил и метался по кровати, пока Тэхен облизывал его, засасывал, целовал, кусал, брал в рот и трахал.       И ему при этих воспоминаниях достаточно было провести пару раз по своему возбуждению рукой, чтобы, закусив до крови нижнюю губу, хрипло просипеть: "Гуки..." и спустить.       А после этого вспоминать, как они лежали в объятиях друг друга — потные, довольные, утомленные и расслабленные. И Чонгук всегда обнимал его так, будто защищал от всего мира. И с этими мыслями провалиться в свой очередной беспокойный сон.       И эти воспоминания заменяли ему любой самый реальный секс, который мог быть у него сейчас. Желающих, как всегда, было немерено — половина съемочной группы отчаянно делала ему недвусмысленные намеки, в то время как сам Тэ при этом тщательно отмораживался. Вторая половина недоумевала, почему съемки идут, а Ким Тэхен никого не нагибает и никому не вставляет.       Он медленно шел по той же тропинке, что и четыре месяца назад, когда злобная колючка шла впереди, Нам тащил самогон, а Тэ поддерживал его вместе с его нелегкой ношей, пока тот пару раз едва не навернулся в кромешной тьме. Прошел бы Тэхен снова по этой тропинке, зная всё то, что произойдет? И сам себе ответил: да, прошел бы, даже осознавая, что ждет его впереди. Потому что не знать это чувство в тысячу раз хуже, чем быть несчастливым, но знать. Если бы бабуля Хи была жива, она стопудов отбила бы ему пятюню — как товарищу по несчастью. Тому, кто не может быть с тем, кого любит, но ни о чем не жалеет.       Тэ был на связи с Намджуном, пока тот вносил в сценарий правки, когда из него вырвалось:       — Как ты считаешь, я буду как бабуля Хи всю жизнь одиноким?       — Чего?..       — Она ведь не захотела предавать свою любовь и предпочла прожить жизнь в одиночестве, — пояснил он.       — Ни хуя не понял, — помолчав, сказал Нам, — но надеюсь, это ты придумываешь монолог для фильма. Я не хочу, чтобы ты всю жизнь был один.       — Я тоже не хочу... — мрачно ответил Тэ. — Но разве меня кто-нибудь спрашивает? Я сам облажался, теперь мне с этим жить. Мое разбитое сердце склеят только его объятия...       — Это всё еще монолог главного героя? — с кислой миной переспросил Джун.       — Ага... — Тэхен вздохнул. — Запиши это в монолог.       На выходных они устроили небольшие посиделки — в усадьбу приехали Нам, Юнги и Джин — впервые с тех пор, как были здесь летом. И всё было почти так же, как и четыре месяца назад. Только на улице похолодало, Хосок не отпускал от себя Чимина... И Чонгука не было. А так всё, как тогда...       Тэхен не мог налюбоваться на Джуна — тот выглядел офигенно. Судя по тому, как из глаз его друга исчезло это жалкое выражение, злобная колючка всё же сдалась и дала себя качественно так отыметь.       — Ты всё-таки дождался свою музу? — спросил Тэ, подначивая друга, хотя и так прекрасно всё знал — в конце концов, именно он сбросил Хо адрес Нама.       Намджун скромно усмехнулся.       — Всё-таки дождался.       — Я же говорил тебе, — шепнул Тэхен на кухне Юнги в его мелкое ушко, — будешь ходить шелковым и счастливым.       Тот насмешливо фыркнул, но в ответ не съязвил. Видимо, действительно стал шелковым и счастливым.       Вечером они сидели у костра, кутаясь — кто в плед (Чимин и Юнги), кто в кофты (Намджун и Хосок), а кому нипочем была вечерняя прохлада (Джин и Тэхен).       Юнги, совершенно не стесняясь, прижался к Наму, а его кошачьи раскосые глаза периодически закатывались от удовольствия, особенно когда Джун сжимал его ладошку или поглаживал по бедру. Тэхену даже казалось, что еще немного — и он мурчать по-кошачьи начнет.       И тогда Юнги сказал это.       — "Мужчины Ким Тэхена", — он хмыкнул и еще удобнее устроился в объятиях Нама. — Такая забавная формулировка. Я в первый раз как услышал, подумал, что это название порнухи.       Тэ недоуменно поднял голову от телефона, куда вносил заметки о своем шестом совместном с Джуном фильме. Где-то он уже слышал это словосочетание.              — Откуда это? — спросил он.       — Это статья, о которой рассказывал нам Джин, как только ты появился здесь.       И Тэхен тут же вспомнил это — весной желтая пресса, сразу после его триумфа в Каннах, выдала объемный, хотя и бесконечно лживый материал. О том, сколько любовников было у знаменитого режиссера.       Несмотря на то, что Корея — абсолютно гомофобная страна, корейское общество прощало ему его гейство. Слишком уж Тэхен был талантливым и харизматичным, успешно своими работами представляя и прославляя их страну.       В той статье был какой-то бесконечный список людей. И честно — даже если Тэхен и хотел бы, он физически не смог с ними со всеми что-то там мутить. Но, конечно, правда никого не интересовала. Всем было намного веселее обсуждать и бесконечно обсасывать подробности.       — Кстати, вы ведь узнали нас с Намом, когда мы впервые здесь появились? — задал Тэхен вопрос, который уже давно вертелся в его голове — после тех слов Чимина.       — Конечно я узнал... — Хосоку было неловко в этом признаваться. — Не сразу, а когда ты зашел в дом. Тогда я понял, кто ты и кто твой друг — вы же по всем премиям и событиям вечно вдвоем таскаетесь. Вам даже роман приписывают. Джин тоже тебя узнал.       — Я понятия о вас не имел, — тут же вставил Юнги. — Пока Джин не рассказал.       — Чонгук тоже о тебе никогда не слышал, — помолчав, добавил Хо.       Тэхен ощутил это — как что-то мерзкое прошлось по его позвоночнику.       — Что именно ты рассказал Чонгуку обо мне? — он смотрел только на Джина. Потому что просто это знал — всё началось с него.       — Правду, — Джин тоже уставился на него в ответ. — То, что о тебе говорят. Я видел, как ты смотрел на него за завтраком. Будто уже его оттрахал. Я сказал, что ты — национальное достояние. Но еще ты — кобель. И если он не хочет стать пунктом в списке "мужчин Ким Тэхена", — последнее было сказано максимально ехидно, — тогда ему лучше держаться от тебя подальше, — Джин упрямо сложил руки на груди, потому что, конечно, смотреть в ахуевшее от поступающей информации лицо было не слишком комфортно. — Он — хороший человек! Чонгука только птички интересуют, он спасает всякие там умирающие виды какой-то хуевины. Он даже не слышал ни о каком Ким Тэхене. И я рассказал ему о тебе. У тебя таких, как он, много было. И он убедился в моей правоте, когда ты уехал, не поговорив с ним и даже не попрощавшись!       — Ты, блять, совсем охуел?! — заорал взбешенный Тэхен, вскакивая на ноги. — Да я половины людей из того списка вообще не знаю! Мне приписывают роман даже если я с кем-то просто заговорю! Ты ебнутый нахер! И портишь мою жизнь!!       — Девочки, не ссорьтесь! — вставил Мин. — Деритесь.       — Простите за еблизм, — добавил Намджун, — но ситуация действительно трэшовая. Во-первых, я не знал, что ты, Тэтэ... И Чонгук... А во-вторых, Джин... Эта статья была абсолютным плодом воображения желтой прессы. Мы с Тэтэ еще угорали над ней. Потому что... Ну, это же дикий трэш. Как ты вообще мог в такое поверить? В том списке даже я был! И наш молочник. А ему шестьдесят четыре года!       — Да он просто еблан! — с ненавистью проговорил Тэхен.       — Чонгук — мой друг. А ты — никто! — упрямо повторил Джин. — Кто бы собирал его по частям обратно после звездульки вроде тебя??       Тэхену очень хотелось обстоятельно так обложить хуями этого недоноска и как следует ему въебать, но в груди вдруг появилась и молниеносно заполнила всё собой такая безнадега и такая усталость... Они действительно с Джуном угорали над той статьей, когда она только вышла. Кто же знал, что репутация — херак — и настолько больно ударит в спину? Даже если то, что говорили о нем, в большинстве своем было неправдой?       Зато теперь всё встало, в конце концов, на свои места. Чонгук избегал его, потому что считал Ким Тэхена обычным звездным ловеласом, и не хотел быть безликой строчкой в его бесчисленном списке побед.       Спасибо, блять, Джину!!       От всего, что он узнал за последние пять минут, Тэхен уже был даже не в ахуе... А в два хуя!       — Докажи, что ты достоин Чонгука, а только потом возмущайся! — разозлился Джин, который хоть и не чувствовал за собой вины, но ему всё равно было неприятно от подобной ситуации. Потому что так, как смотрел на него этот режиссер... Как будто ему действительно было больно.       На некоторое время возле костра повисла гнетущая тишина.       Тэхен немигающим взглядом уставился на огонь, Юнги переглянулся с Джуном, Джин продолжал держаться за маску упрямой невозмутимости, Чимин снял свои очки и уже в сотый раз неловко их протирал, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, Хосок сочувственно поглядывал на Тэ. Он достал из кармана свой телефон и написал сообщение.       — Я отправил тебе номер Чонгука, — негромко сказал. — Мне кажется, между вами много всего недосказанного.       Джин фыркнул.       — Если Гуки к этому времени не чснул его. Я бы на его месте сразу же, как Ким дал нам свой номер, заблокировал его и не забыл натыкать игл в его куклу вуду.       — Еблан.       — Сам такой.       На этом этот восхитительный вечер закончился, и Тэхен побрел в свою пристройку.       Потом лежал на кровати и бесконечно долго гипнотизировал взглядом присланный Хосоком номер телефона Чонгука.       В чем Хо прав — так это в том, что им необходимо пообщаться.       Облизав мгновенно пересохшие губы, Тэ зашел в мессенджер и набрал самое тупое слово на всём белом свете:       Ким Тэхен       Привет       Не доставлено.       Какое там время в Бразилии? Залез в поисковик, узнал, что разрыв между странами — двенадцать часов. Там сейчас девять утра, Гуки должен быть на связи.       Тэхен подождал еще десять минут.              Ким Тэхен       Ты вне зоны или...       Не доставлено.       Подождал еще двадцать минут.       Ким Тэхен       Неужели ты действительно отправил меня в чс?       Не доставлено.       Еще десять минут.       Ким Тэхен       Жестоко       Не доставлено.       Ким Тэхен       Не ожидал       Не доставлено.       Тэ сам себе усмехнулся и отложил телефон в сторону. Время близилось к полуночи и стоило попытаться уснуть — его будильник зазвенит в пять утра.       В пять утра первое, что он сделал — это проверил переписку.       И снова долго гипнотизировал взглядом это "Не доставлено".       Ким Тэхен       Ты — мои больные раны       Не доставлено.       Потом двенадцать часов каторжных съемок с тупым вторым режиссером, самовлюбленными актерами и подвисшей техникой.       Не доставлено.       Никаких изменений. Сколько бы Тэхен не открывал переписку — ничего не менялось. Чонгук всё-таки отправил его номер в блок.       И снова вечер, снова он в своей кровати и пялится в переписку — та была прискорбно односторонней.       Ким Тэхен       Я сейчас лежу в той постели, где мы с тобой трахались       Не доставлено.       Он усмехнулся. Это прям как дневник бабули Хи: пиши — не хочу. Твои мысли, твои чувства, запертые в словах, никогда не прочтет тот единственный, кому они адресованы.       Ким Тэхен       Я часто представляю тебя, когда ласкаю себя       Не доставлено.       Ким Тэхен       Вру, конечно. Каждый раз представляю только тебя       Не доставлено.       Ким Тэхен       Хорошо накачал правую руку       Не доставлено.       Ким Тэхен       Ты бы мной гордился. В смысле, так, как у тебя накачано всё тело, у меня накачана только одна рука. Но ничего, к своей цели я двигаюсь потихоньку       Не доставлено.       Ким Тэхен       Не представляю, что когда-то захочу быть с кем-то другим       Не доставлено.       Ким Тэхен       Я по тебе скучаю       Не доставлено.       Ким Тэхен       Если то, когда тебя раздирает изнутри в мясо и кровь каждую секунду каждого ебанного дня — это называется "скучать", тогда да, я по тебе скучаю       Не доставлено.       Ким Тэхен       Когда впервые увидел тебя, думал, что я вкрашился       Не доставлено.       Ким Тэхен       А оказалось, нет       Не доставлено.       Ким Тэхен       Оказалось, я не вкрашился       Не доставлено.       Ким Тэхен       Оказалось, я полюбил       Доставлено.       Ким Тэхен       Жизнь такая удивительная штука       Доставлено.       Ким Тэхен       Не перестаешь удивляться       Доставлено.       Ким Тэхен       Тому, как же умело она тебя ебёт       Доставлено.       Ким Тэхен       Но я не буду, как бабуля Хи, заливать ящик воспоминаний клеем, чтобы больше никогда его не открыть       Доставлено.       Ким Тэхен       Теперь ты — мое вечное вдохновение       Доставлено.       Ким Тэхен       И я еще долго буду снимать фильмы о тебе       Доставлено.       Ким Тэхен       И переживать нашу с тобой историю снова и снова       Доставлено.       Ким Тэхен       Надеясь на другое окончание       Доставлено.              Ким Тэхен       Всегда. Я буду делать это всегда       Доставлено.       Сначала Тэхен не понял, что изменилось, углубившись в признания, с такой силой рвавшиеся из его груди. А вот потом да, потом он понял. Застыл, как паникующий суслик в свете фар стремительно приближающегося самосвала. Задеревеневшими пальцами прокрутил на начало переписки и увидел, как возле каждого сообщения рядом с "Доставлено" появляется надпись "Прочитано".       Паникуя и матеря себя, на чем свет стоит, он со скоростью, достойной Флэша, ворвался в меню мессенджера и нажал на "Удалить всю переписку".       С трудом и облегченно выдохнул. Поздравил себя с молниеносной реакцией.       И только потом понял, что переписка была удалена только лишь в его телефоне.       А вот в телефоне Чонгука — нет.       Тысяча вторая тупая ситуация в жизни Ким Тэхена.              Блять.       Ночь он практически не спал, утро встретил напряженный и невыспавшийся.       Вот только ничего не изменилось. Даже несмотря на то, что Гук прочитал его тупейшие признания, достойные подростка, впервые познавшего сладость и радость чувств, он ничего не сделал.       И тогда Тэхен окончательно осознал — Чонгуку всё это не нужно.       То, чего он боялся, произошло — он со своим "Привет" ворвался в чужую жизнь спустя время, а его там никто не ждал.       Стыдно? Да. Больно? Да. Тысяча третья тупейшая ситуация в жизни Ким Тэхена.       И вновь бесконечный съемочный день, и снова Тэ запихивает всё куда-то далеко и отрабатывает четырнадцать часов съемок, чтобы вечером с бутылкой пива приземлиться возле костра. Гости разъехались, а Хосок и Чимин играют в какую-то игру с записочками и хихикают, как на первом свидании. Милота.       — Расскажите мне о Чонгуке, — неожиданно просит он, отхлебывая из бутылки горький напиток.       Хосок на мгновение задумался.       — Чонгук самый младший в нашей компании. Но всегда среди нас всех был звездой. Куда не придем отдохнуть — его тут же пытались от нас увести, — Хоби улыбнулся, вспоминая былые времена. — Гуки по своей сути защитник, несмотря на его крутой бэд бой стиль у него очень доброе сердце. Помешан на своей работе. Трудится в заповеднике, занимается защитой пернатых от вымирания и воздействия на них хуевой, испорченной людьми окружающей среды.       — Знаешь, кто такие голубые ара? — спросил Чимин, отхлебывая из термоса горячий женьшеневый чай и кутаясь в теплый шерстяной плед. Тэ отрицательно покачал головой, давно забыв о своем пиве и внимательно слушая. — Это редкие тропические попугаи, — принялся рассказывать Чимин. — Они стали известными всему миру после мультфильма "Рио". Но в 2019 году этот вид был признан вымершим в дикой природе. Чонгук входит в группу специалистов, которым удалось спасти попугаев и вернуть их обратно в леса. Кажется, сейчас насчитывается уже восемь птичек, ведь так?       Хоби кивнул.       — Да... Беспрецедентное событие. Эти пташки официально считались исчезнувшими. А Чонгук и его коллеги сумели перевернуть этот мир. Совершили настоящее чудо. Это дело всей его жизни, — Хо не удержался от смешка. — Но как только Гуки начинает рассказывать о своих голубых попугаях, мы все сразу же засыпаем. Буквально!       — Но я ни разу не слышал, чтобы он говорил о птицах! — недоуменно заметил Тэ.       — Это потому, что он не хотел выглядеть перед тобой занудой.       Что за детский сад?! Неважно, о чем бы Чонгук рассказывал — о птичках, рыбках или букашках — Тэхену всё равно было бы интересно!       Обидно до слез — настолько потерять всё то, что у них было, и что могло бы быть. Но их пути, на мгновение соприкоснувшись, тут же разошлись в разные стороны, разметав их по разным городам, странам, континентам и вообще по разным сторонам этого ебанного света.       И теперь в душе Тэхена было слишком много пустоты. Еще больше ее было в его жизни.       Следующие несколько дней были нервными — пришлось оставить съемки на второго режиссера и продолжить промо своего предыдущего фильма, который выдвинули на новую премию.       Когда Тэ, в конце концов уже поздно вечером добрался в усадьбу "Bomnal", единственное, чего он хотел — это сдохнуть. Желательно, как можно скорее. Оказаться в своей прохладной и одинокой пристройке и замертво там упасть — прямо на неразобранную постель.       Что он и сделал, мгновенно вырубившись, едва его голова коснулась подушки.       Проснулся от шума, скрипа и отчетливого осознания, что на него кто-то смотрит. С трудом открыл глаза и сфокусировал свой взгляд на том, что находилось прямо перед ним. И застыл.       — Ты занял мою кровать, — послышалось неспешное и бархатистое.         Тэхен, с трудом стряхнув с себя оцепенение, помедлил и молча подвинулся, предоставляя место рядом с собой. Продолжая при этом сверлить взглядом нежданного визитера.       Туманная от сна голова не могла сходу определить — это всё ему снится, или спаситель голубых ара, офигенный красавчик Чон Чонгук находится сейчас вместо жаркой Бразилии — в холодной Южной Корее?       Наверное, всё-таки не сон — в конце концов решил Тэ. Потому что волосы немного укорочены, пирсинг из брови исчез, а в ухе появилась еще одна дырка. В легком сером пуловере — вряд ли во сне Гуки пришел бы к нему настолько одетым. В его мучительных мокрых снах Чонгук обычно голый, ухмыляющийся и возбужденный. А этот Чонгук — немного скованный, настороженный. Смотрит пытливо и сканирует Кима таким же внимательным взглядом, как и он его.       — Я думал, ты на другом конце света, — хриплым от сна (или шока) голосом произнес Тэ.       — Возникли срочные дела здесь, пришлось приехать. Заодно заскочил поздороваться с Хо.       Тэхен кивнул. Если вдруг в его голову невзначай закралась бы мысль о том, что после полученных сообщений от Тэ Чонгук тут же заскочил в самолет и прилетел к нему, она бы рассыпалась на самые мелкие части.             — Я не отправлял твой номер в черный список, — добавил Гук. — Я его даже не знал. Я был в экспедиции. Там связь не ловила.       Тэ еще раз понятливо кивнул. То, что Тэхен не был в блоке, он уже и так понял. Вопрос в другом — он не был в чс только потому, что Чонгук не знал его номера? После того, как Джин живописал, какой же Тэ бездушный секс-террорист, это было бы неудивительно.       — Та статья... Она лживая, — быстро сказал Тэхен. Даже если Гуки сейчас уйдет, не хотелось бы, чтобы у него оставалось о нем плохое мнение. Он медленно и на ватных ногах поднялся, до сих пор ошеломленный происходящим, потому что Чонгук всё так же стоял и не двигался. — Я — обычный человек. Я много работаю...       — Ты совсем не должен передо мной оправдываться, — перебил Тэхена явно удивленный его словами Чонгук. — Я ей и не поверил. Предпочитаю доверять собственным ощущениям и умозаключениям. Может ты и не открытая книга, но явно не тот тип из статьи. И я на тебя совсем не обижался. Когда ты неожиданно уехал.       Он всё же сделал шаг, приблизившись вплотную к Тэ и, прикоснувшись ладонями к его плечам, усадил его обратно на постель. После чего сел рядом.       Некоторое время они оба молчали.       — Извини, что напряг тебя своими сообщениями, — произнес Тэ, даже не глядя на Чона. Он смотрел только на стопку книг на столе. Ту же, что была в комнате, где Тэхен ночевал летом. Потом эти книги перекочевали в пристройку. И только когда Ким поселился здесь и просмотрел забытые Гуком книги, то понял, что детектив из него — откровенно хуевый. Все три книги были о птичках. Ну и выбитый рисунок на штанге в его соске — крылья. Сколько Тэ в свое время ее облизывал, засасывал и покусывал, а два плюс два не сложил. Накачанный, татуированный, покрытый пирсингом и аурой секса обалденный красавчик Чон Чонгук, обожающий откровенную одежду, демонстрирующую его безусловную и беспрекословную охуенность, оказался ученым и спасителем пернатых. Хо был прав — внешность — крайне обманчивая штука. И Тэ не сомневался, что когда Гуки ходит по лесам (или по чему там ходят орнитологи?..) птички сами садятся на эту прелесть. Тэхен вот тоже бы сел на эту прелесть... Можно сразу на его член. — Я бы сказал, что был пьян... — продолжил объяснять Ким. — Но это была бы неправда. Я просто думал, что ты их не прочитаешь. Поэтому и бесконтрольно спамил тебе. Я собирался потом удалить всю переписку. Когда бы выговорился. Извини.       — Так... Это было что-то вроде игры? Творческий полет? Ты так не считаешь, как написал?       — Что именно? — Тэ наконец повернулся лицом к Гуку, и оказалось, что тот всё это время, не мигая, смотрел на него.       — Всё то, что ты написал... Что это было?       Тэхен постарался как можно с более безразличным видом пожать плечами.       — Мои мысли. Чувства. То, чего никогда не сказал бы напрямую.       — Почему не сказал бы напрямую? — продолжал допытываться по-прежнему слегка напряженный Чонгук.       Тэ еще раз нервно повел плечами, недоумевая, как его угораздило попасть в настолько нелепую ситуацию.       — Ну... Это значит напрягать своими чувствами другого человека, которому это сто лет не надо.       Лучше он об этом фильм снимет. Два.       — А ты спросил другого человека, что именно ему нужно? Перед тем, как принимать решение за двоих?       — А если бы ты мне отказал?       — А если бы нет? Чем рисковал?       Гордостью.       Да, абсолютно нелепая причина...       Он глядел на этого Гука — не из его воспоминаний, а реального, и его крыло от чувств, от возбуждения, от тотальной недотраханности, от того, что такой желанный, вкусный, лакомый кусок охуенности Чонгук прямо перед ним.       Тэхен провел языком по своим губам, увлажняя их, а затем с вызовом посмотрел Чону прямо в глаза. И тот его не разочаровал, когда резко притянул за затылок, без каких-либо прелюдий с ходу глубоко ворвавшись языком в его рот. И Тэ протяжно застонал от этих переполняющих края его души чувств, от того, каким мощным пламенем прострелило в его давно не ласканным кем-то другим (кроме собственной накачанной правой руки) члене.       Он стонал, жарко и абсолютно развратно отвечая на грубые и жесткие поцелуи, забрался на колени к Гуку, чтобы тереться своим возбуждением о его, кусал, целовал, засасывал... Прокусил губу Чонгука и слизал появившуюся рубиновую капельку крови. Ему хотелось физически запихнуть этого человека в себя, чтобы тот точно никогда от него больше не сбежал.       Чон стянул с Тэхена рубашку и припал к его груди, заставляя того подавиться собственным всхлипом. А когда Тэ просунул руку между его ног, крепко сжав его стояк, Гук отозвался судорожным стоном — густым, хриплым и насыщенным.       Они, словно изголодавшиеся, быстро раздевали друг друга, шарили руками, ласкали и тискали до синяков и до закатанных в немой мольбе глаз.       И когда потом, утомленные, лежали после взрывного по своей силе фейерверка от рваной взаимной дрочки, а Чонгук снова обнял его так, будто защищал от всего мира, Тэхен, убаюканный негой оргазма и теплом чужого тела, пробормотал:       — Есть кое-что, что я должен тебе сказать... Твои шорты должны быть признаны вне закона!       Чон понимающе ухмыльнулся.       — Я надевал их специально ради тебя.       Ну, кто бы сомневался! Изводил несчастного легковозбуждаемого режиссера как мог, и ведь по любому наслаждался его страданиями!       Тэхен растянул свои губы в усмешке, вспоминая, как же эти куски ткани откровенно и без утайки рельефно прорисовывали выпуклую пятую точку Чона, заставляя Тэхена усиленно прикрывать свой стояк       — Если так ты одеваешься в своей Бразилии...       — Там бывает очень жарко. Так что да. И это удобно.       — Ты в первые дни отмораживался от меня из-за той статьи? — всё же спросил Тэхен о том, что обсуждать не очень-то и хотелось, но что нужно было спросить.       Чонгук ответил не сразу, видимо, подбирая слова.       — Я не знал тебя. А Джин, увидев мою заинтересованность, убедительно настаивал не связываться с тобой. Хо посоветовал, если хочу зацепить тебя, быть загадочным.       — И поэтому ты каждый раз сбегал после секса?? — недоверчиво поинтересовался Тэ.       — Но ведь было же загадочно?       — Да не то слово, лять...       Гук хмыкнул.       — Они как ангел и демон сидели на моих плечах. И советовали противоположное.       — Как ты их еще не послал?       — Я их послал. Обоих. И сам составил о тебе свое собственное мнение... Это я принес тебе полотенце, когда ты остался без воды, — спустя еще какое-то время негромко сказал Чонгук, наблюдая, как Тэ понемногу погружается в сон. — Даже не знаю, как удержался от того, чтобы нагнуть тебя прямо там. Настолько хотелось покрутить твои мыльные соски, взять твой член в рот и запихнуть в тебя свои пальцы... А вот когда тебя окатило водой из трубы, сдержаться уже не смог. Ты пробуждаешь секс, Ким Тэхен. Хотя, мне кажется, что ты и есть сам секс.       Тэхен, убаюканный его тихими словами, уснул. И этот сон был теплым, ласковым и совсем не нервным и неровным, как обычно бывало с ним во время съемок.       Проснулся от того, что Чонгук очень осторожно вытягивает из-под него свою руку, высвобождаясь из объятий плотно окутавшего его собой Кима.       Тэ разлепил веки и метнул взгляд на часы. Почти пять.       — Мне тоже пора подниматься... — пробормотал он, давая Гуку понять, что тот может не бояться его разбудить.       Чонгук кивнул, и некоторое время Тэ наблюдал, как он быстро собирался. Когда Чонгук взял стопку забытых в прошлый раз книг, Тэхен всё же спросил:       — Ты куда?       Гук ответил, запихивая книги в свою дорожную сумку, и при этом не глядя на него.       — Скоро мой самолет. Еще нужно в Сеул добраться, плюс пару дел сделать.       В горле от сухости неприятно защекотало.       — Когда ты в следующий раз приедешь?       Тот неопределенно повел плечами, всё же подарив Киму мимолетный быстрый взгляд.       — Не знаю... Возможно, через полгода. Может, позже. Я уже все свои отпуска и выходные исчерпал.       Тэхен тоже поднялся, с неохотой выбираясь из теплой постели. Натянул на себя белье, штаны, носки, лонгслив. Затем принялся медленно обуваться.       Как бы с одной стороны всё понятно, а с другой... А с другой — ничего не понятно.       Что дальше?       Чонгук, закончив свои сборы, поставил сумку на стол, пригладил пальцами волосы, и слегка поколебался, прежде чем сказать — из-за той вчерашней настороженности, которая вернулась и вновь отчетливо стояла между ними:       — О чем твой фильм?       — А... — Тэ безразлично махнул рукой — сейчас ему офигеть насколько было не до этого. Затем всё же продолжил. — Об одном режиссере. Некоторые события дают ему возможность посмотреть на свою жизнь и на мир совершенно с другой стороны.       — Окончание хорошее?       — Хм... Скорее мутное. Режиссер застревает в своих мыслях, во всех своих прошлых проебах. И теперь его жизнь — сплошная и нескончаемая рефлексия.       — Почему?       — Наверное потому, что он не видит смысла в жизни после достижения своего катарсиса. После потери чего-то очень важного. Поэтому и увязает во всём этом совершенно осознанно.       — Я спросил, — поправился Чонгук, — почему ты выбрал именно такой конец? Я понимаю, что подобные фильмы автоматически идут в Канны и на все эти крутые кинопремии. Но у тебя ведь уже есть Канны.       — Ну... Нет предела совершенству. Хочу, чтобы каждая моя работа была только лучше. Еще круче предыдущей, — Чонгук кивнул, хотя Киму показалось, что он совершенно не удовлетворен его объяснением. Поэтому спросил: — А ты... Как бы ты его закончил?       Чон бросил на Тэхена еще один осторожный взгляд. Затем подхватил свою брошенную вчера на край стола куртку.       — Я бы закончил на том, что режиссер, отрефлексировав, уехал бы с орнитологом в Бразилию.       Ошарашенный его словами, Тэ уставился на Гука, не зная, что сказать.       Это типа... Чонгук зовет его с собой?..       — У меня... — он заторможено кивнул куда-то в окошко, за которым только-только зарождался рассвет. — Съемки... — промямлил как-то совершенно потерянно и неубедительно.       — Сегодня последний день, — спокойно возразил Чон. — Разве не так?       — Здесь — да... Но заканчиваются только натурные съемки... Потом еще будем снимать в павильонах, плюс еще куча всего другого, что нужно сделать. Кинопроизводство — это очень объемный процесс...       Чонгук кивнул и больше ничего не сказал, застегивая куртку, пока Тэ находился в какой-то долбанной прострации.       Они поцеловались на прощание — очень страстно и очень красиво, но эту обоюдную горечь не ощутить было нельзя. Потом Гук забросил на плечо свою сумку и направился к ожидавшему его на улице черному Range Rover — оказалось, за Чонгуком в такую рань приехал Джин.       И даже за тонированными стеклами Тэ ощутил резкий жгучий взгляд брокера, бескомпромиссно резавший его на части.       Дальше начался суетливый и нервотрепный съемочный день, и Тэхен, как всегда, попытался запихнуть всё, что съедало его изнутри, очень глубоко.       Приехал Джун — им нужно было обсудить и переписать некоторые сцены. В съемках сделали перерыв, и пока актерам освежали грим, а декораторы меняли реквизит, они уединились в сделанном для группы шалаше — с пластиковыми стульями, кофейными автоматами, булочками и снеками для быстрого перекуса.       — Эту идею можем транспортировать в наш следующий фильм, — пробормотал Тэ, с сожалением размышляя о том, что одну из его любимых сцен придется вырезать — из-за в очередной раз изменившейся концепции.       Намджун слегка нахмурился и отставил от себя стаканчик с чаем.       — Тэтэ... Тут такое дело... Я хотел поговорить с тобой об этом позже, когда твой график станет хотя бы немного легче... — он с сожалением смотрел на исхудавшего за последние месяцы друга, на его ставшие резкими черты, на появившуюся между бровей складку. — Но если уж ты сам заговорил, то... Я бы хотел сделать небольшой перерыв. Мы с тобой сняли подряд уже почти шесть фильмов. Быть сценаристом... Это увлекательно. Но я уже давно не работал как писатель. Моя последняя книга вышла хуеву тучу лет назад. У меня столько зарисовок, столько идей... Давно хотел поработать над сборником своих рассказов. Без спешки, без дедлайна, без того, чтобы по сто раз всё переписывать в угоду продюсерам, обществу, зарвавшимся актерам и всей остальной хуете. Хочу писать без оглядки на чьи-то пожелания и хотелки. Ты же понимаешь, для нас сейчас дело уже не в деньгах и не в славе. У нас с тобой есть и то, и другое. И... — ну вот, еще одно придется сказать, что, конечно же, Тэхену не сильно-то и понравится. — Я переезжаю жить в Тэгу... Через пару недель, когда решу все вопросы. Хочу готовить ужин для Юнги, когда тот, уставший, будет приезжать после своей бесконечной смены в больнице. Хочу приходить к нему в обед на работу с судочками. Хочу водить его на свидания. Хочу засыпать, обнимая моего прелестного Ангелочка... Прости, Тэтэ. Но свой следующий фильм ты будешь создавать уже без меня. Ты же не обижаешься?       Тэхен, ошарашенный спичем Нама (его сегодня все ошарашивают своими спичами), успел только отрицательно качнуть головой, когда шумный рой мыслей прервала трель телефонного звонка.       — Я отвез Чонгука в аэропорт, — без предисловий заявил Джин, как только Тэхен ответил на незнакомый номер. — Его рейс через три часа. Что вы в итоге решили?       Тэ бросил взгляд на Джуна, который из-за громогласного голоса брокера мог слышать их разговор. Тэхен ему толком так ничего и не рассказал.       Конечно, логично было бы послать Джина, который явно любил лезть не в свои дела. Но Тэ всё же поинтересовался:       — О чем ты вообще?       — Я спрашиваю... Блять, ты права за селедку купил?! — судя по всему, тот был за рулем, потому что дальше послышался отчаянный визг шин и бормотание Джина: "Ну, и где моя монтировка?". Затем его тон опять стал агрессивным. — Вы поговорили??       Поговорили?.. Ну, они подрочили друг другу, обсудили возмутительно развратные шорты Чонгука... Кажется, на этом всё.       — Не то, чтобы поговорили... Но увиделись, так что... Всё еще впереди.       — Ты блять издеваешься?! Олень, ты куда прешь?! Ты блять, издеваешься?! Увиделись?.. Всё впереди?.. Вот не зря я был против тебя! Я ему говорил, что он вернется к своим попугаям с бесконечно разъебанной душой! Гуки потратил хуеву тучу денег на перелет, время и свои выходные и вы так и не поговорили??       — У Чонгука здесь были дела, — не слишком убедительно пробормотал Тэ, сжимая в руке пустой пластиковый стаканчик.       — Вот люблю отвечать на вопросы, которые мне никто не задавал. Гуки прилетел исключительно из-за тебя! Ждал тебя весь день у Хо, чтобы вы выяснили, в конце концов, свои лядские отношения! И ты мне говоришь...       Тэхен отключил вызов.       Некоторое время он просто пялился в пустоту. Намджун молчал, не мешая другу переваривать свой очередной проеб.       Чонгук получил его депрессивные сообщения, сел в самолет и прилетел в Корею! Пересек океан, 18 143 км (Тэхен гуглил). Ждал весь день на винограднике, в то время как Тэ пришлось отлучиться на два дня в связи с промо его фильма (всё его ебанная удача, блять!). Предложил улететь с ним (потому что отношений на расстоянии не бывает, и все это прекрасно осознают)... И что сделал Тэ?       Правильный ответ: нихуя.       Проводил Чонгука и вернулся к своим съемкам. Все расходимся, долбоеб обнаружен.       И Джин, и Хо были правы — самое главное, что они должны сделать — это поговорить. Но единственное, что они сделали — это то, что у них получалось лучше всего. Покувыркались в постели.       С сексом всё понятно — он у них заебись. Но они оба так ни разу прямо и не сказали друг другу о своих чувствах.       Тэхен вспомнил, каким напряженным и настороженным был Чонгук — и при их встрече, и когда уезжал, и когда предлагал уехать с ним.       — Почему он мне не доверяет? — в пустоту спросил Тэ. — Почему так много о чем умолчал?       Пустота ответила голосом Нама:       — Потому что ты — знаменитость первого порядка. А он как бы... Обычный орнитолог.       — Он не обычный орнитолог! — с жаром воскликнул в высшей степени возмущенный Тэхен. — Он голубых попугаев спас! А что мы с тобой сделали?       Джун улыбнулся.       — Я своему хирургу обеды буду готовить.       Тино — второй режиссер — ввалился в шалаш и принялся готовить себе перекус, не обращая никакого внимания на старших.       Как там говорил Джун в их четвертом совместном фильме? Круши нахуй эти стены — их не обойти?       Тэхен окликнул Тино, и когда тот оглянулся, что-то жуя, сообщил ему:       — Закончишь сегодняшние съемки сам. А еще свяжись со студией и сообщи им, что съемочный процесс пока замораживается. Потому что концепция изменилась. И мы переписываем финал.       И пока Тино, разинув рот, переваривал слова главного режиссера, Тэ повернулся к Наму.       — Хочу хэппи-энд. Ты же сделаешь?       — Какой хэппи-энд?! — взбунтовался негодующий Тино, перетягивая внимание босса на себя. — За хэппи-энды наград не дают!       За хэппи-энды действительно наград не дают.       Но ведь у тебя уже есть Канны...       Да, Канны у него уже были. Десятиминутные стоячие овации, признание критиков и зрителей всего мира. А Чонгука у него не было. Чонгука, который спасает птичек, у которого контракт еще на два с половиной года и который...       И вернешься ты к своим попугаям с бесконечно разъебанной душой!       — Всё, как я и сказал, так и передай на студии, — сухо бросил второму режиссеру Тэ. — И скажи, что съемки продолжу только тогда, когда все мои условия будут соблюдены. Включая стафф, который утверждаю я, без подсунутых боссами бездарных лентяев, — он выразительно выгнул бровь, намекая, собственно, на самого Тино.       Дело для нас уже не в деньгах и не в славе. У нас с тобой есть и то, и другое...       Тэхен не мог позволить себе подобные выходки — вроде запороть съемки.       Тэхен запорол съемки, и когда разъяренный Тино выскочил из палатки, он повернулся к всё это время молчавшему Наму.       — Ну, что скажешь? — в голове уже стремительно создавался беглый план его дальнейших действий. Он сунул в карман телефон и проверил, на месте ли портмоне. Затем провел руками по своим бокам — во что он вообще сегодня одет?.. Тэхен был настолько растерянный, когда одевался утром, что только сейчас осознал, что натянул буквально первые попавшиеся шмотки. — Как я выгляжу?       Джун сложил губы уточкой, всё еще молча наблюдая за Кимом.       — Как человек, который собирается похерить свою карьеру.       — Это значит?..       — Охуенно выглядишь. Я горжусь тобой, мой друг.       Намджун поднялся с неудобного пластикового стула и крепко обнял Кима.       — Через два с половиной года ты уже наиграешься в домохозяйку? — задал ему вопрос Тэ, перед тем, как выйти. И когда Нам неопределенно пожал плечами, добавил: — Даю тебе два с половиной года на это и на твою книжку рассказов. И Джун, — он, не сдержавшись, мягко улыбнулся, наблюдая, как у его чувствительного друга стремительно увлажнились глаза, — спасибо, что спас ежика.       В его фильмах никогда не было этих дебильных воссоединений в аэропорту. А жаль! Может тогда он бы знал, что ему делать в ситуации, когда он не в курсе ни времени вылета, ни рейса, ни пункта назначения. А из озвученных Джином трех часов оставалось меньше часа. Это значит, что регистрация скоро закончится. Это значит, что он опять облажается, и Чонгук улетит без него.       Ким Тэхен и его идиотские ситуации: продолжение.       Конечно, можно было бы позвонить Чонгуку или Джину, но ведь это было бы слишком просто, а Тэ сейчас дико тупил. Он смотрел в огромное табло отлетов, на котором, конечно же, Бразилии не было, так как попасть туда можно только транзитом. После чего заметался по огромному аэропорту, на периферии мозга понимая, что его уже начали узнавать, доставать телефоны и включать камеры.       И, возможно, в этот момент он бы немного запаниковал, но попросту не успел. Потому что внезапно теплая широкая ладонь схватилась за его, и Тэхена куда-то потащили. И вполне вероятно, ему бы следовало возмутиться. Но зачем возмущаться, если его прижимают в туалетной кабинке к стене, зарываются в его волосы, подхватывают под ягодицы и врываются языком в рот? И Тэ только постанывает в ответ, потому что падает в какой-то абсолютно новый и неизвестный мир, где он не именитый режиссер, а обычный парень, который без какого-либо плана и даже без своих вещей летит на другой континент, доверяя только своим чувствам и человеку, которого выбрало его сердце.       Бабуля Хи точно бы им гордилась.       Какой же ненужной глупостью было всё то, что от их последнего поцелуя и объятий в пристройке и до этого мгновения! Стереть всё, вырезать этот бесполезный кусок при монтаже.       Тэ завороженно вглядывался в чужое лицо, слушал, как Чонгук шептал ему в губы, что уже почти прошел паспортный контроль, когда услышал, как кто-то сказал, что в аэропорту находится Ким Тэхен.       Каждая черточка, каждый плавный изгиб, каждая полуулыбка — всё ценно, всё любимо, всё до невозможности обожаемо. Красивый, с темными, как океан, глазами. И пронзительным взглядом, от которого в животе порхают абсолютно дебильные бабочки.       Лишь тот, кто ждет, оценит встречу.       Тэхену вспомнилась фраза из одного из их совместного с Джуном фильма (Нам — огромная умница и, безусловно, гений).       "Просто скажи человеку, который делает тебя счастливым, что он делает тебя счастливым".       Тэ зацепился взглядом за чужие штормящие едва сдерживаемыми эмоциями глаза.       — Я люблю тебя, — честно и откровенно, не дав себе времени подумать, оценить риски, подстелить соломку, продумать план В или вероятные пути отступления. Сказал искренне и просто, как есть. Прошедших четырех месяцев ему вполне хватило, чтобы разобраться с собой и с тем, что с ним происходило. А с другой стороны — чем Тэхен рискует, кроме своей гордости? В конце концов, это слишком малая плата за...       — Всё это время я думал, что один такой... Кто чувствует, — негромко произнес Чонгук, прислоняясь своим лбом к его. — А потом ты написал и...       — Но почему ты раньше ничего не сказал? — вернул Гуку его недавний упрек Тэхен, зарываясь пальцами в его волосы на затылке и нежно, будто крылья бабочки, касаясь своими губами его.       — Ну, как бы... Мы из абсолютно разных миров.       — Я — обычный человек, — повторил Тэ, немного отстраняясь, но совсем чуть-чуть — хрен он теперь так просто выпустит Чонгука из своих объятий. — Если меня уколоть, пойдет кровь, если обидеть — я обижусь, даже если этого и не покажу. И я никогда не любил. До тебя. И никогда никому не говорил "люблю". До тебя.       "Слишком ванильно получилось, — внутренне ругая себя, подумал Тэ. — У Джуна этот диалог вышел бы намного круче...".       — Почему так шумно? — раздраженно протянул Юнги.       — Что за внеплановый сбор? — Чонгук вздохнул — он слишком устал и хотел только одного — спать.       — В нашем доме мировая знаменитость! Даже две! — зловеще прошептал Хосок, с бешеной скоростью вращая своими зрачками. Гуку даже показалось, что они сейчас выпадут.       — Эти свистульки из трубы? — удивленно протянул Мин. — Чудеса. А больше на бомжей смахивают. Особенно тот, в розовых тапках.       — Ведите себя прилично! — Хоби выразительно взглянул на каждого из троих присутствующих на кухне. — Особенно, ты! — он ткнул указательным пальцем в Юнги, и тот только обиженно закатил глаза, как бы говоря: "Мать честная, я??".       Джин, до этого молчавший, засунув руки в карманы, не спеша прошелся по кухне.       — Читал пару дней назад одну желтуху. И было там как раз об этом режиссере — Ким Тэхене. Оказывается, он еще тот ходок по чужим постелям.       — А тебе какая разница кто с кем спит? — недовольно заметил Чонгук. — И желтуха?? Серьезно, Джин?       — Должен же я как-то расслабляться после работы, — слегка смущаясь своего не самого крутого хобби, проворчал тот. — В общем, хотел сказать, что если он положит на кого-то из нас глаз — лучше с ним не связываться. Чтобы не стать потешной для желтой прессы строчкой в этом его бесконечном списке.       Чонгук безразлично пожал плечами и направился в свою комнату, в которой знаменитый режиссер пускал слюни на его подушку. А затем это невероятное создание открыло свои бездонные чарующие глаза, и Чонгук без шансов утонул в их глубинах.       И Ким Тэхен при этом осматривал его настолько жадным и голодным взглядом, что Гук неожиданно осознал, что следующим пунктом в черной книжечке побед Ким Тэхена станет он, Чон Чонгук.       Тэхен наклонился к нему ближе и жарко прошептал:       — Я никогда не занимался сексом в джунглях.       — Я никогда не нагибал Ким Тэхена в туалете самолета на высоте 35 тысяч футов, — в тон ему ответил Чонгук, улыбаясь в чужую улыбку.       — Я никогда не усну, когда ты будешь рассказывать о голубых ара, — клятвенно заверил его Тэ.       — Да ладно! — пробормотал Чонгук, когда Тэхен уснул в самолете на его плече сразу же, как он начал рассказывать ему о своей миссии спасения попугаев. — Врунишка... — Гук укрыл его пледом, чтобы тот во сне не замерз, прижимая Тэ ближе к себе. И чуть позже, когда уже и сам потихоньку проваливался в сон, прошептал. — Я никогда не устану говорить, что люблю тебя.       И, возможно, Тэхен в это время не спал, потому что его губы растянулись в абсолютно счастливой улыбке. *Спойлер: Через три года Ким Тэхен за свой 7-ой совместный с Ким Намджуном фильм взял Оскар (два). Фильм рассказывал о беспрецедентном спасении голубых ара и был посвящен его любимому мужу.