Наследник

Однако, какими бы «родными» не были для Наны карты бабушки, они заслуживали уважения, поэтому Лорду пришлось смириться и потерпеть, пока женщина не привела себя в порядок. Настоятельным требованием она заставила Волдеморта перейти из спальни в «кабинет», где наколдовала стол нужного размера, накрыла его темно-красной шелковой тканью и водрузила на столешницу два массивных подсвечника. Филумена всегда говорила, что, независимо от того, происходит ли дело в доме великого мага или убогой хижине обыкновенного маггла-цыгана, чтение Таро превращается в торжественную церемонию, и эти же слова Нана повторила Волдеморту, располагаясь в его кресле. Тому ничего не оставалось, как наколдовать себе другое. После всех этих предварительных приготовлений Нана перетасовала колоду. Конечно, если бы Нанауатцин следовала классической схеме гадания, то тасовать колоду предстояло бы тому, кто задавал вопрос. Если учесть, что сегодня на первом месте стояли интересы Волдеморта, то именно ему предстояло бы либо вытаскивать из колоды наугад определенное число карт и раскладывать их в предписанном традицией порядке, либо открывать установленное число карт в пасьянсе, разложенном Наной. Только после этого Нанауатцин приступила бы к толкованию карт, объясняя открывшийся расклад, следуя выверенной годами системе. Однако Филумена не была бы Филуменой, если бы ее вещи действовали точно так, как предписывает традиция. О том, каких усилий это стоило бабушке, Нана могла только догадываться, но карты, как и ее хижина, мыслили самостоятельно, открывая новые пути к предсказанию и пониманию будущего. В некотором роде карты давали толчок к пробуждению интуиции, которой Салливаны были наделены в полной мере, помогая гадающему, но отнюдь не заменяя. Именно этой их особенностью и объяснялась необходимость того, чтобы Таро держали в руках именно те, кто должен стать объектом предсказания. Кроме того, бабушкин способ как никакой другой подходил для того, что Нанауатцин необходимо было узнать — будущее Наны Салливан, Тома Риддла и Гарри Поттера в их взаимосвязи между собой. Все это Нана помнила, как помнила и то, что она не выполнила всех обязательных условий, но теперь уже было поздно сожалеть о случившемся, точнее о НЕ случившемся. Все сомнения и сожаления теперь следовало отодвинуть как можно дальше, чтобы не передать картам, ведь еще оставалась надежда получить от них ясный и полный ответ. Разложив на поверхности стола рубашкой вверх все семьдесят восемь карт так, что получилось шесть рядов по тринадцать карт, Нана проговорила, сосредоточившись на интересующем ее вопросе: — Карты мои, Таро! Только вам открыты тридцать два чудесных Пути Мудрости, так скажите мне, что готовит судьба тем, кто держал вас в руках… И провела раскрытыми ладонями над разложенной колодой. В ту же секунду карты будто ожили, легко затрепетав, как от порыва ветра, и стали переворачиваться. Нана напряглась. В ее задачу теперь входило запомнить, в какой последовательности они открылись, именно так она поймет, какие карты к кому относятся. Порядок раздачи, положение карты и ее интуитивное видение — вот на чем внучка Филумены будет строить свое предсказание. Осмотрев открывшиеся карты, Нана отметила, что все они по необъяснимому стечению обстоятельств принадлежат к могущественным козырям — Мажору Аркана. Но это было не единственной странностью. Открывшиеся карты располагались по определенной схеме, называемой шестиконечной звездой, что само по себе уже означало конец спокойной, безмятежной жизни. А еще это означало, что карты, к радости Наны, принимают во внимание будущее именно троих: два треугольника, образующие саму звезду и состоящие из шести карт каждый, относятся к судьбе двух вопрошающих, а третьему загаданному соответствует одна единственная карта в центре звезды. Общее число карт составляло тринадцать. И это тоже имело большое значение. В правом углу основания треугольника, устремленного вершиной вверх, располагался «Глупец». — «Пожалуй, это моя карта», — подумала Нана, следуя внутреннему чутью, и заскользила взглядом по часовой стрелке к следующим картам: перевернутые «Любовники», следующее за ними «Время», перевернутый «Суд», «Звезда» и замыкающий фигуру «Мир». Эти карты, еще открывшиеся в такой последовательности, означали для Наны принятие важного решения, и это решение было совсем не таким, как ожидала женщина. Карты не предлагали ей принять ту или иную сторону, а призывали не вмешиваться в развитие ситуации, как бы не мешал претворению в жизнь этого обстоятельства конфликт с собственным «я». Полное подчинение ходу судьбы, предостережение от любых непредсказуемых, спонтанных действий, покорность любым переменам и отказ от всех попыток изменить будущее — это было первым и главным. В дополнение Таро предсказывало разлуку, дальнюю дорогу, надежду на лучшее и успех в важном деле, пока еще не начатом. В целом, несмотря на некоторые благоприятные моменты, картина показалась Нане не самой радужной, если учесть, что почти все ее карты взаимодействовали с картами второго треугольника, относящегося к будущему Лорда. Это было особенно неприятно в части дальней дороги и разлуки. Конфликт с собственным «я» тоже не особо радовал и, кажется, уже начинался, потому что одна часть сознания Нанауатцин уже порывалась воспротивиться тому, что ей предстоит принять как должное ожидающую ее разлуку, а другая, которая еще помнила наставления бабушки, все еще призывала к смирению. Отодвинув на край сознания возникшие переживания по поводу предсказанного картами себе самой, Нана сосредоточилась на картах Волдеморта. Его треугольник начинался с «Повешенного», свидетельствовавшего о скорых переменах, и соседствующего с «Отшельником», символизирующем в его перевернутом положении упрямство. «Маг», как стремление к власти, и «Фортуна», как начало нового жизненного этапа, следовали за перевернутой «Силой», обозначающей одновременно проблемы со здоровьем и серьезные препятствия, даже обреченность на провал некоторых из поставленных целей. И, наконец, «Солнце» — намек на скорое исполнение желания. И если все остальные карты Лорда были связаны с картами Наны, то желание напрямую было связано с той одной единственной картой, принадлежащей третьему задуманному лицу. Относящаяся к третьему загаданному карта была решающей. И это была «Смерть». Как символ Таро, она тоже свидетельствовала о переменах, проблемах в делах, но Нана чувствовала, что на этот раз картонный прямоугольник не несет какого-либо символического значения и означает именно физическую смерть. И еще Нана чувствовала, что к Гарри Поттеру указанная карта не имеет никакого отношения. Не сказать, чтобы ее озарило «вдруг», но она неожиданно осознала, что никакой мистики или удачи, никакого особого взаимопонимания между нею и Таро, как подумалось ей в самом начале, когда она убедилась, что карты принимают во внимание именно троих загаданных, не было. Карты действовали именно так, как им и было положено: рассказать о судьбе тех, кого они чувствовали, а не тех, о ком от них хотели услышать. Хоть именно Поттер звучал в вопросе, заданном картам, прежде всего для Таро имеет значение прикосновение к ним. Ну и кто же он, этот третий, державший в руках карты? Никогда не жаловавшаяся на свою память Нанауатцин могла уверенно назвать Дамблдора. И как только Нана мысленно обратилась к имени директора Хогвартса, тут же все стало на свои места. Всем своим существом Нанауатцин почувствовала, что именно Дамблдор третий в этом гадании. Вероятно, что-то отразилось на лице Наны из переживаемых ею чувств, поскольку Лорд, пристально наблюдавший за ней и разглядывающий карты с видом человека, пытающегося прочесть иностранную книгу без знания языка, спросил: — Что ты видишь, Нана? Та ответила не сразу. Сначала она еще раз осмотрела весь расклад, чтобы проверить себя, и только после этого заговорила, пересказав Лорду все, кроме предсказанной разлуки. И про директора Хогвартса она тоже не стала упоминать, сама не зная почему. Она рассказала про исполнение желания, третье лицо и его смерть, но произнести имя так и не решилась, хотя вполне смогла бы объяснить Лорду, почему в гадании вместо Поттера фигурирует Дамблдор, даже не возвращаясь ко дню ее встречи с ним в доме Сириуса и Хогсмиде. — Все правильно, — откликнулся Волдеморт таинственным, многозначительным тоном, когда Нана замолчала. Нанауатцин посмотрела на Лорда. На его губах играла улыбка ленивого удовлетворения. Похоже, толкование ему очень понравилось. — Что же тебя так радует? — спросила Нана в ответ на откровенное ликование Лорда. — А разве непонятно? Твои мудрые карты только что недвусмысленно предсказали смерть Поттеру и мою победу. Ясное дело, уверенность Лорда была напрасной, и это было очевидно для Наны, но не для него, не услышавшего полного истинного предсказания. В стремлении уберечь Волдеморта от просчета, женщина произнесла осторожно: — На твоем месте я бы не была так уверена. И вновь нацелила свой взор на карты, незаметно вздрогнув от накрывшей Лорда волны раздражения, которую она почувствовала, даже не глядя на него, голоса было вполне достаточно. — Это почему же? Разве подобное толкование не очевидно из заданного вопроса? — Нет, не очевидно. Неужели ты не понимаешь, Том? Мы не выполнили основного условия — Поттер не прикасался к картам, а значит этим третьим, влияющим на нашу судьбу, может быть кто угодно, — запальчиво выкрикнула Нана, чувствуя, как сжимается сердце от осознания того, что этот «кто угодно», обреченный картами Филумены на смерть, не кто-то отвлеченный, а совершенно конкретный, хорошо знакомый — Дамблдор. — Это может быть только Поттер! И мне жаль, что именно ты этого не понимаешь, — Лорд продолжал стоять на своем, его голос был спокойным, — Жаль, что именно ты не радуешься предсказанию моей победы. — Я бы радовалась, Том, если бы была уверена. И я не хочу, чтобы ты обманывал сам себя, веря в то, что тебе выгодно. В деле предсказания будущего особенно важно быть объективным. — Я объективен. Смотри сама: перемены, власть, трудности на пути к цели и исполнение желания в результате чьей-то смерти, — Лорд почти нежно дотронулся до одноименной карты, — Это же такая простая и понятная логическая цепочка… — А проблемы со здоровьем? — Нана строго посмотрела исподлобья на Волдеморта, — Их ты упустил, а это очень смахивает на подтасовку фактов. — Не упустил, а пропустил. Думал, и так всем понятно, что Поттер — моя головная боль. — Том, если ты сомневаешься в предсказании Наны Салливан, поверь Таро Филумены Орилья. Это не Гарри Поттер. Это не его «Смерть», а… Нана еле успела заставить себя замолчать. Еще секунда, и она произнесла бы имя Дамблдора. — Что «а»? — недовольно спросил Лорд. Нана посмотрела на Волдеморта. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — любое возражение будет воспринято Лордом, как личное оскорбление, а любое, даже самое абсурдное предположение истолковано в нужном ключе. Медленно она проговорила: — А я не буду с тобою спорить, Том. Да и впредь остерегусь вмешиваться в твои дела, чего, собственно, карты от меня и требуют. Я не стану лезть с советами и помощью, разве что ты сам меня об этом попросишь, поскольку нет людей более глухих и слепых, чем те, которые сами не хотят слышать и видеть. Преувеличенно аккуратно собрала Нанауатцин разложенную колоду и движением руки убрала наколдованные стол и подсвечники. Вот она и последовала предсказанию: приняла важное решение. Спокойно посмотрела она в глаза Лорду и увидела в их глубине насмешливую убежденность, что женщина не сможет выполнить обещание и остаться в стороне. Уверенно и даже несколько самодовольно улыбнулась Нана в ответ, посмотрев на Волдеморта ласковым взглядом, и вышла из его «кабинета». Отчасти Лорд оказался прав: Нане было очень трудно удержаться в стороне и не задавать вопросов, изо дня в день наблюдая, как кипит вокруг нее активная деятельность, но она держалась изо всех сил. Иногда это было очень трудно, особенно когда она не могла отыскать причину того или иного поступка Лорда в мыслях окружающих его Упивающихся Смертью. Однако это чувство неведения, этот информационный голод были вознаграждены ощущением внутреннего торжества, когда Волдеморт пришел к ней первым. Конечно, себе Нана честно признавалась, что подобное ее терпеливое самоустранение было вызвано не только упрямством, стремлением доказать Лорду, что она способна сдержать данное ею слово, но отчасти и тем, что так ей легче было исполнять наказ Филумены и Таро о невмешательстве. Таро недвусмысленно дали понять, в каком направлении будет двигаться Темный Лорд, и она должна принять это как должное, не пытаясь повлиять на него. Самый действенный способ не вмешаться, неожиданно нарушив предписанное бабушкой правило, — это ничего не знать. И все же когда Волдеморт пришел, она не стала отнекиваться, без особых усилий убедив себя, что подобный поворот — часть плана судьбы, которому ей необходимо подчиниться. — Я пришел за советом, Нана, — напряженно проговорил Лорд, ожидая в ответ ехидства, что отчетливо читалось в его настороженных глазах. — Чем же я могу тебе помочь? — ответила Нанауатцин, стараясь ни лицом, ни голосом не выдать чувства глубокого удовлетворения от маленькой победы, если не над Лордом, хотя Нана считала, что своим приходом он капитулировал, то над собой, ведь она сдержала данное ему слово. — Расскажи, что ты знаешь о предсказаниях, — изрек Волдеморт учительским тоном. — А! И только? — удивилась женщина, в глубине души подозревая, что не все так просто, — Если у тебя есть пять-шесть часов свободного времени, я изложу тебе вкратце курс Прорицания. Напомню, а то ты, видно, забыл, что учил его в Хогвартсе. — Меня не интересует вся та белиберда, которую профессора вбивают в головы своих студентов. Мне нужно знать, что ТЫ знаешь о предсказаниях, а точнее об их хранении. Нана подняла на Лорда свои большие черные глаза и смерила его серьезным взглядом. — Зачем тебе нужно это знать? — спросила она, не очень-то рассчитывая на столь честный и подробный ответ, какой получила: — В Министерстве Магии есть одно хранилище. А в хранилище есть одно предсказание, которое касается меня. Я хочу заполучить его, чтобы, наконец, достоверно узнать, что в нем сказано. Других вопросов у Наны не возникло. Было бы странно, если бы она не поняла, о каком предсказании идет речь. Буквально на мгновение она перенеслась в прошлое и в подробностях вспомнила свой разговор с Дамблдором, который хотел рассказать ей, о чем было предсказание, а она опрометчиво оборвала профессора. Разве могла Нанауатцин тогда подумать, что сейчас будет так об этом жалеть? Возможно, могла, если бы, как говорила Филумена, уделяла больше внимания предсказанию своего будущего. Какой замечательный подарок преподнесла бы она сейчас Лорду… Погрузившись в воспоминания, Нана даже на мгновение забыла о присутствии Волдеморта, а тот ждал ее ответа, и терпение, с которым он ждал, подтверждало, что это действительно важно для него. Одно-два мгновения Нана изучала его сосредоточенное лицо. — О хранении предсказаний я не знаю ничего, как бы невероятно это не звучало, — начала она, — Но… Нанауатцин сделала паузу, ожидая, что Лорд пожелает что-то сказать, но тот сидел молча. Тогда женщина продолжила: — Но я знаю, где подобную информацию можно взять. Рассказ Лорда о Министерстве и пророчестве очень заинтересовал Нану. Она призналась себе, что в большей степени ее волнует собственное любопытство к содержанию пророчества, чем влияние руки судьбы или стремление помочь Волдеморту. Любая из трех приведенных причин казалась достаточно веским основанием, чтобы отправиться на поиски нужной информации. Доложившись Лорду, проверенным маршрутом Хогсмид — Запретный лес — Хогвартс Нана добралась до хижины. То, что из всего многообразия книг ей понадобится именно справочник Жерара Энкосса, Нанауатцин поняла сразу же. Она уже давно уяснила, что именно этот том был самым ценным ее приобретением не только в «Боргин и Барк», а и вообще. Отыскав на полке справочник и заглянув в оглавление, чтобы убедиться, что нужный ей раздел есть в книге, Нана собиралась уходить, когда ей пришло в голову, что не будет проявлением излишнего любопытства, если она узнает, как тут дела. Хоть основная масса объектов, способных ее заинтересовать, находилась в штабе Ордена Феникса, Поттер и Дамблдор находились здесь, и их значимость по отдельности перевешивала всех остальных вместе взятых. Тем более что чтение мыслей Поттера за столько времени превратилось для Наны в насущную потребность, вроде утренней газеты, с одной стороны, и обыденную вещь, с другой стороны, точно взгляд «не-идет-ли-дождь» перед выходом из дома. Первым, что она узнала, было имя нового преподавателя по Защите от Темных Сил. Пожалуй, еще никто и никогда не преподавал этот предмет так сухо, беспрекословно следуя букве учебника, как Долорес Амбридж. Но не манера преподавания нового профессора поразила Нану, а та неприязнь, которую сия дама испытывала к Гарри Поттеру. Основной причиной этой неприязни было то, что мальчик стал свидетелем возрождения Лорда и не упускал случая об этом напомнить. Именно реплики в подобном ключе, по мере сил пресекаемые упорными попытками новой преподавательницы, и выступали источником моральных и физических страданий мальчика, потому что Амбридж не останавливалась ни перед какими мерами воздействия. Позиция же Дамблдора, всегда по мере сил защищающего Гарри, в этом случае была Нане непонятна. Профессор не мог не знать, что возле него творится, но не пытался пресечь членовредительские методы Долорес. Неужели директор на этот раз боялся Министерства? На досуге об этом стоило подумать, как и кое о чем другом, но сейчас у Нанауатцин Салливан была задача, сроки решения которой, установленные самою Наной, поджимали.