... io e te... (Я и ты)

       — Он так и не простил нас, - сделав глоток огневиски, спокойно сказал Люциус. — Носится только с Драко, потому что считает, что тогда он был ещё ребёнком. Тогда, когда мы с Нарциссой ушли, бросив его с Поттером.        — Тебе в самом деле нужно его прощение? - Северус насмешливо дёрнул уголком рта. Люциус медленно перевёл на него тусклый взгляд, в котором не осталось ничего от прежнего, искрящегося самодовольства, опасного блеска. Он не стал ничего отвечать, снова поднёс стакан ко рту. Снейп тихо выдохнул, а Малфой допил содержимое одним большим глотком и утёр губы.        — Ты пьёшь слишком много, - заметил Снейп, но этот факт был давно известен. Победа Тёмного лорда не означала прощение к тем, кто оставил его перед финальным сражением. Никто из Пожирателей не верил в своего господина, никого в замке не осталось, кроме самого Северуса, и эту случайность Том Реддл ошибочно принял за верность. Да, Северус стал его доверенным лицом, правой рукой, пока они находили остальных, не успевших как следует спрятаться. Помимо Снейпа была ещё Беллатрисса, одержимая стерва, всегда подозревавшая Северуса в предательстве. Что же, по иронии судьбы именно сейчас она успокоилась, полностью сместив фокус своего внимания на обожаемого Повелителя, и Снейп мог дышать более или менее свободно. Конечно, за ним наблюдали, теперь Том был научен собственным горьким опытом, и абсолютного доверия ждать не приходилось, но в его глазах конкретно в тот именно Северус оказался предан ему, поэтому Снейп не слишком тревожился.        Малфоям повезло меньше. Тёмный Лорд позволил им жить, но если раньше он просто презирал Люциуса, то сейчас... Он его ненавидел. Одному богу известно, сколько черни ещё скрывал в себе Том Реддл, откуда у него столько ресурсов и сил на жгучую, изматывающую ненависть, зачем только ему лелеять факт, что жизни предавших его в его когтистых лапах и только он сам будет ими распоряжаться. Как объяснял себе сам Снейп, единственное (кроме тщеславия Тёмного Лорда), что сохраняло каплю жизни Малфоям, был их сын. Привязанность Драко к родителям была очевидна. Малфой-младший пользовался расположением Повелителя, благодаря чему Люциус и Нарцисса продолжали жить.        — Я пил бы ещё больше, если бы мог, - парировал Люциус, и даже голос его был бесцветным, лишённым всякого выражения. В отличие от своего сына, который с возрастом обрёл тонкость и благородный внешний лоск, Люциус больше был похож на старого человека с серым лицом, исполосованном глубокими морщинами. Белые волосы стали серыми, некрасиво слипшимися за его спиной. Казалось, он принял всё только на себя одного, потому как Нарцисса почти не изменилась, Северус редко её видел, потому что за ней приглядывала Белла. А Люциус был приставлен к самому Северусу, именно поэтому они сейчас могли на какой-то час исчезнуть с радаров своего Хозяина, и запереться в кабинете Снейпа, где на столе красовалась уже наполовину опустошённая бутылка с огневиски.        — Это проще, - беззлобно говорит Северус, откручивая пробку и щедро обновляя стакан своего гостя. И в свой он наливает тоже, примерно на половину. Глаза Люциуса подёрнуты влажным блеском, когда он смотрит на янтарную жидкость.        — Проще, чем умереть, а ты предлагаешь мне именно это.        — Я предлагаю тебе исправить свои ошибки.        — Какие ошибки, Северус? Служение ему было моим выбором.        — Мы оба знаем, что это не так, - Северус недовольно скривился. — Сейчас ты можешь говорить спокойно, нас никто не слушает.        — Я спокоен, как никогда, - Люциус ухмыляется. — Давай-ка ещё раз, Северус, ты предлагаешь мне снова пойти против него? Это просто смешно. Ты глупец.        Наконец-то его "мёртвое" лицо оживилось хоть немного! Малфой не до конца верил ему, но какая-то часть, глубоко внутри его, отчаянно желала сразу же, не раздумывая, согласиться с Северусом, сделать то, чего от него ждут, забыть эти годы, как ночной кошмар, снова начать общаться с сыном, и просто попытаться... Ну... Сделать что-то иначе. Но Люциус никому не собирался верить. Особенно... ему.        — Ты знаешь мою историю, ты знаешь всё обо мне, и ты ничего не сказал, ты не выдал меня Тому, моя жизнь в твоих руках. Хорошо быть верным слугой, зная, что это я — главный предатель Тёмного Лорда? И почему, спрашивается, ты всё ещё молчишь?        Люциус сжал губы, стакан слегка задрожал в его руке, он стукнул им по столу, возвращая на место. Это была чистая правда, и так же Северус знал, что именно Нарцисса спасла жизнь Поттеру в Запретном лесу, она солгала Воландеморту, и хоть это не спасло его от последней Авады, повернись всё иначе... Повернись всё иначе, Поттер мог бы победить, и благодарить за это именно её.        — Люциус, мы вместе вступили в ряды его армии, - Северус отыскал его бледно-серый взгляд, взгляд загнанного в угол животного. — Нам было по шестнадцать. Я знаю, почему мы это сделали. Ты знаешь, почему я стал служить Дамблдору, а я знаю, почему ты об этом молчал. Люциус, - настойчивее повторил он, видя, как внимание Малфоя ускользает. — Никогда не поздно всё изменить.        У Пожирателей смерти никогда не было никакой идеологии. У самого Снейпа и его однокурсника Малфоя убеждений не было вообще никаких: один подался туда, потому что считал, что ему больше нигде нет места; второй — потому что пытался обрести себя и спастись от холодных родителей с пустотой вместо сердец. Они признали Воландеморта своим лидером, но половина ему вообще не симпатизировала, а самому Люциусу со временем начало нравиться помыкать остальным магическим сообществом.        — Его победа — это случайность, - сказал Северус. — Если бы было иначе, мы бы с тобой не обсуждали то, что сейчас обсуждаем. И я знаю, что ты со мной согласен.        Люциус молчал. Он, без сомнений, как и Северус, был могущественным волшебником, и в молодости стремился погрузиться в такие глубины магии, какие не рисковал освоить никто другой. Однако, их Хозяин забирал себе все лакомые кусочки, используя своих Пожирателей для дел более грязных и менее интересных. Когда Люциус удосужился осознать это, уже было слишком поздно возвращаться из мрака, в который он попал. В день Битвы сбегая из Хогвартса, он с ликованием надеялся, что кошмар наконец-то закончился. Но всё вышло не совсем так, как ожидалось...        — Ладно, - наконец прохрипел он. — Ладно... Скажи мне, что я должен делать... Но Драко...        — Драко уже знает, - прервал Снейп. Люциус распахнул глаза. — И да, он тоже на нашей стороне.        — Он совсем с нами не общается, - Люциус опустил голову. — Мне пора, Северус. Иначе он будет в бешенстве.        Прощаться они не стали. Кивнули друг другу и Люциус аппарировал прочь, а Снейп прикрыл глаза. Это оказалось проще, чем он думал. Возможно, здесь дело в другом?        Северус точно знал, почему Том Реддл не сможет достичь своих планов, даже опираясь на тот факт, что он сумел победить. Благодаря Гермионе и её мыслям на этот счёт, Снейп полагал, что эта победа — победа в битве, но не в войне. Остался он, осталась Гермиона, остались Малфои, о большем и мечтать не стоит. Их план был до безумия прост, пьяняще-безрассуден и ужасающе наглый. В кабинет тихо постучали, и в проёме показалась голова Гермионы, а Северус, почувствовав, как сердце забилось чаще, вывел своё очередное умозаключение: любовь — одно из сильнейших чувств, и многие готовы ради любви рискнуть всем, что имеют. Он сам, Гермиона Грейнджер, чета Малфоев — их так много, что Том Реддл мог бы и догадаться, как опасно было недооценивать это чувство.