Твой самый преданный фанат

Возвращаясь с патруля, Мидория плавал в облаках. Голова кружилась так, будто его и впрямь унесло за десятки тысяч метров над землёй, даже Всемогущий не прыгнул бы выше; он снова и снова прокручивал в голове всё, что произошло сегодня между ним и Бакуго, и ловил себя на ощущении обжигающего приятного жара, как горячая вода на замёрзшие зимой руки. Что-то внутри него тоненько пищало, зажав руками рот, когда он неловко помахал напарнику, и они разошлись по разные коридоры в общежитии. В голове Мидории взрывались фейерверки. И дело было тут не в том, что он осознал свою внезапную и разрушительную в своей ураганной силе влюблённость. А в том, что это был Каччан. Тот самый Каччан, на которого Мидория всегда смотрел снизу вверх. Всемогущий оставался там, за экранами, а Каччана можно было потянуть за рукав, когда становилось до тошноты страшно, и детское существо дрожало от нахлынувшей паники. Разве мог тогда маленький Мидория вообразить, что они будут вместе ходить в геройский патруль? Застыв в раздевалке со снятым костюмом, Мидория вдохнул полной грудью и издал неслышный крик в плотную ткань. Губы нагрелись от дыхания, а горло свело спазмом, и от переизбытка чувств уголки глаз увлажнились; Мидория покидал раздевалку, пунцовый от смущения. Он и впрямь вёл себя как фанатка. Закрыв дверь в свою комнату, он не поспешил включать свет, просто опустил сумку с вещами рядом и замер, стараясь дышать как можно ровнее. Спокойную тишину спальни нарушал лихорадочный пульс, и Мидория приложил ладонь к груди, стараясь почувствовать его кожей; он не замечал, что по-прежнему растягивал губы в широкой улыбке, так, что на нижней снова открылась ранка. Он рассеянно обводил глазами очертания кровати и письменного стола в полумраке, возвращаясь к едва освещённому ближайшим фонарём окну. Выходит, каждый раз, когда Мидория набирается отваги, происходит что-то прекрасное? Он зажал рот руками, шумно выдыхая через нос. Они разговаривали. Бакуго перестал на него сердиться – он смотрел прямо, пускай хмуро, но отвечал ему, не рычал и не цыкал через слово, даже предложил газировку... Щёки снова окрасились клубничным. Бакуго хотя бы понял, что это был бы непрямой поцелуй? Или это только Мидория, пересмотревший сёдзе, думал о такой ерунде? Он встряхнул кудряшками, так и не включив свет и не разуваясь, и упал лицом в постель, слегка подпрыгнув на скрипнувшем матрасе. Лицом, наверное, можно было прожечь дыру в одеяле. Они и впрямь разговаривали. И Бакуго даже сказал ему, как тренируется. То есть, рассказал что-то... О себе? Мидория перевернулся на спину, подтянув ноги, и стащил-таки кроссовки. И раскинулся в позе звезды, уставившись в чёрный потолок с одним-единственным жёлтым отблеском от окна. Каччан был потрясающим – всегда таким был, а со временем восхищение в груди Мидории стало стягивать болезненно сильно, вязать крепкие узлы на рёбрах, наполнять так, что сердцу негде было биться. Он постоянно тренировался, справлялся со своей причудой (для неё нужны были невероятно крепкие руки!), улучшал боевые навыки, разучивал новые приёмы... Отдельный блокнот про Бакуго уже подходил к концу. Исписанные и изрисованные страницы шумно шуршали при каждом движении. Из заносчивого мальчишки он превратился в сильного, отважного, решительного, гордого героя, который, несмотря ни на что, всегда готов был кинуться в бой. Он не задумывался ни секунды – то, что Мидория видел в его блестящих алых глазах под нахмуренными бровями, будто смотрел в своё же отражение. Быть рядом с ним было сродни невероятно удачной возможности. Наблюдать за его техниками и учиться у него – непрерывно, пошагово, Бакуго не стоял на месте, он не просто шёл, а бежал вперёд, преодолевая препятствия широкими прыжками. Тогда, когда не ломал их в щепки, конечно. Мидория ещё до поступления в академию решил делать так же, поэтому и тренировался до красных кругов в глазах, закаляя своё тело, чтобы быть достойным дружбы Бакуго. Быть тем, кого ему захочется видеть рядом. Недостатки Бакуго светились неоново-жёлтым, но Мидория смотрел сквозь них. Видел, отмечал неосознанно, но всегда смотрел глубже – и натыкался на железную стену, на презрительный взгляд, на злобный оскал, отчего его искреннее любопытство немного сдувалось. Он отступал, кружа вокруг и заполняя страницы новыми записями, пока не осмеливался подступиться поближе снова – чтобы снова получить предупреждающий рык, будто тигр охранял свою территорию. Бакуго очень хорошо защищал неприкосновенность своих настоящих мыслей. Мидория облизнул пересохшие губы, моргнув, и темнота комнаты вздрогнула. У него появилась возможность посмотреть дальше? Ладони чесались от предвкушения, как у археолога, докопавшегося до невероятно древних руин. Неужели его смелость сегодня обескуражила Бакуго достаточно, чтобы немного усыпить его звериную бдительность? У него получится сблизиться с ним, как в детстве? Тренироваться, учиться у него, может, когда-нибудь даже услышать похвалу? Он потёр горящие щёки подушечками пальцев. Сейчас нельзя было ошибиться. Под ногами сверкало тоненькое лезвие ножа. Бакуго был не просто ключом к становлению лучшим героем. Он был дорог сердцу Мидории, сердцу, которое заходилось каждый раз, которое заглядывало за рамки его боевых навыков и перескакивало все границы, мыслимые и немыслимые, вгоняя хозяина в яркую акварельную краску. Что же ему делать? Нахмурившись, Мидория снова перебрал в голове всё то, что случилось сегодня на патруле. Он сказал ему, что рад попасть с ним в команду... Это было слишком льстиво? Бакуго презирает лесть. Поэтому он молчал весь остаток обратного пути? Поэтому не смотрел на него, глядя задумчиво перед собой? Мидория набрался храбрости быть честным, сказать то, что крутилось под кожей проводами, но теперь не был уверен ни в чём. Он оттолкнул его ещё больше? Бакуго так и не назначил следующий спарринг... Может, ему показалось, что он открылся ему? Мидория перевернулся на живот и обхватил подушку, зарывшись в неё лицом. Прохлада немного остудила нагревшийся лоб. У страха глаза велики, а у влюблённого они и вовсе слепнут. Может, всё это про искренность – просто смятый комок ниток? Может, если он продолжит, то будет для Бакуго просто одним из тех, кто заглядывает ему в рот? Тревожный спазм скрутил тело под грудью, и Мидория издал мучительный стон, приглушённый потеплевшей мягкостью подушки. А как ему себя вести, если это правда? Что ему делать? *** Урарака повозила ложкой в своём стаканчике, мешая малиновый джем с мороженым. – У тебя что-то случилось или ты просто спрашиваешь? Не хочу лезть, но, может, так я лучше пойму ситуацию? Мидория вздохнул, зачерпнув ложку своего шоколадного пломбира. Отправиться на большой перемене за сладостями было прекрасной идеей; Иида отказался, сославшись на то, что не хочет перебивать себе аппетит, и ребята вдвоём расположились у любимого большого окна на третьем этаже. Он не решился открыть Урараке свои романтические чувства к Бакуго, но она была единственным человеком, кто хорошо понимал всё то, что обычно его беспокоило. За исключением геройских штучек. Там острому уму Бакуго не было равных. – Я пока не могу тебе сказать, – выдохнул он, пытаясь прочистить комок в горле. – Нет, не потому, что я тебе не доверяю или что-то в этом роде, просто я сам не до конца уверен. Просто... Как быть искренним и вместе с этим не быть назойливым? Урарака задумчиво покивала самой себе, глядя куда-то в стену, и снова перевела взгляд на друга: – Эти вещи обычно очень разные. Зная тебя, я могу сказать, что тебе в принципе не нужно бояться быть назойливым. Ты не из таких людей, которые не знают границ или, там, задают неудобные вопросы... – Она торопливо взмахнула свободной от стаканчика рукой. – Тем более, даже если ты прямо хочешь сказать что-то неприятное, например, ты же не такой! Не будешь грубить или, там... Обзывать кого-то. Постараешься сказать всё максимально мягко. И я ни разу не почувствовала, что ты прилипчивый, например. Да ни в жизнь. Тебе кто-то так сказал, да? – Нет-нет, – Мидория быстро помотал головой. – Я просто сам задумался. Вообще, советы очень помогают. Я и впрямь теперь говорю то, что давно хотел сказать, но теперь начал бояться, как бы не стать слишком доставучим. Он зачерпнул ещё ложку. Мороженое оказалось таким вкусным, что он прикрыл глаза от резкого удовольствия. – Ты знаешь, – начала Урарака, и черты её лица снова посветлели. – Я тебе что скажу. Как мне кажется – ну, это моё мнение, – для людей, которые... Которые действительно твои, ты никогда не будешь назойливым. Потому что ты им по-настоящему нужен и им интересно про тебя всё. Вот так. А если даже ты надоешь мне или Ииде-куну, или, скажем, Тодороки-куну, мы тебе об этом скажем, не волнуйся, – хихикнула она, заставив Мидорию весело прыснуть в кулак. – Хотя, насчёт Тодороки-куна даже не знаю... Если он не засмотрится опять на твои ноги... – Урарака-чан! – смущённо воскликнул Мидория, и девушка расхохоталась ещё громче, болтая ножками в воздухе. – Между прочим, я надел тогда шорты по твоей инициативе! – И она прошла на "ура"! – кивнула Урарака. Они прервались съесть ещё по ложке мороженого, и девушка вдруг помрачнела. – Н-да, дела. Может, мне вообще не стоило лезть к тебе со своими советами. Надо было подумать, что ты воспримешь всё слишком серьёзно, как всегда, и начнёшь копаться в себе... Мидория моргнул. И улыбнулся вдруг ноющими от укусов губами. Пожалуй, в таком случае не было бы этого разговора между ним и Бакуго на патруле, и ему не предложили бы несчастную клубничную газировку – пусть он теперь переобдумывал этот день во все стороны света, всё равно. Его бы не было. – Нет, не думай так, – мягко возразил Изуку. – Они мне во многом помогают, правда. Я сейчас чувствую себя по-другому. Урарака вздохнула с облегчением, даже её плечи видимо расслабились. – Тебе Бакуго-кун что-то сказал? Мидория сжал зубы, пытаясь хоть так удержать румянец. – Н-нет, а с чего ты взяла? – Ну, он единственный из твоего близкого окружения, кто может тебе что-то ляпнуть. Ну, плохое... – Нет-нет, – хмыкнул Мидория, доскребая ложкой остатки мороженого. – Он ничего не сказал. Урарака незаметно окинула его взглядом с ног до головы. В её тёплых карих глазах мелькнуло подозрительное понимание, быстро, как лампочка мигнула, но она снова решила промолчать. – Тогда хорошо! – Она отложила пустой стаканчик и ложку на подоконник и полезла в свой рюкзак. – Нужна гигиеничка? *** На тренировку Мидория шёл, полностью уверенный в своей моральной подготовленности. Не зря он, мазюкнув губы бесцветной гигиенической помадой Урараки, стоял перед зеркалом в туалете ещё минут десять, глубоко дыша, надувая щёки и мысленно утверждая, что бояться ему теперь уже нечего. Да и вообще, должен ли настоящий герой чего-то так бояться? Когда он, затаив дыхание, поднял глаза на Бакуго, его настрой тут же вспыхнул, как бенгальский огонь. Потому что Каччан уже смотрел на него. Немного исподлобья, насупив брови, пристально, внимательно, почти изучающе, и Мидория тут же вспыхнул летним костром и панически отвернулся, делая вид, что хотел поговорить с Тодороки. Они случайно встретились взглядами? Как раз тогда, когда он извёл себя мыслями? Такое вообще бывает? Мидория даже не успел подумать, что выглядел, должно быть, очень глупо, не помахав ему или хотя бы не улыбнувшись приветливо – поэтому всю тренировку вообще избегал смотреть на Бакуго. Не удержался только, когда он бежал в паре с Серо стометровку. Айзава громко дунул в свисток, и Мидория почти воровато вскинул глаза, наблюдая за тем, как сильно и красиво двигается Бакуго, разрезая руками воздух. После разговора с Ураракой он встал на краю обрыва, перебирая пальцами ног в кроссовках и разглядывая песчаную глубину под собой. Пора было решаться окончательно. Они разошлись вчера спокойно – Мидория крикнул ему "Пока!", а Бакуго, кажется, легонько кивнул, и даже этот жест уже был больше всего, что у них было до этого. И Бакуго тогда первым подошёл к нему, когда они собирались у Яойрозу... Мидория нервно сглотнул пересохшим горлом и закашлялся, постучав себя по груди. Как бы не оступиться... Мелкие камушки уже с шорохом съезжали из-под ног. Урарака сказала, что ему не нужно об этом беспокоиться, так? Значит, надо брать быка за рога. Он решительно нахмурился, чуть сжав кулаки, и приготовился выполнить две важные задачи одновременно. Бакуго стоял у скаймеки с Киришимой, который о чём-то весело рассказывал, и Мидория неловко помахал им рукой. Прерывать разговор, конечно, не хотелось, и он тут же хотел отступить снова, подождать более удобного момента, но Киришима (благослови его небеса!) тут же оборвал сам себя. – О, привет, Мидория! Ты круто прыгаешь, прямо как Цую! Чего-чего, а комплимента он совсем не ожидал. Полностью сосредоточившись на хмуром лице Бакуго, Мидория открылся остальному влиянию извне, стал обнажённым и уязвимым, поэтому сейчас изумлённо вытаращился на Киришиму и с ужасом понял, что щёки застенчиво вспыхнули. А тот громко рассмеялся, обнажая акульи зубы. – Тебя всё ещё так легко смутить! – С-спасибо, – пискнул Мидория, неуклюже улыбнувшись. – Ты тоже очень круто себя показал! Бакуго громко цыкнул, так, что маленькая птичка в груди Изуку переполошилась, чуть не навернувшись со своей ветки. Он решительно закусил губу. – Каччан, – окликнул он, и красный взгляд тут же обратился к нему, как прицел. – Можешь показать мне несколько упражнений из своей тренировки, пожалуйста? В груди всё замерло, птичьи перья увязли в безмолвном желе. Получится? Правда получится? Он не навязывается? Урарака сказала, что нет. И если он и правда хоть что-то значит для Бакуго... Может, заодно и проверит... Но если он неправильно понял, или... – Тц. Ладно. Что? Мидория уставился на него широко распахнутыми глазами, а Бакуго потёр заднюю часть шеи и направился в правый угол спортзала, туда, где висели потрёпанные боксёрские груши. Он больше не сутулился, машинально отметил Мидория, но снова сунул руки в карманы спортивок, шагая так громко, что скрипел кроссовками по полу. – Так у вас двоих всё хорошо? – спросил Киришима. Прерывисто вздохнув, Изуку слабо улыбнулся. – Д-да, кажется. А что? – В таком случае, ничего, – хмыкнул он, несильно шлёпнув его по плечу и отходя к остальным. – Эй, Деку! Ты долго там копаться будешь? – сердито крикнул Бакуго, и Мидория, вздрогнув, поспешил к нему. Думать времени не было, но голова грозилась просто лопнуть! Он и правда согласился? Вот так просто? Он хотел поучиться у Бакуго с того самого момента, как обрёл свою причуду, и всё это время мог просто... Спросить? Как у Всемогущего, например? В висках закружилось, как от качки на корабле. Неужели можно было просто отважиться и спросить? Мир вокруг запульсировал фиолетово-зелёным, как россыпи синяков, и Мидория встряхнул волосами, не в силах стереть с лица потрясённое выражение. – Ты чё? – закономерно спросил Бакуго, подозрительно сощурившись, когда Мидория вылупился на него так, будто увидел впервые. Он покачал головой. Сердце гулко стучало за ушами. Пункты с пинтереста, которые показались ему немного наивными сначала, сейчас приобретали мощь неостановимой лавины, что была готова вот-вот накрыть его с головой. – Я думал, ты... Просто пошлёшь меня, если я у тебя спрошу, – выдал Мидория с искренностью до того обезоруживающей, что Бакуго едва не прикусил язык. – Или разозлишься, не знаю. Я не думал... – Много думаешь, – сердито фыркнул Бакуго. Он открыл было рот, чтобы добавить ещё что-то, но передумал и снова поджал губы, отвернувшись. – Спасибо, – облегчённо улыбнулся Мидория. Казалось, солнечный свет, проходящий сквозь узкие окна под потолком, окутал его силуэт, подсвечивая изнутри. В груди потеплело – и опалило жаром карман штанов, там, где лежал заветный блокнот. Пожалуй, всё это действительно окупалось. Если Бакуго согласился с ним позаниматься... Может, он не настолько жалкий? И у него есть шанс? Он улыбнулся шире, когда его глаза встретились с прямым багровым взглядом. Бакуго посмотрел на него очень странно, но Мидория уже не собирался отворачиваться или опускать голову; веснушки на круглых щеках жгло огнём, но он набрал в грудь побольше воздуха и воскликнул: – Тогда начнём? – А, да, – пробормотал Бакуго, растирая уже покрасневшую шею. Переусердствовал на тренировке? Мидория подошёл ближе, разминая пальцы рук, и внимательно посмотрел на отчего-то замявшегося напарника. Может, он слишком устал сегодня? Но если он об этом ему скажет, точно улетит в окно. Вопреки проскальзывающим в звенящей пустоте мыслям, их дополнительная тренировка шла вполне спокойно. Мидория спиной чувствовал шёпотки одноклассников, удивлённо окидывающих их взглядом, но ребята довольно быстро рассосались, стоило Бакуго зыркнуть куда-то за плечо Изуку, и тот смог наконец расслабиться. Он старался внимательно слушать, пристально наблюдать за движениями Бакуго, пытаясь удержать рвущийся ураганным ветром восторг, и всё ещё не верил, что это происходит. Реальность хихикала ему в лицо, рассыпаясь внутри щекочущими искорками, и Мидория чувствовал себя абсолютно непобедимым – больше, чем когда-либо. Пожалуй, в этот момент он был счастлив – по спине бежали мурашки, будто за ним стоял маленький Изуку, который смотрел на своё будущее с радостным неверием в огромных глазах. – Можно я в следующий раз ещё запишу? – спросил Мидория. Страх разжал железные перемычки на груди, дышалось легко, до смешинок в горле, и он едва не пританцовывал, глядя на хмурое до дрожи красивое лицо перед ним. Бакуго фыркнул. – Ну ты и задрот. Не доставай меня только своими этими штуками. – Хорошо! – не удержавшись, Мидория весело хихикнул, продолжая тянуться вперёд и пытаясь уложить все новые упражнения в голове. Удивительно, но их тренировки очень отличались друг от друга. – Ещё руки, – сказал Бакуго, жестом веля ему подняться. Недоумевающе моргнув, он послушно вскочил с пола. – А что руки? – спросил он, осмотрев свои чёрствые от шрамов ладони. Бакуго пренебрежительно фыркнул: – Слабые. У тебя удары, как комарик цапнул. Слишком много внимания ногам уделяешь. Мидория нахмурился. В груди подобралось, и он буквально чувствовал, что сейчас что-то грядёт, но встречал волну с широко раскинутыми руками. – Моя причуда больше воздействует на ноги, я это давно заметил. Но руками я тоже занимаюсь. – Недостаточно, – дёрнул плечом Бакуго, глядя сверху вниз. – Ладно, – протянул Мидория, склонив голову к правому и левому плечу попеременно. В шее приятно хрустнуло. – Может, тут ты и прав. По крайней мере, у тебя очень сильные руки. Он улыбнулся, не скрывая своего восхищения – оно появлялось рядом с Бакуго так же естественно, как дыхание или пульс. И ухмылка Мидории стала ещё шире, набралась чуточку самодовольства, когда он увидел, как Бакуго поджал губы. – Разумеется, задрот. Я не слабак, как ты. Он торопливо отвернулся, почесал в затылке, вырвав у Мидории еле слышный смешок. Кажется, тренировать кого-то для Бакуго было в диковинку – похоже, они с Киришимой не совмещали тренировки, а просто делали каждый своё, за исключением пробежек, конечно. Мидория каждый раз за завтраком поворачивался ко входу, надеясь застать момент, когда в кафетерий войдёт Бакуго в спортивной форме, запыхавшийся, растрёпанный, зачёсывая волосы назад ладонью движением, распускающим искры в животе Изуку. И сейчас этот потрясный герой его обучает. – Я хрен знает, как называется такой вид отжиманий, но короче вот, – выдал наконец Бакуго, принимая упор лёжа, и Мидория жалобно пискнул про себя. Мускулы на плечах Каччана напряглись, округлились, затвердели так, что ему тут же нестерпимо захотелось провести по ним ладонью, сжать пальцами упругую плоть, почувстовать, сколько в них вложено труда и упорства – и какой он, должно быть, сильный, если так ловко управляется со своими перчатками. Мидория пробовал в их схватке против Всемогущего – и даже от одного удара предплечье свело морозной судорогой. Похоже, он прав насчёт упражнений на руки. – Чё замер? – грубо окликнул его Бакуго, и Мидория торопливо всплеснул руками. – А, извини! Просто... Ты и правда очень сильный, – выпалил он, мучительно краснея по самую шею. – И у тебя очень красивые руки. Может, мы могли бы обменяться потом нашими тренировками... За своим бурчанием Мидория не сразу заметил, как опасно сузились алые глаза перед ним. Бакуго во мгновение ока вскочил на ноги, надвигаясь на него грозовой тучей, и он неловко попятился назад, недоумевающе вскинув брови. – Что... – Не нужны мне твои тренировки! – прорычал Бакуго. – Кому нужны дебильные задротские упражнения? Ты что, хочешь сказать, что сильнее меня? Думаешь, победил разок, значит, теперь всё можно? Издеваешься надо мной, да?! План с оглушительным треском побежал по швам, и Мидория ухватился за его края прежде, чем мозг успел что-то сообразить. Решимость маленькими молниями вышила каждый его мускул. – Вовсе нет! – завопил он в ответ. – Почему ты так думаешь? – Потому что ты выпендриваешься тут своей победой! – Да где ты вообще это заметил?! Исходящий от Бакуго жар опасно пахнул чем-то карамельно-сладким, и Мидория беспокойно закусил губу. Что же делать? Скрутить его силой? Обозлится ещё больше... Послушает ли он слова? Может, просто продолжить гнуть свою линию? В первые два раза получилось! – Если не хочешь, не нужно! Я с радостью посмотрю ещё твои упражнения! Тем более если мои руки потом станут такими же сильными, как у тебя! Бакуго застыл, и его лицо очень странно скривилось. Брови изогнулись, а губы безвольно разжались, словно он не мог расслышать то, что Мидория буквально прокричал ему в лицо. Спина взмокла от волнения. Боже, это словно разминировать целое поле. – Ч-чё ты всё заладил про мои руки? – выдавил Бакуго гораздо тише, чем они кричали друг на друга до этого. Мидория резко обернулся, вспомнив было, что они в зале не одни, но одноклассники уже давно удалились, видимо, чтобы не попасть под горячую руку; что-то внутри снова спокойно расслабилось. Он улыбнулся – всё казалось расплывчатым и непонятным, как в диковинном сне, от того и эмоции сменяли одна другую, как в калейдоскопе. – Они у тебя очень красивые, – признался Мидория, чувствуя, как щёки нагрелись. И с изумлением увидел, что всё ещё злое лицо Бакуго неловко запунцовело. – Да заткнись ты уже, тупица Деку, – проворчал он, отворачиваясь, и Мидория, хихикнув, прыгнул следом. Он совершенно позабыл о том, насколько это может быть опасно – счастье распирало его изнутри, давило на кости и мышцы, будто он проглотил огромный воздушный шар. – Каччан, ты что, смутился? – Нихрена! – воскликнул Бакуго, резко обернувшись и только подтверждая догадку Мидории: румянец перешёл на уши, и это определённо была не ярость. Он неловко поджал пересохшие губы, и Изуку, опустив на них взгляд, невольно облизнул свои. – Но это правда, – невинно улыбнулся он, сложив руки за спиной. – Я так рад с тобой тренироваться! Это сплошное удовольствие, я давно об этом мечтал! И ты очень сильный, и крепкий... – Да завались ты уже! Лицо самого Мидории полыхало так, будто он шмякнулся им в сковородку, под которой забыли выключить газ. – Неудивительно, что ты стал так популярен после фестиваля! Не только из-за твоей силы, но и из-за... Движение он заметил, но среагировать уже не успел. Мощный рывок прижал его к стене, вышиб весь воздух из сжавшися от удара лёгких, и Мидория неосознанно поморщился, зная, что на спине останется синяк. А потом распахнул глаза. Бакуго навис над ним, прижимая к стене, одной рукой схватив за шиворот футболки, а другой упираясь совсем рядом с его головой, так близко, что всё в Мидории сжалось до размеров горошины, угрожая лопнуть и поглотить само себя. Сердце застучало быстрым-быстрым молотком, и он снова облизнул пересохшие губы – лицо Бакуго, казалось, зависло в каких-то нескольких жалких сантиметрах от его собственного, так, что они буквально могли ощутить жар покрасневшей кожи друг друга. – Заткнись, – рыкнул Бакуго как-то неубедительно. Он выглядел растерянным – казалось, и сам не понял, как это произошло, и его пальцы на смятой футболке Мидории разжались. Изуку был уверен, что сейчас Бакуго просто отступит, но тот почему-то остановился, и он мог практически чувствовать его горячее дыхание на своей коже. Так близко. Просто ужасно близко. В голове вертелось только это, никаких способов улизнуть из этой ситуации, и Мидория в сердцах зажмурился, костеря себя. В животе предательски сладко сжалось, потому что Бакуго прижимал его к стене, подайся он вперёд – мог бы коснуться его губ своими, как в дорамах, или... Или они полностью соприкоснулись бы телами... Впечатления ударили под колени, и Мидория схватился за стену позади себя, чтобы позорно не рухнуть прямо здесь же. Бакуго отпустил его. Не ударил напоследок стену, не цыкнул языком, не сплюнул ему под ноги... Просто отступил, взъерошив волосы ладонью, и пробурчал что-то на прощание. Дверь спортзала закрылась, в который раз оставляя Мидорию растерянным и в полном одиночестве, с сердцем, разорвавшем грудную клетку напополам, как старую ткань. Похоже, он всё делал правильно.