Наследник

Вопреки ожиданиям, ночь для Наны прошла на удивление спокойно, несмотря на то, что Нанауатцин интересовала судьба Оливандера и всех остальных, захваченных ночью, если таковые были. В некотором роде женщина считала себя соучастницей Лорда тем, что именно ее поступки он принимает за образец. Решив, что лучше сразу узнать правду, чем мучиться в неведении, Нана отправилась к Лорду. Она предполагала найти его в зале, но обнаружила выходящим из «кабинета» в сопровождении неизвестного ей мужчины. Внешность гостя Лорда была столь тусклой и непримечательной, что именно этим и бросалась в глаза. Серый, бесцветный, неопрятный, в грязной бесформенной одежде, посетитель Волдеморта вызвал в Нане отвращение, граничащее со страхом, таким жестоким, почти безумным был взгляд незнакомца. — Куда ты направлялась, Нана? — обратился к женщине Волдеморт с заметным удовлетворением в голосе, совершенно ей непонятном. Присутствие незнакомца заставило Нану ответить, избегая излишней фамильярности: — В мраморный зал. Я думала, вы там, мой Лорд. — Мы действительно были там, — ответил Волдеморт, бросив многозначительный взгляд на спутника, лицо которого исказила не менее многозначительная отвратительно-жестокая усмешка, больше похожая на плотоядно-довольный оскал, — И я не советую тебе заходить туда сейчас, пока Червехвост не наведет там порядок. Сказать, что Нане не понравился ни новый гость, ни его улыбка, значило сильно приукрасить действительность. Еще хуже она себя почувствовала, когда оба мужчины приблизились к ней. Неприятный запах коснулся ноздрей женщины, было в нем что-то знакомое, но такое же неприятное, как и весь облик гостя. Исходил он от темных пятен на одежде незнакомца, Нане никак не удавалось установить их происхождение. — Ты еще не встречалась с Фенриром Грейбеком? — продолжил тем временем Волдеморт, — Иногда я прибегаю к услугам его самого и его людей. Вот, например, сейчас он тоже мне помог, за что ему огромное спасибо. И он еще раз усмехнулся. — Очень рад знакомству, мисс Салливан, — осклабился Грейбек, показывая своим обращением, что он о ней кое-что знает, и Нана была готова поклясться, что бледные обескровленные губы скрывают острые клыки зверя. И тут Нана поняла, почему ее насторожил запах нового знакомого. Своим кошачьим обонянием Нана уловила причину своего беспокойства: Грейбек пах волком. Причем волком сытым, наевшимся сырого мяса. Нанауатцин почувствовала тошноту, когда догадалась, что за пятна украшали одежду гостя, и представила, почему ей нельзя заходить в зал. Тем временем Грейбек, еще раз осклабившись напоследок, прошел мимо Наны к выходу. Она проводила его настороженным взглядом. — Странный тип… — пробурчала она, — Он пахнет зверем. — Что вполне естественно для оборотня, — незамедлительно откликнулся Волдеморт. — Грейбек — оборотень? — Нана смутно вспомнила некоторые намеки Лорда, касающиеся его планов, — Тем более странно… Сейчас не полнолуние, он должен быть человеком. — О, Грейбек — уникальный оборотень. Он настолько приучил себя к человеческой плоти, что испытывает потребность в ней независимо от лунной фазы. Эта его особенность иногда бывает мне очень полезна. Как, например, сегодня… Нана поморщилась. — Ой, только давай без подробностей. У меня богатое воображение… И много оборотней среди Упивающихся? — Они не Упивающиеся, хоть и готовы кое в чем мне помочь. Оборотни недовольны позицией Министерства на их счет. Им запрещено многое из того, что можно обыкновенным колдунам. Их не берут на работу, их даже не считают за людей, выставляя чем-то средним. Они буквально напрашивались на роль союзников. Я обещал им некоторые привилегии в случае моей победы, обещал не заставлять их подавлять свою звериную половину, позволить сохранить свои привычки и образ жизни, и они согласились поддерживать меня… — …до тех пор, пока Министерство не предложит им чего получше. Лорд посмотрел на Нану так, будто ничего бессмысленнее он никогда не слышал. — Оно не предложит, — уверенно продолжил он, — Нужно знать тех личностей, решающих вопросы оборотней. Нанауатцин искоса посмотрела на Волдеморта и спросила: — А сам-то ты не собираешься их обмануть? Лорд не ответил. Последнее время он часто не отвечал, и Нана уже успела к этому привыкнуть. Подобное увиливание не обижало ее. Она понимала, что и сама не захотела бы знать ответы на некоторые из заданных вопросов. В определенный момент Нана поймала себя на том, что совершенно забросила чтение мыслей Поттера и целиком переключилась на Драко, читая его мысли и переживая за него, как за родного. В стремлении устранить пробел, Нана поняла, что мало упустила, так как мысли Поттера тоже были о Драко. Парень каким-то непостижимым образом догадался о том, что его одногодка-слизеринец занял место отца в рядах Упивающихся Смертью. Отчасти этому способствовало хвастовство самого Драко, отчасти феноменальный дар Поттера оказываться там, где его совсем не желали видеть. Например, у магазина Боргин и Барк, где Драко присмотрел подарок для своего гриффиндорского «друга». Естественно, последнее, а именно то, что найденное Малфоем ожерелье предназначалось ему, Поттер узнал много позже Наны, но от этого презент не терял своей значимости. Ожерелье действительно было стоящим, сила наложенного на него проклятия поразила бы и более могущественного колдуна, чем Поттер, но молния в который раз ударила рядом, и это уже раздражало. Полной неожиданностью для Наны были два обстоятельства. Первое, то, что Гарри в своей мантии-невидимке подслушал один разговор между Драко и Снейпом, который очень сильно заинтересовал и саму Нану. Второе, естественно, содержимое заинтересовавшего Нану разговора, состоявшегося в коридорах Хогвартса. Это известие действительно было, как снег на голову, и страшно напоминало маленький заговор за спиной Лорда, грозивший его участникам большими последствиями. Хотя кто его знает, что бы сделал Лорд, если бы узнал, что Северус Снейп и Нарцисса Малфой заключили Нерушимую Клятву, в результате чего профессор Зельеделия был обязан подменить Драко при исполнении миссии, порученной ему Волдемортом. Насколько велики шансы мальчика на успех, Нана решила разобраться на месте, то есть в Хогвартсе. Ей казалось, что в атмосфере точки, где развернутся ожидаемые события, она почувствует больше, и выводы будут точнее. Внутрь она проникла как обычно — в облике кошки под прикрытием вечерних сумерек. Несмотря на долгий перерыв, попав в магическую школу, Нана не испытывала какого-то особого трепета или каких-либо других сильных эмоций, кроме стремления не попадаться под ноги и на глаза кому не следует. Ведь теперь некоторые знали, что она умеет превращаться в черную кошку, что она — анимаг. Драко женщина заметила неожиданно, хотя искала именно его. Всегда такой высокомерный, как отец, подросток выглядел довольно жалко. Во всяком случае, Нане он показался именно таким. Обычно такой заносчивый и самоуверенный, сейчас он стремился быть как можно незаметнее, когда проскользнул в вечно закрытый на ремонт туалет плаксы Миртл. Задумчивый, смятенный, испуганный подросток — вот каким он показался Нане, последовавшей за ним. А уж когда после нескольких минут лихорадочного измерения шагами пространства между умывальниками, Драко тяжело облокотился на раковину, и плечи его затряслись от сдерживаемых вначале, но затем выпущенных на волю рыданий, Нану захлестнула волна сочувствия. Эта жалость не к новоиспеченному Упивающемуся, не к сыну Малфоя, а к плачущему ребенку, была столь сильна, что Нанауатцин готова была рассекретиться, только бы поддержать мальчика. И ее мало волновало присутствие в помещении самой плаксы Миртл, которая тоже лепетала Драко что-то вроде: — Не надо… расскажи мне, что случилось… я тебе помогу… — Никто мне не поможет, — ответил Малфой, дрожа всем телом, — У меня не выходит… никак… не действует… а если я вскоре этого не сделаю… он говорит, что убьёт меня… Это звучало так обреченно, так безнадежно, что Нана, ни минуты не сомневаясь в том, что речь идет о Лорде и что именно так все и будет, вдруг решила принять человеческий облик, чтобы утешить парня. И она бы это сделала, если бы в тот момент не вошел Поттер и не увидел Драко Малфоя, стоящего спиной к двери, схватившегося обеими руками за края раковины и склонившего беловолосую голову. Потрясение Гарри было так велико, что он точно прирос к полу и удивленно смотрел, как по бледному лицу его недруга катятся слезы, слушал, как тот всхлипывал, ловил ртом воздух. Так продолжалось до тех пор, пока Драко не поднял глаза и не увидел в зеркале, покрытом сеткой мелких трещинок, изумленный взгляд Поттера. На появление врага Малфой-младший отреагировал заклинанием, Поттер ответил своим. Заклинание было мощным, страшным и не из школьной программы. Малфой упал окровавленный, вслед за этим раздался пронзительный женский вопль. Первой мыслью Наны было заткнуть себе рот. Второй, что это будет проблемно сделать кошачьей лапой. Третьей — что вопит все же не она, а плакса Миртл. Затем появился Снейп, и Нана поспешно ретировалась. — «Кто бы мог подумать, что мальчишка знает такие заклинания, да еще и применяет их направо и налево… Куда, интересно, смотрит Дамблдор? Конечно, у него должны быть намерения подготовить Поттера к достойной самозащите, но обучение парня таким магическим формулам как-то не вяжется с его добротой и порядочностью. Видимо, и они имеют свои пределы». Так думала Нана по дороге от Хогвартса, однако уже спустя полчаса она убедилась, что напрасно приписывала как беспринципность Дамблдору, так и коварство Поттеру. Гарри сам нашел заклинание и впервые использовал его против Малфоя, потому что значилось оно с пометкой «против врагов», совершенно не представляя, к чему это приведет. Пожалуй, подобное происшествие с участием Поттера не способствовало поднятию духа Драко Малфоя, но Нана ничем не могла ему помочь, не то чтобы не хотела, просто в кои то веки не знала чем. Ну не самой же убивать Дамблдора, в самом деле… Ей оставалось только наблюдать, как парень претворяет в жизнь детали плана Лорда по проникновению в Хогвартс Упивающихся, но совершенно не представляет, как он выполнит ту часть приказа, которая касается лично его. Он старался не думать об этом. Вот уже несколько недель тянулись для Наны в утомительном однообразии, поэтому, лишенная других впечатлений, малейшие изменения в настроении Лорда она улавливала сразу, определяя, что произошло, по той радости или неудовольствию, которые мелькали в его глазах, но этот день был явно особенным. Расположение духа Волдеморта менялось быстрее, чем передвигалась по циферблату секундная стрелка. Его бросало в крайности от тревоги к торжеству, и это выражалось в лихорадочных, рваных движениях и жестах, с которыми он передвигался, и от которых у Нанауатцин уже начала кружиться голова. — Почему ты так ведешь себя, Том? — Нана, наконец, не выдержала. — Как ТАК? — спросил Лорд, сам того не замечая, меряющий шагами спальню. — Ты просто места себе не находишь, причем одновременно от плохого предчувствия и радостного предвкушения. Волдеморт с любопытством покосился на женщину: — Как тонко ты чувствуешь мое настроение, а еще говорила, что мысли мои читать не можешь. — Не могу, но не только мысли могут выдать чувства. Что происходит? — Сегодня радостный день… И одновременно он весьма печальный… Сегодня Драко Малфой заплатит за освобождение своего отца вместе с другими Упивающимися… Сегодня последний день жизни Дамблдора, и так уж получилось, что тот решил напоследок оторваться по полной. Старый умник завладел еще одним хоркруксом — медальоном Слизерина, некогда принадлежавшем семье моей матери. Меня удивляет, как точно он вычислил самые надежно спрятанные тайники, будто предчувствовал свой скорый конец. Я не говорю, что оставшиеся хоркруксы найти просто или что охраняются они хуже, но так получается, что уничтоженные хоркруксы более близки мне, более мои, так как являлись частью моего прошлого до того, как стали тайниками. Жаль, что я не поспешил убрать Дамблдора раньше… — Успокойся, Том. Поверь, будет лучше, если ты прекратишь метаться, как лев в клетке, и попробуешь отдохнуть. Я не заставлю тебя спать, но расслабиться ты просто обязан или доведешь себя до такого состояния, что остальные твои хоркруксы самоуничтожатся. Сосредоточься на положительной стороне вопроса. Нана была убедительна, хотя в глубине души лично она не находила в вопросе положительной стороны. Но Лорд ее нашел, потому что более-менее спокойно устроился на кровати прямо в одежде и затих. Нана пристроилась рядом, только сейчас она до конца поняла, что имела в виду Филумена, когда говорила о невмешательстве в будущее, как о наказании. Сейчас ей было очень тяжело, хоть она и нашла в себе силы успокоить Лорда. Через несколько часов самое страшное предсказание гадания исполнится — Дамблдор умрет. И Нана вдруг отчетливо поняла, что, даже если ей будут угрожать смертью, она не сможет последовать приказу Филумены, если вдруг почувствует аналогичную угрозу для Волдеморта. Одно дело — Дамблдор. Хороший знакомый, возможно, бывший друг, но, по сути, посторонний человек. Она не переживала бы так его смерть, если бы не было противостояния директора Хогвартса и Темного Лорда, в котором она, если быть абсолютно честной, не на стороне «хороших парней». Совсем другое дело — Том. Нана просто не могла понять, как это можно спокойно наблюдать за тем, как дорогой тебе человек гибнет. А раз она не могла понять, значит, и поступить так не сможет. Долго Нана предавалась раздумьям, прислушиваясь к дыханию Волдеморта, который, кажется, заснул. Раз за разом пыталась прогнать она грустные мысли, но чувствовала, что, единственное, что она может — это не начать метаться по спальне, как Лорд несколько часов назад. В конце концов, вымотанная до предела своими размышлениями, Нана нащупала возле кровати флакон с «Живой смертью» и сделала глоток. Паника нахлынула на Нану неожиданно. Вдруг накрыла ее, как волной, заставляя все тело дрожать крупной дрожью, а сердце колотиться, как сумасшедшее. Она, наконец-то, заснула, вслед за Лордом, еле-еле заставившим себя успокоить лихорадочное нетерпение, и вот жестоко выдернута из моря сновидений резким, необъяснимым, но страшным звуком. Первым, что ей бросилось в глаза, было отсутствие Лорда. Несколько глубоких вздохов параллельно с раздумьем о том, куда исчез Волдеморт, почти успокоили ее, как вдруг из-за двери спальни вновь послышался жуткий вопль, от которого кровь застыла в жилах. Трудно было представить, что его издает живое существо. Натянув на себя первое из одежды, что попалось под руку, Нана выскользнула из спальни. В коридоре вопли были слышны еще отчетливей, теперь они слышались с равномерной периодичностью. Не составляло труда догадаться, что доносились они из мраморного зала и были естественной реакцией на накладываемое «круцио». Машинально Нана пожалела провинившегося, в независимости от степени вины ему предстояло перенести еще много пыточных проклятий, потому что, как она имела возможность убедиться, Лорд простирал свою власть так далеко, что требовал беспрекословного подчинения во всем. Всё должны были делать по его приказу или разрешению, даже кричать от боли. Почти возле входа в зал Нана заметила бледного и как всегда испуганного Петтигрю. — В чем дело, Питер? Кто это кричит? И давай без этих твоих «мне нельзя болтать» и «это тайна»! Но Петтигрю сегодня определенно не собирался увиливать от ответа, дрожащим голосом он проговорил: — Это сын Малфоя. Он не выполнил приказ Лорда, за него это сделал Снейп. Теперь достанется обоим… Надо ли было объяснять, о каком приказе идет речь? И надо ли было сомневаться в важности отданного приказа, прежде всего для самого Лорда, чтобы представить, как далеко он теперь будет способен зайти в определении меры наказания для провинившихся. Как это перенесет Снейп, Нана не подумала, она только сразу же поняла, что Драко Малфой этого не вынесет. Нана влетела в зал прежде, чем Петтигрю, юркнувший за ней, договорил. Работая локтями, она бесцеремонно протолкалась сквозь толпу Упивающихся Смертью. Сначала она увидела мальчика, обмякшего на полу у ног Лорда. Он уже не вопил, потому что был без сознания. Снейп, также со следами перенесенного пыточного проклятия на мокром с прилипшими волосами лице, с потухшими глазами, с трудом, но держался на ногах. Лорд стоял возле трона. Нана на собственном опыте знала, чем грозит провинившимся то выражение бешеной ярости, которое искажало лицо Волдеморта. Даже бесчувственное тело не останавливало его, он был готов снова наслать на парня «круцио». Выскочив вперед так, чтобы быть между Лордом и Малфоем-младшим, Нана выкрикнула: — Нет, мой Лорд! Тот замер на полувзмахе, зло прищурившись. Прежде чем он успел что-то сказать в ответ, Нанауатцин продолжала так же громко: — Будь милосерден! Прости мальчику свою ошибку. Это подействовало. Лорд изумился словам Наны и на время забыл о своих намерениях относительно Драко. — Мою ошибку? — четко проговорил он. — Мой Лорд, — громко сказала Нана и продолжила значительно тише, чтобы никто кроме Волдеморта ее не слышал, — Раз так получилось, значит, ты этого хотел… Удивление Волдеморта на какое-то время смягчило его гнев, слова Наны привели его в замешательство, которое пересилило ярость, сменившуюся заинтересованностью к тому, что собирается сказать ему женщина, а Нана говорила: — Твои планы всегда безупречны и продуманы настолько, что просто не могут не исполниться именно так, как ты хотел. Слова она придумывала на ходу, только чтобы заставить Лорда прекратить экзекуцию. — Отправляя мальчишку, ты наверняка знал, что Драко не сможет сам убить Дамблдора, поэтому и послал его туда не одного. А если вместо кого другого на его место встал Снейп, то только потому, что связан Нерушимой Клятвой и у него не было выбора. Клятвой, данной Нарциссе. Ты же хороший окклюмент, ты же должен был знать все это. В том, что случилось именно так, прежде всего, виноват ты сам. — Все вон! — выкрикнул Волдеморт так неожиданно, что Нана отшатнулась, — Червехвост, устрой где-нибудь этих, — он кивнул на Снейпа и сына Люциуса, — С ними я продолжу позднее… Когда Волдеморт и Нана остались одни, Лорд спросил: — Что ты там говорила про то, что я сам виноват? Нанауатцин перевела дыхание. — Мой отец всегда говорил, что у археолога много инструментов, но каждый предназначен для определенной работы. Умный использует их строго по назначению, чтобы не переживать потом, когда сломается совок, используемый вместо лопаты. Ты выбрал неправильное орудие, Том, значит, ты виноват в том, что случилось. — У меня были причины выбрать именно Драко. — И что тебе было важнее: причины или цель? Вот мы сейчас одни и нас никто не слышит… Ответь, до каких пор ты будешь мстить Малфою за мои грехи? Сначала «круцио», потом заведомо провальное задание в Министерстве, Азкабан, откуда ты не торопишься его вытаскивать, а теперь еще и сын! В том, за что ты его наказываешь, мы участвовали вдвоем, но меня ты определенно выгораживаешь. Оправдываешь или простил, не знаю, но распространи свою благосклонность и на Малфоя. Прости его, наконец. Или же и меня отправь в Азкабан после заведомо проигрышной операции, как и его. Лорд дослушал до конца, не делая попыток прервать Нану. И после того, как она закончила, заговорил не сразу, будто обдумывая ответ: — Перечень полный, но при чем здесь Люциус? — он усмехнулся, заметив искренне-недоуменный взгляд женщины, — Семейство Малфой — это еще и Нарцисса. Что Малфою, сидящему в камере, до неудачи сына? Ну, огорчится, ну, расстроится, что наследник подкачал, совсем как он сам в Министерстве… — Ты называешь то, что он почувствует «огорчится и расстроится»? Думаю, это будут куда более сильные чувства. — И все же их нельзя будет сравнить с тем, что чувствовала Нарцисса, наблюдая за мучениями сына из первого ряда. Нана вздрогнула и медленно опустилась на ступеньку у трона. Она не любила Нарциссу, но как женщина не могла ее не пожалеть. Не отводя взгляда от глаз Лорда, она проговорила: — Нарцисса все видела? Но это чересчур жестоко, Том! За что ты так с миссис Малфой? — Короткая же у тебя память. Она страдает за то, что лгала своему Лорду. За клевету… на тебя. — Но ведь все было правдой. То, про Дамблдора. — Она не ограничилась одним случаем, приходя еще не раз. Скажешь, и то было правдой? Рассказать, где и что еще ты натворила по ее словам? — Нет. Если помнишь, у меня богатое воображение. Нарцисса, конечно, виновата, раз так… Но сын! Это слишком суровое наказание. Ведь страдала не только Нарцисса, но и Драко. Тебе не кажется, что сын не должен отвечать за вину матери? — Но он должен ответить за свою вину. И мальчишка только начал расплачиваться за свою ошибку. Нана со скрытой тревогой вновь взглянула на Лорда снизу вверх. Непринужденно раскинувшись на троне, Волдеморт снова мстительно сузил глаза, будто уже сейчас представлял то, как будет расплачиваться провинившийся за оплошность. Осторожно она заговорила: — Я должна начать сначала, Том? Это твоя ошибка. Но как бы там ни было, ты получил то, что хотел, пусть не из рук Драко Малфоя. Успокойся… и отпусти мальчика и Снейпа. Прикажи Червехвосту отдать Драко Нарциссе, уверена, она где-то поблизости. Лорд недовольно зажмурился, но тут же вновь открыл глаза и встал. Поднялась и Нана, напряженно ожидающая ответа. Волдеморт заговорил без ожидаемого неудовольствия в голосе: — Хорошо… Хоть и не считаю это правильным. Я слишком мягко обошелся с ними… И не надейся, что так будет всегда. Это последний раз, когда я иду тебе навстречу. Просто чтобы ты не обвиняла меня в том, в чем я на самом деле не виноват. Он направился к выходу, но вдруг обернулся: — Знаешь, в знак того, что мое недовольство Люциусом ограничено исключительно случаем в Министерстве, и больше никак не связано с тобой, Нана, я разрешаю тебе навестить его в Азкабане. Если, конечно, авроры тебе позволят. Дементоров-то там теперь нет. Мысли Лорда закрывал щит, и Нана не могла узнать истинных мотивов, побудивших Волдеморта дать такое согласие, но как бы то ни было, отказываться она не собиралась, поэтому ответила: — Твоего позволения достаточно. Спрашивать согласия авроров я не собираюсь. Дементоров тем более…