Наследник

Снежинки полетели в субботу вечером, а в воскресенье над Хогвартсом уже вовсю бушевала снежная буря. Нана почти не спала ночью, а с утра вышла из хижины в завывающий ветер. Ноги сами привели ее к берегу озера, покрывшегося за ночь ледяной коркой. Охватывая взглядом окружающую ослепляющую белизну знакомого с детства места, она поймала себя на том, что пальцы ее старательно лепят снежок, а глаза машинально отыскивают прежнюю цель — массивный древесный ствол. Ловкий бросок, и белоснежный шар с глухим шлепком расплющивается о черную поверхность. Но Нана уже не смотрела в ту сторону. Она размышляла о Томе. Достиг ли он хоть части того, к чему стремился? Не поставил ли он перед собой чересчур нереальные цели? Почему все так странно сложилось в его жизни? Если бы только Нана была рядом, если бы могла что-либо изменить. Теперь она думала о себе с некоторой долей отвращения за то, что покорно жила за тысячи миль от Тома. Конечно, ей было бы не под силу заставить Риддла отказаться от его идей, она не смогла бы предотвратить появление Волдеморта, но она смогла бы избавить его от этого проклятия — жизни в пограничном состоянии. На чем основывалась подобная уверенность, и как бы она это сделала, Нана не могла объяснить, но твердо стояла на том, что в нынешнем положении Тома есть и ее вина. Единственное, что удерживало ее от безрассудных поступков, было осознание того, что, в конце концов, еще не все потеряно. Еще рано посыпать голову пеплом, пока она у нее на плечах, и в ней еще возникают идеи разной степени реализуемости. Нана будет пытаться исправить положение, какими бы соблазнительными не казались покой и смирение, к которым ее некогда подталкивал Дамблдор. Снегопад прекратился, но ветер все еще продолжал завывать. Он кусал лицо, хлестал, бил куда попало, угрожал свалить с ног. Нана совсем окоченела, пока добралась до хижины. Однако никогда еще ее не сжигала изнутри такая жажда деятельности. К Рождеству у Наны всегда было особое отношение. От этого праздника она с детства ждала исполнения самых сокровенных желаний и надежд, и судьба практически никогда не обманывала ее ожиданий. Рождественский ужин, на который Нану пригласил Дамблдор, на самом деле был Рождественским обедом, и она на него катастрофически опаздывала. Обычно, если ей нужно было отправиться в Хогвартс, Нанауатцин относилась к своему внешнему виду по принципу: красоту, ее ничем не испортишь. Разумеется, не впадая в крайности. Однако именно сегодня ей захотелось чего-то необычного. Приложив массу усилий, Нана взглянула в зеркало, оценивая результат, и сама себе позавидовала. Она выглядела ослепительно красивой в бирюзовой классической мантии и платье чуть более темного оттенка под ней, с прической, чем-то напоминающей ту, с которой она была на выпускном бале Тома. Но в последний момент Нана поняла, что не сможет пойти на праздник в таком виде, что ей не нужно то внимание, которое она неизменно привлечет, что тот, для кого она стремилась выглядеть привлекательной, возможно, даже не увидит ее стараний. В быстром темпе сорвав новую одежду, женщина облачилась в свое повседневное темно-бордовое платье, распустила волосы, но сотворить с ними что-то другое уже не успевала, поэтому просто, взмахнув несколько раз щеткой, утянула их в хвост. В отороченный мехом по подолу и капюшону плащ Нана куталась уже по дороге к школе. В празднично украшенный Зал профессор Салливан вошла, когда все уже расселись. Дамблдор заметил ее и приветливо кивнул. Оставленное для нее место, к счастью, на этот раз находилось не возле профессора Снейпа, да и профессор Квиррелл сегодня решил не искать по школе троллей, что обещало сделать праздничную трапезу более приятной, нежели прошлую, в Хэллоуин. Из-за того, что многие студенты и кое-кто из преподавателей проводили Рождество не в Хогвартсе, в Большом Зале собралось куда меньше народу, чем обычно, но шум стоял прежний. То здесь, то там то и дело раздавался характерный грохот разламываемых волшебных крекеров, радостные возгласы при виде выскакивающих из них подарков, восторги при одном виде роскошного рождественского угощения. Преподаватели тоже не пренебрегали волшебными крекерами и, казалось, вот-вот были готовы окончательно потерять свою обыкновенную серьезность. Во всяком случае, Дамблдор уже весело смеялся над анекдотами, которые тихим голосом рассказывал ему Флитвик, а всегда такая невозмутимая и солидная Мак-Гонагалл заливалась румянцем и глупо хихикала, именно такой была ее реакция на соседство Хагрида. Ни на минуту не забывая вести себя весело и непринужденно, Нана стала наблюдать за лесничим более внимательно. Могучее телосложение и прекрасный аппетит Хагрида позволяли ему воздать должное каждому из многочисленных блюд. Кроме того, все съеденное гигант обильно сдабривал вином, требуя его еще и еще, хмелея прямо на глазах. Некоторое время Нана, не отрываясь, смотрела на Хагрида поверх вазы с пуншем, на какое-то мгновение на ее лице появилась едва заметная усмешка. Внезапно она поняла, как ей нужно поступить с приготовленным подарком, ждущим своего часа у жарко пылающего камина. Вероятно, в этот момент взгляд Нанауатцин приобрел особую пронзительность, потому что багровое лицо Хагрида обратилось к ней. Опьяневший хранитель ключей и земель подмигнул Нане и рассмеялся, посчитав что-то, может быть, именно это, крайне забавным. Квиррелл, сидевший неподалеку от Хагрида, поперхнулся. Губы Наны сложились в улыбку. И на этот раз судьба ее не подвела. Нана лихорадочно перелистывала страницы «Большой книги магии» — самого полного сборника всевозможных заклинаний и рецептов зелий. Как обычно к активным действиям она приступила не сразу, решив выждать. За это время план, возникший в голове женщины на Рождественском обеде, оброс деталями, она собрала кое-какую дополнительную информацию и, засучив рукава, энергично взялась за претворение его в жизнь. — Хагрид — завсегдатай «Кабаньей головы» в Хогсмиде. Не думаю, что он пьет в этом заведении чай, — говорила она во время поисков, — При некоторых усилиях с моей стороны и определенной доле… Ну где же этот рецепт! Когда не нужен, он тут как тут, а когда необходим, так его не найдешь… При определенной доле везения мы сможем развязать ему язык. А уж получив наш подарочек, о котором он только и мечтает, Хагрид расслабится окончательно. Но, поскольку я не могу просто так отдать ему яйцо, придется кроме стойкости к выпивке освоить еще и игру в карты. Что касается первого, то я уже отыскала отрезвляющее зелье, приму его заранее и напитки любой крепости будут мне не страшней лимонада в течение суток с момента приема. Уж двадцати четырех часов мне хватит. Вот что имеет отношение ко второму… — Тебе же не надо выигрывать, — отражение, казалось, было радо вклиниться в монолог Наны, — А проиграть зубцеспина ты сможешь и без предварительной подготовки. — Но я не должна выглядеть полным дилетантом. По-моему, это весьма подозрительно, когда некто, не умеющий играть в карты, предлагает сыграть, да еще на такую редкость, как драконье яйцо. Конечно, остается надежда, что Хагрид сам предложит игру, но вероятность подобного столь мала. Пока что он не был замечен в пристрастии к карточным играм. — Если все пойдет по твоему плану, к тому моменту, как дело дойдет до яйца, Хагриду будет уже все равно, что делать и с кем. — Ой, вот эта мне твоя двусмысленность, — фыркнула Нана и победно воскликнула, — Нашла!.. Это зелье не подвержено воздействию тепла и солнечного света, не стареет со временем и не разрушается ни при каких обстоятельствах. При работе над его созданием следует проявлять максимальную осторожность и со всей тщательностью соблюдать предписанную последовательность… Ее глаза заскользили дальше по строчкам, восстанавливая в памяти рецепт. До сих пор Нане не приходилось пользоваться этим зельем, но готовить его доводилось. Филумена называла эту смесь самым эффективным оборотным зельем, чрезвычайно сложным в приготовлении. Его особенностью было то, что среди ингредиентов не содержалась частичка того, в кого необходимо было превратиться. Следующий за приемом процесс преображения опирался целиком на фантазию выпившего жидкость. Готовить зелье предстояло очень быстро и времени заглянуть в книгу по мере приготовления не будет, поэтому Нана трижды перечитала текст, пока не удостоверилась, что в состоянии воссоздать всю последовательность до мелочей. В лаборатории бабушки Нана чувствовала себя уверенно, действовала четко, может, только не столь аккуратно, как Филумена. Достала склянки с нужными составляющими, разожгла огонь под треногой, установила котел и перевернула песочные часы. Если она не уложится до того момента, как упадет последняя песчинка, все придется начинать с начала. Она работала, будто по инерции. — «После настойки на водорослях, собранных во время прилива, лунная пыль… Затем сердце павлина и мышиные хвосты… Корень-дурень… В заключение иглица понтийская и гамамелис… Довести до кипения, процедить, хранить в бутыли темного стекла…» — твердила она про себя. Нана успела вовремя. Оставалось только дать зелью настояться в течение трех дней. Утром четвертого дня Нана достала из шкафа заветную бутыль. — Момент ответственный, минута волнительная, — пробормотала она, вынимая пробку. Раздался негромкий хлопок, и из горлышка бутылки вырвался клуб голубоватого дыма, что было верным свидетельством точности приготовления зелья. — Филумена бы тобой гордилась, — довольно произнесло отражение. — Она и так мной гордилась. В сложившейся ситуации меня больше устроило, чтобы Снейп от зависти задохнулся… — Полагаешь, он не умеет готовить это зелье? — недоверчиво спросило отражение. — Нет, не полагаю. Просто тогда было бы одним конкурентом меньше, — Нана снова закупорила бутыль, — Остается придумать себе образ и выйти в свет. — Если честно, — вдруг задумчиво проговорило отражение, — Эта идея с драконьим яйцом мне разонравилась. В стремлении достичь цели любой ценой, мы совершенно забыли о последствиях, которые может повлечь твой поступок. Представь, если тебя застукают с этим яйцом, что за этим последует? — Что бы ни последовало, уже поздно что-то менять. Разве у тебя есть более приемлемое предложение? — Сейчас мне кажется, что было бы лучше, не выходя из дома, поискать ответы на наши вопросы в мыслях окружающих, — было заметно, что отражение и само не очень уверено в преимуществах предложенного варианта. — Похоже, на этот раз ты трусишь, — Нана была на удивление спокойна, — Это, конечно, хорошо — уметь читать мысли по желанию, но что делать, когда этого желания нет? Прежде всего, их слишком много, тех, чьи мысли пришлось бы читать. Хагрид, Дамблдор, Снейп, Квиррелл… Можешь поручиться, что это все? Кроме того, я слишком много сил трачу на Поттера, и хочется надеяться, что не зря. И если уж мне пришлось бы выбирать между чтением мыслей и приключением с яйцом, то в случае с Хагридом я оставила бы все так, как есть… А мысли я бы лучше прочитала у Малфоя… Возможно, я когда-нибудь так и сделаю. А сейчас не мешай мне, пожалуйста… Женщина присела в кресло и закрыла глаза. Ей предстояло в мелочах представить тот облик, в котором она отправится завтра в «Кабанью голову». Нана сразу же решила, что это будет мужчина весьма необычного вида, вроде бы незаметный, но приковывающий к себе взгляд. Возможно, он чем-то будет напоминать мистера Боргина. Нана уже подобрала себе подходящую одежду, поэтому, даже если сходства с Боргином будет чересчур, черный плащ с капюшоном скроет это и придаст ей еще больше таинственности. На простодушного Хагрида это должно подействовать. Назавтра, как и было решено, Нана облачилась в приготовленные вещи, взяла бутыль и стакан с водой. Когда капля зелья упала в воду, раздалось громкое шипение, поднялось облако густого дыма. После того, как все рассеялось, Нана глубоко вздохнула, поморщившись от резкого запаха, исходящего от жидкости, и решительно в два глотка осушила стакан. В тот же миг она ощутила приступ удушья, почувствовала, как пламя разливается по всему телу, а комната и окружающие ее предметы заходили ходуном. В каждой своей клеточке Нана чувствовала легкую вибрацию. Перед ее взором немедленно возник образ, придуманный вчера, Нанауатцин сосредоточилась на нем. Сейчас она казалась себе мозаикой, в которой кто-то быстро и уверенно переставляет фрагменты. Когда все закончилось, Нана подошла к зеркалу: — Как я выгляжу? — голос ее теперь напоминал хриплое карканье. — Отвратительно, — честно ответил отразившийся в зеркале несимпатичный тип, приземистый и корявый. Хагрид ввалился в «Кабанью голову» в пятницу под вечер, и в баре, довольно просторном, сразу же стало тесно. Это было одно из типичных деревенских заведений подобного рода, в котором в передней части располагались столы, а кухня и все прочее располагалось позади стойки. Посетителей было не очень много. Лесничий кивнул некоторым знакомым и прошел к стойке. Как завсегдатай, он поприветствовал бармена, и без напоминания получил кружку с выпивкой, осушил ее с явным удовольствием и тут же получил вторую. Со второй кружкой Хагрид собирался поступить так же, как с первой, но рука буквально замерла на полпути. Неожиданно возникшее ощущение жжения между лопаток заставило его обернуться. В углу, которому в баре отводилась репутация самого темного, сидела незамеченная Хагридом ранее фигура, закутанная в черный плащ так, что была видна только нижняя часть лица. Пронзительные, если судить по взгляду, глаза смотрели из тени, отбрасываемой капюшоном. Это определенно был кто-то незнакомый. — Скажи, а что за тип сидит вон там, в углу? — спросил Хагрид у бармена как можно тише. — Он не представился, но ходит сюда уже неделю, — ответил бармен, — Всегда сидит на одном и том же месте, и всегда с одной и той же корзиной. — И ты до сих пор не навел о нем справки? — лукаво поинтересовался полугигант. — Нечего наводить. Никто его не знает. Может, сам попытаешься? — не менее лукаво предложил бармен. — А что, и попытаюсь. Вечер длинный… Дай-ка вторую кружку с твоим фирменным… Подхватив в каждую руку по кружке особо крупных размеров, подстать самому себе, Хагрид со слоновьей грацией протиснулся между посетителями к столу незнакомца. — Не возражаете? — спросил он. — Нет, — раздался из-под капюшона неприятный резкий голос, звучащий все же дружелюбно. Обычных размеров кружка, стоящая перед мужчиной в плаще, была пуста. Хагрид небрежно пододвинул ему одну из своих со словами: — Может, составите мне компанию? Угощаю. Люблю посидеть здесь вечерком, поболтать с кем-нибудь. Всегда есть шанс узнать что-то новое. — Отчего не поговорить с хорошим человеком, — согласился незнакомец, протягивая руку к предложенной кружке, совершенно не смущаясь ее размерами. Как только он дотронулся до нее, кружка приобрела подходящий незнакомцу размер. Хагрид отметил, что пальцы у того были на удивление короткие, с неаккуратно подстриженными ногтями, — Чем занимаетесь? — Меня зовут Рубеус Хагрид, я в Хогвартсе за привратника. А чем занимаетесь вы? — Немножко продаю, немножко покупаю, — ответил собеседник, отпив большой глоток, однако имени своего так и не назвал. — Торговец? — переспросил Хагрид и, получив утвердительный кивок, продолжил, — И что за товар? Блеск, появившийся в глазах незнакомца, не скрыл даже низко надвинутый капюшон. — Товар — не надо лучше. Редкий, дорогостоящий… Живой, — с этими словами он приоткрыл стоящую рядом корзину. Хагрид судорожно сглотнул. В старой грязной корзине в каких-то опилках и сухой траве лежала мечта всей его жизни — яйцо дракона. — Но ведь ИХ продажа запрещена, — глухо проговорил он. — Запрещена, — невозмутимо ответил незнакомец. — Это опасно… — Вы не похожи на того, кто избегает опасностей, — спокойно продолжал торговец. — Мало того, — ответил Хагрид и сам себе поразился, — Я вполне сойду за того, кто способен купить ваш товар. Незнакомец неторопливо поднял руку и сделал знак бармену. Только тогда полугигант заметил, что обе кружки уже некоторое время пусты. Получив еще по одной порции, лесник и торговец с минуту разглядывали друг друга, причем Хагриду не удалось рассмотреть ничего нового. — Вы серьезно хотите купить малыша? — произнес, наконец, незнакомец. — Хотел бы, — ответил Хагрид, прикинув свои возможности, — Да, боюсь, не потяну. — Жаль, — ответил торговец, заметно теряя к собеседнику интерес, — Вы мне понравились, мистер Хагрид. Я сделал бы вам скидку. Хагриду ужас как не хотелось упускать такую неожиданно представившуюся возможность. Он лихорадочно соображал, как бы выкрутиться в сложившейся ситуации. Незнакомец тем временем всерьез засобирался уходить. Он полез в свой вместительный карман, достал на удивление тощий кошелек, выронив при этом что-то на пол. Хагрид посмотрел вниз. Несколько секунд он бездумно смотрел на лежащую у его огромной ноги колоду карт. Незнакомец суетливо подхватил ее, но, бросив взгляд на лесничего, предложил: — А не перекинуться ли нам в картишки, чтобы скоротать вечерок? — Почему бы и нет, — неожиданно охотно откликнулся Хагрид, а торговец, бросив красноречивый взгляд на свой не слишком толстый кошелек, произнес: — Я даже готов поставить на кон понравившееся вам яйцо. Хагрид прямо поразился тому, как все удачно для него складывается, но все же для приличия чуть поломался: — Это слишком. Я не могу поставить ничего соответствующего. И с удовольствием выслушал ответ: — Бросьте! Говорю: вы мне понравились. По глазам вижу, что вы такой же любитель редких животных, как и я. Сдавать карты выпало Хагриду. Делал он это весьма ловко, что трудно было бы представить, глядя на его ручищи. Поначалу лесничему не везло, и торговец солидно пополнил свой денежный запас. Но вот, наконец, в очередной сдаче ему пришла хорошая карта, Хагрид был почти уверен в успехе. Несмотря на денежный выигрыш, торговец не изменил ставки, и перспектива заполучить во владение дракона была для Хагрида близка, как никогда. Он буквально не дышал перед каждой сбрасываемой противником картой, и удача улыбнулась ему. На этот раз он выиграл. — Да! — обрадовано воскликнул Хагрид и слегка удивился. На мгновение ему показалось, что довольная улыбка промелькнула и на губах торговца. — «Видать, ему до смерти надоело это яйцо. Кто знает, сколько он с ним носится, — думал полугигант, — Вот и ладненько. Он рад заполучить мои деньжата и отделаться от дракончика, а я рад приобрести его за очень низкую цену. Та ерунда, что я ему проиграл, не стоит внимания». Хагрид удовлетворенно потер руки. По всей вероятности, торговец не собирался отыгрываться, что для Хагрида было чуть странно, но как раз подходяще. Сейчас он возлюбил незнакомца, как родного, да и весь мир вслед за ним. — Такое везение не плохо бы и отметить! — предложил Хагрид. — Только на этот раз я угощаю, — вставил торговец, делая очередной знак бармену. И они отметили. А затем еще и еще. Когда возле Хагрида выстроилась целая батарея пустых бутылок, он любовно погладил корзину, пьяно усмехнулся и сел на своего излюбленного конька: — Я просто диву даюсь, как могут всякие там разные не любить пауков или драконов. Думают: раз они хищники, зубастые, огнедышащие или ядовитые, так и с глаз долой. А то, что у них внутри, никого не интересует. Вот я так не могу. — Совершенно с вами согласен, — отреагировал торговец, который, казалось, был не более пьян, чем в самом начале разговора. — Ну, как можно не видеть прелести этих созданий? Считать их злыднями из-за одного страшного вида? Это несправедливо! Последние слова Хагрид подчеркнул нехилым ударом кулака по столу. Все присутствующие оглянулись на него. Незнакомец же, казалось, вообще этого не заметил, он спросил: — Вам уже доводилось присматривать за какими-нибудь животными? — А то, — гордо заявил Хагрид и приготовился перечислять, но передумал, — Много было кого, но я всегда хотел иметь дракона. И он снова погладил стоящую возле него корзину. — Я ведь не просто так интересуюсь, — каркающий голос торговца уже не казался Хагриду таким уж неприятным, — Хочу быть уверен, что отдал товар в надежные руки. Думаете, вы сможете справиться с драконом? — После Флаффи мне никто не страшен, — гордо заявил Хагрид. — Флаффи? Кто это? — в голосе торговца сквозила неприкрытая заинтересованность. — Попал ко мне как-то по случаю щенок, — начал лесничий, не замечая интереса, отчетливо читаемого на лице торговца, — Всем хорош, да еще о трех головах. Умный такой… Счас он вымахал до потолка. Посмотришь — ужас! Все пса боятся. Даже профессор Дамблдор, наш директор, за свирепый вид и характер выпросил его у меня, чтоб одну штуку важную охранять. Я и дал, а сам думаю: ну, положим, вид у него свирепый, а характеру злому откуда взяться? Я его с детства приучил — сыграй ему или спой, тут же, как шелковый. И сразу засыпает. Такой милашка. Или вот еще… — А вам не кажется, что вы сослужили своему директору плохую службу, — вдруг перебил торговец, — Он рассчитывал получить сторожевого пса, а вы ему отдали добродушную комнатную собачку. — Вот и ясно, что вы мою зверюшку не видели, раз так говорите. А про любовь его к музыке никто не знает, только я да вот еще вы. Кроме того, не один мой щенок там в охранниках числится. Сам Дамблдор тоже постарался. А еще профессор Спраут, профессор МакГонагалл, профессор Флитвик. Потом еще тот бедняга Квиррелл. И еще… Кто еще? Ах, да! И Снейп. Каждый от себя добавил кой-чего для надежности. Вот защита какая. Только никому! Он приложил палец к губам с самым серьезным видом, который мог себе позволить в подобном состоянии. — Хагрид, тебе не пора? — озабоченно окликнул полугиганта бармен. — Нет, — отрезал тот. — А мне, кажется, пора. Сегодня я засиделся, — проговорил торговец, вставая, — Рад знакомству, Хагрид. Удачи с вашим новым питомцем. Но Хагрид вроде и не заметил, что остался без собеседника. Он уставился куда-то в одну точку и твердил: — Если страшный, так уж сразу и злой. Дудки! Нана насилу доплелась до хижины. — Я за неделю таскания с корзиной так устала, что еще неделю с больной спиной в постели проваляюсь. Это яйцо весит, как мамонт, — бурчала она, стараясь устроиться поудобнее. К счастью, она уже выглядела, как обычно, и могла смотреть в зеркало без содрогания. — Во-первых, у тебя нет недели на отдых. А во-вторых, разве сегодня тебя не вознаградили сполна? — отреагировало отражение, тоже довольное своим прежним обликом. — О, не то слово! — усмехнулась Нана, — Недурно получилось? Наивный Хагрид, неожиданный выигрыш, обильные возлияния, от которых мне до сих пор не по себе, и дело в шляпе. Представляешь, он мне твердит про своего пса «такой милашка, Флаффи», а я сижу и вижу эти три оскаленные пасти, эти глаза, кровью налитые, и никак не могу решить, смеяться мне или плакать. Но теперь мы знаем не только, как пройти мимо пса, мы еще имеем представление, чего ожидать по пути, кроме трехголового чудовища. — А еще мы знаем, что факт пребывания Философского Камня в Хогвартсе для Тома не секрет. Если Квиррелл ставил защитное заклинание, значит, он осведомлен и о причине, вынудившей это сделать. — Вот интересно, а об аналогичных усилиях своих коллег-преподавателей он информирован? — Не знаю, но это уже не суть важно. Главное, что знаем мы. Нана подошла к окну и приоткрыла его, впуская в дом ночную прохладу. Все те дни, когда яйцо находилось в хижине, ей приходилось топить камин сильнее обычного, чтобы не погубить его, и не свести тем самым на нет все усилия. Она довольно подставляла лицо порывам свежего ветерка. — …н-н-не знаю, з-з-зачем вам п-п-понадобилось встречаться с-со мной именно з-з-здесь… Обрывок фразы влетел в окно с очередным порывом ветра. Он прозвучал так отчетливо в вечерней тишине, что даже без характерного заикания Нана узнала бы голос профессора Квиррелла. Она устремила свой взгляд сквозь деревья, но не разглядела ничего. — Не может быть… — прошептала она, — Не может быть, чтобы наш вечно испуганный профессор позволил себе бродить в одиночку по Запретному лесу, да еще и разговаривал при этом сам с собой… Что если… если он разговаривает с… Нана ощутила, как дыхание замерло у нее в груди от одного только предположения, пусть абсурдного, но единственного, пришедшего в голову. Не раздумывая, она выскользнула из хижины и поспешила на звук голоса.