Дневники Семьи Малфой. Гермиона

Я снова проснулась в холодном поту. Кошмары зачастили. Они стали постоянными спутниками моих снов. Но хуже всего мне приходится, когда я вижу ее. Женщину, в которой не было ничего человеческого; женщину, что убила, не моргнув глазом, свою племянницу и своего кузена; женщину, которая получала наслаждение от причинения страданий другим людям. Я ненавидела ее. Я ненавидела ее при жизни, я ненавижу ее сейчас. Я ненавижу, когда она своими мерзкими лапами проникает в мои сны, терзая их. Шел май. С битвы за Хогвартс прошло всего две недели. И те дни были для меня наполненными мерзким туманом тоски и отчаяния. Я считала весь прошлый учебный год адом, но, кажется, настоящий ад только сейчас настиг меня. В воспоминаниях, что обрушились на меня почти сразу; в кошмарах, что с ужасающей регулярностью снятся мне; в чувствах, которыми приходится жить сейчас. Страх, одиночество и уныние — вот что со мной неотлучно. Что бы я ни делала и чем бы я ни занималась. Они всегда со мной. Я боюсь того, что Пожиратели придут за мной на Гриммо. Что однажды они появятся в моей спальне и жестоко убьют меня. Что будут долго пытать. Что сначала отрежут ноги, потом руки и только в конце, когда я буду корчиться в агонии и молить о смерти, убьют. Этот неконтролируемый ужас, этот сковывающий парализующий страх мучает меня. Он глубоко проник в мои кости и кровь, в каждую клеточку моего существа. Я боюсь засыпать и просыпаться. Мой верный разум подсказывает мне, что одна часть тех Пожирателей, которых я боюсь — мертва, а другая — в Азкабане. Мое рацио пытается изо все сил достучаться до меня, сообщить, что именно сейчас бояться нечего. Но мое существо не слушает его, оно полностью под властью страхов и тревог. Странно, но скрываясь с Гарри и Роном в лесах, когда нас действительно могли убить и искалечить, я не боялась так сильно. Мне было страшно, но страх не съедал меня полностью. Но сейчас все иначе. Сейчас страх преследует меня постоянно. Кажется, кто-то высосал мои душевные и физические силы. И я не понимаю, почему оно так, война ведь закончилась. Так откуда это тягостное чувство, будто и сама жизнь подошла к концу? Почему солнце больше не радует меня? Почему книги больше не вызывают интереса? И почему?.. Откуда это ощущение смерти? Будто бы она стоит за дверью моей спальни, нашептывая, что жизнь закончилась и все, что мне стоит ожидать в дальнейшем — это тревога, боль и она сама — смерть. Она словно говорит: «Ты думаешь, что ускользнула от меня, но это не так, тебе не удастся убежать, что бы ты ни делала. Теперь мы навсегда вместе». Я живу у Гарри на Гриммо, так как вернуться в свой дом нет никаких сил и желания. Он спит в комнате Сириуса, а я заняла спальню его брата Регулуса. Мы с Гарри живем под одной крышей, но почти не разговариваем, а когда разговариваем, то каждый будто сидит в своей скорлупе боли. Не хочет или не может посмотреть на другого. Смотря на всех тех людей, которых не затронула война, я испытываю злость. Злость за то, что им, гадам, не выпало всего того дерьма, что я пережила. Что переживаю сейчас. Они смеются, радуются, целуются и едят мороженное! А я? Буду ли я когда-либо снова улыбаться? Буду ли я когда-нибудь снова счастливой? Буду ли я цельной? Самой собой? А не тенью, что покидает комнату загадочного слизеринца только лишь чтобы сходить в туалет, да еще выпить чаю. После Битвы за Хогвартс ничто не закончилось. Уж я-то точно знаю. Тяжкий груз все еще на моих плечах. И я несу его дальше. А может, все это с тобой навечно? Я пытаюсь читать, заниматься, делать что-то привычное, чтобы не сойти с ума. Но все равно я срываюсь. Кричу, пинаю стену, бью подушку, что есть силы. Но все это не помогает. Не помогает даже на миг облегчить мою боль, унять страх. Сделать хотя бы крохотный шажок в направлении нормальной жизни. Иногда я просто сижу на кровати, смотрю в одну точку. В те часы я полностью парализованна своей тревогой, я не в силах что-то сделать, куда-то пойти или что-либо почитать. Иногда я думаю о том, почему эта долбанная мразь, Темный Лорд, родился у нас в Англии?! Почему именно в моей стране, почему не где-нибудь в другом месте? И почему он не подох еще находясь в утробе своей сволочной матери? Я смотрю на улицу и понимаю, что ненавижу людей. Вот этих вот людей, которые с таким довольным видом гуляют и живут своей жизнью. Какого хрена? Иногда мне хочется выйти и накричать на кого-нибудь из тех раздражающе счастливых персон, что я вижу из окна спальни. Подчас я чертовски злюсь на родителей за то, что они с какого-то черта решили принести в этот сраный мир жизнь. Мою жизнь. Зачем? Ради чего? Чтобы я сейчас мучилась от всего этого дерьма? Может, лучше было вообще не рождаться? Лучше небытие, чем такая жизнь? И зачем я попала в этот волшебный мир, который обошелся со мной хуже некуда. Я ведь его, твою мать, не выбирала! Не выбирала быть мне волшебницей или нет! Эта проклятая магия сама пришла ко мне. Почему моя жизнь не сложилась иначе? Я могла бы жить обычной магловской жизнью: учиться, любить, завести семью. А вместо этого я сожжена дотла и от меня ничего не осталось. От привычной Гермионы остался только сгусток страха, боли и злости. Моя жизнь закончена, не успев начаться. Я помню. Слишком хорошо помню прошлый год. В нем не было ничего хорошего. Поиски крестражей, враги, что постоянно преследовали нас, уход Рона и, как апофеоз, — разрушающийся Хогвартс. Рушащиеся стены древнего замка и крики боли и смерти до сих пор стоят перед моими глазами. До сих пор я вижу юную силизернку в луже крови, издавающую последние в ее жизни хриплые вздохи. Или труп Колина Криви с оторванной рукой. Тот душераздирающий крик человека, испытывающего непереносимую боль, я не забуду никогда. До сих пор слышу издевательский смех той твари, расшагивающей по Хогвартсу своими ублюдочными ногами. Кто именно ее убил — не известно. Но я рада, что это произошло. Рада, что эта мразь больше не ходит по нашей земле. И если ад действительно существует, надеюсь, она в самой его глубине мучается в тысячу раз сильнее, чем любая из ее жертв. Иногда я завидую тем, кто погиб на этой войне. Они просто умерли и все. А что делать мне? Сейчас я отчаянно мечтаю о том, чтобы моя жизнь за последние семь лет была иной. Чтобы все это прошло меня стороной, и я бы не была пострадавшей. Рон сказал, что нас троих уже называют героями. А мне насрать на это. Я не хочу быть сраным героем, я хочу себе свою жизнь назад. Ту жизнь, в которой я была счастлива. Ту жизнь, где я не боялась каждую чертову минуту, где не испытывала перманентную тяжесть и боль, где я жила своей жизнью с мечтами и планами на будущее. Кто вернет ее мне? Как мне теперь жить дальше? Мы с Гарри пробуем говорить, но у нас не выходит. Мы молчим, сидя в обветшалой гостиной. И лишь иногда выдавливаем что-то из себя. Что-то незначительное. Нам обоим плохо. Мы пытаемся помочь себе и друг другу. Но ничего не выходит. И он, и я словно онемели, потеряли дар речи. Мы больше не можем говорить. Мы больше никто. Лишь далекие призраки, зачем-то одиноко болтающиеся в этом мире, полным живых.