Наследник

— Все хорошее когда-нибудь кончается, и мое терпение тоже! — возмущенно бросила Нана, падая на стул перед зеркалом. — И я очень рада тебя видеть, — невозмутимо ответило отражение, — Неужели ты, наконец, сподобилась вспомнить обо мне? Конечно, ведь с самого возвращения ты была ТАК занята… — Зато теперь я свободна. Причем свободна по жизни. Том окончательно решил отстранить меня от процесса своего возрождения. Этим опять будет заниматься кто-то, а не я… Нану Салливан снова оттеснили в сторону, ей намекнули, что нужно держаться на расстоянии и терпеливо ждать, когда ее позовут… А позовут ли? — Ты сомневаешься? — отражение насторожилось, но Нана промолчала. Она молчала долго, прежде чем продолжила: — Мне надоело терпеливо дожидаться. Я слишком долго сохраняла дистанцию. Я больше не могу и не хочу, чтобы все продолжалось так. — И что же ты хочешь сделать? — Я сама найду Тома. Ведь нашел же его как-то Петтигрю. — Но ведь у тебя нет Метки и крысиного чутья, о которых он упоминал. — Но есть еще голова на плечах, так что я что-нибудь придумаю. Взгляд Наны стал решительно-серьезным, и она отрывисто забарабанила пальцами по столу что-то весьма воинственное на звук. — Самое обидное, что на этот раз мне совершенно некого винить в случившемся, кроме себя самой. Что бы там не твердила Трелони, мне не следовало сомневаться в Элвуде. Я с самого начала знала, что без свитка ничего ни у кого не получится, и так легкомысленно отнеслась к хранению пергамента. Том определенно узнал о свитке от Азотоса и прислал Петтигрю за ним, и первое, что я сделала, продемонстрировала пергамент Питеру во всей красе. Ну не идиотка? Мне нужно было спрятать запись так, чтобы ни одна живая душа не знала, где он, кроме меня. Вот тогда я могла бы ставить условия посланнику Темного Лорда. А теперь я опять должна переживать и надеяться… — Надеяться на что? — На то, что Петтигрю не полная бездарь и не испортит начатое Элвудом. Мне это слишком дорого стоило… С этими словами Нана отошла от зеркала. Как всегда, ей было, над чем подумать. Прошло совсем немного времени с того момента, как анимаг-крыса скрылся вместе с пергаментом, на который она терпеливо и внимательно переписала свою часть обязанностей по возрождению Тома, и Нана убедилась, что Питер Петтигрю действительно справлялся неплохо, сам по себе или же под чутким руководством Темного Лорда. С некоторых пор знаки, обещанные Азотосом Элвудом и призванные подтвердить то, что возрождение Волдеморта продвигается весьма успешно, посыпались, как из рога изобилия. Самым главным, затмившим на многие дни все остальные события окружающего мира, был знак, как никакой другой подтверждающий, что на этот раз претворению в жизнь планов Наны сопутствует успех — она снова начала чувствовать память Тома. Поначалу это были быстрые нечеткие картины, с каждым разом становившиеся все явственнее. Через них Нана ощущала, как с каждым днем силы Лорда растут по тому, с какими легкостью или трудом ей удавалось проникать в воспоминания Темного Лорда. И первое, что она поняла из последних, «лежавших» на самом верху, воспоминаний Тома, так это то, что он опять взялся за старое. Он начал убивать. Самого Лорда в его же собственной памяти Нанауатцин, разумеется, лицезреть не могла, зато она видела все, что видел он. Глазами Тома Нана видела неухоженную комнату, похожую на пещеру. Помещение, хоть и довольно большое, казалось темным, безрадостным местом, в котором преобладали темно-коричневые тона. Черный пол его был покрыт пылью, а ветхие пыльные некогда бордовые тяжелые шторы возле мутных окон только усиливали впечатление угрожающей мрачности. Только золотистые отблески огня, разожженного в камине, придавали помещению более-менее жилой вид. А еще Нана слышала голос Волдеморта, звучащий пронзительно и холодно, как порыв ледяного ветра. Одного его было достаточно, чтобы объяснить выражение робости и испуга, неизменно читающееся на лице Питера Петтигрю, главного действующего лица воспоминаний Тома Риддла… — Как только Нагайна осмотрит дом, ты должен будешь подоить ее, Червехвост, перед тем, как мы отправимся спать, — повелительный ледяной голос заставил Питера вздрогнуть, — Ночью мне понадобится питание. Путешествие слишком утомило меня. — Конечно, милорд, — согласно проговорил Петтигрю и продолжил после продолжительной паузы, — Милорд? Как долго мы останемся здесь? — Не знаю. Глупо действовать сейчас, пока не кончится чемпионат мира по квиддичу. А здесь вполне удобно… — Простите меня… но я не понимаю… а зачем ждать окончания чем… чемпионата? — Затем, идиот, что все эти болваны из Министерства магии, повернутые на безопасности и секретности, сейчас будут начеку. Они станут обращать внимание на все проявления необычной магической активности, чтобы магглы ничего не заподозрили. — Значит, милорд, вы полны решимости? — тихонько спросил Червехвост. — Разумеется, — голос Лорда звучал насмешливо и одновременно с такой неприкрытой злобой, что Петтигрю задрожал, но все равно продолжил, торопливо выговаривая слова, точно боялся не успеть все высказать: — Но ведь можно обойтись и без Гарри Поттера! Я ни в коем случае не забочусь о мальчишке, но если бы вы согласились использовать любого другого колдуна или ведьму, дело сладилось бы гораздо быстрее… Если бы вы согласились отпустить меня на немного, я в два счета нашел бы подходящего человека и… — Я мог бы использовать другого колдуна, — голос звучал тихо, — Это правда… — И весьма разумно, — Петтигрю заметно ободрился. — Добраться до Поттера очень сложно, его так охраняют… — Интересно… Может тебе, Червехвост, слишком тяжело заботиться обо мне? Может, ты просто хочешь сбежать? Я же вижу тебя насквозь и знаю, когда ты лжешь. Ты жалеешь, что вернулся… — голос напоминал шипение. Петтигрю, бормотавший что-то невразумительное, умолк. Том снова заговорил так тихо, что потрескивание пламени в камине почти заглушало его голос: — У меня есть свои причины использовать Поттера. Я ждал тринадцать лет, подожду еще несколько месяцев… От тебя, Червехвост, требуется лишь немного отваги. И ты найдешь ее в себе, если не захочешь испытать на собственной шкуре всю силу гнева Темного Лорда. Вряд ли можно было испугаться еще сильнее, но Питеру это удалось. — Но исчезновение Берты Джоркинс наверняка заметили, и если я… — Если ты будешь действовать по плану, то никто ни о чем не догадается. К тому же скоро к нам присоединится еще один верный слуга… — Я ваш верный слуга! — Помимо тебя нужен еще кто-нибудь с мозгами. Преданный мне, как раньше. — Но ведь это я привел Берту! — Но не думал, что ее информация действительно будет чем-то стоящим. Более того — бесценным. В награду за это я позволю тебе исполнить для меня одно очень важное дело, за право выполнить которое многие из ВЕРНЫХ моих последователей с радостью отдали бы правую руку… — П-п-правда? — похоже, Петтигрю был в ужасе от предоставляемой ему чести, — И что же это за дело? — Я не хочу испортить тебе сюрприз, однако скажу, что твой выход перед самым занавесом. Твой вклад в мое возрождение будет не менее значим, чем вклад Берты. — Вы хотите… убить меня? Меня тоже? — Ну, сам подумай, Червехвост, зачем мне убивать тебя? Другое дело — Берта. Ее пришлось убить, потому что после допроса она уже ни на что не годилась. Так что теперь нам осталось сделать совсем немногое: несколько заклятий, мой слуга в Хогвартсе… И Гарри Поттер мой! Но тихо. Кажется, я слышу Нагайну… Нане тоже было очень интересно увидеть эту Нагайну, тем более что она совершенно не представляла, кем та может быть. Все же Нанауатцин не ожидала, что это будет гигантская змея, по меньшей мере, футов двадцать в длину, и что она почти как две капли воды будет похожа на Гекату. Ей показалось, что это вокруг нее обвилось гибкое узорчатое тело, а не вокруг кресла, на котором располагался Лорд, издающий странные шипящие призывные звуки, и приблизила пасть к его лицу. Нана поняла, что Том говорил по-змеиному, и Нагайна ответила ему, однако смысл их диалога стал понятен ей только после того, как Лорд снова заговорил по-человечески. — А знаешь ли ты, Червехвост, что за новость принесла мне Нагайна? Там, за дверью, стоит какой-то старый маггл и слушает наш разговор. Пригласи его войти… Петтигрю исчез и через мгновение появился в сопровождении пожилого мужчины, крайне ошеломленного. Что говорил магглу Лорд и что тот отвечал, Нана помнила плохо, но очень хорошо она запомнила выражение лица того человека, когда он увидел Тома. Вернее, то, чем Том был сейчас. Даже Нанауатцин не предполагала, каким Лорд мог быть до завершения обряда. По-видимому, это было зрелище не для слабонервных, потому что маггл уронил свою палку и завопил. Что было дальше, Нане показано не было, но по тому, как окрасилась картинка в ослепительно зеленый цвет, она могла догадаться, что старика-маггла постигла участь Берты Джоркинс. — Итак, Том еще до конца не возродился, а уже открыл счет своим жертвам, — было бы странно, если бы в сложившейся ситуации Нана не возобновила с отражением «конференций у зеркала», — Рядом с ним Хвост-Петтигрю, неизвестно откуда взявшаяся змея Нагайна, и в перспективе ожидается некий верный слуга, который приказом Лорда будет отправлен в Хогвартс. — Уж не к тебе ли? — На это я даже не надеюсь. Как я поняла, главной целью Лорда является по-прежнему Гарри Поттер. В определенный момент мальчишке тоже предстоит оказаться рядом с Томом, если я правильно разгадала смысл его слов и еще не забыла текст свитка Элвуда. — Кажется, кто-то забыл, что здесь не все в курсе происходящего… — многозначительно прокашлялось отражение, — Не желаешь привести мысли в порядок? Нана нахмурилась, припоминая, и продолжила: — В свитке говорилось о том, что для создания материального тела перисприту нужны три составляющие: кость, плоть и кровь — взятые с соблюдением некоторых условий. Так, например, кровь должна быть взята насильно от врага. Похоже, этим врагом Том предполагает сделать Гарри Поттера… Ну, а Питер Петтигрю, видимо, сам того не зная, предназначен на роль слуги, который с желанием предоставит Лорду свою плоть. Не трудно догадаться, почему Том не сказал этого трусливому анимагу — тот умер бы раньше, чем Лорд успел договорить. Третьей составляющей должна быть кость предка, взятая без ведома последнего. Это для меня пока остается загадкой, хотя и здесь выбор невелик: Риддлы или Гонты. Видишь, всем, даже неживым, есть место рядом с Томом. Они будут с ним… А я… — А ты? — А я тоже буду с ним рядом, даже если он будет против. Только я больше не стану ждать его приглашения. Жаль, что показанная Томом картинка не дает сколь бы то ни было полного представления о местоположении дома, ставшего новым жилищем Волдеморта. Я могу только догадываться, что это за дом, чей он, и где находится. Все же, как бы не твердил Том своему Петтигрю, что еще недостаточно силен, яд Нагайны, а о его действенности мы можем судить не понаслышке, укрепил его достаточно, чтобы он мог не пускать меня в свою память дальше определенного момента. И ведь не лень же ему тратить на это силы. Придется мне расходовать свои, чтобы найти выход из создавшегося положения. Она притворно тяжело вздохнула в ответ на сочувствующее замечание отражения: — И никто-никто не поможет… Однако помощь все-таки пришла. Оно было весьма неожиданно, но легко объяснимо, то обстоятельство, которое Нана посчитала еще одним знаком. В жизни все развивается по спирали, и двусторонняя связь Лорда и Поттера не была исключением, выйдя на новый виток. Теперь, предчувствуя опасность, у мальчика не только болел шрам, но и появились сны. Именно из сна Гарри Поттера Нана почерпнула недостающие картины местности, окружающей нынешний дом Лорда. Женщине было несколько странно, что на этот раз Гарри оказался более осведомлен, чем она, но ведь это тоже было Нане на руку. В памяти Поттера Нанауатцин разглядела дом — внушительный, некогда великолепный, но, в настоящий момент, заброшенный особняк с осыпавшейся с крыши черепицей и плющом, буйно оплетавшим стены. Окружавший дом сад кто-то, как потом оказалось тот самый старик-маггл, из последних сил, но все равно напрасно, старался поддерживать в порядке. Совсем рядом с особняком Нана заметила мрачные очертания заброшенного кладбища с тисами и черным силуэтом небольшой церквушки. Несмотря на то, что нынешнее место пребывания Лорда Нана разглядела и изнутри, и снаружи, она все еще не знала, где-то находится. Но теперь женщина могла отправить на его поиски посланников. Тому, что сейчас собиралась сделать Нана, она тоже научилась у Филумены. Это был не самый сложный обряд — направить посланников, даже в таком количестве, как нужно было Нане, но он требовал серьезной подготовки. Прежде всего, ей предстояло выбрать, кого она хочет отправить на поиски Тома: змей или собак. Хоть Том и испытывал особую привязанность к змеям, Нана, по понятным причинам, остановилась все же на собаках. В первую ночь новолуния Нана вышла из хижины, нагруженная внушительным свертком. Одета она была в черный балахон с неподшитым подолом и потайным карманом на груди, куда днем она собственноручно зашила маленькое круглое зеркальце зеркальной стороной от себя, чтобы передать псам свой приказ и одновременно отразить обратный магический удар, если таковой будет. Волосы ее без единой заколки были свободно распущены и не расчесаны. Нана заранее решила, что отправится на ту самую поляну, где некогда нашла мертвого единорога. Придя на место, она бережно развернула принесенный пакет и достала из него нож с костяной ручкой, железную миску, тринадцать свечей, связанных в одну, три корня от трех разных осин, также связанных вместе и заточенных с одной стороны, кость от черного козла, забитого в полнолуние, склянку с его же кровью и кусок черной ткани. Нежеланных свидетелей Нана не боялась. Если бы подобные объявились, намеренно или случайно, вряд ли они стали бы болтать, потому что едва ли дотянули бы до утра. Ткань Нанауатцин расстелила на земле и начертила на ней круг, накапав в его середину принесенную кровь. Встав в центр круга, она положила за ткань перед собой козлиную кость, а миску с осиновыми корнями — позади себя. Затем, сжав в правой руке нож, а левой с трудом удерживая связанные свечи, Нана сосредоточилась. Она была готова начать самую опасную часть обряда, заключающуюся в том, чтобы, сохраняя внутреннее напряжение тела, читать по памяти заклинание, шевеля губами, но не произнося ни звука. — Слушайте меня! Если есть ночь, значит, есть и день. Если есть добро, то есть и зло. Повелеваю и вызываю. Именем повелеваю, будьте здесь! Из тысячи душ войско, сюда! Сюда, войско, повелеваю и вызываю к моим ногам. Я — хозяйка всем псам. К левой ноге. К правой ноге. Оберег на мне. Явитесь ко мне. Нана плотно сжала губы и пристально вгляделась в темноту. Вначале она не увидела ничего, кроме деревьев. Затем вдали что-то шевельнулось. Темный, расплывчатый силуэт возник меж древесных стволов, постепенно приближаясь. Это был зверь. Собака. Огромная и черная, с глубоко посаженными глазами, казавшимися неестественно-белыми в темноте. Собака подошла к самой черте и легла возле круга, замерев. Затем появилась еще одна, потом еще и еще. Кто бы мог подумать, что в окрестностях Хогвартса столько собак. Когда, по мнению Наны, псов собралось достаточно, она задула свечи и осмотрелась рассеянным взглядом поверх звериных голов, избегая смотреть в глаза десяткам собак разных пород и мастей. Теперь ей оставалось только внушить собравшимся животным картины из сна Гарри Поттера, что было совсем не трудно. Она коснулась руками, все еще сжимающими нож и свечи, зеркала на груди и как можно отчетливей вызвала перед глазами подсмотренные картины, беззвучно произнося: — Всякой из вас свой путь. Кому на север, кому на юг. Кому вперед, кому назад, а я на месте. С этими словами Нана бросила нож за круг, что должно было отослать собак, но сохранить связь между ней и ими. Чтобы случайно не поймать взгляд одного из псов и тем самым не свести на нет все приложенные усилия, Нанауатцин зажмурилась. Через мгновение она услышала низкий скорбный вой у своих ног, постепенно набирающий силу. Это другие звери присоединились к первому животному. Несколько минут нестройный завывающий хор нарушал тишину Запретного леса, а потом затих. Когда спустя некоторое время Нана открыла глаза, собак как и не бывало, и только глухой далекий вой Клыка из дома Хагрида преследовал женщину всю дорогу до хижины.