"Недомолвки и закоренелые предубеждения больше вносят в мир смуты, чем коварство и злоба."
Иоганн Вольфганг Гете
- Так, я собственно не понял. Это чудо - его киндер что ли? - спросил Космос, так махнув руками, что чуть было не потерял равновесие и не полетел считать носом количество ступенек на крыльце городской администрации. - Ну это уже извращение какое-то, если он свою бабу дочерью называет, - Пчёлкин нервно закурил, пытаясь понять, а что собственно стоит сделать с только обнаружившейся информацией. - Да и похожа. Там, кажись, отец и дочь - одна Сатана. Парни медленно шли к серебристой иномарке, которую они арендовали вместе с водителем, понимая, что каким бы прибыльным не должно было стать это дело, нервы им эта семья может потрепать от души. Даже слыша рассказы о взрывном темпераменте Наума, бригада никак не ожидала, что он окажется настолько неконтролируемым. Скептические взгляды, надменный тон, отсутствие уважительных жестов - да, но то, что на них вылилось 15 минут назад было вне пределах их фантазии. У Наума же фантазия была безгранична, особенно, что касалось путей выражения своего превосходства. - А что тебе не нравится то? Нормальная вроде девка, - не понял Филатов, ведь девушка показалась ему очень даже вменяемой. - Разве что взгляды кидает такие...выразительные, мягко говоря. - Ха, это сегодня у неё настроение адекватное, и тараканы в голове не напомнили, что она царица Савская, - Пчёлкин так и не рассказал парням про инцидент на террасе. - Я когда впервые с ней встретился, она мне что-то там приказывать пыталась. Мальчик то, мальчик сё. Базар она не фильтрует. При батьке видимо решила сильно не выпендриваться. Выкинув окурки прямо на асфальт перед входом в администрацию, молодые люди сели в автомобиль и сказали водителю везти их в любое приличное место для обеда. Вите было жалко, что Илона ушла раньше них и не могла увидеть очередной акт неподчинения её приказу о дружбе мусорок и окурков. Каждый находился в раздумьях. Только выехав на какой-то очередной красивый проспект, в темные помыслы Саши Белого пришла светлая, не по содержанию, идея. Молодой человек обернулся с переднего пассажирского сиденья и заговорчески посмотрел на Пчёлкина, что задумчиво смотрел в окно. - Пчёл, а может ты с ней это? Ну, ля-ля, лю-лю там? - Саша недвусмысленно качнул головой. - Сгоняешь к ней. Мадемуазель, вечер в хату, красивые глаза у вас...Наплети что-нибудь, чтоб снисходительнее была что ли. Я и так чувствую, что с её батей будет проблем по самое не хочу. Послал бы все нахер, да слишком жалко столько бабок мимо пропускать. От чего-то Витя не разделил легкости хода мысли Белова, а сразу же подумал, что идея заведомо провальная. В его голове моментально вырисовывалась картина, как Илона возвращает своему взгляду надменность, а из ее рта опять вырывается насмешливое "мальчик". И если бы она ещё хоть раз так сказала, Витя уже не мог гарантировать, что всё же не подошел бы и не попытался физически заткнуть эту наглую особу. Не знал точно, что бы сделал: зажал рот ладонью или схватил бы за тонкую шею, но точно знал, что не сдержался бы. И плевать на моральное воспитание. С другой же стороны осознал, что в целом ни разу нормально с ней и не говорил сам. Случая не выдалось. Вдруг стоило попытаться? - Пчёла у нас, конечно, жених завидный... - начал говорить Валера, но был перебит Космосом. - Да-да, на него тёлки как пчёлки на мёд слетаются! - пробасил Холмогоров и сам засмеялся от своей далеко не самой лучшей шутки, которой он всё же любил доканывать друга. - Это то да, но не выглядит она как дурочка. Хуже будет, если поймёт, что он от нее хочет. - Да прямо таки... - протянул Белов и сделал скептичное выражение лица, явно недооценивая Илону и видя в ней лишь очередную временную неприятность. - Фил, большинство девок дурочками и не пытаются выглядеть, но вспомни сколько таких же потом на хер тебе залезть готовы, за просто так. Тут Витя не согласиться не мог, но чаши весов в его голове продолжили ходить ходуном. Перевешивала то одна, то вторая, но его самоуверенность подкинула очередную, увесистую песчинку, и одна из чаш перевесила. Пчёлкин поставил на себя. - Да ладно, сгоняю, только адрес нужен. Она реально - всего лишь тёлка. И не таких раскручивали, - Витя наконец оторвал взгляд от окна и кивнул Белому. - Адрес будет. Только ты не заигрывайся, если она правда дурочкой окажется. Трахаться с ней не надо. А то Наум на дыбы встанет, прострелит тебе ещё чего... - вполне логично рассуждал Саша, никак не желая подставлять лучшего друга. - Не дурак, просто побазарю красиво, - закончил Пчёлкин и вытащил очередную сигарету. Сквозь дым, что улетал в открытое окно несущегося автомобиля, Витя рассматривал величественные здания и думал, что пора бы его поездке в Петербург уже закончится. Он мечтательно представлял то, как завтра вернётся в любимую Москву, где его будут ждать родные стены "Метелицы" и покорные, неострые на язык, девушки.***
Илона устало откинула голову на раму открытого окна, позволяя прядям, выбившимся из хвоста, подлетать от ветра. На очередной неровности дороги машина подпрыгнула, от чего девушка стукнулась виском о дверь и недовольно зашипела. - Ген, будешь так водить и вынудишь меня сесть за руль, - Илона проницательно посмотрела через зеркало заднего вида на мужчину, что был одним из братков, вызвавшимся сегодня отвезти девушку домой, видя как та под конец дня вымоталась. - Если что, это была угроза. Знаешь же, как я вожу. Мужчина прекрасно помнил, что дочка Наума упрямо игнорирует раздел ППД о скоростных ограничениях, а потому на секунду оторвал руки от руля и поднял их в примирительном жесте. Ставить под угрозу свою жизнь, встреться они на дороге, а также жизнь ещё нескольких миллионов горожан ему не хотелось. - Знаю, поэтому прошу прощения. Давайте без крайних мер, Илона Юрьевна, тем более уже приехали почти. Через пару минут машина въехала во двор дома на Английской набережной. И Илона точно знала, что около парадной её будет ждать ласковая серая кошка, что потрётся о её ноги в надежде, что девушка войдет в массивную дверь, но вернётся через пару минут с миской, наполненной кормом. Илона так бы и сделала, если бы с кошкой на пару около парадной не отшивался никто иной как Виктор Павлович Пчёлкин. Кошка, конечно, тоже была. Но она была занята тем, что пачкала штанины парня шерстью, всё также рассчитывая получить хоть какой ужин. Гена, что также увидел нежданного гостя около дома девушки, напрягся и повернулся к ней с вопросительным выражением лица. - Илона, это к тебе кент? - по голосу Илона поняла, что мужчина вот-вот потянется к пистолету, дабы точно быть уверенным в безопасности дочери своего начальника. - Ага, новый партнер, ничем не отличающийся уровнем самоуверенности ото всех прошлых, - девушка тяжело вздохнула и провела пальцами по бровям, пытаясь согнать с лица усталость. - Не переживай, можешь ехать. Я сама объясню мальчику, куда ему стоило бы пойти. - Может Науму набрать? - предложил Гена. - Не-а, не стоит того. Говорю же - сама разберусь. Давай, поезжай, - произнося последние фразы, Илона всовывала ноги обратно в туфли на каблуках, которые скинула с уставших ног во время поездки. Пчёлкин докуривал и внимательно следил за тем, как девушка выходит из машины и после хлопает ту по крыше, чтобы водитель уехал. Гена предупредительно посмотрел на парня, а затем резко развернул автомобиль и покинул двор, оставляя Илону и Витю вдвоём, не считая водителя в машине Пчёлкина и кошку. Волей случая ни один сосед не решил пройти мимо. Витя точно видел, что она была чем-то загружена, напряжена, однако продолжала гордо держать плечи развёрнутыми и смотреть на него холодными глазами. И на мгновенье ему стало её жалко, ведь знал, что ей придётся отбиваться от его заигрываний. Но останавливаться не думал. Жалко, не жалко, а своего добиться ему надо. Желательно сегодня и за раз. - Илона Юрьевна, ну где Вы так долго разъезжаете? Вечер уже, домой бы давно пора, - Пчёлкин дождался пока девушка подойдет к нему ближе и встанет напротив, скрещивая руки, черед которые был перекинут белый пиджак, на груди. - Что ты здесь забыл? - у Илоны не было сил заходить издалека красивыми словами, чтобы потом ударить побольнее, поэтому она решила говорить сразу и по сути. Пчёлкин усмехнулся и сам себе подтвердил что этот разговор займёт чуть больше времени и сил, чем он предполагал, когда ещё был полон надежд, что она будет в неплохом расположении духа и быстро сдастся. Сейчас же понимал, что его первое впечатление о девушке было, видимо, самым что ни на есть правдивым. Пчёла показательно пошёл к мусорке, что была всего в паре шагов от них, потушил о её край окурок и выкинул в неё же. Однако выражение лица Илоны так и не изменилось. "Давай, Витя, нежно, аккуратно и с прелюдией, как умеешь." - Вас жду. Тебя, точнее. Ну раз уж мы перешли на ты, - обаятельно улыбался молодой человек, подходя обратно к машине и открывая заднюю дверь. Через мгновенье он вытащил букет розовых пионов, а за ним и белую квадратную коробку, перевязанную ленточкой. Илона оглядела набор в его руках и дернула бровями, думая про себя, что Витю Пчелкина можно просчитать шага на два вперед, так точно. Настолько предсказуемым сейчас было его поведение. Но цветы всегда прекрасно вписывались в интерьер её квартиры, поэтому букет она все же приняла. Окинула оценивающим взглядом нежные бутоны, приходя к выводу, что букет достойный. - Я подумал, что плохо начинать работу с недопониманий, - Витя продолжал мило улыбаться и смотреть точно в серо-голубые глаза, все ожидая, когда в них появится хоть намёк на оттепель. - Как видишь, урок с бычками я уже усвоил, а поэтому можем начать общение с более приятной ноты. Илоне не нужно было видеть откровенный фальшь, который он нестарательно скрывал, и даже не нужно было видеть окурки, что были, назло ей, кинуты около порога администрации. Витя Пчелкин привык, что его обаятельная улыбка обезоруживает практически любую представительницу прекрасного пола, к сожалению не зная, что против Илоны применять её же приемы - идея никчёмная, просто бестолковая. Илона даже немного разочаровалась, ведь думала, что парень окажется более изобретательным. - В коробке что? - Илона пока не видела смысла говорить чуть более длинными предложениями, ведь она и без того прекрасно выводила его на чистую воду. - Торт. Ну знаешь, подумал тебе будет приятно его после работы заточить. - Какой? - Наполеон, вроде, - попытался вспомнить Витя, хотя сам ничего и не выбирал, а просто сказал завернуть ему, что покрасивей, в кондитерской неподалеку. И вот наконец Илона улыбнулась так, что стали видны клыки - белые и острые. Витя был просчитан уже на три шага вперед, минимум. - Пчёлкин, ну честное слово, ну чего так плохо подготовился то? - девушка сделала наигранно разочарованное выражение лица и начала обходить парня стороной, намереваясь наконец дойти до парадной и избавиться от хитреца, но всё же добавила. - Лень дочитать было? Витя был обескуражен такой резкой сменой настроения девушки и, что уже привычно при встрече с ней, ничего не понял. Не задумываясь о рациональности дальнейшего действия, он пошел вслед за девушкой, нагоняя ту и разворачивая к себе за локоть. За такую вольность парень получил предупредительно-недовольный взгляд. Илона прижала цветы крепче к себе и сделала полшага назад от него. - Это что значит, позволь спросить? - голос Вити был уже не таким дружелюбным. - Значит, что не дочитал страничку. - Какую? - Судя по всему ту, на которой написано: "всё о Наумовой Илоне Юрьевне", - Илона щёлкнула пальцами, будто поймала какую-то важную мысль. - Адрес проверил, про любимые цветы прочитал, а про тортик не разузнал. Ну или у тебя фиговый информатор. Пчёлкин лишь на секунду потерял маску уверенности и нахмурился, мысленно соглашаясь, что информатор и правда никчёмный, однако быстро взял себя в руки и попытался вернуть себе непоколебимый вид, возвращая нотки нахальности. "Женщина, за что ж ты такая сложная то мне?" - Илоночка, что за безумные мысли? - он нарочно тянул гласные в её имени, а улыбка Чеширского кота озарила лицо парня, хотя его внутренний настрой был куда менее позитивным - у него откровенно кончалось терпение. - Ничего я не пробивал. Адрес разузнать - дело несложное. С цветами просто угадал, а вот с тортиком промахнулся. Ну с кем ни бывает? Я ж от души. - Витя, - намеренно ласково произнесла девушка, а затем, совершенно неожиданно для Пчёлкина, положила руку на его крепкое плечо и нежно провела по нему до самого локтя. - Проблема некомпетентного информатора куда более серьёзная, чем тебе кажется. Хотя, на твоём месте, я бы ещё побеспокоилась над твоим навыками во вранье и лести. Витя Пчёлкин, закругляйся. На каблуках девушка была ростом разве что на сантиметр ниже Пчёлы, а поэтому без труда удерживала зрительный контакт, всё ожидая, когда пузырь его самообладания лопнет. Её рука всё продолжала покоиться на изгибе его локтя, а подушечка большого пальца лениво поглаживала его, в притворной нежности. Со стороны могло показаться, что это просто пара влюблённых, что взглядами клялись друг другу в искренности чувств, но это только если не видеть глаз, что таили в себе нескрываемую раздраженность поведением друг друга. Зато он наконец смог рассмотреть её в полной мере, когда она находилась на расстоянии меньшем, чем шаг. Рассмотрел гладкость её совсем молодой кожи, и понял, что нынешнее отсутствие мимических морщинок у неё лишь благодаря тому, что она отлично выражает все свои эмоции через глаза. Не умей она так красноречиво смотреть, то даже если ей около 20, были бы мелкие неровности, что служили свидетельством её постоянного недовольства. Предположил, что серо-голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, могли бы смотреть куда мягче, чем смотрят на него. Определенно, они были бы очень красивыми, если бы смотрели с добротой. Тогда они бы не напоминали ему металл холодного оружия. Не слишком пухлые губы, наверное, красиво шептали. А если бы она закусила губу, то свела бы с ума сексуальностью. Быстро пробежал глазами от хрупкой шеи, которую он не мог исключать, что не схватит рукой, к ключицам, а от них прямо в вырез ее майки, что не скрывал вздымающейся груди. Бегло оглядел тонкую талию и выразительные бедра, так чтобы она не успела понять, что он сканирует её своими наглыми голубыми глазами. Красивая. Породистая. Но чертовски сложная. Как сильно хочется её трахнуть, так сильно и послать. "Филатов, ты как всегда прав оказался" - подумал Пчёлкин и дернул рукой, чтобы Илона убрала свою. Не то что бы ему был неприятен её физический контакт, но зная, что скорее всего это была подводка к её очередной вспышке превосходства, хотел как можно быстрее разобраться с этим. Он устал. Он чертовски устал и уже проклял и себя, и Сашу за эту глупую идею. Но сдаваться не решился - просто решил ей дать то, чего она заслуживает и сама хочет. - Лгу я прекрасно, солнышко. Просто сразу понял, что с тобой можно особо и не напрягаться. Не прокатит же, - Пчёлкин больше не улыбался, начал смотреть на нее волком. Спектакль Вити Пчёлкина, романтичного и обаятельного, закончился. Пчёла с удовольствием проводил того за кулисы и вышел блистать на сцену сам. - Но попытаться стоило? - догадалась Илона и хитро прищурилась, подбивая его на агрессию ещё сильнее. - Стоило. Вдруг бы ты оказалась не такой проницательной, - Витя пожал плечами и отвел взгляд от Илоны, сосредоточенно смотря куда-то за спину девушки, перетасовывая в голове мысли. - Не фартануло, - Илона скопировала его предыдущий жест. - Правда я и не понимаю какого черта ты, Виктор Павлович, решил моего расположения добиваться? Точнее понимаю, но лично я усложнять наше сотрудничество и не собиралась, повода пока нет. С чего ты решил обратное? И Пчёлкина этот вопрос поставил в тупик. Честно говоря, она, даже несмотря на очевидно непростой характер, правда же пока ничего не усложняла. Не улыбалась мило, но и устроить "весёлую жизнь" не угрожала. Даже не начала нападать, а он уже пытался её обезвредить и затолкать в смирительную рубашку. Поэтому он искренне задался вопросом: а не преждевременно ли? Их первую встречу назвать приятной было нельзя, но в конце концов это было личное недопонимание, только между ними двумя. И даже после этого она не то чтобы ощутимо выделяла, из всех прибывших на встречу, Пчёлкина. Витя только сейчас понял, что ей с самого начала, по большому счету, было плевать. Она не собиралась держать в себе лишние мысли о нём, а значит и ему не было резона налаживать с ней контакт. Хотя бы пока. - Характер у тебя несахарный, на первый взгляд. Думал так и будешь своим "мальчиком" кидаться, да в истерики отца дрова подкидывать, - проявил честность Пчёлкин, не видя дальше смысла ходить вокруг да около, если можно было скорее разделаться с этим и избавить друг друга от своего общества. - Думай, когда говоришь при мне про моего отца, - голос Илоны стал холоднее на пару градусов. - Я куда терпимее него, но вседозволенности ты от меня не дождёшься. - Это я уже понял, госпожа Наумова, - с каким-то смирением, произнес Пчёлкин. - Тогда проблем нет? Илона неопределённо качнула головой и так и оставила голову чуть наклонённой. - Как у нас могут быть проблемы, если работать мы ещё не начали, а друг другу мы никто? - искренне поинтересовалась она. - Не держи меня за идиотку, и будет тебе счастье. Витя понял, что здесь их изматывающий, сочащийся сарказмом и, местами, ядом разговор, наконец подходит к концу. Ещё чуть-чуть и он отправится в аэропорт, откуда самолёт увезёт его куда подальше от этой невыносимо-непредсказуемой, нервной среды. - Действительно - никто. Тогда вот тебе тортик, уж прости не твой любимый, и добрейшего вечерочка. Начнём разбираться с твоим сложным характером, когда начнём работать. Бывай, кисуня, - Витя вручил ей белую коробку, что всё держал одной рукой, и, махнув на прощание, быстро зашагал к машине, где водитель уже весь извёлся от духоты, но учтиво так и не открыл окно, чтобы не подслушивать разговор своего сегодняшнего работодателя. Пчёлкин уже закрыл за собой дверь, но прежде, чем машина тронулась, открыл окно и спросил: - А любимый тогда какой? Ну что б знать на будущее. - "Прага". Запиши на листок, чтоб не забыть. Илон проводила его взглядом и, лишь когда машина с молодым человеком начала уезжать из двора, позволила себе ослабить напряжённую осанку, отчего неуверенно покачнулась на каблуках. Ноги гудели, как и мысли в голове, а последние очень хотелось отключить, но Илона знала, что это не последнее испытание для неё на сегодня. Если с Виктором Павловичем они пришли к определенного рода понимаю, то очередное выяснение отношений с Орловым было ещё впереди. Серая кошка напомнила о себе и жалобно мяукнула, намекая, что Илона своей болтовнёй оттянула её ужин. Девушка не стала объяснять пушистому существу, что виновата не она, а Виктор Пчёлкин со своими преждевременными мерами. Кошке до этого не было бы дела - ей было дело до еды. Виновник же затянувшегося возвращения Илоны в свою обитель развалился на заднем сидении автомобиля и уже привычно смотрел в окно, думая, что встречу нельзя назвать уж совсем неудачной. Он даже отметил, что Илона вела себя вполне сносно, ведь ему удалось держать руки при себе. На этом мысли о семьей Наумовых, и вообще местной группировке, должны были покинуть, и без того забитую, голову Пчёлкина. Так и было бы, если б его взгляд не зацепился через окно на знакомой фигуре, выходившей из кондитерской "Север", куда по пути заезжал сам парень. Было нетрудно разглядеть, что это выходил Влад Орлов, но внимание Пчелкина привлекло другое: Влад был всего в 5 минутах езды от дома Илоны, а в руке он держал коробку, на которой большим каллиграфическим шрифтом было написано "Торт Прага". Цепочка фактов сама начала складываться в причинно-следственную связь. Пчёла с прищуром посмотрел на нового партнера, который его, конечно, не видел, и отвернулся от окна, дабы не увидеть ещё чего примечательного, что пришлось бы также переваривать. Мысли в его голове закрутились с новой силой, но до странной близости Орлова он доберется все же чуть позже. Начать нужно с первой и по порядку. Красивая. Породистая. Но чертовски сложная. Как сильно хочется ее трахнуть, так сильно и послать, увы. Оля тоже красивая и породистая. Но ее хочется только любить всем сердцем.***
Илона всегда возвращала в разы меньше, чем принимала. На его сотню поцелуев отвечала лишь десятком: мокрыми, глубокими, страстными, даже походящими на искренние. Но вокруг краснеющей кожи расплывались тонкие ободки лжи, которые усыпали горячее тело Орлова, и которые он упорно игнорировал. Влад тяжело, рвано дышал, пока её русая макушка опускалась всё ниже по его смуглому, рельефному животу, чаще проводя по нему языком, лишь иногда оставляя редкие поцелуи, доходя до бедренных косточек. Илона прикусила солоноватую от пота кожу и перекатила её острыми зубами, вызывая у него глубокий гортанный рык. Рука, что держала её за волосы, резко потянула на себя, заставляя издать жалобный и отвратительно пошлый стон: от одновременной боли и возбуждения, а вместе с тем подняться выше, к его лицу. Её дыхание было горячим, а на губах всё ещё осталась сладость от попробованного торта, которую Влад не до конца сцеловал. Он захватил её в глубокий поцелуй. Кусал губы, самые желанные для него, не жалея, и добавлял ещё больше боли, остервенело оттягивая волосы. И он бы пожалел её, услышав плачущий стон, если бы так сильно не хотел отомстить. Хотел, чтобы соль её слез щипала ранки на искусанных губах, а он бы облизывал их и кусал ещё сильнее, пробуя на вкус кровь. Хотел, чтобы стоны переросли в молитву о её раскаянье. Чтобы она сквозь крики просила прощения за очередное молчание, что в очередной раз вышло ему боком. Но она позволяет ему лишь кровь и раны. Они обязательно затянутся, но он ни за что не услышит звуков мольбы и извинений, потому что угрызений совести у нее как таковых и не было. Илона никогда не клялась ему в верности. Не говорила, что любит его всем своим сердцем и не вверяла ему свою душу и тело. Его фантазия так хорошо сработала, что он додумал себе это всё сам, убеждая себя, что "люблю" сбивчиво расплывается в стоне или скрывается в громком крике. На самом деле слово "люблю" звучало из её уст, но совсем в другие моменты. Когда он доносил её на руках до квартиры, если она стирала ноги в кровь. Когда заботливо промакивал её лоб холодным полотенцем, если она перебарщивала с алкоголем. Когда холодной зимой приезжал за ней, куда бы она не попросила, лишь бы смогла скорее согреться. Тогда она кидала ему невесомое "люблю тебя" и звонко целовала, а он ювелирно вырезал эти моменты признаний и вставлял их в своей голове в более подходящие места, но так аккуратно, что сам со временем перестал замечать подмену. Она клялась ему в любви всегда. Именно так он и думал. А ей, по сути, было все равно. Влад просто был. Был рядом, был внутри. Был, когда был нужен и был, когда ей просто того хотелось. Он просто вовремя пришел: когда её сердце было разорвано на части, а душа срывала связки в крике от боли. Она не была ни физически, ни эмоционально не способна хоть на какие-то отношения, но при этом оставалась девушкой, которой безусловно требовалось мужское внимание. Варианта лучше, чем Влада просто найтись не могло. Она видела как он смотрел на неё, ещё когда ей было 16. Тогда он был просто сослуживцем отца, а она просто заглядывала к последнему вечером, чтобы вместе пойти встречать маму. Проходила мимо в своей школьной форме, но вместо привычных косичек уже из стороны в сторону соблазнительно покачивался водопад волнистых, русых волос. В один из дней по двери застучали не детские пальчики, а заскребли темные, накрашенные ноготки изящных девичьих рук. Когда он увидел её в выпускном платье, ему стало тяжело дышать, а когда она посмотрела прямо на него своими выразительными, холодными глазами, его сердце прекратило свою жизнедеятельность, пропуская несколько ударов. Он медленно, сам того не осознавая, пропадал от любви к ней, а она даже ничего для этого не делала. Она просто существовала, становилась самой собой, но в какой-то момент он понял, что важнее её в его жизни ничего не было и уже не будет, и, несмотря на полнейшую нерациональность, он отдаст ей свою судьбу на распоряжение. Лишь бы она оставалась рядом и позволяла любить себя. Все остальное он переживёт и от всего избавится. Илона знала, что его болезнь прогрессирует. Диагноз был поставлен ею сразу, но лечение назначать она не торопилась, ведь знала - летальный исход неизбежен, что лечи, что не лечи. Да и какая девушка захочет отпускать, очевидно говоря, красивого, зрелого, умного мужчину, что был готов весь мир положить к её ногам? Разве, что менее эгоистичная, но Илона себя в альтруисты и не записывала. Ей просто нравилось ощущение самой себя, когда он был рядом. К тому же, он получал от неё всего, чего хотел, чего желал, а что не получал додумывал, выискивал сам. Кого из них можно было сейчас жестоким, если именно Илону грубо столкнули с мужской талии, что обвивали её стройные ноги, и опрокинули на кровать лицом в подушку? Она бы могла и задохнуться, если бы он не протиснул руку и не схватил бы девушку за подбородок, заставляя приподняться и позволить укусить себя за линию челюсти. Пройтись грубыми, рваными поцелуями по ней до изгиба шеи, а после резко убрать руки так, что изящное тело снова рухнуло на смятые простыни. Орлов сильно стиснул её бёдра, не переживая, останутся ли на них синяки или нет, и потянул тело вниз, ближе к себе. Илона пронзительно вскрикнула, когда он позволил себе укусить её за лопатку, намного сильнее, чем она кусала его талию. Точно мстил. Точно пытался отпустить всю свою злость на неё, скопившуюся за последние дни. Мстительно шлепнул по молочной коже ягодицы, вырывая из девушки очередной вскрик и вынуждая поднять бёдра. Влад делал всё, чтобы свести самого себя с ума, и он позволил своей крыше сорваться вместе с видом на изящный прогиб её спины и приподнятые ягодицы. Последнее, что он делал будучи еще вменяемым, это опустил руку ниже и провел кистью по внутренней стороне бедра, пропуская по Илоне будто разряды тока в местах, где его золотое обручальное кольцо холодом металла обжигало кожу. Подушка заглушила один длинный стон девушки, а за ним еще более отчаянный, когда шершавые кончики пальцев невесомо прошлись прямо между плотно сведённых ног, останавливаясь на клиторе. Влад окончательно простил ей все грехи, когда одним движением раздвинул ноги и, ещё сильнее приподнимая рукой её бедра, вошел в перевозбуждённое, податливое тело. Он наконец доминировал, когда озверело вбивался в неё, и доказывал своё превосходство, когда сжимал её шею и вдавливал в подушку. Илона никак не протестовала, самолично сдала борозды правления ему в руки. Только бы он не останавливался, только бы дал ей кончить. И Влад кончал в неё, как всегда с мыслью о том, что в его руках самое совершенное создание на планете. У Илоны после накрывшей волны оргазма мыслей не было, да и думать было не о чем. Она давно поняла, что Влад - террорист-смертник. Однажды он принесёт погибель всему тому равновесию, что было сейчас, и отдаст за этот хаос свою жизнь. Возможно, он будет шантажировать, угрожать, ухищряться, да даже молить - делать хоть что-то, только бы Илона передумала и стала его. Но это бы не помогло, ведь он упускал главное: Илона Юрьевна Наумова переговоров с террористами не вела.