Одуванчики цвета электрик

Полина Пирр Несмотря на временные неприятности утро снова было прекрасным. Освобожденная из подкорабельного плена Нюсечка оказалась просто красавицей, совершенно такой, как приснилась. Вот и не верь после этого в вещие сны! Розовая и голубоглазая, такая лапушка! И реснички фиолетовые так умильно вибрируют, несинхронно, а словно бы волнами. Словно живут самостоятельной жизнью. Понятно же, что вовсе не ресницы это, а что-то вроде вибрисс, чудо инопланетной эволюции, предназначенное для сбора информации об окружающем пространстве. Может быть, и глазки у нее тоже не глазки совсем, все восемнадцать. Или же видят совершенно в ином диапазоне. Вот вибриссы и помогают ориентироваться. Интересно, в каком диапазоне эта прелесть видит и как с ее точки зрения выглядит сама Полина? И почему ее описания не было в скачанной Машей энциклопедии пиррянской фауны? Шипокрыл там был, и большая часть милоты, запечатленной на голографиях грямзика в сером плаще, тоже была. А этой вот прелести точно не было, Полина бы запомнила, она не ограничилась сведениями о содержании, физиологии и привычках шипокрылов, в каком-то мазохистском угаре проштудировала все целиком. И как же прекрасно, что Нюсечка оказалась умничкой и выбрала именно их корабль. Под другими ее могли бы и не заметить, бедняжку. Или обидеть. На Пирре зверей не обижают, это да, себе дороже. Только это касается опасных зверей, могущих за себя постоять. А Нюсечка такая неопасная и беззащитная, ее любой обидеть может, даже случайно. Взлететь, например, невовремя и соплами обжечь шкурку... Неопасная и беззащитная тем временем шевельнулась на Полининых плечах, топорща спинные пластинки и покрепче вцепляясь головогрудными ложноножками в комбинезон на груди. Нетерпеливо ткнула в ухо чем-то острым — корми, мол, давай, не отлынивай! Наверное, опять развернула налобные и околорыльные пластинки-чешуйки веером, острыми гранями наружу. Вот и царапается. Полина поторопилась отломить еще кусочек шоколадки, положила на ладонь и подняла к груди. Нюсечка вытянула длинное рыльце, мазнула вибриссами по ее руке, словно погладила, и подцепила кусочек двумя нижними околорыльными броневыми пластинками (называть чешуйками эти жутко прочные подвижные штуки в пол-ладони каждая, да еще и с острыми гранями, у Полины язык не поворачивался даже мысленно). И все это деликатно, как и положено девочке. Кстати, еще одним (и весьма важным! то есть весомым) поводом для счастья был диапазон гравикомпенсации, выходящий далеко за пределы удвоенной тяжести. Без его помощи Полина не смогла бы удержать Нюсечку не только на Пирре, все ж таки весу в ней было килограммов триста. А ведь поначалу казалось, что все просто ужасно и шоколадка не сработала… Вернее, сработала. Но не до конца. Дэн с Лансом, просканировав подкорабельное пространство с разных точек, указали наиболее подходящий сектор для расположения приманки — тот участок, где противоположный хвосту конец Нюсечки был ближе всего к свободе. После чего в этом месте на бетон космодромного покрытия была торжественно выложена шоколадная долька. Дальше оставалось только ждать. Реакция последовала почти сразу, не прошло и минуты: под кораблем яростно завозились, заскреблись и замолотили по композитному покрытию корпуса чем-то твердым. Оставленный на дежурстве у хвоста Ланс сообщил, что тот почти полностью втянулся под днище и в выбивании по нему гулкой дроби принимает непосредственное участие. Напрягая голос, чтобы переорать грохот, Дэн сообщил, что тварюшка начала поступательное поползновение в сторону торжественной встречи. И даже продвинулась сантиметров на тридцать. И на этом все кончилось. Вернее, как раз не кончилось: хвост (и что-то там еще, глубоко под корпусом, это же уже не хвост, верно?) по-прежнему отчаянно колошматил по днищу и космодромному покрытию. Грохот усилился, и Полине даже почудились в нем панические нотки. Усилилась и возня, к грохоту добавился неприятный скрежет металла по металлу. Но, судя по сканированию (а оба киборга вели его непрерывно), Нюсечке более не удалось продвинуться ни на сантиметр. Она застряла. И, похоже, теперь уже окончательно. Грохот и скрежет продолжались минуты две, а потом вдруг резко прекратились, словно отрезало. — Она дважды обернулась вокруг нижней опоры, — пояснил в наступившей тишине Дэн. — С захлестом. Получилась почти классическая удавка: чем сильнее она пытается вырваться, тем туже затягивает. Нюсечка вырваться больше не пыталась: то ли устала, то ли оказалась поумнее Котьки и смогла осознать бесперспективность дальнейших метаний. — Пытается вниз уйти, — продолжил Дэн, прислушиваясь. И добавил: — Ей так привычнее: она вообще-то подземная. Вернее, подскальная. Ну или подбетонная. Полина и сама ощутила, как вибрирует под ногами покрытие. Впрочем, не только покрытие и не только под ногами: что-то неприятно подрагивало в груди и коленках, а если прислушаться, то можно было различить и очень низкое гудение на грани инфразвука, от которого во рту делалось кисло. — Она нам так корабль не подроет? — спросил Станислав Федотович без особого беспокойства. Дэн качнул головой. — Нет, слишком мелкая. Ей большую дыру не пробурить. Да и проблем ее это не решит. Она буквально сама себя привязала к нашему кораблю. — Может ли это помешать старту? — поинтересовался капитан, явно вспомнив о триумфальном явлении Котьки на борт (вернее, под борт) и вызванных им проблемах. Дэн медленно покачал головой. — Нет. Масса слишком ничтожна, если сравнивать с корабельной. С юридической точки зрения тоже: хотя уничтожение даже единичных представителей местной фауны и не приветствуется, но если делать это без агрессии и исключительно доброжелательно, то может и прокатить. Капитан кивнул, окончательно успокаиваясь. А Полина подавила в зародыше возмущенный вопль. Как это ни ужасно звучит, но Станислав Федотович прав: он отвечает за корабль и весь экипаж, а Нюсечка ему никто, он ее и не видел ни разу, даже во сне, да и не факт, что это бы хоть чуть помогло, Нюсечка же не котик, которых все любят. Нельзя требовать от капитана рисковать командой и кораблем, Полина же не Анастасия Сметанчук, Полина хорошая девочка, хорошая и разумная, она понимает… Просто ей очень холодно. Настолько, что даже плакать не хочется. Дрожь под ногами прекратилась. Нюсечка, похоже, и сама поняла, что и в привычную норку удрать не получится. Из-под корабля донеслось что-то, больше всего напоминающее жалобный скулеж. Полина судорожно вздохнула и зажмурилась. — Мы с Лансом сейчас попытаемся ее распутать, — сообщил Дэн деловито и так обыденно, словно это само собой подразумевалось. — Тед, тащи свой лом, может понадобиться. И ремни. А дальше начался то ли цирк, то ли силовая акробатика — отжать хвост Нюсечки в нужную сторону, протащить его под днищем и при этом удержать верхнюю часть, пытавшуюся активно вмешаться в происходящее, оказалось тем еще аттракционом. Тем более что сама Нюсечка всему этому активно сопротивлялась, а мышечный каркас у нее был ого-го! Только киборгам и под силу разогнуть такое, без них бы точно ничего не получилось. Как и без шоколадки: в один из драматических моментов из-под корабля вдруг показалось вытянутое нежно-розовое рыльце в белый горошек, вытянулось еще сильнее, издало всасывающий звук — и отломанная Полиной долька исчезла с покрытия, словно ее там никогда не лежало. После этого Нюсечка прекратила скулить и сопротивляться, и доразмотать ее ребятам удалось без труда. — Ыть… — выдохнул Тед, когда освобожденная из плена Нюсечка выскользнула из-под корабельного днища целиком. Наверное, он хотел сказать нечто совсем другое, но при Полине постеснялся. Нюсечка же не стеснялась ничего. Вытащив наружу все свои три метра запредельного обаяния и стоявших дыбом чешуек, она прямиком потопала к Полине, безошибочно определив именно ее как источник вожделенного лакомства. Тереться о ноги не стала, еще раз доказав, что не имеет никакого отношения к кошачьим. Прижала чешуйки, до того торчащие острыми пластинами во все стороны и увеличивающие ее видимый объем чуть ли не вдвое, и быстро обвилась вокруг Полининых ног до пояса, ткнувшись рыльцем в карман комбинезона. Шоколадки там, правда, уже не было. Полина машинально подставила ей руку, помогая удержаться — тяжелая же! Нюсечка восприняла это как приглашение и в следующий миг оказалась у нее на плечах. Хорошо еще, что гравикомпенсатор работал в автоматическом режиме и воспринял полтора лишних центнера в качестве спонтанного увеличения силы тяжести, которые тоже необходимо скомпенсировать. Иначе Полину бы просто раздавило. От счастья. На ощупь Нюсечка оказалась теплой и гладкой. Во всяком случае, сейчас, когда все чешуйки были плотно прижаты к телу. Немного поерзав, она вытянула верхнюю часть чуть на отлет, развернулась и аккуратно тронула Полинин нос кончиком одной из подвижных околорыльных пластинок. Намек был понят правильно, еще кусочек шоколадки отломлен и осторожно поднесен к рыльцу. Нюсечка его приняла. Втянула. И заурчала, словно трактор. И утро снова стало прекрасным! — А по каким признакам ты решила, что перед тобой женская особь? — спросил Дэн. Полина пожала бы плечами, но на них уютно лежали полтора центнера Нюсечки. Так что пришлось ограничиться улыбкой. — Потому что она девочка. Это же видно! — Почему? Дэн выглядел озадаченным. Нюсечка урчала. Полина почесала ее между надбровными выступами, урчание усилилось. — Потому что розовая, — сказала она убежденно. — И реснички! — Вообще-то на личиночной стадии развития они бесполы, — заметил Дэн. — А это не важно, — ответила Полина. Дэн шевельнул бровью, принимая такой аргумент, и посмотрел куда-то за периметр. Пристально так посмотрел, сосредоточенно. Полина тоже туда посмотрела, но ничего интересного не увидела. Да и что можно было увидеть над десятиметровой стеной? Разве что верхушки деревьев. А, плевать! Самым прекрасным в этом прекрасном утре было очередной раз убедиться, что у тебя есть такие прекрасные друзья, готовые с радостью и энтузиазмом броситься на выручку кому угодно, если этот кто-то попал в затруднительное положение и не может выпутаться сам. Например, застрял под корабельным корпусом… или не может этого застрявшего выманить. Пусть они даже при этом делают вид, что это совсем неважно.