Наследник

Нана захлопнула за собой дверь и устало опустилась на ближайший стул. На этот раз она решила добраться до Хогвартса самым простым, по ее мнению, способом — аппарировать в Хогсмид, но убедилась, что правы те, кто утверждает, будто легкие пути — не всегда удачный выбор. Первым, с кем Нанауатцин чуть не столкнулась возле «Трех метел», был Дамблдор, хорошо, что она заметила его первая, да и предусмотрительно надела длинный плащ с капюшоном, надвинув тот на лицо. Она никогда не думала, что так трудно будет отыскать в небольшой деревне малолюдные места, чтобы под прикрытием первых сумерек пройти незамеченной, и те задворки Запретного леса, по которым пришлось пробираться, также доставили ей массу впечатлений. Всю дорогу ее преследовал странный покалывающий холод во всем теле, какое-то необычное чувство напряжения, будто бы за ней следят. Нанауатцин настораживало, что она не могла сконцентрировать это ощущение, точно оно накатывало одновременно со всех сторон, и оглядываться было бесполезно. Единственным радостным обстоятельством возвращения была ее хижина. Нана огляделась и, удовлетворенно вздохнув, проговорила: — Все-таки как это замечательно — иметь умный дом, который знает, когда ты возвращаешься, и понимает, чего ты больше всего хочешь в эту минуту… Лично ее сейчас больше всего привлекали две вещи: горячая ванна и мягкая постель. Гостеприимно распахнутая дверь в комнату Наны демонстрировала, что как минимум одна из них уже готова и ждет своего часа: ее просторная, удобная, застланная свежим белоснежным бельем кровать. А если она верно истолковала звук льющейся воды и ненавязчивый цветочный аромат, доносящиеся из ванной, то и второе ее желание близко к исполнению. Позволив себе еще пару минут блаженной неподвижности, Нана встала, сняла свой плащ, вернула дорожному сундуку его обычный размер, достала из него свиток Элвуда и, бережно водрузив тот на полку, направилась в ванную. Когда она проходила мимо входной двери, ее внимание привлек негромкий звук, спутать который было невозможно. Там, за дверью, слышались приближающиеся шаги. Идущий брел неторопливо, точно по привычке, не рассчитывая увидеть что-то новое в чаще деревьев. Внезапно звук шагов стих, но сразу же раздался вновь, быстрый, почти переходящий в бег. Он замер перед дверью, и Нана немедленно распахнула ее. Черные смеющиеся глаза посмотрели в удивленное лицо гостя, застывшего с поднятой рукой и сжатыми в кулак пальцами: он собирался постучать. — У меня создается такое впечатление, что ты долго наблюдал за моим домом вон из тех кустов! Появился, как только я переступила порог собственной хижины, — Нана широко улыбнулась, — Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я рада видеть тебя, Малфой. — Как ты догадалась, что это я? — спросил мужчина. Выражение искреннего удивления несколько смягчило его обычный высокомерный вид. — Потому что пока ты единственный, кто способен заметить мою хижину, никому другому я еще не дала такую привилегию. Малфой перешагнул порог и знакомым Нане движением водрузил на край стола свои мантию и трость. Женщина поймала себя на мысли, что вокруг все происходит так, словно она и не уезжала из Хогвартса на целых два года. По взгляду, которым Малфой окинул комнату, Нана поняла, что тот подумал о том же. Он подтвердил ее догадку, сказав: — Однако не скажешь, что ты вернулась только что. Кажется, что последний раз я был здесь только вчера. Те же вещи на тех же местах и так чисто… Нана усмехнулась. Малфой был уже вторым мужчиной, которому ей приходилось объяснять истинное положение вещей. И второй раз за сегодняшний день она хвалила свою хижину: — У меня очень сообразительный дом, который хорошо знает свою хозяйку и заботится о ней. Все, что ты видишь, это результат его подготовки к моему возвращению: и чистота, и порядок, и зажженные свечи… — …и разобранная постель… — И она тоже, — Нана быстрым движением закрыла дверь в свою комнату, — Если ты забыл, я только что с дороги. Имею я право чувствовать себя уставшей? Люциус осторожно провел ладонью вдоль ее руки сверху вниз, с любопытством наблюдая за реакцией Наны, и отодвинулся прежде, чем та успела запротестовать. — Настолько уставшей, что не хочешь сказать мне «здравствуй»? — сказал он внезапно. — Тебе недостаточно моего признания, что я рада тебя видеть, Малфой? Чего же еще ты хочешь? — Ну, например, чтобы ты опять называла меня Люциус, Нанауатцин. Малфой произнес непривычное имя медленно, выговаривая его с трудом, как и в самый первый раз. Женщина фыркнула: — Не ломай язык, Люциус. Раз уж на то пошло, зови меня Нана, как другие. Лицо Малфоя озарила довольная улыбка: — Итак, Нана, ты вернулась…— подытожил он после недолгого молчания. Нана важно скрестила руки на груди и красноречиво посмотрела на собеседника: — Вернулась и просто сгораю от нетерпения узнать новости. Малфой неожиданно замялся: — Никаких особых новостей нет. — Что, неужели за те два года, что я отсутствовала, в Хогвартсе и его окрестностях ничего не произошло? — Ровным счетом ничего, заслуживающего твоего внимания, Нана. Ответ был весьма уклончив, но Нанауатцин решила отложить выяснение истины, а также причин, по которым ее утаивают, на более позднее время. Сейчас ей гораздо интереснее было следить за Малфоем, который преувеличенно непринужденно обошел комнату, точно зал музея, и будто бы случайно остановился возле Наны. — Ты серьезно предполагала, что я сидел в засаде возле твоего дома или все же пошутила? — А ты всегда такой догадливый, Люциус, или только в том, что касается меня? Конечно, пошутила. Возможно, ты иногда меня и вспоминал, но уж точно не караулил постоянно возле хижины… — И все же наведывался сюда довольно часто. Я, между прочим, скучал. С этими словами Малфой аккуратно заправил за ухо Наны прядь, выбившуюся из ее прически. Столь собственнический и в то же время нежный жест заставил Нану насторожиться и подозрительно посмотреть в сияющие таинственным светом, хитрые глаза. Заметив этот взгляд, Малфой произнес: — Просто хотел помочь. Знаю же, как вы, женщины, щепетильно относитесь к своему внешнему виду. — А я уж было решила, что ты взялся за старое… Вернее, думаешь, что между нами все по-прежнему, — Нана многозначительно покачала головой. — С некоторых пор это не так, — не менее многозначительно ответил Малфой, — Я последовал твоему совету и сменил любовницу. Даже не одну… Поэтому можешь расслабиться. Единственное, что я еще способен у тебя попросить, — это мирное дружеское приветственное объятие. Нана прищурилась, заглядывая одновременно в глаза Малфоя и его мысли. Она не нашла там никаких подвохов или тайных умыслов. Все выглядело вполне искренне и безобидно. — Все еще не доверяешь мне? Или боишься? Малфой насмешливо посмотрел на Нану, и это решило все. Отдавая себе отчет, что ее просто «берут на слабо», Нанауатцин, тем не менее, ответила: — Еще чего не хватало! И, сделав шаг вперед, обвила шею Малфоя, позволила его рукам обхватить свою талию и прислушалась к ощущениям. Объятия действительно были дружеские… первые несколько секунд. Когда Нана нашла в себе силы оттолкнуться от Люциуса, ее лицо и шея буквально горели от жадных поцелуев Малфоя. Она провела прохладными ладонями по разгоряченным щекам и посмотрела на не менее разгоряченного мужчину: — Вот чувствовала же, что ничего хорошего из этого не выйдет, и все равно повелась, как последняя дура! Мы не должны… Она покачала головой, полузакрыв глаза, и хотела отвернуться. — Почему? Вопрос был столь неожиданным, что Нана снова резко распахнула глаза, во взгляде ее промелькнула тень удивления, смешанного с тревогой. — Разве перед отъездом я не объяснила тебе популярно? Вспомни, зачем я уезжала! А теперь подумай, почему я вернулась. Мои поиски увенчались успехом, что означает скорое возвращение Темного Лорда. По-моему, это довольно серьезное препятствие, веская причина, почему мы не можем… — Мы можем, — отрезал Малфой, обнимая Нану, преодолевая ее сопротивление, — Если оба этого хотим. Твое согласие, и нам наплевать на любое препятствие. Просто уберем его с пути… — Любишь дразнить хищников, Люциус? Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, КОГО собираешься убрать с дороги? Ты должен знать Волдеморта лучше меня, чтобы представить, чем это будет грозить нам обоим. Вряд ли возродившийся Темный Лорд будет доволен, если узнает о наших отношениях… Снова и снова Нана повторяла этот убийственный аргумент, но мужчина, казалось, его не слышал, но, что самое страшное, Нанауатцин почувствовала, что влияние Люциуса на нее, несмотря на разлуку, все еще слишком сильно, и с каждой секундой у женщины оставалось все меньше и меньше сил, чтобы противоречить его уверенным интонациям. Все-таки было в ее отношении к Малфою много всякого, непонятного даже ей самой. — Поговорим об этом тогда, когда он возродится, — полушепотом твердил Малфой, обнимая Нану за плечи, глядя ей в глаза и увлекая в сторону ее комнаты. — Не будет ли слишком поздно? — Нана сделала последнюю попытку воззвать к разуму, своему или Малфоя, но, похоже, и тот, и другой отказывались мыслить здраво. Распахнув дверь, переступив порог комнаты и потянув женщину за собой, Люциус остановился. Нана пошевелилась и попробовала отступить от него хоть на шаг, но ей не дали уйти далеко. — У тебя действительно умный дом, — тихо проговорил Малфой, оглядываясь. — Только, кажется, он становится слишком самостоятельным. Готова поклясться, что еще пять минут назад здесь было значительно светлее, да и кровать была застлана обычными льняными простынями. Откуда бы взяться этим, шелковым? — А может он просто чутко реагирует на все, даже самые тайные желания своей хозяйки? Не знаю, как тебе, а мне это очень нравится. Малфой прижал Нану к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. — Скажи, а ты вспоминала меня там, дома? Тихо вздохнув, Нана позволила своим рукам заскользить по груди Люциуса и сказала, глядя ему прямо в глаза: — Чаще, чем мне хотелось бы… Его торжествующая улыбка была поистине сатанинской, но для Наны это уже не имело значения. Первой мыслью, посетившей Нану с пробуждением, была мысль о важной встрече, на которую она опаздывает. В легком замешательстве женщина пребывала всего минуту, пока не поняла, что это мысли Малфоя, на груди которого покоилась ее голова. Она вздохнула, приоткрыв веки, и почувствовала, как мягко легла ей на затылок рука, и длинные сильные пальцы зарылись в ее волосы. Нана медленно подняла голову: — Почему ты не разбудил меня раньше, если опаздываешь? — она попыталась отодвинуться, но Люциус ей не позволил. — Не хотел упускать свой шанс. Ведь это первый раз, когда я проснулся раньше тебя. — Ах да! — засмеялась Нана, — Это означает, что меня ждет самое прекрасное утро в жизни: кофе, слова, поцелуи… — Не могу обещать тебе первое, но второго и третьего будет в избытке… Он уже собирался претворить свои планы в жизнь, но Нана остановила его: — Даже несмотря на то, что ты опаздываешь? Малфой нахмурился недовольно. Воспользовавшись моментом, Нана выскользнула из его объятий, соскочила с постели и торопливо оделась, пока Люциус был погружен в свои раздумья. — Не хочу быть причиной твоих неприятностей, — пояснила ему Нанауатцин, когда он укоризненно посмотрел на нее, — Надеюсь, ты еще успеешь на свою важную встречу. Малфой тоже нехотя поднялся, а Нана вышла из спальни. — «Не хочу быть источником неприятностей, но буду… — думала она, — Позволяю Малфою играть с огнем, и сама с удовольствием занимаюсь тем же… Если с ним произойдет что-то плохое после возвращения Тома, это будет целиком моя вина». Взгляд ее скользнул по книжным полкам и задержался на свитке Азотоса. Нана протянула руку, подхватила подлетевший пергамент и, развернув, пробежала глазами знакомый текст. — «Хоть бы Элвуд поскорее закончил, пока я не наделала еще больше глупостей…» Нана положила свиток на стол и оглянулась на вышедшего из ее комнаты Малфоя, который не только оделся, но и нацепил на лицо свою привычную маску холодной надменности. Однако пальцы его нежно переплелись с пальцами Наны, когда, прощаясь, он сказал: — Вряд ли у меня получится вернуться к тебе раньше, чем дня через три. — Ничего, я потрачу это время с пользой. Быстрый поцелуй, и Малфой потянулся за мантией и тростью, нечаянно уронив при этом свиток. — Осторожно! — вскрикнула Нана, стремительно наклоняясь, чтобы его поднять, но Люциус ее опередил. — Что это? Неужели что-то дорогое? — он попытался развернуть пергамент, но Нана ловко выхватила тот из рук Малфоя. — Во всем мире едва ли найдется что-либо более ценное, — ответила она. — Воображаю, что это может быть, — усмехнулся Люциус, провел тыльной стороной ладони по щеке Наны и вышел. Женщина какое-то время смотрела на захлопнувшуюся дверь, а затем прошептала: — Вряд ли, Малфой, вряд ли… Следующие несколько дней Нана развлекалась. Вообще-то это было весьма сомнительное развлечение, сродни перелистыванию подшивок старых газет, но Нанауатцин была рада и ему в своем нынешнем нелегальном положении, вынуждающем ее по большей части безвылазно сидеть в хижине. За эти несколько дней она точно прожила целую жизнь. Пользуясь тем, что это были последние дни учебного года, когда все студенты и преподаватели в полном составе находились в Хогвартсе, Нана усиленно восполняла пробелы в своей информированности. Ей было странно, что Малфой ушел от ответа, когда она спросила его о новостях, и теперь Нана была в курсе, почему так произошло. И это было не единственное, что она узнала.