Одуванчики цвета электрик

Полина. Нью-Васюки Тут же на соседний табурет плюхнулся некто, судя по пальцам-сарделькам в перстнях и бокалу чего-то ядовито-спиртного, подвинутому к Полине по стойке, мало похожий что на пирата-полицейского, что на пилота в бандане. С одной стороны, непохожесть — это вроде бы плюс. С другой, золотые печатки на сардельках вчистую проигрывают печати «DEX» на рукаве. Да и запах… Явно дорогой, солидный, но какой-то давящий. Опасный и неприятный тип, с таким ни в зоомагазин, ни Казака брать, не говоря уж про мамин огород. — Не заинтересована, — подняв глаза на типа, без улыбки ответила Полина. Четко и резко, представляя между собой и типом систему наведения малого лазерного орудия. Тед научил. Уж он-то разбирается в методах подката и отворот-поворота. Тип, оказавшийся еще и бородатым (фу! Борода хороша только на Михалыче!), презрительно оглядел ее с ног до головы. — Ни рожи, ни кожи, а воображает о себе! — буркнул он и отвернулся, забрав коктейль. Стало резко неуютно. Как-то Полина не привыкла, что к ней относятся, словно к дешевой профурсетке. Вот если б рядом были Дэнька и Тед, этот мерзкий тип бы сто раз подумал, прежде чем вякать вот такое вот! Он даже близко не подошел бы, зассал! Да-да. Вот никто и не подходит. Потому что кто в здравом уме попытается знакомиться с девушкой, по одну сторону от которой Гризли в бандане с черепами, а по другую — боевой киборг? Правильно. Никто. Вот оно и есть: никого. Парни вместе, им теперь достаточно друг друга, а она… а у нее… Взяв свой безалкогольный кофейный коктейль с шоколадом, Полина пересела подальше от мерзкого типа и его гадкого запаха, пригубила и мысленно велела себе тоном Станислава Федотовича: «Не реви, дура! У тебя тут дело. Важное. А пореветь можешь потом, запершись в каюте и вытребовав у Маши отключение всех камер и полную звукоизоляцию». За последние недели этот метод Полина опробовала не раз. И не два. Не то чтобы она не радовалась за Дэньку и Теда! Радовалась. Очень. И желала им долгого совместного счастья. Это же так здорово, что Дэнька теперь чувствует себя совсем-совсем человеком, даже научился улыбаться просто так, потому что может, а не потому что люди так делают. Полина тоже ему улыбалась. Искренне, от всего сердца. Так же искренне, как любила этого рыжего паршивца и желала ему счастья. И Теду тоже. Любила и желала… В том и крылась проблема. Проблема «хорошей девочки». Которая не ходит по темным подворотням. Не очаровывается парнями, имеющими судимость и растящими коноплю в горшочке. Не влюбляется в сорванных киборгов-убийц. Не улетает к звездам в подозрительной компании. Не меняет имя со смешного детского «Полечка» на взрослое и серьезное «Полли»… Иногда Полине казалось, что вся ее жизнь до «Космического мозгоеда» состояла из одних только «не». Множества «не», объединенных одной целью: «не расстраивать и не волновать маму». Мама волновалась много, часто и от всего сердца. Исключительно за ее, Полечкино, благополучие. Чтобы Полечка не пошла темной подворотней, не связалась с неподходящим мальчиком, получила хорошую специальность, устроилась на приличную работу и удачно вышла замуж… С замужем не сложилось. То ли надо было уделять больше внимания темным подворотням, то ли не так интенсивно учиться и не так быстро после учебы бежать домой, то ли выбирать другую работу, кто знает? Вот если бы Полина послушалась маму, осталась в НИИ микробиологии и влюбилась в достойного со всех сторон, приличного, основательного Илюшеньку, племянника маминой подруги… Чуть лысоватого, капельку пузатого, самую малость занудного, имеющего веское и единственно верное мнение о политике, футболе и правильном месте женщины в мироздании, терпеть не могущего домашних животных (за исключением кур на даче) Илюшеньку с пальцами, похожими на волосатые сардельки… Разве что золотых печаток Илюшенька не носил и парфюм покупал подешевле — сложное экономическое положение Нового Бобруйска и происки федерального правительства не позволяли… Но право же, это такие мелочи, когда речь идет о настоящем женском счастье, то есть крепкой семье, воспитанных детишках, обихоженном дачном участке и соленых огурчиках по осени! И, конечно же, уверенности мамы в том, что дочь надежно пристроена в крепкие мужские руки, способные и грядку вскопать, и крыльцо починить. Правда, Полина не была так уж уверена в том, что восхваление собственных способностей по вскапыванию грядок и талантов в обустройстве равнозначно самим способностям и тем более желанию их применить на благо семьи. Вот Дэнька с Лансом огород копали — загляденье просто, а уж Тед с молотком в руках, гвоздями в зубах и весь такой смуглый, с голым торсом… Если бы у Илюшеньки был такой торс… и такой… хм… хорошим девочкам не положено оценивать, что там пониже кубиков пресса у пилота, но… глаза! У Теда глаза красивые, вот! Короче говоря, ее сомнения мама отмела уверенной рукой, и той же уверенной рукой назначила дату свадьбы любимой дочери с достойнейшим Илюшенькой. И тут Полина в первый и единственный раз в жизни поступила по-своему, сначала улетев в экспедицию на прекрасную в своей унылости и удаленности от Нового Бобруйска планету, а затем и вовсе оставшись на транспортнике медсестрой и по совместительству зоологом. И нет, даже не думайте, что на ее решение как-то повлияло наличие на транспортнике знойного пилота без моральных устоев или там интеллигентного, сдержанного и роскошно-рыжего навигатора. Ни в коем случае! Хорошие девочки не западают на развязных красавчиков, разгуливающих по кораблю в одном полотенце (ее, Полинином полотенце, между прочим!), и не влюбляются в таинственных навигаторов, оказывающихся на поверку сорванными боевыми киборгами. Даже если очень, очень хочется. Все равно нельзя. Нельзя!