Тьма из Зазеркалья

Через два дня Баффи, как и собиралась, позвонила Джаилзу. Голос у него был очень усталый и озадаченный: - Я даже не знаю, с чего начать… Информации просто море. - Начни с того, что наиболее привлекло твое внимание. - Смотри, если коротко, зеркала являются мощнейшими как отражателями, так и собирателями. Причем это относится не всегда к изображениям, это может быть и энергия. Поэтому и говорят, что в них нельзя смотреть, когда у тебя плохое настроение. Иначе дурные чувства отразятся и ударят по тебе же, но при этом Зазеркалье заберет остатки энергии. И в темноте на них лучше не смотреть – можно запросто лишиться рассудка. Поэтому кто любит гадать в темноте по ночам, должен быть максимально осторожен. Глядевшая в зеркало при свете свечей девушка может лишиться привлекательности. Еще говорят, кто разденется догола, встанет глубокой ночью спиной к зеркалу, посмотрит в него через левое плечо – непременно увидит свою смерть. Есть поверье, что, если разбить зеркало, из него выйдет на свободу все, что оно видело. Кстати, кто последним посмотрится в разбитое зеркало, тот умрет. Мое внимание привлек один старинный трактат. В нем говорится, что последователи некоторых мистических учений использовали зеркало для проникновения в другие миры или связи с ними. И, наконец, там же самое интересное. Согласно их верованиям, отражения – это не обычный оптический эффект, а реальные тела из тонкого вещества - эфира. Проще говоря, злые духи, обладающие дурным глазом. Зазеркалье – таинственный мир. Говорят, при определенных условиях можно даже увидеть подлинное обличье его обитателей, притворяющихся нашими отражениями. - Ты сам что думаешь на этот счет? – спросила Баффи. - Даже не знаю, что тебе ответить. Я настолько глубоко не изучал эти темы, просто случая не представлялось. Но автор того самого трактата – весьма авторитетный философ древности, ученик самого Аристотеля. Я думаю, что такие люди глупостями не бросаются. - А о зеркальных двойниках что-нибудь нашел? - О двойниках кое-что… В общем, по некоторым поверьям, тот, кто увидит своего двойника, умрет в течение года. Иногда такая встреча заканчивается трагически и для человека, и для его копии. Баффи, я сам поразился, сколько есть документальных свидетельств встреч с двойниками! Люди думают, что общаются со своими знакомыми, а они в этот момент находятся за много километров от места встречи. Что же касается двойников из зеркала, в явном виде об этом ничего не написано, но, как я тебе ранее говорил, если предположить, что в зеркале живет некое существо и во в случае, если зеркало разобьется, существо попадет в наш мир, а существо умеет копировать наши образы… - То оно может принять облик человека, который смотрелся. – окончила Баффи. Ей почему-то сразу вспенилась история с умершей бабушкой ученицы Мадлен. - А если этот человек к тому времени умер? - А какое это имеет значение? – ответил Джаилз. – Существу главное запомнить образ, а вот находится ли рядом реальный человек и вообще жив ли он, похоже, значения не имеет. Баффи, у меня правда очень много интересных материалов по зеркалам, это все просто невозможно пересказать по телефону, да и лучше будет, если ты сама ознакомишься со всем и все осмыслишь. Баффи отодвинула телефонную трубку от себя так, чтоб собеседник ничего лишнего не услышал, и обратилась к Дамблдору: - Дедушка, к нам посылку из Америки передать реально? Альбус лишь слегка взмахнул рукой и перед Баффи лег листочек с адресом. - Вокзал Кингс-Кросс? – изумилась она. - Там у нас свой человек, - в полголоса пояснил ей дедушка. – Не переживай, к вечеру посылка будет уже у нас. Баффи надиктовала адрес Джаилзу и, взяв с него обещание отправить материалы как можно скорей, положила трубку. Впереди было еще несколько дней мучительного ожидания. *** Зеркала окутаны тайной с момента их появления. В них видели порталы в другие миры, магические атрибуты, способные показать будущее и изменить судьбу. «Человеческое воображение сделало зеркала частью легенд. Несмотря на то, что большинство из них не имеют под собой никакой разумной основы, они живы до сих пор. Ученые подтверждают, что зеркала могут вызывать галлюцинации. Чтобы проверить эту версию, достаточно провести небольшой эксперимент. Нужно сесть напротив зеркала, приглушить свет и просто внимательно рассматривать свое отражение. Через некоторое время возникнет ощущение, что ваше лицо не принадлежит вам, из зеркала на вас будет смотреть фантастическая копия вас самого. Довольно часто подобные эксперименты приводят к тому, что люди начинают видеть странные и, порой пугающие, видения в зеркальной поверхности. В научных кругах этот эффект называется "встречей с другим я" и успешно применяется в психиатрии. Зеркальная терапия помогает справиться с фантомными болями. Такой эффект можно объяснить тем, что мозг перестраивается под новые ощущения после травмы и создает целый ряд нейронных сетей, заменяющих друг друга. А еще одна теория гласит, что зрение напрямую связано с работой мозга и является основным источником информации. Мозг человека - это уникальный инструмент, возможности которого еще не до конца изучены…» - Господи, какой же кошмар! – взвыла Баффи, отбрасывая очередную научную статью в сторону. – И это Джаилз называет изучить и осмыслить! Что тут вообще можно понять?! Тяжело вздохнув, она посмотрела на часы. Так оно и есть: время было за полночь, прочла она в лучшем случае половину, полезной информации почти ноль, а завтра с утра еще и урок… «На который меня Северус, наверно, волоком тащить будет в полусонном состоянии,» - промелькнуло у нее в голове. – «Ладно еще последний лист – и все!» «Верная примета: «Разбилось зеркало, значит, будет новое»» - гласил заголовок. «Если вы разбили зеркало, не стоит отчаиваться, нужно бросить соль через плечо, повернуться по часовой стрелке, собрать в бумагу зеркала и выкинуть их…» - не выдержав, Баффи расхохоталась. Ей до ужаса захотелось показать эту чушь дедушке и Снейпу и посмотреть на их реакцию. Воображение живо нарисовало осуждающее лицо Альбуса и слова типа: «Как все же еще сильно глупое суеверие маглов». А Снейп? Он наверно что-нибудь съязвит по этому поводу. Поняв, что уже ничего полезного за сегодня не вычитает, Баффи все же решила лечь спать. Даже не прочитав всех статей, общая мысль говорила одно: зеркала – очень неоднозначный артефакт, как и сказал дедушка. Свойства их до конца не изучены, а зеркальная магия, похоже, настолько древнее направление, что по нему просто нет точных описаний, а значит и нет четкого алгоритма борьбы и защиты. «Плохо», - пронеслось в голове у Баффи перед тем, как она уснула крепким сном без сновидений. *** На смену ночи пришло безмятежное, ласковое утро. Блестели на солнце умытые росой листья сирени, щебетали на разные голоса птицы. Под окнами пышно цвели пионы. Мир казался безмятежным, спокойным, казалось, в нем не было места злу. Снейп стоял в кабинете Дамблдора у окна, в то время как сам директор седел за столом и сосредоточенно изучал бумаги. - Знаешь, Северус, меня очень беспокоит комиссия из Министерства. Сдается мне, они не только образовательный процесс едут сюда проверить. - Думаете, до них дошли слухи? - Слухи в нашем мире распространяются еще быстрее, чем у маглов. Я думаю, что в процессе проверки они как бы невзначай, попробуют зайти в больничное крыло и поинтересоваться состоянием «заболевших» детей. - И найдут там пустые койки. – с мрачным видом продолжил Снейп. Один из лучей солнца, проникших в кабинет директора, разыгрался солнечным зайчиком на книжной полке. Северус машинально проследил за ним. Все дело было в цветных витражах, украшающих окна в кабинете директора. Любой свет, попадающий на них, окрашивался в тот или иной цвет радуги, отчего весь кабинет сиял разными красками. Одна из створок была открыта. Снейп посмотрел в окно. Погода в конце апреля стояла изумительная. Небо было голубым и чистым, тепло, градусов двадцать, отчего все ученики вывалили на улицу, соскучившись по весеннему теплу. Была среди них и Баффи. Она сидела на лужайке. Глядя на ее довольное лицо в лучах солнца, Северусу почему-то больше всего на свете захотелось оказаться рядом с ней, провести рукой по волосам, почувствовать ее кожу на своих губах. Память тут же пробудила картины недавней проведенной совместной ночи: поцелуи, нежный шепот, ласки. Баффи, словно почувствовав его взгляд, повернула голову, и даже устремила взгляд к окну кабинета директора, откуда он, Северус, на нее смотрел. - Как прекрасна весенняя пора. Именно ее я просто обожаю. Голос Альбуса заставил Снейпа вздрогнуть. Как можно было так расслабиться! Он ведь даже мысли свои не закрыл, вдруг директор что-то из них прочел?! И словно в подтверждение его подозрениям, Дамблдор поднялся со своего места и направился к окну. Не пропускать его было глупо, а потому Северус затаив дыхание отошел. Было очевидно, что посмотрев в окно и отследив куда только что смотрел его подчиненный, Дамблдор быстро поймет в чем дело. Альбус и впрямь посмотрел в окно, но лужайка, где только что была Баффи, была пуста. К облегчению Снейпа, девушка куда-токуда-то ушла. - Хотя именно в это романтичное теплое время я наиболее ощущаю свою несостоятельность… - продолжил тем временем Альбус. - Несостоятельность? – переспросил Снейп. - Да. Я не состоялся, как родственник. Прежде всего, для Баффи. Я слишком поздно появился в ее жизни. - Но вы же говорили, что следили за ней… - Вот именно, следил! Не поддерживал, не был рядом, не воспитывал, в конце-то концов! А следил! И доследился!.. Сердце мое окончательно не выдержало лишь когда она залилась слезами на могиле матери. Представь, во время всей похоронной процессии ни слезинки не проронила. Я уж было удивился, жестоким сердцем внучка никогда не отличалась. Но вот все разошлись, и она осталась одна. И как заплачет!.. От этих рассказов не по себе стало и самому Северусу. Сердце сжалось от боли, в который раз за последний полчаса захотелось увидеть Баффи и прижать к себе. Дамблдор же отошел от окна и вернулся к себе за стол. - Знаешь, Северус, я хочу дать тебе совет, который в свое время не получил сам. И он превратился в жизненный урок. Не делай себя одиноким. Ни одно величие, ни одна магическая победа не стоят лет проведенных в одиночестве, ибо нет более жалкого зрелища, чем одинокий никому ненужный старик, странствующий по свету и собирающий родню, которую он когда-то бросил. - Вы же не думаете… - Я сейчас думаю только одно, - настойчиво перебил его Альбус. – Что, если у тебя есть шанс с кем-то быть, не упускай его, не уподобляйся мне. У тебя есть самое главное, чего нет у многих, - сердце, способное любить. И не надо сейчас ничего возражать и доказывать мне! Я не один год прожил и умею разбираться в людях. В дверь кабинета постучали, а затем вошла Минерва Макгонагалл. - Минерва! – приветственно воскликнул Дамблдор. - Я, может, не вовремя? – глядя на Снейпа, спросила она. – Нет-нет, все нормально. Вы взяли личные дела гриффиндорцев, за которые я спрашивал? Минерва кивнула. - Ну тогда приступим. Северус, тебя я больше не задерживаю. *** Снейп вышел от директора с очень неоднозначным настроением. Ему казалось, что директор своим «напутствием» явно на что-то намекал. И что во всем сказанном им, как всегда, надо искать некий подтекст. Не смотря на изумительную, почти летнюю погоду, в коридорах и холле то и дело попадались ребята с тетрадками и учебниками. Оно и не мудрено, время экзаменов приближалось с невероятной скоростью, и тем, кто хотел сдать их успешно, надо было как следует налечь на учебу. Уже у самого входа в подземелья Северус в толпе ребят увидел Баффи, Баффи увидела его, и не слова не говоря, подошла к нему. Пару минут они смотрели друг на друга в немой сцене. Любой, кто бы подошел сейчас к ним, обязательно увидел немое желание, читающееся в глазах каждого. Стоило им очутиться в комнате, Баффи и пикнуть не успела, как ее губы были запечатаны нетерпеливым поцелуем, а сама она крепко прижата к широкой мужской груди. Девушке ничего не оставалось, как обнять мужчину в ответ и поддаться его напору, враз растеряв все мысли как о его, так и своих прошлых отношениях. От горячих губ и шарящих по всему ее телу рук Баффи бросило в жар. Впиваясь в ее шейку с алчностью заправского вампира, Северус слегка прихватывал кожу зубами, не без основания полагая, что следы его ласк еще долго будут украшать шею девушки. Северус не понимал, падает он или летит. Он чувствовал, как прижимается к нему тёплое, дрожащее тело. Как прохладные пальцы хватаются за затылок, впиваясь короткими ногтями в кожу. И как рот Баффи открывается, а горячий язык скользит по его языку. В попытке достать. Попробовать. Одним выпадом, несмелым. И следующим, более уверенным, сильнее сжав пальцы у него в волосах. И это слишком ударяет по мозгам. Ближе. Она нужна ближе. Она так давно нужна ему. Процесс их перемещения в спальню вышел продолжительным и шумным, сопровождаемый зажиманием повизгивавшей девушки у каждой стены. Почти на ощупь. Чувствовались только судорожные движения Баффи, которая творит с ним что-то невозможное, пытаясь дотянуться трясущимися руками до ремня на его брюках, оставив в покое волосы. Нет. Нужно… нужно дойти до кровати. Пульсация. Животная пульсация уничтожает самоконтроль, как пожирающий бумагу огонь. С каждой секундой желание Северуса добраться до постели меркнет. И на этот раз виной тому губы. Её губы скользят по шее, впиваясь, кусая, и перед глазами разрываются круги, такие же влажные, как касания её языка вперемежку с посасыванием и отчаянными укусами. — Иди… иди сюда… — выдохом. Не узнавая свой голос. К чёрту. Он сжимает её бёдра и поднимает лёгкое тело вверх, заставляя по инерции обхватить себя ногами за талию. Прижаться к напряжённому до предела члену, и в глазах мутнеет. От тесного контакта, от её стона, который уничтожает в нём всё человеческое, оставляя только животного. Голодного. Готового сожрать её, как сырой кусок мяса. Он с силой припечатывается лопатками к каменной стене, не вписавшись в дверной проём. Баффи смеётся. Он чувствует её быстрое дыхание воспалённой кожей шеи, возбуждённый до абсолютного края всего за несколько минут. - Не урони… — еле слышный шёпот, почти прямо на ухо, когда он делает шаг к лестнице. Одна её рука уже нырнула под рубашку и судорожно впивается пальцами в раскалённую кожу напряжённого живота. Это крайне мешает осознать, что сейчас нужно идти к кровати, а не снова привалиться к стене, чтобы запустить язык в горящее и влажное горло девушки. Сжимать ладонями ягодицы, проникая пальцами одной руки за границу оттопыренных сзади джинсов, чувствуя тёплую выемку, от которой едва ли не окончательно срывает крышу. А она, как заведённая, начинает тереться о его член, напряжённый, каменный. Вот-вот пропалит ткань. Скользящее движение вверх - и ноги плотнее обхватывают его талию. Резкое движение вниз, выгибая спину и прижимаясь грудью к его груди. И снова — вверх… Баффи осталась в одном лифчике на тонких бретельках. И прямо перед глазами Северуса грудь, в которую он тут же въедается ртом. Ему нужно. Нужно чувствовать эту кожу. Яростно прикусывать границу ткани, оттягивая материю зубами, пока тонкие руки жадно зарываются в его волосы, прижимая к себе, а припухшие губы снова шепчут, сводя с ума. Какую-то горячую белиберду, бред прямо на ухо, пока он делает несколько торопливых шагов к кровати; пока почти падает на неё, упираясь в матрас коленом, опуская Баффи, торопливо сдёргивая с постели свободной рукой покрывало. А потом она задыхается, потому что Северус расстёгивает и срывает с неё бюстгальтер, а зубы сжимают напряжённый сосок, хотя, он бы слушал эти выдохи бесконечно. От одного только её “пожалуйста” он готов был кончить. Прямо сейчас. Она хнычет, вцепившись пальцами в простыню и выгибаясь так, что спина тут же поднимается над постелью. А Северус жадно наблюдает за ней, скользя открытым ртом по узким рёбрам, обжигая губы о горячую кожу, которая с каждым рваным вдохом натягивается на дрожащем теле. Недоумевая, как он вообще мог без этого? - Ты нужна мне. Ты нужна мне. Нужна… Моя девочка, — хрип касается её пупка, от чего живот тут же втягивается. Низкий, тяжёлый стон заставляет её прикусить губу, поднимая горящие глаза, вглядываясь в лицо любимого. Он сухо сглатывает, цепляясь за этот взгляд, стискивая её тазовые косточки руками так, что назавтра точно останутся отметины. Чувство, которое прошивает всё существо, когда два обнажённых тела соприкоснулись, переворачивает в Северусе всё. Прошивает алой, горящей нитью. Грубыми стежками. И оба замирают на мгновение, глядя друг другу в глаза. Так близко, что смешивается дыхание. Так глубоко, что можно задохнуться от катастрофического желания. Северус слышит собственное звериное рычание, когда чувствует скользящую под ладонью кожу; когда ведёт рукой по её бедру, вверх и немного вбок. Жадно глядя, как дрожат тёмные ресницы, когда ладонь касается влажного тепла, а Баффи снова тихо всхлипывает, выгибаясь навстречу прикосновению. Горячие, тугие стенки под подушечками напряжены до предела, как и он сам, как и воздух, пропитавший всю комнату. Дыхание такое тяжёлое, что лёгкие вот-вот откажут. Смотреть на неё, до крови из глаз. Вздрагивающую и движущуюся в такт его руке так нужно, что это почти одержимость. Как вздрагивает её грудь. Как безостановочно движется упругое горло под тонкой кожей шеи. Он впивается в дрожащие губы, одновременно с тем, как член резким толчком входит в неё, узкую, тугую, сразу на всю длину так, что Баффи отчаянно мычит в неразорванный поцелуй, а Северус замирает. Отчаянно стараясь не шевелиться, чувствуя, как горячие волны одна за одной бьют в низ живота синхронно с тем, как судорожно и сильно сокращаются мышцы Баффи вокруг него. А она продолжает выстанывать что-то в его рот, выгибаясь, как ненормальная. Кончая, как ненормальная. Впиваясь в его спину, как ненормальная. И желанная боль от впившихся острых коротких ноготков подталкивает его к той черте… когда нужно сильно зажмуриться, чувствуя, как кожа яростно истекает скользким потом. Застыть и не шевелиться, иначе… Первый толчок он делает, когда встречается с ошалевшим взглядом зеленых глаз. Второй она встречает резким выдохом, моргая. Третий — глухо мычит, потому что Северус закидывает одну её ногу на свой согнутый локоть так, что угол проникновения меняется. Четвёртый — трясущиеся руки выпускают из судорожного объятья мокрую спину и обхватывают его лицо, глядя прямо в глаза. И он тонет. Его больше нет. Только лихорадочные поступательные, такие глубокие, что кажется, будто вот-вот он войдёт в самую душу. Пройдёт насквозь. Потому что это слишком хорошо для просто-секса. Он не улавливает, что произносят её губы. Что-то очень-очень важное. Что-то пожалуйста-вспомни-что-ты-слышал, потому что это невероятно нужно. И именно это бросает его за черту. Вышвыривает за границу, и он кончает так сильно, что исчезает всё вокруг. Исчезает даже он сам. Исчезает в ней. Изливаясь, судорожно двигаясь, теряя ритм во вновь сокращающихся мышцах, исходящих палящей влагой. Судорога за судорогой. До последней капли. До последнего рывка. Он в ней. А её пальцы всё ещё обхватывают его лицо. И когда в ушах прекращает эхом отбиваться это имя, он понимает, что выкрикивал его вслух. И, вздрогнув в последний раз, заставляет себя прийти в себя. Только для того, чтобы не раздавить девушку, затихшую под ним. Но ни черта не получается, руки подгибаются, и всё, на что хватает Северуса — тяжело откатиться вбок, задыхаясь куда-то Баффи в висок с налипшими на него влажными волосами. И непонятно лишь одно — сколько времени проходит в тишине. После того, как дыхание немного успокоилось, а руки лениво натянули на них обоих темное одеяло. Блаженная гудящая пустота в голове. Прижимающееся к боку тело. Северус даже не заметил, как обнял её. Как начал перебирать золотые волосы. Как она уткнулась носом в его ключицу. *** Прижавшись ухом к мужской груди, Баффи слышала равномерный гулкий стук его сердца. Интересно, если бы оно могло говорить, то что бы оно ей сказало? Девушка тихо повторила за ним очередное «тут-тук», словно пытаясь расшифровать, что бы оно могло значить. - Что? – переспросил ее Северус, до слуха которого донеслось ее негромкое бормотание. Немного приподнявшись Баффи положила руку ему на грудь и опустила на нее свой подбородок. - Кто та женщина? – спросила она. От этого вопроса Северус искренне растерялся. - Какая? - Та, о которой ты так часто думаешь? Ты ведь кого-то любил? Любишь? От последнего вопроса Баффи самой стало тяжело дышать. Больше всего на свете она хотела понять, на что она может рассчитывать в этих отношениях, а еще она была просто уверена, что в сердце Северуса кто-то есть. Вопрос, на сколько она, Баффи, смогла опередить соперницу. - Тебе Дамблдор не рассказывал, как я попал к нему? Признаться, Альбус проявил чудеса изворотливости, рассказывая Баффи все необходимое, но при этом стараясь сдержать данное когда-то Снейпу обещание, что никто не должен знать о его чувствах к Лили. - Дедушка лишь сказал, что погибли близкие тебе люди и ты, чтоб отомстить за них, стал помогать ему. Все. - Лили была моей подругой детства, я очень любил ее. «Ну началось!» - промелькнуло в голове у Баффи. – «Первая любовь хуже всего. Она ж идеальна, ее вообще не вытравишь! Стопудово погибшие - ее родичи, и он стал мстить за семью своей любимой». - Среди убитых была и она. - Что? – опешила Баффи. - Волан-де-Морт пытался убить всю семью – Джеймса, моего бывшего сокурсника (только он на Гриффиндоре учился), ребенка и Лили. Выжил только малыш… - Подожди! Твоя подруга – это мама… - Мальчика, который выжил. – поморщившись уточнил Северус. Не сказать, чтоб Баффи обрадовалась, но ей стало легче, - единственная предполагаемая соперница мертва. Мертвые живым не конкуренция. - Северус, - начала Баффи. – даже если у нас ничего не выйдет… Ты главное не зацикливайся. Не хорони себя заживо. Ты жить должен, полной жизнью… Ничего себе! Уже второй раз за сутки Северус слышал что-то подобное. Ведь именно это утром, кажется, и пытался внушить ему Альбус. Он посмотрел в зеленые ласковые глаза Баффи, и на душе как-то снова потеплело. Потом почему-то вспомнилась Лили. Но уже не так как раньше. Это было что-то яркое, светлое, но очень далекое, словно из сказки или сна. Так вспоминают хорошее прошлое, которое уже никогда не вернется, а настоящее – оно вот, здесь рядом.