Here We Are At the Start

==> Будь младшим братом Гамзи. Ну, на самом деле вы не родственники. Он просто подобрал тебя ночью (в буквальном смысле – он гораздо сильнее, чем кажется!) и отнес в свой мусорный ящик. Ты проснулся, совершенно не зная, где ты, а над тобой нависало размалеванное лицо незнакомого человека. Он стал о тебе заботиться, а ты – о нем. Он показал тебе лучшие места для уличной игры, как их удерживать за собой и как защищать свой территорию – и, главное, как делать это разумно. Драка как раз разумным способом не являлась, ведь ты мог остаться со сломанными костями и сломанным смычком, а значит – без денег и с увечьями. На самом деле, ты не смог бы рассказать, даже если бы попытался, почему этот человек тебе роднее всех приемных семей вместе взятых. Гамзи всегда ненавидел любой стресс. Стресс из-за школы, из-за родителей – любой! И он убегал от этого всю свою жизнь! Он использовал вечеринки и наркоту, забывая все, кроме своих чУдЕс, чтобы избежать стресса. Так почему он притащил твое бренное и жалкое тело к себе в ту дождливую ночь? Ты стараешься больше не думать об этой депрессивной фигне. Ты ведь знаешь, к чему это все приведет. Ты решаешь достать свою скрипку, освободить смычок. Ты вытаскиваешь Аннабель из дешевого бархата, словно ребенка. Легкая улыбка делает твое лицо светлее, и ты укладываешь кладешь Аннабель прикорнуть на твоем плече. Ты касаешься смычком струн и начинаешь играть одно из своих любимых произведений. ==> Незнакомка: Вмешайся. Хехехе, да с удовольствием! Оууу. Но Карклс не испытывает по этому поводу восторга. Оу, он скулит рядышком со своей скрипкой. Милота, да и только! Он кричит на тебя, наверное, даже жесты неприличные показывал, но ты видишь все очень размыто, так что не можешь быть на 100% уверенной. Он отлично пахнет. И возбужден, как обычно, но это ведь Карклс, он всегда такой…очаровательный! Ты прыгаешь на него, наваливаясь всем весом, отчего Вантас сгибается как тростиночка. Бедняжка, он такой худой! Ну, это его образ жизни, и кто ты такая, чтобы не давать ему жить как он хочет? Твое имя – ТЕРЕЗИ ПАЙРОП. Ты ослепла в АВАРИИ, которая произошла не так давно на перекрестке улиц Проспита и Дерса. Ты слышала, что перекресток точно ПРОКЛЯТ. Но это говорил Гамзи, а все, что он говорил, выглядело как наркоманский бред. Кроме того, быть слепой – не так уж плохо. Ты чрезвычайно ОДАРЕННАЯ КАРМАННИЦА и МАСТЕР РИСОВАНИЯ ГРАФФИТИ. Ты любишь побродить по городу, чтобы поделиться своим искусством с другими, но Станция №6 является особой для тебя. -Эй, Каркат, - протягиваешь ты, улыбаясь, как безумная. - Ну почему бы тебе хоть раз не сыграть что-нибудь радостное? - Что, например? – шипит он. - Мое любимое! – отвечаешь ты и чувствуешь, как он напрягся. ==> Каркат: Канон Пахельбеля в ре мажоре, пожалуйста. Отлично. Ты надеешься, что не разрыдаешься. Это произведение возвращает те воспоминания. - Но я могу заплатить за квартиру! Просто дайте мне немного времени! – Кармин Вантас умолял землевладельца. - Мне очень жаль, сэр, - он извинился, но его взгляд был холодным и острым. - Но вы уже должны за три месяца аренды. Я просто не могу позволить этому продолжаться. Один из ваших соседей, старая женщина, включила старую запись – Канон в ре мажоре Пахельбеля. Он прекрасно звучал, ему не мешали тонкие стены. - Каркат… Каркат, иди в свою комнату, - папа приказал, уловив взгляд маленького мальчика, подглядывавшего из-за приоткрытой двери. - Но папочка… - ребенок попытался протестовать, но голос был слишком тихим. - Иди! – прогремел голос отца, а глаза его были гневными. А он никогда не злился. Что-то было не так. Что-то было ужасающе неправильным! Испуганный маленький ребенок побежал в свою комнату, но это не помешало ему услышать те ужасные слова. «Я вызвал социального работника». И все, что его отец делал остаток ночи – обнимал его и горько плакал. А старушка за стенкой крутила пластинку Пахельбеля всю ночь. На следующий день Папочка одел Карката в его лучшую одежду и вместе они вышли из здания. Папа держал Аннабель в футляре. Было холодно, даже очень. Было холодно и шел снег. Папа опустился на колени у обочины, чтобы поправить куртку своего сына и поцеловать его в лоб в последний раз. - Ты же будешь хорошим мальчиком, правда, Каркат? – он плакал, говоря это, и холодные слезы катились по его щеке, - Ради папочки, веди себя хорошо, - умоляющий тон вернулся. - Пообещай папе, Каркат, пожалуйста. - Папочка, я обещаю! – Каркат был так растерян и испуган. - Папа, не плачь! Прошу тебя, папочка! – и теперь Каркат тоже плакал, вцепившись в отцовское пальто маленькими кулаками. На перекрестке стоял скрипач, не такой умелый, как папочка, пытающийся заработать немного денег, которых бы хватило на горячий обед. Он играл Канон в ре мажоре Пахельбеля. Подъехала черная машина и из нее вышел человек. Он взял Карката за руку, сказал несколько слов его отцу, которых сам малыш не понял, и усадил его на заднее сиденье. Затем этот человек захлопнул дверь, а двигатель автомобиля зарычал. Папочка стоял снаружи, он выглядел грустным и одиноким. Каркат начал кричать, стуча кулаками по стеклу. - ПАПОЧКА! ПАПОЧКА! - Прощай, Каркат. Последнее, что видел тогда Каркат, был Скрипач, играющий Пахельбеля под знаком, который обозначал перекресток улиц Проспита и Дерса.