... io e te... (Я и ты)

Он не появлялся в её спальне несколько недель. За это время тело Гермионы начало выздоравливать. Девяносто процентов повязок были сняты, Гермиона начала есть и пить, а позже — вставать с постели. В комнате обнаружилось окно, за ним — зима. Она рассмотрела большой двор, и самое удивительное, горы над уровнем... моря. Осторожно ступая босыми ногами по молочного оттенка ковру, Гермиона изучила свою одежду: синего цвета джемпер, тёплые шерстяные брюки, хлопковое бельё. Ей не хотелось думать о том, что Снейп переодевал её и обтирал тряпкой в периоды бессознания, всей душой она надеялась на то, что сия нелёгкая обязанность легла на плечи Бинки или кого-нибудь ещё. Слегка пошатываясь и стараясь укрепить нетвёрдый шаг, Гермиона добрела до столика и опустилась на пуф. Зрелище было печальным. В отражении находилась женщина. Да, не девушка, которой было восемнадцать. Там была больная и старая тётка, которой все тридцать восемь. Взлохмаченные волосы лежали спутанным кублом; кожа лица посерела, под глазами залегли тёмно-синие круги; губы, нещадно обкусанные, засохли вместе с ранками, и теперь двигать ртом было очень неприятно. Гермиону поразил собственный взгляд, это были пустые, безжизненные глаза, потерявшие даже, казалось, свой цвет. Она больше не могла назвать их карими — они были... Они были никакими. Это были глаза призрака. Рассматривать себя было странно и необычно. У незнакомки обнаружился крошечный шрамик на лбу, почти незаметный (Гермиона подозревала, что не обошлось без целительных заживляющих мазей зельевара), впалые скулы, выпирающие костлявые плечи и ладони, мелко подрагивающие всякий раз, когда она шевелила ими или поднимала. На туалетном столике не было ровным счётом ничего, кроме всё той же пустой и чистой вазы. Осторожно Гермиона коснулась своих волос, очень медленно принялась распутывать их пальцами, не отрывая взгляда от девушки в зеркале, которая возвращала ей взор — немой укор, ненависть и презрение. Какого чёрта ты собираешься жить, какое право ты на это имеешь? Решила заняться внешним видом, причесаться и осведомиться о душе? Разве это сейчас самое главное? Чьи это были голоса, звеневшие в голове? Голоса её погибших друзей? Разве они ненавидели её настолько, что готовы были утащить за собой? Или это был голос самой Гермионы, которая никогда себе не простит того, что выжила? Себе или Снейпу?

***

Когда в середине дня Бинки оказался в её комнате, она в самом деле осведомилась о душе и эльф показал ей дверь, спрятанную в углу, отделанную таким способом, что если не знать заранее, ни за что не обнаружишь. Там оказался светлый санузел с чистой и вместительной ванной. Гермионе очень было неловко спрашивать об этом, но всё же она попросила обеспечить её сменой одежды и посетовала на то, что в девичьей комнате не помешала бы расчёска и хотя бы пара резинок для волос. На час она заперлась в ванной комнате, с удовольствием погружаясь в тёплую мыльную воду. Ощущения были потрясающие, хоть она и боялась всякий раз словить очередной приступ и потерять равновесие или лишиться сил. Назойливые голоса в голове ехидничали: а что такого, если ты стукнешься головой и уйдёшь под воду? Это будет правильно. Гермиона не хотела слушать. Она вымыла волосы, лицо, каждой участок тела (почти везде обнаруживались шрамы, которых ранее не было), завернулась в большое полотенце и вышла из ванной, даже не взглянув на себя. На её постели лежала чистая одежда, щётка для волос и целая куча всяких заколок и прочего добра. Девушка улыбнулась. Она с удовольствием переоделась в чистое, стянула волосы в хвост и, набравшись храбрости, вышла из своей комнаты. За дверью был длинный коридор, ведущий к лестнице. Гермиона поняла, что её комната находится в самом конце второго этажа, она миновала ряд закрытых дверей и даже не испытала желания вломиться в хоть какую-то. Внизу был просторный холл. И больше никого. Дом казался пустым. Гермиона медленно спустилась по лестнице вниз. Она чувствовала необходимость в такой разведке, а ещё она очень хотела встретить хозяина и снова поговорить с ним. Странно признаваться себе в этом, но внутри противно ворочалось что-то вроде чувства вины, Гермиона даже не успела переварить то, что показал ей Гарри во время битвы, а сейчас на её многострадальную голову обрушилось новое потрясение: Северус Снейп по каким-то причинам спас её жизнь. Как минимум она была слишком резка с ним в последний раз. Холл был просторный, круглый; наконец-то Гермиона заметила приоткрытую дверь, откуда лился тёплый жёлтый свет. Она решительно направилась к источнику, даже не представляя, что может скрываться за дверью, но ей было всё равно. Даже если там восседает Волдеморт, готовившийся прикончить её, ей было плевать и на это. Это была библиотека. Большая, роскошная библиотека с миллионом фолиантов. Комната казалась круглой и бесконечной, а ещё чертовски высокой, Гермиона, заставшая на пороге, так и охнула себе под нос. — Невероятно, - произнесла она, окидывая глазами книжные шкафы. — Спасибо, - раздался насмешливый голос. Это был Снейп, но... Другой Снейп. Волосы, в школе привычными занавесками падавшие на его лицо, сейчас были стянуты в крошечный хвост на затылке, только несколько прядей выбивались и лежали на лице, добавляя ему... странного вида. Слова лучше Гермиона подобрать не могла, она недоуменно окинула его взглядом: белоснежная рубашка и чёрные брюки, а сверху... Халат? Да, тёмно-зелёныйхалат, так же развевающийся сзади, как мантия в школьные времена. Зельевар стоял посреди этого великолепия книг и смотрел прямо на неё спокойным взглядом, лишь в глубине которого читался... вызов? — Удивлены, мисс Грейнджер? Вы полагали, что я, подобно летучей мыши, во внеурочное время вишу на жёрдочке вниз головой? "Именно так я думала", пронеслось в мыслях, но Гермиона лишь поджала губы, не считая нужным отвечать на эту реплику. — Это всё ваши книги? - спросила она, делая несмелый шаг вглубь. На Снейпа она больше не смотрела, взор отчаянно цеплялся за названия, написанные на корешках. — Упаси бог. Это всё владения Бинки, а я наведываюсь сюда лишь протереть пыль. Сарказм был возмутительным, Гермиона со злостью зыркнула на него, но снова вернулась к книгам. Северус тихо хмыкнул себе под нос, не без удовлетворения и гордости отмечая её интерес. Да, его библиотека — святая святых его дома — была его наибольшим сокровищем. — Я рад, что Вам лучше настолько, что Вы смогли притопать сюда. — О, да. Я, собственно, "притопала" как раз по этой причине. Мне нужно поговорить. — Я вовсе не удивлён, - он кивнул на диван из коричневой кожи, возле стеклянного столика. — Присядьте. Сам Снейп опустился в кресле напротив, сцепил в замок тонкие пальцы и остановил взгляд на ней. Гермиона вскинула глаза, готовясь снова увидеть в чёрных насмешку и презрение, но взгляд её бывшего профессора был нечитаемым. Долго в голове она прокручивала, о чём спросит его, какие вопросы задаст, она даже составила мысленный список, который миллиард раз редактировала, но сейчас, когда он сидел напротив и был готов к разговору, Гермиона сдулась, словно воздушный шар. Внезапно она лишилась и дара речи, и дара мысли. Самое простое, тривиальное и глупое, что можно было придумать, она и выпалила: — Что теперь будет? Да, что теперь будет? Что будет с магическим миром, что будет с Хогвартсом, что будет с ней? Она будет жить здесь на правах его прислуги или подопечной? Или же он ждал, пока она поправится, чтобы вышвырнуть её вон? А может, ей пора предстать перед Пожирателями, как предательнице, и тогда... Снейп, казалось бы, прочитал на её лице всё то, чего она не добавила вслух. Он продолжал сканировать её, не мигая и Гермиона сомневалась, что обладает способностями, сумевшими скрыть от него свои истинные чувства. Она вновь почувствовала себя слабой и пустой, вмиг ослабевшей. Неосознанно поникла, ссутулилась и обхватила себя руками, словно пытаясь отогреть. — Признаться, на этот вопрос у меня нет конкретного ответа, - Северус решил быть честным. Он и сам не знал, что теперь будет. И Гермиона должна была это понимать. — Вы можете жить здесь в предложенных условиях и от Вас ничего не требуется, будьте уверены. — А если я хочу уйти? - вскинулась она. — А куда? - спросил он и был прав. Ей некуда идти. — В маггловский мир вернуться Вы пока не можете, все перемещения строго отслеживаются... новой властью, - Снейп поморщился. — Хогвартс? - с надеждой спросила Гермиона. Он не ответил. Лишь молча посмотрел на него, и ей хватило... — Ублюдки, - с болью произнесла она. Её школа... И его школа. Гермиона, к своему удивлению, заметила на лице профессора целую гамму чувств: та же боль, то же презрение и злость. Он очень быстро овладел собой и вернул непроницаемое выражение. — Значит, - продолжила она. — Значит, деваться мне некуда. Второй вопрос... Зачем? Этого он и боялся. Он знал, что рано или поздно она спросит. И он до сих пор не придумал, что ей ответить. И что ответить самому себе. — Что "зачем"? - давай, Северус, будем тянуть время и притворяться дураками. — Зачем я здесь, зачем Вы купили меня, зачем спасли? Нужно было позволить им... Я... Я не должна была, я не заслуживаю... Вот-вот и она снова сорвётся. Девушка с силой прикусила губу, чувствуя во рту вкус крови. Только бы не плакать, только бы не при нём... — Мисс Грейнджер, - голос Снейпа был тихим. Усталым. — Никто из нас не заслуживает. Я тоже не должен был выжить и признаться, очень удивился тому, что это всё-таки случилось. Что касается Вас... Мотивы у меня были и есть безрадостные и угрюмые для Вас самой. Мне нужен человек, занимающийся кое-какой рутинной работой, которая самого меня не радует, а скорее раздражает. Узнав о Вас, я решил, что два раздражающих фактора можно совместить, ведь с бумажной волокитой не справится никто лучше всезнайки, чьи доклады по размеру переваливали Устав школы... Гермиона вскипела. Она вскочила с дивана, он с удовлетворением отметил, как рефлекторно девушка сжала кулаки. — Вы напыщенный, несносный... — Поберегите силы, мисс Грейнджер, раз Вы в состоянии злиться, значит и в состоянии работать. Приступим с завтрашнего дня? Казалось, ещё немного и у неё пойдёт дым из ушей. Он изогнул губы в подобие усмешки, откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. — Идите к дьяволу, - пробурчала она, направляясь к двери. Развернувшись в проёме, добавила: — Вы больше не мой преподаватель, и я не обязана Вам подчиняться. — Да. Теперь я Ваш хозяин, даже не знаю, что из этого хуже. А про подчинение... Вы хорошо подумали? Она хлопнула дверью. Как только помещение опустело, надменная усмешка слетела с его губ. Спектакль окончен. Он выдумал всё, от первого и до последнего слова, у него не было для неё никакой работы, но что-то нужно было сказать... И побольнее уколоть, чтобы просто проверить, жива ли ещё.