Наследник

Занятая своими мыслями, Нана шла к мраморному залу автоматически и даже, казалось, не замечала идущую на шаг впереди нее Нарциссу. Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы сохранять видимое спокойствие, в то время как она целиком была поглощена перебором причин, способных привести к столь откровенному торжеству миссис Малфой и такому необычному вызову Лорда. Припоминая все, некогда ей совершенное, и учитывая личность и поведение сопровождающего, Нана могла представить только одну причину для происходящего. Никакой другой вины она за собой не знала. Что же приготовил ей Лорд, которого она сама спровоцировала к принятию мер, упрекнув в том, что он слишком тянет с возмездием? От неизвестности сердце Нанауатцин затрепетало. Какая-то страшная тяжесть сдавила ее грудь и лишила дыхания. Она не забыла многозначительного «пока», сказанного ей Лордом, и не ждала никаких поблажек. Все усилия проникнуть в мысли Нарциссы заканчивались тем, что Нане надоедало отыскивать нечто полезное среди тех ликующих песнопений, что звучали в голове жены Люциуса, и она отказывалась от напрасных попыток. Охваченная самыми невероятными, разнообразными и противоречивыми предчувствиями, Нана переступила порог комнаты и осмотрелась. Очень быстро ее глаза привыкли к царящему в помещении полумраку и отыскали в глубине зала высокую фигуру Волдеморта, восседающего на троне, окруженного Упивающимися. Их было не так много, как на приеме, но все же достаточно, чтобы по их числу судить о важности собрания. Все Упивающиеся смотрели на нее, точно находясь в каком-то оцепенении. На этот раз приспешники Лорда были в масках, за исключением некоторых, в том числе Петтигрю и Нарциссы, но все же кое-кто из них показался Нане знакомым, несмотря на закрытое лицо и бесформенную одежду. Глаза, сверкавшие сквозь прорези масок, точно острые иголки, впивались в тело Нанауатцин, не выражая при этом никаких конкретных чувств. Невозмутимо, но настороженно оглядывая уставившиеся на нее застывшие фигуры, Нана подумала, стоит ли ей каким-либо образом поприветствовать их. В конце концов, она решилась на кивок, адресованный всем собравшимся. Никто ей не ответил. Нана двинулась в сторону возвышения в полной тишине, которая сразу же показалась ей необычной. Это не была та тишина, которая наступает неожиданно, когда кто-то новый входит в комнату, привлекая к себе внимание. Это была мертвая тишина ожидания. Все присутствующие ждали ее и теперь следили за каждым движением, сами оставаясь неподвижными. Столь же неподвижным, как слуги, был и Лорд, наблюдающий за приближающейся женщиной. Нана остановилась прямо перед ним и сосредоточилась на Волдеморте. Его глаза старательно избегали встречаться с ее, а мысли закрывал непроницаемый щит. Это насторожило Нану еще сильнее. С того самого момента, как за ней захлопнулась дверь мраморного зала, она чувствовала напряжение, будто витающее в воздухе. Казалось, даже украшающие стены и трон змеи переливаются красными искрами расплавленной опасности. А тут еще столь откровенное отчуждение Лорда, которое объяснить труднее, чем все остальное. Это не было похоже на спектакль, который Лорд вполне способен был устроить для других, чтобы разыграть оскорбление, если миссис Малфой рискнула прилюдно повторить все брошенные Нане в лицо обвинения. Нана настолько уверилась в том, что именно ее связь с Люциусом стала причиной происходящего, что даже не стала утруждать себя поиском ответов на интересующие ее вопросы в мыслях кого-либо другого, кроме Лорда и Нарциссы. Пусть даже того же самого Малфоя. Как же пожалела она об этом впоследствии: ее удивление не было бы тогда столь сильным. Еще раз оглядев присутствующих и повернувшись к Лорду, Нана заговорила, и сама с трудом узнала свой голос: — Вы звали меня, мой Лорд? Что случилось? И тут он, наконец-то, посмотрел ей в глаза. Нана не могла прочитать его мысли, но выражение лица Волдеморта было весьма красноречиво. Если бы взгляды убивали, это был бы тот самый случай. Все, к чему Нана себя готовила по дороге, еще недавно казавшееся серьезным и страшным, сразу стало смехотворным и незначительным, поскольку ничего из этого не могло вызвать такого бешенства, какое искажало сейчас и без того жуткое безносое лицо Темного Лорда. Нана побледнела, но взгляд не отвела. Да, миссис Малфой было, чему торжествовать. То, что рассердило Лорда, грозило Нане более серьезными последствиями, чем наказание за измену, так что она могла считать себя полностью отомщенной. Лорд сощурился, и расположенные по стенам светильники замигали, точно грозились погаснуть, оставив всех собравшихся в полной темноте, засветившись на пару мгновений тускло-красным, а потом снова полным белым светом. — Предательница! — бросил Волдеморт отрывисто и продолжил глухим и жестким голосом, — Как ты смела? Ты?.. Нана почувствовала себя так, как будто на нее вылили ведро холодной воды. — Что же я совершила? Чем заслужила подобные обвинения? — произнесла она тихим, ничего не выражающим голосом. — Кое-кто из моих людей видел тебя сегодня… вместе с Дамблдором… — четко проговаривая слова и делая между ними продолжительные паузы, обличающим тоном произнес Темный Лорд, и у Нанауатцин все сжалось внутри. Каждое оброненное Волдемортом слово неумолимо убеждало Нану в необходимости доверять всем своим предчувствиям, даже самым странным и мимолетным. Пораженная потрясающей неожиданностью, женщина поймала мысленный вопль ликования, изданный миссис Малфой, и ей уже не понадобились дополнительные намеки на то, чей же недобрый взгляд преследовал ее в Хогсмиде. Жена Люциуса имела все основания чувствовать себя отомщенной, не приложив фактически никаких усилий, чтобы это было именно так. Она даже не рассчитывала, что случай представится ей так быстро, и Нана, еле-еле приходящая в себя после потрясения, не могла не возблагодарить судьбу, что Нарцисса не торопилась что-либо предпринять. Иначе ее именно в этот день вполне могла посетить мысль проследить за Наной с утра, и тогда Лорд вряд ли стал бы терять время на обвинения. Сейчас его здесь бы не было… и Нанауатцин тоже, но по другой причине. Как говорится, есть ли жизнь после «авада кедавра»?.. Глядя на Лорда, Нана подумала, что же он надеялся услышать в ответ? Отрицание, возмущение, оправдания или признание? Или же ему не нужны ее слова? Достаточно того, что она стоит здесь сейчас, выслушивая его обвинения? — «Да, это правда! Но я могу объяснить…» — кроме этой фразы мозг Наны был не в состоянии создать что-то еще, более-менее членораздельное, а голос отказывался произнести даже эти вразумительные слова. — У меня за спиной встретиться с моим смертельным врагом! Я мог ожидать подобного от кого угодно, но не от тебя! Лорд указующим жестом вытянул руку в сторону Наны, та вздрогнула всем телом. Мгновенно ее охватила слабость, и женщина закрыла глаза. Кто бы мог подумать, что именно это и будет ошибкой. При виде ее опущенных век с самым что ни на есть страдальческим, усталым и беспомощным выражением, Лорда охватил еще больший гнев. — Ты опускаешь глаза! — загремел он, резко устремляясь к ней, схватил ее за волосы и заставил поднять голову с такой силой, что ей показалось, будто шея у нее сломана. Нана не чувствовала себя испуганной в этот момент. Она уже миновала то состояние, в котором ей захотелось бы закричать, вырваться и убежать. Женщина окаменела. Тело ее онемело от ледяного прикосновения Темного Лорда. Она уступила его натиску, открыв глаза, мгновенно наполнившиеся слезами от боли. При виде их Лорд ослабил хватку, а затем медленно, очень медленно отстранился, вглядываясь в обращенное к нему женское лицо, точно ожидая увидеть не ее, а кого-то другого. Он отпустил Нанауатцин, но взгляд его не изменился, красные глаза по-прежнему выстреливали грозными искрами. Нана впервые видела Лорда в такой ярости. Он так кипел, что, казалось, вот-вот испарится. Волдеморт смотрел на женщину выжидающе и, похоже, ему не нравилось, что она молчит. Но Нанауатцин все еще не могла выдавить ни звука и только следила, как его гнев нарастал с каждой секундой. И внезапно он ударил ее с такой силой, что она не удержалась на ногах. Звук пощечины дошел до сознания Наны раньше, чем боль от удара и падения. Красный туман заволок глаза. Но даже сквозь эту мутную пелену она видела старающегося взять себя в руки Лорда, тяжело дышащего и не сводящего с нее широко открытых глаз. Нана поднялась, не дожидаясь помощи. Она понимала, что если и есть среди присутствующих желающие ей помочь, не разделяющие мнения Лорда на ее счет, они не осмелятся сделать это. Боль неожиданного удара, однако, сослужила и хорошую службу. Нана пришла в себя. Первоначальное оцепенение прошло, сменившись возмущением, чисто инстинктивным. Никто и никогда раньше не смел поднять на нее руку: ни отец, ни братья, ни старая Магдалена — никто. Нанауатцин почувствовала, что снова в состоянии двигаться и говорить. Она увидела себя будто со стороны, с горящими темными глазами на ставшем смертельно бледным лице с ярко-красным следом от удара и до боли сжатыми кулаками, свидетельствующими о тех нечеловеческих усилиях, с которыми она сдерживала себя. Нанауатцин собралась с силами, готовая защищаться словом и, если понадобится, делом, в глубине души понимая, что ее сил не хватит, чтобы противостоять им всем. Однако ни один из Упивающихся так и не пошевелился с начала разговора, и Нана поняла, что кроме Лорда ей опасаться некого. Женщина подумала, что зря не последовала своему желанию рассказать Лорду еще утром про Филумену и ее требование. Сделай она это, и сейчас ей не пришлось бы сдерживать слезы обиды и лихорадочно подыскивать слова, способные все объяснить Волдеморту и в то же время призванные не открыть слишком много Упивающимся. Резкий голос вернул ее к действительности. — Смотри на меня! — почти прокричал Темный Лорд. Нельзя было сказать ничего неуместнее, ведь все это время Нана и так смотрела не в потолок. — Может, вы согласитесь выслушать меня? — наконец, проговорила она. Звук ее голоса, казалось, привел Лорда в чувство. Много спокойнее он спросил: — То есть ты не отрицаешь, что встречалась с Дамблдором? — Почему я должна отрицать, если это правда? Но не хотите ли вы сказать, что ударили меня, уподобившись обыкновенному магглу, будучи даже не уверенным в том, в чем обвинили, мой Лорд? — всем своим видом Нана изобразила гордость потомственной аристократки, будто вдруг вспомнила о своем королевском происхождении, обжигая высокомерным взором молчаливую толпу и ее предводителя. Растерянность промелькнула в глазах Волдеморта, он, по-видимому, ожидал другой реакции от обвиняемой. — У меня были причины сомневаться в искренности того, кто сообщил мне эту новость. Но если ты признаешь… — проговорил он. — Я действительно виделась с Дамблдором, но выводы, которые вы делаете, в корне неправильны. Называя меня предательницей, вы ошибаетесь. Если бы мне позволено было объяснить… Рот Волдеморта растянулся в презрительную ухмылку: — И что ты мне расскажешь? Только что придуманную ложь? Или давно заготовленную полуправду, призванную оправдать тебя и прикрыть мне глаза розовыми очками? — Я расскажу вам правду, Лорд Волдеморт, если, конечно, вы готовы ее выслушать. — Я, разумеется, могу тебя выслушать, только нужно ли? Я не так глуп, как ты, возможно, думаешь, и способен понять, что происходит… Но я все-таки позволю тебе рассказать свою версию. — Вы будете слушать ее, мой Лорд? — голос Упивающегося, неожиданно вклинившегося в разговор, был Нане не знаком, — Вы позволите ей обвести вас вокруг пальца своими лживыми объяснениями? Тишина, окутывающая присутствующих, вдруг стала зловещей. Оказывается, возможно даже сохраняя безмолвие и неподвижность выразить изумление столь несусветной наглостью. Говоривший, по всей вероятности, тоже осознал, во что вмешался, но отступать было поздно, потому что Волдеморт уже переключился на него. Его глаза полыхнули таким огнем, что даже слепой заметил бы дрожь, сотрясшую Упивающегося, однако голос звучал поощряюще: — И что же ты предлагаешь, Макнейр? — Круцио… — выдавил Упивающийся, больше всего на свете жалеющий, что не разучился говорить. — Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом, — благодушно промолвил Лорд, и вновь обратил свое лицо к Нане, глаза его были зло сужены. Почувствовав внутреннюю готовность Лорда, Нана зажмурилась за мгновение до того, как услышала: — Круцио! Но она ничего не почувствовала, только услышала, как рядом с глухим стуком что-то упало, и раздался приглушенный стон. Открыв глаза, Нана увидела извивающегося от боли Макнейра. Ошеломленно взглянула она на Лорда и встретилась с его презрительно-насмешливым взглядом. — «Неплохая награда за заботу о своем господине…» — подумала Нана, переводя взгляд с Лорда на его слугу и обратно. — Фините инкантатем, — спустя несколько мучительно-долгих минут, произнес Лорд, не отводя глаз от женщины. И тут Нана точно прозрела. Как же можно быть такой недогадливой? Макнейр осмелился без разрешения советовать Лорду — это поступок, заслуживающий наказания? В глазах других и при других обстоятельствах — возможно, но не сейчас. Нана отчетливо осознала, что это не Макнейру, а ей предлагалось подумать над своим поведением. Это она должна сделать правильные выводы, что следует говорить чистую правду, иначе в следующий раз сия чаша ее не минует. Минуту назад готовая дать Лорду требуемые объяснения, Нана почувствовала, как ее охватывает гнев, сотрясая женщину, как буря, и опустошая ее. Как же ошибается Волдеморт, если рассчитывает добиться от нее чего-то таким способом. Огонь непокорности загорелся в ее черных глазах, когда Нанауатцин смотрела на Лорда. Тот тоже смотрел на нее, не понимая, почему она медлит. — Что же ты молчишь? — не выдержал он, наконец. Нана не проронила ни звука. Видно, рано Филумена похвалила внучку за избавление от упрямства, иначе, чем сейчас можно объяснить ее молчание, когда в глубине души она понимает, что должна все объяснить. Странно, что Нану возмущало не то, что Лорд, поверив Нарциссе, вполне способен не поверить ей, а то, что он попытался запугать ее таким образом. Уж лучше бы он к ней применил пыточное проклятье, как и советовал Макнейр. В конце концов, Лорду надоело ждать. — Уходи! — сказал он ледяным тоном, — Уходи, или я не смогу противиться желанию убить тебя… Снейп! Проводи мисс Салливан до ее комнаты и запри там каким-нибудь заклинанием понадежнее. Нана ощутила, как сзади к ней приблизилась фигура профессора, но она не оглянулась, продолжая смотреть на Лорда. Тот, поймав ее взгляд, произнес: — Я не приказываю отобрать твою волшебную палочку… Но, надеюсь, мне не нужно напоминать, что я очень рассержусь, если ты покинешь пределы своей спальни? — Не стоит, мой Лорд, — ответила Нана, сопровождая свои слова легким поклоном и направляясь к двери. Оказавшись в коридоре, Нана почувствовала, что больше не в состоянии преодолевать страшную опустошающую, болезненную, тошнотворную слабость. В глазах потемнело и ей показалось, что она сейчас упадет. — «Не раскисать!» — приказала она себе, и с гордо поднятой головой быстрым шагом последовала к комнате, призванной стать местом ее заточения, не удосуживаясь проверить, идет ли за ней Снейп или нет, успевает он или не успевает. Ей было все равно, что чувствует сейчас тот, кому больше бы подошли предъявленные Лордом обвинения. Женщине не хотелось знать, о чем думает ее сопровождающий, будь то тревожные опасения или же язвительно-злорадные комментарии к подсмотренной сцене, поэтому она хотела резко оборвать профессора, когда тот заговорил, но осеклась, осмыслив его слова: — Это не я, — тихо произнес Снейп. И ни намека на ожидаемые злорадство и язвительность. У настроившейся совсем на другой тон Наны вертелось на языке несколько ехидных замечаний вроде того, что со стороны Снейпа было бы глупо провоцировать ее таким образом, ведь она могла бы тоже отступить от принципов и в свою очередь начать рассказывать, и тому подобного. Но ни одно из них не подходило к случаю, поэтому она односложно ответила: — Я знаю. — А вы знаете, кто это сделал? — вопрос был задан осторожным тоном. — Конечно, как, думаю, и все остальные. Не хотите ли вы сказать, профессор, что Лорд не назвал имя того, кто оказал ему такую ценную услугу — выявил изменника? Нана спиной почувствовала, какой взгляд адресовал ей Снейп, услышав последние слова. Она обернулась и посмотрела на него. Глаза ее горели, а сама она сейчас походила на нахохлившуюся птицу, вытянувшую в его сторону шею, готовая в любой момент взлететь, броситься и выклевать ему глаза, пусть он только даст ей повод. Но он не дал такого повода, спокойно сказав: — Возможно, кому-то он и открыл эту тайну, но я прибыл последним и ничего не знаю. Прислушавшись к мыслям Снейпа, Нана пожала плечами. Похоже, профессор говорил правду, он ничего не знает и вполне объяснимо волнуется на этот счет. Вот только стоит ли Нане посвящать его в то, что это Нарцисса видела ее и Дамблдора в Хогсмиде, поспешила рассказать об этом Волдеморту, радуясь представившейся возможности отомстить, и главное — за что она мстит Нане. — Так вы скажете мне? — спросил Снейп, когда они остановились у нужной двери. — Нет, профессор, — ответила Нана и напоследок, не удержавшись, напомнила ироническим тоном, — Не забудьте о наинадежнейшем запирающем заклятии. Думаю, в них вы с некоторых пор такой же спец, как и в зельях. И даже после такого откровенного намека отрицательной реакции не последовало. Войдя в комнату, женщина взглянула в лицо Снейпу, закрывавшему за ней дверь, и встретилась глазами со взглядом профессора. Его глаза уже не выражали прежней ненависти и настороженности, как несколько часов назад. Его взор не был доброжелательным, но не был и равнодушным, скорее присматривающимся. Ему определенно не нравилась роль тюремщика, возложенная на него Лордом, и было что-то извиняющееся в его нахмуренном лице. Нана услышала, как Снейп с той стороны пробормотал какое-то запирающее заклинание, а затем удалился. И только тогда она позволила себе расслабиться. Щека после удара горела, на ладонях отчетливо виднелись следы от впивавшихся в них ногтей, но телесная боль не значила ничего по сравнению с душевными переживаниями. Мгновенно ощутив всю тяжесть возлегшего на ее плечи груза, она желала бы расплакаться, но ничего не получалось. И не потому, что Нане не хотелось, просто не осталось никаких сил, даже на слезы. Она ощущала себя выжатой, как лимон, безумно старой и усталой. Последние силы ушли на то, чтобы задернуть шторы. Когда Нана шла к окну по комнате, освещенной бледным светом луны, ей казалось, что она идет по незнакомому помещению, постоянно натыкаясь на мебель и спотыкаясь на ровном месте. Взгляд ее выхватил в светлом пятне колоду Таро на прикроватном столике, но до них ли ей сейчас было? Даже если бы вдруг в комнате снова возникла Филумена с решительными требованиями немедленно приступить к гаданию, Нана не сдвинулась бы с места без каких-либо оправданий. Не раздеваясь, прилегла Нанауатцин на край кровати, не пытаясь даже представить, что принесет ей завтрашний день. Серое безрадостное пробуждение вырвало ее из круга ночных кошмаров, самой малой частью которых были черные плащи, маски и зеленые вспышки. Нана потянулась, усталая и разбитая, не имея ни малейшего представления, сколько она проспала. У нее вообще не было ощущения, что она спала. Это скорее было похоже на полуобморочный туман или бредовые галлюцинации, от которых она только еще больше утомилась. Комнату наполняла странная, абсолютная тишина, которую не нарушали даже естественные звуки — легкое поскрипывание половиц, слабое потрескивание остывающих углей в камине, который она машинально разожгла вчера, тщетно пытаясь избавиться от ощущения холода во всем теле, какие-нибудь отдаленные звуки с улицы. В пробивающемся сквозь неплотную ткань штор свете она могла неясно разглядеть узорчатые плитки пола, разрисованные стены и очертания мебели. Нанауатцин не стала расшторивать окно. — «Я одна…» — это была первая мысль, посетившая Нану. А после была вторая, третья… Левая сторона лица безудержно ныла. Нанауатцин осторожно потрогала место удара. Опухоли не было, но прикосновение пальцев вызвало нестерпимую боль. Призвав зеркало и заглянув в него, она увидела, что пострадавшая половина лица приобрела черно-синий оттенок. Мелькнула мысль, что, наверное, необходимо как-нибудь скрыть обезобразивший ее синяк, который можно было отчетливо рассмотреть даже в окружающей ее полумгле, но Нана не сдвинулась с места. Ей не хотелось ни пользоваться заклинанием, ни отыскивать подходящее зелье, да и вряд ли в ближайшее время к ней придет кто-нибудь с намерением оценивать ее внешний вид. Сама она здесь, а остальное не имеет значения. Навалив горой подушки, Нана оперлась о них спиной, поджав под себя ноги, скрестив руки на груди, и закрыла глаза. Произошедшее накануне все еще глубоко волновало ее. Правильно ли поступила она, что промолчала? Ее очень оскорбил предпринятый Лордом шаг устрашения, но она не могла не признать, что таков его стиль, и он, возможно, даже не понял, как обидел ее. То, что для Волдеморта в порядке вещей, не должно удивлять и кого-то другого. Ведь ни один из Упивающихся виду не подал, что происходит нечто, из ряда вон выходящее. Но наказание Макнейра — не главное, и пощечина тоже. Гораздо больнее было осознавать, что он считает ее способной на предательство, раз поверил первому же доносу, не имея даже достоверных доказательств. Хотя чему тут удивляться, когда она сама дала Лорду повод так о ней думать своими отношениями с Малфоем? Любовник и враг — для нее это не равнозначно, а как к этому относится Волдеморт? Вряд ли она помогла себе тем, что поддалась своему упрямству и отказалась все объяснить. Но, может быть, еще есть время что-то исправить, если прямо сейчас вырваться из запертой спальни, найти Лорда и все ему рассказать?.. Нана резко выпрямилась, распахнула глаза, но тут же неспешно вернулась в прежнее положение. Всей ее решительности не хватило, чтобы побороть внезапно нахлынувший страх, что время упущено. Теперь все ее объяснения будут выглядеть еще более подозрительно в глазах Лорда и его людей. Пусть уж лучше все идет, как идет. — «Мои предки — страшные фаталисты…» — так она когда-то заявила Тому. Поистине, сейчас она является достойным потомком первых и типичным представителем вторых. Она будет ждать. Нанауатцин казалось, что она бесконечно долго сидит вот так и думает. Несколько раз она впадала в какое-то забытье, отключавшее ее мозг, но не приносившее спасительного отдыха. Она слышала, как к ней входили, но не открывала глаз, на слух узнавая суетливую походку Петтигрю. Он приносил ей еду, но Нана была слишком угнетена, чтобы испытывать чувство голода. Когда дверь открылась в очередной раз, Нана насторожилась. Твердая уверенная походка не имела ничего общего с семенящим перемещением Червехвоста, но и на шаги Лорда похожа не была. Открыв глаза, она увидела застывшего в двух шагах от входа Снейпа. Тряхнув головой с таким расчетом, чтобы распущенные волосы свободно рассыпались по плечам, прикрывая лицо, Нана не знала, чего ей хотелось больше: скрыть удивление или спрятать синяк. — Профессор Салливан, — обратился к женщине Снейп, и Нана удивилась еще больше, услышав подобное обращение. В сложившихся обстоятельствах, на ее взгляд, оно больше подходило члену Ордена Феникса, чем Упивающемуся Смертью. — Профессор Салливан, мне нужна ваша помощь, — продолжил Снейп, — Лорд приказал приготовить ему снотворное зелье, но один я не справлюсь. Помнится, вы помогали мне довольно неплохо в Хогвартсе… Нана надеялась, что ее взгляд не покажется Снейпу слишком растерянным и подозрительным. Кто-нибудь другой, но не Нана, мог бы поверить, что для приготовления какого-либо снотворного зелья нужен помощник, тем более такому мастеру, как Снейп, поэтому сразу стало ясно, что просьба имеет особое значение. В ее мозгу мгновенно пронесся целый ряд предположений от устранения нежелательного свидетеля Орденом до попытки Лорда накачать ее исподтишка веритасерумом, чтобы добиться правды. Не одно из предположений не вселяло в Нану страха, поскольку та была уверена, что сможет справиться с любой из этих ситуаций, но она все же не могла принять решения. Снейп ждал ее ответа, и язык, казалось, сам выдал нейтральное оправдание, давая возможность Нанауатцин подумать еще пару минут: — Но мне запрещено покидать эту комнату… — Я могу перенести свою маленькую лабораторию прямо сюда. Нана прокашлялась. Похоже, профессор намерен настаивать, но Нана не могла понять, зачем ему это было нужно, даже проникнув в его мысли. Единственное, в чем она убедилась, так это в том, что Лорд здесь ни при чем, позвать ее в помощники было целиком и полностью инициативой Снейпа. Убивать ее он тоже вроде бы не собирался. Почему бы не рискнуть, хотя бы для того, чтобы разобраться, что к чему? Любопытство победило подозрительность. — Не стоит, профессор… — ответила Нана, вставая, — Куда идти? Следуя за Снейпом, она спустилась по лестнице и вошла в маленькую полутемную комнатку, узкую и длинную, с низким потолком и двумя маленькими окошками прямо под ним, некогда используемую жившими тут магглами как чулан, если судить по многочисленным полкам вдоль стен. Остальная обстановка заключалась в массивном широком столе, ранее пустовавшем, но сейчас заставленном, как и полки, разными банками, колбами и пробирками. Теперь к столу добавился и котел. У Наны эта комната ассоциировалась исключительно с паутиной и пауками, которых она выводила в пору своего хозяйственного рвения, не предполагая, для чего Лорд предназначал это помещение. Кто бы мог подумать, что Волдеморт использует Снейпа и в его профессиональном качестве. — И какое же снотворное зелье вы собираетесь приготовить? — спросила женщина. — «Глоток живой смерти», — ответил Снейп и вызывающе посмотрел на нее. Нана еле удержалась от того, чтобы присвистнуть. Никаких сомнений не оставалось: Снейп позвал ее в помощницы не просто так. Названное им зелье, бесспорно, было очень эффективным, но одним из самых простых. С ним справился бы даже начинающий. Пораженная догадкой, она проникла в мысли профессора и нашла четко, точно специально для нее, сформулированный ответ. Нана посмотрела на Снейпа и встретила его невозмутимый взгляд, где-то в глубине которого читалось понимание того, что она уяснила его уловку. Разгадка была крайне неожиданна и подсказала Нане, что время сюрпризов еще не закончилось. При всем своем отрицательном отношении к Снейпу, она не могла не оценить по достоинству этот шаг профессора, давшийся тому нелегко, учитывая и его антипатию к ней. Таким необычным способом он хотел дать понять, что не считает ее шпионкой Волдеморта и верит, что она сохранит тайну Ордена и его самого. Вот только Нана не могла понять, что подтолкнуло профессора к такому поступку: гнев Лорда или сила убеждения Дамблдора. Во всяком случае, она не хотела показаться злопамятной, оттолкнув или проигнорировав предложенное перемирие. Нанауатцин надеялась, что в достаточной мере всем своим видом продемонстрировала свое согласие как помочь с зельем, так и забыть о взаимной неприязни. — И давно Лорду понадобилось снотворное? — спросила она, но осеклась, перехватив сочувствующий взгляд Снейпа на свою щеку. Поспешно отвернувшись, Нана принялась сосредоточенно разглядывать расставленные на столе емкости в поисках необходимых ингредиентов: златоцветника и полыни. — Если вы хотите, у меня есть… — отрешенно начал профессор. — Не нужно, — прервала его Нана, стараясь, чтобы голос не звучал слишком грубо, — Если бы я хотела, то все сделала бы сама. Как вы упоминали, профессор, у меня весьма неплохо получалось… Кивнув и пожав плечами, Снейп палочкой разжег огонь под котлом и занялся полынью. Нана безропотно потянулась за ножом и златоцветником. Можно считать, что заключено перемирие между ней и Орденом, но зачем оно нужно, если это так? Слишком поглощенная своими мыслями и шинковкой корня златоцветника, Нана не сразу почувствовала, что в комнате появился Волдеморт. Его присутствие она заметила, когда тот остановился прямо перед ней, а Снейп согнулся в поклоне. Сейчас женщина впервые увидела Лорда после ужасной сцены накануне, и на нее повеяло ледяным холодом. Всем своим видом Лорд демонстративно указывал на воздвигшуюся между ними стену. Волдеморт скользнул по ней неузнавающим взглядом, кивнул Нане и что-то пробормотал, подчеркивая холодностью голоса непреодолимую дистанцию между ними. Могильный холод в глазах, в голосе — вековой лед. Удивительно, как это все вокруг не покрылось инеем. Женщина, не ожидавшая этой встречи и не рассчитывающая на что-то большее, тоже кивнула прохладно-вежливо и вернулась к прерванной работе. Могло показаться, что больше Лорд ни разу не глянул на нее, обращаясь только к Снейпу, но Нана, иногда замечающая псевдоравнодушные взгляды исподтишка, упорно прятала от Волдеморта свое лицо с ноющим синяком. Машинально, не ожидая успеха от предпринимаемой попытки, она заглянула в мысли Лорда и с трудом удержала улыбку. В его голове Нана перехватила множество разнообразных мыслей, в том числе и о ней, прежде чем щит снова плотно укрыл его размышления. Чудесным образом там сочетались невысказанное удивление ее присутствию здесь с жестоким любопытством, что она чувствует после напряженной сцены в мраморном зале, понятное раздражения от того, что он не может ничего узнать из ее мыслей, и неожиданное сожаление о недавней несдержанности. Наверное, он все же заметил прикрытый длинными черными прядями синяк. Его, действительно, было трудно не заметить. Не глядя на Лорда, Нана каждой клеточкой чувствовала его взгляды и перемещения и внутренне ликовала. Темный Лорд все еще злился, но сожалел, что так вышел из себя. И он все еще хотел услышать ее объяснения, но снова обратиться к ней, особенно в присутствии Снейпа, было выше сил Волдеморта. Нана подняла глаза на профессора, того явно угнетало присутствие Темного Лорда. Закончившая порученное ей дело, она решила помочь всем им троим. — Я все сделала, профессор Снейп. Думаю, дальше вы справитесь без меня. Я сама напросилась в помощники, мой Лорд, и с вашего разрешения вернусь в свою комнату. Снейп поклонился Нане почти так же низко, как Волдеморту. Он, конечно, понял, чего она стремилась добиться, и в его глазах быстро промелькнули облегчение и благодарность. — «Что же, похоже, теперь, в случае чего, мне в Ордене не станут сразу угрожать Азкабаном, сначала поприветствуют и поинтересуются здоровьем. Или о погоде поговорят… Надеюсь, и Том поймет все правильно», — мысленно усмехнулась Нана, направляясь к двери. — Мисс Салливан, подождите! — надменно произнес Лорд, когда Нана уже стояла в дверях, и женщина поздравила себя с успехом. Весь путь до спальни Лорд шел рядом с Наной, но никто из них не пытался заговорить. Только остановившись возле двери, Нана первая нарушила молчание: — Еще раз прошу у вас прощения, мой Лорд, за то, что ослушалась приказа и оставила комнату. Клянусь, это была моя идея, и Снейп ни в чем не виноват. Она намеренно обращалась к Волдеморту на «вы» даже сейчас, без свидетелей, давая ему понять, что сохранит установленную им дистанцию, раз ему так угодно. Взгляд Лорда из безучастного стал насмешливым. — У тебя все ни в чем не виноваты: ни Снейп, ни Петтигрю, ни Малфой… А ты? — Что я? — Все еще упрямишься? Не желаешь снять с себя подозрения? — теперь ему не нужно было притворяться, изображая равнодушие, и Нана заметила искорку искреннего интереса, промелькнувшую в глазах Лорда. — Я могу все объяснить, если вы имеете в виду это… Отчужденность все еще сквозила во взгляде Волдеморта, но голос его уже не был, как в начале, столь ледяным и надменным, когда он сказал: — Вчера ты не соизволила дать объяснения. Нана вскинулась: — После того спектакля, устроенного вами, мой Лорд? Объяснения больше походили бы на оправдание, а, следовательно, на признание вины, но это не так. Кроме того, боюсь, мне не выпала бы честь быть выслушанной… и правильно понятой. — Испугалась, оправдываясь передо мной, уронить себя в глазах моих Упивающихся? — Мне плевать на Упивающихся. Вы сами бы мне не поверили, даже если бы я на коленях умоляла. Разве нет? Нана не могла не отметить, насколько легче ей сегодня было разговаривать с Лордом, когда он много спокойнее и без своих Упивающихся, в присутствии которых он, невольно или намеренно, старался соответствовать своему положению властелина. Хотелось надеяться, что Волдеморт, как и она, не раз проигрывал в голове минувшие события, и восстановил душевное равновесие, которое позволит понять причины, подвигнувшие ее на встречу с тем, кого он назвал смертельным врагом. Лорд подтвердил предположение Наны, согласившись с ней: — Скорее всего, так оно и было бы. — Именно так, — продолжила Нана, ободренная этим согласием, — Вы начали с очень серьезных обвинений и дальше, по логике, можно было только набирать обороты, что вы и сделали. Лорд посмотрел на Нану, лицо его вновь стало сердитым, но на этот раз женщина не забеспокоилась: промелькнувшее выражение не имело ничего общего с яростью вчерашнего разговора. — Ты так рвалась в хижину, — начал Волдеморт, распаляясь, — Не приняла сразу мое предложение стать Упивающимся Смертью. Я сказал тебе про Министерство, а ты только быстрее засобиралась… Я рассердился… А тут еще Нарцисса заявила, что видела тебя в Хогсмиде мирно беседующей с Дамблдором. Что еще я должен был подумать? — Все, что угодно, но только не о предательстве! Как бы уверенно не чувствовал себя Дамблдор в пределах Хогвартса, он не стал бы разговаривать со своим агентом, или кем меня там посчитали, вот так вот у всех на виду. — Это сейчас я все понимаю, а тогда был в ярости. Лучше бы Нарцисса сказала, что застукала тебя с Люциусом! Нана усмехнулась, но тут же скривилась, вновь ощутив боль на пострадавшей стороне лица. Увлеченная работой, она не замечала неудобства и вот теперь была самым неприятным образом возвращена к действительности. Ее болезненная гримаска отразилась на лице Лорда, как в зеркале, но он тут же взял себя в руки, вернув себе бесстрастное выражение. — Так я дождусь объяснений хотя бы сегодня? — Да, мой Лорд. Желаете услышать их прямо тут? Волдеморт оглядел мрачные стены пустынного коридора, вошел в спальню, уселся в кресло и выжидательно посмотрел на Нану, последовавшую за ним. Он обратил внимание на царящий в комнате сумрак, но никоим образом не выказал удивления и не потребовал от Наны пояснений. Она же подошла к кровати, взяла со столика Таро и задумалась. Зная, что Лорд не прочтет ее мысли, она могла позволить себе обдумать, что из всего, с ней случившегося, она расскажет Лорду. Как бы там ни было, но Нанауатцин не собиралась говорить Волдеморту всей правды, даже не принимая во внимание данное ею Дамблдору обещание. До того, пока карты не скажут, на чьей она стороне, ей следует быть избирательной. Решившись, Нана повернулась к Лорду, срывая красный платок и демонстрируя ему колоду. — Вот она — причина моей встречи с Дамблдором. Взгляд Лорда из ожидающего стал недоумевающим, а затем заинтересованным. Нана опустилась на край кровати напротив Волдеморта. Некоторое время собеседники молча смотрели друг на друга поверх невысокой хрустальной вазы с из последних сил тянущимися вверх увядающими цветами. — Наверное, я сберегла бы много нервов и тебе, и себе, если бы рассказала все сразу же, утром, — медленно проговорила Нана, — Но я этого не сделала… Ночью, после приема, я разговаривала с бабушкой… Не смотри на меня, как на сумасшедшую. Неужели тебе никогда не приходилось слышать о посещениях призраков?.. Так вот, в разговоре Филумена настояла на том, что я должна узнать, что ждет меня впереди, и на том, как я должна это сделать. Она потребовала, чтобы я нашла ее Таро и сделала расклад на себя, тебя и… — И… — Поттера. Нана сделала паузу, давая Лорду время осмыслить услышанное. — Продолжай, — произнес Волдеморт после минутного молчания. — Как в сложившейся ситуации я могла найти мальчика? Только с помощью Дамблдора. А где проще всего увидеть директора Хогвартса? В школе или ее окрестностях. Мне посчастливилось встретить его в Хогсмиде… — Значит Поттер в Хогсмиде… — глаза Лорда фанатично заблестели, — Или вы с Дамблдором были еще где-то? Нана ждала подобного вопроса и ответила, не задумываясь. Ей было нетрудно при этом честно смотреть Волдеморту в глаза. — Я не видела Поттера, Том. Дамблдор мне не позволил. — И никакой зацепки? — Никакой. — Стало быть, весь день ты упрашивала Дамблдора о встрече с Поттером? — Нет. Большую часть я искала в хижине карты. Ты пытался когда-нибудь найти нечто, ОСНОВАТЕЛЬНО спрятанное ведьмой от посторонних? Да еще без наводящих подсказок. — Не пытался, но, согласен, — это непросто. — Мне тоже было непросто, несмотря на то, что такой ведьмой была моя бабушка. Можно считать, что я сделала генеральную уборку еще в одном доме… Вот, собственно, и все мои объяснения. Конечно, ты можешь сомневаться: верить или не верить… — Я слишком хочу поверить, чтобы сомневаться. Мне только странно, что я ничего не слышал в ту ночь, хотя уже давно не страдаю крепким сном, скорее наоборот… — «Снотворное зелье…» — подумала Нана, а вслух сказала, — Это все Филумена. Разбудив меня, тебя она усыпила. Мне показалось, что после смерти она стала сильнее, чем была… Глубокий вдох, и Нанауатцин осторожно произнесла: — Я рада, что ты мне поверил. — Не думаю, что ты станешь мне лгать, в отличие от Нарциссы… Вот только почему ты все-таки не рассказала этого тогда, когда я спрашивал? Теперь Волдеморт не смог бы выглядеть безразличным, даже если бы очень захотел. — Потому что поверить таким объяснениям мог спокойный и уравновешенный Том Риддл, а не кипящий от бешенства, накрученный «доброжелателем» Темный Лорд Волдеморт. Кроме того, мне не очень хотелось вникать в подробности при твоих Упивающихся. Лорд хохотнул: — А ведь я предупреждал тебя, что жена Малфоя не оставит в покое так просто столь серьезное увлечение своего мужа, и сам попался на ее уловку. Нужно объяснить ей, что это крайне неразумно — обманывать Темного Лорда. — Но ведь она тебя не обманывала, просто, не разобравшись, немного переврала действительность. Откуда ей было знать, что происходит на самом деле? Лорд скептически усмехнулся: — Ты и ее защищаешь? — Не защищаю. Просто люблю порядок во всем. Нана встала и вернула Таро на место. Теперь, когда Лорд больше не считал ее врагом, она вновь задумалась об исполнении наказа Филумены, но решила, что еще не время обращаться к Волдеморту с какими-либо требованиями. Он сказал, что поверил ей, так пусть же и сам свыкнется с этой мыслью. Сама Нана не была полностью удовлетворена своим объяснением. Она знала, что кое-что скрыла, и ей казалось, что и другие легко об этом догадаются. Вот когда она будет полностью убеждена, что у Волдеморта не осталось никаких подозрений на ее счет, Нана попросит его согреть карты. Главное Нанауатцин чувствовала, что Нарциссу она может больше не бояться. Теперь Лорд не поверит той, даже если она не расскажет, а покажет ему Нану в компрометирующей ситуации. Незаметно улыбнувшись своим мыслям, Нана обернулась и испуганно охнула, налетев на Лорда, который бесшумно подошел к ней. Он осторожно взял ее лицо в свои руки и повернул чуть в сторону, чтобы рассмотреть изуродовавший ее щеку синяк. Нана попыталась отклониться. Выражение сердитого смущения и замешательства появилось не ее лице. Глядя сверху вниз на рассерженное лицо Нанауатцин, Лорд улыбнулся, но не сделал ни малейшего движения, чтобы дать ей освободиться. Неподдельная забота и нежность звучали в его голосе, когда он сказал: — Я и не подозревал, что ударил так сильно… Никто и никогда до такой степени не выводил меня из себя. Я мог тебя серьезно покалечить… Вряд ли ты когда-нибудь забудешь мне это… Нана отвела руки Лорда от своего лица. Она почувствовала себя уверенней, когда волосы снова прикрыли гематому на щеке, но ей было приятно его сожаление. Нанауатцин ответила: — Ну, наверное, я и сама немного виновата… Не надо было слишком скрытничать, тянуть с пояснениями. Но все же было бы нехорошо, чтобы вот так по-маггловски распускать руки вошло у тебя в привычку. По крайней мере, мне хотелось бы иметь возможность защищаться. Почему бы в следующий раз для выяснения отношений не выбрать более привычный способ, что-то вроде дуэли волшебников? Вместо ответа Лорд достал волшебную палочку и направил на пострадавшую часть лица Наны. — Эписки! — проговорил он, и Нанауатцин почувствовала сначала легкое жжение в левой щеке, а затем освежающую прохладу. Она провела пальцами от виска вниз и не почувствовала уже ставшей привычной боли. Взглянув в зеркало, Нана убедилась, что синяк исчез. — Вот так гораздо лучше, — почти прошептал Волдеморт, отодвигая с лица Наны прикрывающие его волосы, голос Лорда приобрел нежную бархатистую мягкость, — Это была недурная размолвка, и от нее тоже есть некоторая польза… — Том, — укоризненно выдохнула Нана, резко отпрянув от мужчины, — Какая польза может быть от подобной размолвки? — Самая непосредственная: я понял, что ты значишь для меня много больше, чем я полагал… Нана почувствовала, как нелегко было сделать Волдеморту это признание. Темный Лорд не привык извиняться, и ему было трудно не только подобрать слова, но и произнести их. Что ж, она пойдет ему навстречу и не будет требовать слов. Некоторое время они молча рассматривали друг друга, до тех пор, пока Лорд внезапным движением не притянул ее к себе так, что она чуть не потеряла равновесие, и проговорил: — Я слишком близко к сердцу воспринял все, сказанное Нарциссой про тебя, и мне не было все равно, как если бы речь шла о ком-то другом. И то, как я взбесился, совсем на меня не похоже. Признаю, что слегка перегнул палку… Нана хитро посмотрела на Лорда. — Это самое необычное признание вины в моей жизни… Тот ответил ей не менее хитрым взглядом. — Я могу считать себя прощенным? Улыбнувшись, Нана обняла Лорда и, привстав на цыпочки, поцеловала его в лоб, а затем в сухие горячие губы. Этим поцелуем она словно хотела сказать, что преграда, неожиданно воздвигнувшаяся между ними, пусть и на короткое время, рухнула. — Неплохой способ примирения, — ухмыльнулся Лорд. Нана хотела ответить, но не успела, прерванная долгим поцелуем. Лорд снова и снова отыскивал ее губы своими, перемежая поцелуи словами, сумбурными и бессвязными, но призванными объяснить все, что он чувствовал с той минуты, как Нана отправилась в хижину и до сего момента. Нана молча слушала, прильнув к нему. Ее охватило головокружительное ощущение покоя. Некоторое время она стояла, уткнувшись лбом ему в плечо, и чувствовала, как постепенно покидает их обоих напряжение последних часов. — Этот полумрак весьма кстати, — как сквозь сон услышала она голос Волдеморта и внезапно поняла, что так оно и есть: состоявшееся примирение принесло ей спокойствие, а то в свою очередь сильную сонливость, — Похоже, еще минута, и ты уснешь стоя… — Наверное, — пробормотала Нана, обнимая Лорда за шею, — Вряд ли можно было назвать сном то беспамятство, сдобренное кошмарами, в которое я погружалась время от времени, когда меня окончательно выматывали размышления о прошлом и будущем. Организм требует отдыха. — Бедненькая моя, ты, должно быть, действительно на пределе сил… С легким вздохом Нана шевельнулась, попытавшись изобразить согласный кивок, и почувствовала, как подхватили ее сильные руки. В следующий момент она уже спала, крепко и без сновидений. Нана проснулась с ощущением чьего-то пристального взгляда, резко метнулась на кровати, подняв голову, и встретилась глазами с Волдемортом. Он полусидел рядом и развлекался тем, что небрежно перебирал пальцами потрепанные края карт Филумены. Заметив вопросительный взгляд Нанауатцин, Лорд протянул ей колоду со словами: — Тебе не кажется, что пора уже узнать, что же готовит будущее тебе, мне… и Поттеру?.. Он казался беззаботным, но было что-то напряженное в его намеренно-беспечном виде и голосе. Плохо скрытое нетерпение прочно обосновалось в глубине красных глаз Лорда. — Как скажешь, — медленно ответила Нана, вглядываясь в его притворно-бесстрастное лицо, и взяла Таро.